Шарово с улыбкой и грустью

          Основными предметами мехмата тогда считались истмат, диамат, история партии и основы научного атеизма. Если вы думаете, что первые два мата математические, то бросьте этих глупостей. Тот мат произошёл от отчаяния. Ни одно доказательство не нуждалось в этих науках. Но какая это нудота - переписывать от руки тексты классиков марксизма-ленинизма! А сдать надо до колхоза, а в колхоз завтра. Передираю конспект по истории на лекции по основам научного атеизма. Профессор из себя весь такой свято верующий, что произошел от гомо эректуса, в то время, как студенты - от макак. Старшекурсники пугали наших девочек его злопамятностью, издевательствами на зачёте, и советовали накануне сходить в храм.
          Так вот, передираю  я конспект Коли Гончарука, и случайно улавливаю умнейшую фразу:
- …учёные обнаружили на Солнце кальцекс, но никаких следов никого святого!…
- Профессор,- сдуру вмешиваюсь, - может, имелся в виду кальций?
- Фамилиё? - обалдел от возмущения научный атеист.
          Чуть не ляпнув «Корчевский», я вовремя вспомнил про злопамятность.
- Кор… Гордаржопулоберидзе моё фамилиё,- экспромтом выдаю я. Понимая, что повторить не смогу.
-Засуньте туда свой язык, студент Гондро…Жоплу…Тьфу! О чем тут я здесь остановился?
          Кто не помнит, так кальцекс – это были такие таблетки от простуды.
          Когда мне зачли конспект по истории, поезд уже ушел. И в село Шарово, терзаемый совестью, я добрался к ночи сам. Чудом разыскал назначенную мне с Колей Гончаруком хату. Глуховатый хозяин при распределении не понял, что нас будет двое.
          Вот так первую ночь в Шарово пришлось  переспать  с мужчиной.
Гончарук был высокий широкоплечий бугай. Лежать с ним под одной простыней на тесной, почти солдатской, койке было тем ещё удовольствием. Полночи он не давал мне уснуть рассуждениями о трисекции угла. Известная задача. Любой угол раскроить на три равные части, используя только циркуль и линейку. Доказано. Но только не Коле, что сделать это нельзя. Коля пытался убедить меня, не имея ни циркуля, ни линейки, в кромешной тьме, к стенке лицом, а ко мне сами понимаете. Когда я начинал спорить, он пытался повернуться на спину, и я практически сползал на глинобитный пол. Та ещё ночка была!
          Утром за свежеизготовленным столом мы ели огромные ломти белого хлеба, намазанные сметаной, похожей на масло, какие-то пироги и пирожки, салат из огромного таза, и пили сладкий чай. Дальше был труд. В тот день мы убирали виноград. Веселый бригадир объяснил дневную норму, обещал проверить исполнение, но ни разу этого не делал. Не помню никаких подробностей нашей бурной деятельности, кроме того, что виноград был обалденный, початки кукурузы плохо отламывались, а помидоры обыкновенные. Без диамата и кальцекса.
          И ежедневно нас хвалили.
          Шарово оказалось прекрасным многонациональным селом. Жители приветливо раскланивались. Зайдешь в хату, так и норовят накормить и напоить. Многие из нас впервые вырвались из родительского присмотра, радовались уютному селу, как щенки, и готовы были брататься с первым встречным! Я стал курить, но ласковое бабье лето все равно благоухало не дешёвым табаком сигарет «Прима» , а мелиссой, душистыми травами  и малознакомыми нам тогда шашлыком и банницей. Обедали прямо на земле, и очень вкусно. Руки перед едой мыли виноградными гронками.
          Да, уставали, но усталость магически испарялась с сумерками. Я выносил к костру гитару, и двадцать пять отроческих глоток от души на всё село распевали слезливые городские романсы. Ты меня не ждёшь давным-давно, нет к тебе путей-дорог. Счастье у людей всего одно, только я его не уберёг. Снова мне покоя не даёт горькая моя вина. Ночью за окном звенит, поёт ти-ши-на.
Это было так сладко! Ведь всё у нас впереди, а песня, так вообще не про нас.
На огонёк заглядывал куратор Марк Никитович Швец. В университете он считался сухарь сухарём.  Шарово облупило его шершавую скорлупку, и обнаружился обаятельный романтик, лирик, трогательный поэт, великолепно читавший нам   отличные стихи то  полузабытых поэтов, то свои. Швец скромно участвовал в ожесточённых спонтанных дискуссиях. О математической эстетике, например. Круто, да?
          Алёша с Инной пообещали поставить у костра третье действие «Маскарада», который Михаил Юрьевич  написал будучи нашим сверстником. Зачем я там мороженое ела?- доносились с их рядка многократные попытки Инны найти нужную интонацию, отламывая  в такт початки. За текстом им пришлось сходить в библиотеку соседнего села. Вечером. Страшно. Не волков боялись. Собак.
          Вы не забыли, что это будущие математики?
          Когда мы изредка встречаемся, стоит одному начать «А помнишь?», как второй перебивает: « Шарово? Конечно!» Это маленькое село, которое можно вольготно расселить в одну шестнадцатиэтажку, постепенно стало символом нашей общей юности. Прекрасной прививкой душевной щедрости и дружелюбия. Пожалуй, на всю жизнь.
Намного позже, по  службе я часто ездил автомобилем в Ивановку.   Шарово недалеко, ничего не стоило заехать. Но я боялся увидеть, что шарик сдулся. Точно так же и в свою сорок седьмую школу долго боялся зайти.
          А недавно, когда рассказ уже просился на волю, я вдруг съехал на обочину. И стал фантазировать. Все, кто может, уехали из Польши убирать урожай, скажем, в Италию. На их места понаехали наши. И некому теперь в Шарово собирать урожай.
          Несчастный тамошний фермер, внук глуховатого хозяина нашего с Колей Гончаруком пристанища, вспомнив прошлое, бросается в госуниверситет.
- Спасите!- умоляет он ректора.
- Рад бы! – отвечает ректор фермеру.- Но казначейство! Но сто вторая инструкция! Не говоря уже о фискальных!
          Фермер рыдает. Ректор советует:
- А попробуйте-ка в приватный университет. Чем черт не шутит?
          Отправляется фермер к ректору частного ВУЗа. Бьет челом, и способен без слез только на фразу
 - Спасите, пожалуйста! Век не забуду!
          Ректор собирает родителей и говорит. Что говорит, это нам не важно. Родители интересуются, сколько доплатить. Это нам тоже не важно. Главное, родители довольны. Что за вопрос? Физический труд на свежем воздухе? Это ж здоровье будущего диванного программиста. Вечера на хуторе близ д` Ивановки с д`искуссиями о роботизации процессов? Как с Потапом и Настей? Так фермер на что угодно готов! Дискотеки прямо в поле, под баян. Почему под баян?
          А-а-а, я самое полезное забыл, чему родители студенческие радовались. Интернет там плохой пока. И связь. Очень.