Я буду ждать на темной стороне. Книга 1. Глава 27

ЧАСТЬ ВТОРАЯ


Прошло больше месяца с момента ее переезда в этот город с отцом, а Евангелина ещё долго не могла поверить, что ей удалось так долго там продержаться. И даже обрести друзей.

У неё была мечта — попасть в топ рейтинга лучших студентов. Но для достижения этой цели ей пришлось бы посвящать учебе все свое свободное время, а она была не совсем уверена, что у неё получиться выдержать такой темп жизни, жертвуя ради высоких результатов остальными интересами, вдохновлявших её двигаться дальше.

Да, Евангелина прекрасно понимала, что обогнать Зонтинова по количеству набранных за семестр по дисциплинам у неё вряд ли получиться, но она могла хотя бы просто попытаться составить ему конкуренцию. А ведь первоначальные её прогнозы относительно пребывания в этом универе были не такими уж безоблачными, как это могло показаться на первый взгляд. И виной всему стало вмешательство одной особы, от которой после определенных событий она предпочитала держаться подальше. Но если бы у неё вдруг возникла возможность вычеркнуть этого человека из собственной жизни, она бы сделала это с превеликим удовольствием, ни о чем не жалея и ни за что не переживая. 

Артем Лисов. Самодовольная и скандальная скотина, возомнившая себя «центром вселенной»… Сказать, что Евангелина ненавидела его, значит, ничего не сказать. И перебирая в памяти лица парней, с которыми ей приходилось пресекаться, начиная со школьной скамьи, она не могла вспомнить никого, кто бы бесил её настолько, вызывая сплошь негативные эмоции, как этот тип. Виртуоз ехидных замечаний, ядовитых комментариев и любитель нарушать чужие границы путем навязывания собственного видения любой ситуации…

Кажется, она никогда не забудет той злополучной сцены на кухне его ныне покойного деда. И чувство беззащитности перед этим человеком, который будучи слегка навеселе, он начал её домогаться, намекая на вполне предсказуемый финал их уединения. От её внешнего облика и фигуры, облаченной в халатик, под которым не было ничего, кроме нижнего белья, у парня окончательно снесло крышу. Адреналин ударил в голову, и, восприняв её отказ за элемент ролевой игры, не на шутку распалившись, он удвоил напор, пытаясь склонить её к запретной связи. Рядом не было никого, кто бы мог тогда защитить её от этого захмелевшего и накуренного в хлам придурка с разыгравшейся фантазией. Он вел себя подобно хищнику, поймавшего в силки «жертву». Подобно голодного лису, выследившего отбившуюся от стаи упитанную курочку, вгрызаясь острыми клыками в её горло, он хотел утащить раненую птицу в свою нору, где обглодав её косточки, оставить от растерзанной дичи одни лишь перья и клюв.

Вот с такого рода парнем ей пришлось иметь тогда дело, вырвавшись от него благодаря счастливому стечению обстоятельств. В противном случае он бы взял её силой прямо на столе, и она не смогла бы потом ничего доказать. Будучи коварным и хитрым как сам черт, Лисов умел мастерски заметать за собою следы, что особо и не прикопаешься. И случись с ней такая беда, она никому бы не смогла рассказать о пережитом. Ей бы попросту никто не поверил, а этот тип вскоре и вовсе бы нашел на неё управу. И угрожая ещё большей расправой, заставил бы её держать язык за зубами и никому не трепаться о том, что с ней сделал, продолжая и дальше склонять «запрещенным развлечениям».    

Евангелина просто диву давалась, как ей, довольно хрупкой девушке, вообще удалось с ним совладать. Тем более он был намного сильнее, а уж о его способности крушить мебель в порыве яростного припадка гнева и умении сносить с петель дверь чуть ли с одного удара ногой и вовсе ходили легенды. Хотя по его внешнему виду вроде и не скажешь…  Он умел, когда надо, прикидываться безобидным зайчишком, которого надо было погладить по голове и поцеловать.

И хоть она не сильно его тогда испугалась, но была, мягко говоря, шокирована его тогдашним поведением. Теперь эта сцена будет всегда стоять у неё перед глазами. Такое не забывается. По крайней мере, так быстро. Но поражало её немного другое… Что она тогда чуть и вовсе его не прибила, ударив бокалом по его руке. Кажется, она была в двух шагах от того, чтобы и вправду вскрыть ему вены на запястье.
Этот жест здорово тогда его отрезвил, заставив по-другому посмотреть на жизнь. После случившегося в тот вечер он к ней больше не лез. А дальше вмешались другие обстоятельства, и она просто не стала акцентировать на этом внимание. Они то и помешали ему доделать начатое. Иначе ей бы в тот вечер не поздоровилось. Даже наличие деда в другой комнате не остановило бы Лисова от воплощения своей мерзкой идеи. 

Нынешнее его поведение, конечно, тоже было далеким от идеала. И, кажется, он делал все это назло, пытаясь привлечь к себе её внимание, искренне не понимая, что такие придурки, как он, её вряд ли заинтересуют, чтобы она могла рассматривать его кандидатуру в качестве своего будущего ухажера, не говоря уже о спутнике жизни. Вот если бы он с самого начала вел себя нормально, тогда, быть может, она забрала бы свои слова обратно. И даже попыталась бы наладить с ним отношения, пусть её инициатива и выглядело на то время нереальной перспективой. Словом, такого крэйзи, как Артем Лисов, ещё надо было поискать. И прощать его выходки она не собиралась.

Мало ему было, козлу, того, что он едва не изнасиловал её тогда, так теперь начал лезть к ней с новыми причудами, как будто она должна была все забыть. И его тогдашнее отвратительное поведение, в том числе! 

Было видно, что этот парень словил в детстве неплохую биполярочку. Что выглядело, в общем,  неудивительно, с таким-то отцом и его противоречивой методикой воспитания. Нормальный человек вряд ли станет так себя вести: сначала готов убить своего собеседника за малейшую оплошность, а потом, выпустив пар, как ни в чем не бывало вновь садиться с ним квасить, считая оппонента чуть ли не самым лучшим своим другом. Но будь у неё такой отец, как у Лисова, возможно, она стала бы такой неадекватной, как и он, если не хуже, шокируя окружающих своими неадекватными выходками. 

С другими парнями у неё сложились приятельские отношения, на поддержание которых ей не приходилось тратить много душевных сил. Оставаясь изредка у отца, Евангелина ходила на учебу в компании Зонтинова и Сильвестра. Реже — Терехова, живущего вместе со своими родителями в элитной квартире чуть ли не в самом центре города. Его отец занимал должность начальника полиции города и именно по этой причине Лисов старался лишний раз не задевать одногруппника, дабы не нажить себе дополнительных проблем, разруливать которые за него придется опять же его папаше.

Сильвестр с Зонтиновым всегда оставались для неё лучшими приятелями, и Евангелина не видела ничего плохого в дружбе с парнями. Оказавшись довольно воспитанными ребятами, они никогда не выходили за рамки, относясь к ней как к младшей сестре. Сама она тоже не имела ничего против такого общения. Хотя иногда ей казалось, что Сильвестр испытывает к ней более теплые, чем просто дружеские, чувства. Только она была не в состоянии на них ответить.

В то же время более «опытные» подруги то и дело стремились навязать ей кого-нибудь для «серьёзных отношений». И действуя исключительно из благих побуждений, они все время подыскивали ей «кавалеров». Вот только самой Литковской почему-то не нравилась ни одна кандидатура. Симпатичных парней на потоке хватало, а вот харизматичных, со своеобразным чувством юмора — было маловато. Очевидно, в этом и крылась основная причина, почему она ничего не испытывала к Сильвестру, присматриваясь больше к тем, кто на неё саму вряд ли когда-нибудь мог обратит внимание. И то, что она до сих пор не нашла себе подходящего кавалера, её вполне устраивало. Она не видела в этом ничего страшного. Однако её одногруппницы так не считали, советуя ей получше присмотреться к тому или иному парню, озвучивая вслух их имена.

Её радовало, что хотя бы Сильвестр был не таким. В смысле не навязывался ей со всеми этими обнимашками, поцелуями; не стремился затащить её в постель, как кое-кто, неоднократно предлагавший стать его любовницей. И забирая с ним из музыкальной школы Алекса Новаковского по просьбе Егора, только больше убедилась в достоверности своих предположений, открывая в Полетаеве-Стахорском новые черты характера.   

В конце мая должен состояться академический концерт, а его «Полонез» Е. Огинского, по словам самого Егора, до сих пор был далек от совершенства. Нет, Алекс, конечно, тренировался, денно и нощно упражняясь за пианино, но тамошняя преподавательница все равно была недовольна игрой его брата, заставляя парня часами проигрывать те или иные куски разучиваемого материала, пытаясь довести до блеска свои навыки. И став с некоторых пор частенько захаживать в музыкальную школу, где учился брат Новаковского, выслушивая в его адрес критику от Осии Нениловны, Евангелина вспоминала и свою учебу по классу фортепиано.

У неё до сих пор лежал дома аттестат об окончании этого заведения. Да, то были веселые времена. Её мнение о тамошней преподавательнице, к которой за время обучения она успела порядочно привязаться, не изменилось и по сей день. Чего нельзя было сказать о преподавательнице музыкальной школы, где учился Алекс Новаковский.

Михуца Осия Нениловна — вздорная и немного буйная женщина, привыкшая держать своих учеников на коротком поводке, умела настроить на рабочий лад не только подопечных, но и коллег из других музыкальных специальностей. С ней никогда не было скучно. Поначалу Алекс даже немного побаивался её, а потом ничего, привык, когда понял, что она, в принципе, нормальная тетка, несмотря на то, что у неё был голос как у полководца, ведущего за собою войско. И дожидаясь его возвращения в закоулках коридора музыкальной школы, куда до её слуха вперемешку с фортепианной трелью доносились адресованные Алексу возгласы: «Выдерживай паузу!», «Жми педаль!», «Осанку прямо!», «Не сутулься!», «Расправь плечи!», у Евангелины складывалось впечатление, будто это не он, а она сама пребывала на занятиях, окунаясь мысленно в прошлое, где ей приходилось играть на своем выпускном концерте в музыкальной школе «Лунную сонату» Л. Бетховена, чего нельзя было сказать об уроках физкультуры, о которых она никогда не вспоминала с таким апломбом, как о занятиях музыкой.

Эта дисциплина ей никогда не нравилась. И именно по ней у них с Драгомарецким были всегда самые низкие оценки в группе. Ещё меньше она пылала «любовью» к физруку — уже немолодому мужчине Умрыхину Льву Львовичу, чьим основным прикидом на все века и в любую погоду оставался спортивный костюм синего цвета, который дополняли надетая на голову кепка. Тоже синего цвета. Неизменный свисток в зубах и секундомер в сжатой ладони.

Этого было достаточно, чтобы заявившись однажды в таком виде на занятие, ознакомить группу с условиями сдачи новых нормативов, негодуя из-за стабильного опоздания отдельных «экземпляров». Собственно из-за них им частенько приходилось бегать дополнительные круги, когда силы совсем были на исходе. Опаздывающие были в курсе, что Лев Львович этого не любил, отмечая в своем журнале их «достижения», но все равно продолжали приходить на его пары с опозданием, тем самым подставляя остальных. 

Сегодня у них было последнее занятие в спортзале. В дальнейшем им придется переместиться на улицу и все упражнения отрабатывать уже на спортивной площадке, что Евангелина не очень любила. Вечно они с Кирюшей плелись позади всех во время сдачи марафона, так что даже угрозы Льва Львовича не могли мотивировать их бежать быстрее и хоть как-то улучшить свой результат. Втайне же он продолжал радоваться тому, что эти двое вообще не сдохли, умудрившись каким-то образом доползти до финиша на одном занятии, где их ждали остальные одногруппники, давно сдавшие свой норматив по бегу. С другими упражнениями у Евангелины было получше, но все равно, если бы перед ней стоял выбор — пойти на фитнес или снова попасть на занятие к Умрыхину, она бы выбрала фитнес, даже не задумываясь о другой перспективе.

На спортивной площадке давно было тепло, но не настолько, чтобы там можно было проводить занятия свыше часа.

Выстроившись в спортзале в один ряд, группа пребывала в ожидании физрука, заранее предвкушая его юмора в виде плоских острот, чей смысл был понятен только ему одному. Кто-то пришел раньше, кто-то — позже. Отсутствовали только Драгомарецкий, Новаковский, уехавший со своим отцом на курсы, и Лисов, которому кто-то умудрился накануне защелкнуть степлером пакет со спортивной формой. Задерживаясь в раздевалке именно по этому поводу, он теперь тщетно пытался её оттуда извлечь, проклиная умника, дорвавшегося от скуки до степлера.

Евангелину эта новость обрадовала. Она видела в этом некое возмездие. За это время Лисов успел порядочно попортить ей нервы, так что она была даже рада такому стечению обстоятельств, предвкушая проведение занятия в спокойной обстановке, без привычных перепалок этого типа с Тереховым. Впрочем, тот и без него нашел, чем заняться. И воспользовавшись моментом отсутствия в зале физрука, Дмитрий принялся рассказывать ребятам о своих тренировках в секции, расписывая в красках царившую там атмосферу.

— Я до сих пор помню свои первые выступления, — признался он, исполненный гордости за собственные достижения в спортивной среде. — Это сейчас, наработав опыт, я уже не так резко реагирую на все выпады. А раньше, когда для меня все было в новинку, от предстоящих соревнований прямо захватывало дух. Только выходишь на татами, бьешь поклоны «сэнсэю» и у тебя уже появляется ощущение неотвратимости того, что должно произойти через пару секунд. На сам бой дается только две минуты, поэтому очень важно не расходовать свои силы в самом начале. Все зависит от твоей техники и моральной подготовки к бою. Отработанные приемы уже мало что решают.

— А чего боялся именно ты? — осведомился у него Зонтинов, даже не представляя себе, чтобы мог бы и сам когда-нибудь ввязаться во что-то подобное.

— Всего, — отозвался тот, неохотно вспоминая свои первые выступления, — но это только поначалу, а потом тебе становится все равно. В голове одни мысли о том, чтобы тебя сильно не травмировали, и каждый сделанный тобою удар летит как «на автомате». Выходишь туда и думаешь: «Что я вообще здесь делаю? Куда меня привезли? Кто эти люди?». Но умом понимаешь, что дороги назад больше нет. Есть только один путь: либо идти вперед и крушить противника, либо возвращаться назад, заранее уведомляя всех о своем поражении. Так было раньшеи у меня. А сейчас тогдашние переживания кажутся мне просто смешными. И что самое удивительное, сам бой должен длиться от силы две минуты. Вроде мало, но когда начинаешь драться, они тянуться так долго, что находясь на последнем издыхании, ты уже не можешь дождаться их окончания. А потом объявление результатов... И тебе попадается на глаза видео с твоим участием в спаринге… Ты смотришь его и ещё долго не можешь поверить, что тебе удалось так долго продержаться на татами, одаривая противника одним ударом за другим…

— А какой дан у вашего тренера?

— Первый.

— Неплохо.

— Вот и я о том же. Но скоро он начнет нас снова натаскивать для следующего чемпионата, и я заранее начал к нему готовиться. Купил восьми-килограммовые гантели, теперь качаюсь от души, а то мой батя постоянно куда-то утащит свои, долго их потом приходиться искать. Или только я начинаю качаться, и у него тоже появляется желание потягать гантели. А вообще я стараюсь каждое утро качаться и таскать потихоньку гантели, которые берет у меня батя. Так что он тоже начинает потихоньку входить во вкус спорта.

Вообще Терехов мечтал купить штангу на тридцать пять, а то и все сорок килограмм. Он как-то обмолвился об этом тайком Литковской, когда они шли вдвоем после пар домой. И попав однажды в дом к своему кузену, была поражена количеству висевших на стенах его комнаты грамот, полученных на тех соревнованиях, и медалей за призовые места. Так что останавливаться на достигнутом Дмитрий, похоже, не собирался. Эти двое продолжали обсуждать спорт, когда в спортзале появился Лисов собственной персоной. В одних спортивных шортах, потому что его футболка была безнадежно испорчена степлером. И отсвечивая недавно набитым портаком в виде иероглифа чуть ниже плеча, как ни в чем не бывало, стал в строй, продемонстрировав одногруппникам свое «украшение».

Евангелина заметила, каким ненавистным взглядом окинул её этот парень, проходя мимо и становясь рядом с безмолвным Сильвестром, будто бы в чем-то подозревая её. Он наверняка думал, что выходка со степлером — дело её рук, особенно если учесть обстоятельства их совсем недавнего по контексту взаимодействия, хотя она этот степлер в глаза не видела. Тем более сама бы она вряд ли рискнула зайти в раздевалку к парням. Только убедить в этом Лисова будет сложно. Того и гляди, ещё начнет ей мстить, так и не разобравшись до конца, кто именно мог над ним так подшутить. 

— Смотрю, ты уже сделал себе первую наколку, — проронил Терехов, не зная, к чему прицепиться; уж больно его бесила излишняя показушность этого парня, чье присутствие в их группе он не переваривал на генетическом уровне. — Небось, заранее готовишься к отсидке в СИЗО. Понимаю. Там таких «любят», как ты.
 
Даже вида не подав, что это замечание его как-то задело за живое, Лисов недоумевающее улыбнулся. Другой реакции он от него и не ожидал. Ну, это же Терехов! Такому типчику, привыкшего корчить из себя правильного спортсмена, при виде татуировки другие мысли в голову и не придут.

— Да ладно, — отмахнулся Артем, одаривая одногруппника встречным «комплиментом», — ты, наверное, тоже хочешь туда попасть. Будешь сидеть вместе со мной. Смотрю, заинтересовала тебя вся эта тематика…

— Заинтересовала? — удивился тот. — Ошибаешься. Я как раз таки туда и не стремлюсь. В отличие от некоторых.

— Не придуривайся, Терехов, ты и дня не можешь спокойно прожить, чтобы что-то не вякнуть в мой адрес. Вечно найдешь, к чему придраться: это тебе не так, то — не это. Моя яркая личность не дает тебе покоя, вот и все. Я — смысл твоего существования в этом универе. По-другому не скажешь. А теперь представь, что было бы, если бы я не пришел на занятия?! — В голосе Лисова сквозили издевательские нотки. — Ты бы помер от скуки, а так каждый день есть на кого гавкнуть…

Как ни старался подвести его к драке староста, этот парень никогда не вступал с ним в открытый конфликт. По той простой причине, что не считал Терехова равным себе. Лисов ржал с Димки, стебался с его попыток развязать конфликт, но на его провокации поддаваться не спешил. И давненько мечтая набить черпак этому показушнику, Дмитрий искренне жалел, что тот все время уходил от конфликта, реагируя на его нападки неприкрытым стебом, словно подчеркивая, как мало значат для него "подколы" со стороны вообразившего невесть что о себе спортсмена.

Разъярившись не на шутку, Терехов готовил новую почву для нападения на одногруппника и лишь появление на горизонте физрука слегка охладило воинственный пыл обоих. Заняв каждый свое место в строю, они просто стали ждать, что произойдет дальше, не спуская глаз с непредсказуемого Льва Львовича, приближающегося к ним с журналом в руке.

«Одну минутку! Сейчас я оденусь!» — любил говорить этот преподаватель, собираясь на пары, когда Новаковский с Харитоном приходили к нему на кафедру сдавать нормативы в октябре-месяце. Оказывается, в его понятии «одеться», — означало просто набросить на голову свою спортивную кепку, захватить с собою свисток, а в карманы спортивных брюк засунуть секундомер. А кто-то ведь и вправду думал, что в такие моменты он будет набрасывать на себя пальто.

«Поздравив» группу с заключительным занятием в спортзале, Лев Львович скользнул недоверчивым взглядом по строю, отмечая про себя количество отсутствующих. И поправив на голове козырек своей неизменной кепки, принялся зачитывать вслух список нормативов, которые они должны будут сдать на зачетной неделе, чтобы получить соответствующие баллы за семестр.


Книга 1. Глава 28

http://proza.ru/2021/12/08/1809