Расчёт на месте

  Догорал август. Стояли теплые ясные дни. С голубых небес лилась тихая благодать. Еще все вокруг: липы, каштаны, клены были в зеленом наряде, что для Донбасса, в эту пору большая редкость. Что и говорить, чудный август, так и хотелось его назвать изумрудным.
  С окраины Стаханова я вышел утром и направился на поселение Даниловку, что раскинулась возле небольшой шахтенки. Чтоб сократить путь, я пошел напрямик. Там жил мой приятель, с которым меня связывала армейская дружба. За городом раскинулась донецкая степь, покрыта еще не выгоревшим разнотравьем. Стояла удивительная погода: высокое небо, воздух прозрачный и вокруг, казалось — безграничный простор. И на душе было так уютно и безмятежно, что ощущалась крылатая радость, какой-то юношеский задор. Лишь изредка эту колдовскую тишину нарушали черные скворушки, посвистывая и перелетая с куста на куст шиповника, пробуя на спелость сверкающие рубином плоды. Хотелось верить, что в нашем обществе воцарятся дружба, уважение и мир.
  Вскоре я вышел на дорогу, что была сделана самым простым способом: прошел бульдозер и расчистил полосу. Ее засыпали гран-шлаком, а затем утрамбовали тяжелым катком. И все — дорога готова. И наверняка она уже служила не один год. На ней то, со стороны города, и появился ездовой, правящий гнедой лошадью, запряженной в повозку на резиновом ходу. Ездовой был пожилой мужчина, небритый, с ироничным выражением лица. Одежда на нем представляла собой затрапезный вид: что коричневая кепка, что помятый пиджачок и засаленные брюки. Повозка до верху была загружена какими-то ящиками со смесью для ремонта: мелом  песком, известью, алебастром. Ездовой сидел на ящике, а в руках держал веревочные вожжи и кнут. Зная дорогу, лошадь ритмично перебирала копытами, и колеса потихоньку вращались, а ездовой дремал. Вдруг сквозь дрему ездовой услышал шум. Он открыл глаза. Слева показалась голубая «Волга». Водитель, поравнявшись с повозкой, так газанул, что гнедая перепугалась и так дернула повозку вправо, что та мало не опрокинулась. Ездовой же оказался в ящике с мелом. Он соскочил с повозки и, махая кнутом, закричал: «Стой! Стой! Стой!». Водитель «Волги» в зеркале заднего вида, заметил сигнал ездового, и остановился. Ездовой, схватив лопату с повозки, перепачканную мелом, подбежал к машине и со всего маху врезал ей по заднему стеклу. А водитель, в сером костюме, при галстуке, припадая на одну ногу и, подойдя к ездовому, профессионально направил свой кулак прямо в левую челюсть. Тот рухнул на землю. Расчет, что называется, был, произведен на месте. Через короткое время, участники инцидента, очухавшись, продолжили свой путь.
  И опять наступила тишина. Ярко светило солнце. До друга добраться мне осталось совсем ничего. На практике я убедился, что если между нами не будет дружбы и уважения, то мира нам не видать, как собственных ушей.