Пламя. Повесть-размышление. Глава 17

НЕ ЖДАЛИ…

Мимолётное огорчение репликой супруги относительно стихов недолго сидело обидной в сознании автора, чтобы отказаться от прочтения новых стихов из его ночных творческих бдений и Геннадий совершил такую попытку.
 Женщины краем уха улавливали смысл поэтических строчек, а Лёне они были не интересны. Книг он не читал, а стихи ему со школы были отвратительны, но на Геннадия он смотрел с удивлением. И вот он услышал первые душе излияния пусть пока неизвестного, но всё же, поэта:

В любовь погрузиться хочется,
В волнующую колыбель.
Годы шальные проносятся
Сквозь солнце, весну, капель…

Жена Опановича, тут же вклинилась с возражением:
- Гена! Кончай ты про весну, капель, колыбель…
Я тебе тоже могу рифмой сказать:

Поэты пишут про весну
Капель и колыбель,
Они готовятся ко сну,
Чтоб даму затянуть в постель…

Вот так, получилось. Не хуже, чем у тебя…
Геннадий немедленно отреагировал:
- Дорогая, моя супруга! Я не такой примитивный человек, каким ты меня
хочешь изобразить. Тебе это хорошо известно, но твоя склонность к раздражению по любому поводу, выливается в противоречия. Если не нравятся предыдущие строчки, послушай эти:

Родная! Жизнь наша – прекрасна!
  Когда всё в лад, а не в раздор…
Да в голове светло и ясно,
И в сердце не вонзят укор.

Так будем жить - по ярким нотам
В плену у солнечного дня.
Не огорчаюсь я заботам,
А ты – в мажоре, для меня!

– Милые женщины! Как вы оцените мои лирические строчки? Для вас старался! – с сияющими глазами обратился автор к дамам.
Женщины, лениво ковыряя вилками винегрет, восторгов не выражали.
Выдержав паузу, жена откликнулась:
– Не морочь нам головы своими стишками. Тебе они интересны, читай для себя, когда нас нет. Надоело уже. Я твои стихи не читала, и читать не буду, не слушала и слушать не буду. Неси их своим полюбовницам или в районную газету. Я от тебя жду не стихов, а приличной зарплаты. Это когда женщина в девичестве – нужны стихи, а в семейной жизни – деньги!
– Ну что ты, милая, на меня так «опротивилась»? Стихи – это высший пилотаж разговорной речи, а ты… Мне стыдно за тебя!
– Пошли в зал, сестрица, а они пусть здесь что хотят, делают. Видите ли, ему стыдно за меня! – сказала супруга Опановича и увлекла сестру в зал.
Женщины вышли. Мужчины, оставшись одни, с облегчением вздохнули.
– Лёня, а тебе мои стихи понравились?
– Гена! Я даже не знаю, понравились или нет, но забавно как-то. Как тебе удаётся так заплетать слова? Я готовые выучить не могу. Не запоминаю их. Они мне все на один фасон. Про что там пишут, не пойму, а ты их на чистом листе прямо из головы сам выводишь... Зачем тебе это нужно? Делать нечего?
– Тёмный ты человек, Лёня! Очерствел ты душой, раз не чувствуешь поэтических строчек. Как тебя жена терпит, такого неотёсанного? Женщины ушами любят… Это все знают. Они отзывчивы на добрые, красивые слова.
– Гена, я бы тебе поверил, но твоя жена у тебя брыкается со стихами, так же, как моя без стихов. Наливай да отметим этот печальный факт! Выпьем за то, чтобы нас жёны любили без стихов, а «за просто так».
– Лёня, не торопись. У нас закончилось то, что ты принёс, но у меня есть в буфете, чем можем удовлетворить наш аппетит. Чувствовал, что ты придёшь, и вчера купил бутылочку на всякий случай. Оказалось – не ошибся. Сегодня у меня был тяжёлый день. Неприятности начались с жены, продолжились на работе. В общем, наливай! Сколько той жизни, а нагорюешься…
– Генка, день закончился, может, вечер будет хороший. Вот мы сейчас беседуем, никуда не спешим, радуемся жизни, и никто нам не мешает!
В это время кто-то громко постучал в дверь.
– Гена! Кого там к тебе несёт?
– Если мою жену – так у неё есть ключ.
– Какую жену? Твоя жена вместе с моей женой в соседней комнате шепчутся во всё горло, аж окна дребезжат!
– Неужели? – пьяным языком про булькал вопрос Геннадий и предположил: – Тогда это – кто-то чужой. Пусть стучит, я никого не жду. Ну, покатили ещё по рюмочке, а потом посмотрим, что делается за дверями.
Соратники поспешно опрокинули в рот рюмки, высоко задирая головы, как будто желая взглянуть на облака. Мутько вместо облаков увидел почти у самого потолка здоровый гвоздь, заколоченный в стенку, и, уставившись деловыми пьяными глазами, спросил:
– Генка! Что за костыль у тебя торчит вверху? Давай его вырвем. Он весь вид портит на кухне.
– Ты что? Мы вязанки с луком на него подвешиваем.
– Вон оно что. Он бы и тёщу нашу выдержал… – пошутил Лёня, и обладатели общей тёщи весело заржали.
В дверь опять постучали. Мужчины отвлеклись от весёлой темы относительно гвоздя и тёщи. Опанович возмущённо покрутил пальцем у виска, показывая в сторону двери, раздражённо произнёс:
–  Даже интересно, какая  сволочь барабанит в дверь?