Любовь и власть. 22

   Мы вошли в «Рыжую курицу», в зале никого не было, Кэтти и её помощница убирались, Кэтти оттирала столы, а девушка мыла полы. Она наклонилась, подоткнув подол и выставив голые ноги, ловко орудовала тряпкой. Ноги у неё были очень даже, я невольно проследил за её ритмичными движениями. Тут на нас обратила внимание Кэтти,-
 - Кого это ты привёл?-
спросила она, ревниво следя за моим взглядом.
 - Мой оруженосец! Кэтти, можно он поживёт у тебя? Я заплачу!
 - Можно,-
великодушно разрешила Кэтти, сгребая кошелёк с остатками серебра. Я остался гол как сокол, но не жалел о деньгах. Впервой, что ли? Мальчишка пристроен, а я как-нибудь перебьюсь, работу найду, хватит, наотдыхался!
   Я чмокнул Кэтти, улыбнулся девчонке, провёл рукой по волосам «оруженосца»,-
- Тебя как зовут?
- Лун.
- Она –Кэтти, я- Гюнтер. Слушайся Кэтти, а мне нужно уехать по делам ненадолго.
  Кэтти, накорми его, только немного. Он долго голодал.
   Я передал Луна в добрые объятия Кэтти, сильно растрогавшейся, что ей выпала честь быть опекуншей моего голодного оруженосца. Она бросила столы на помощницу и  начала суетиться. Усадила его, притащила тарелку с кашей, хлеб и какой-то отвар, спасающий от несваренья и колик.
   Я подмигнул молодайке, она ответила, вышел, взял припрятанный подарок, поднялся к себе и оставил коробку  на кровати.
       Желудок напоминал о том, что неплохо  бы подкрепиться, но я опасался, что денег отданных Кэтти на нас двоих не хватит, нужно было срочно искать работу. Обычно, такие как я, собирались на окраине города на постоялом дворе, сбивались в отряды, договаривались с командирами и отправлялись искать свою удачу, туда я и отправился.
      В комнате было жарко, людно и шумно. Я успел заметить много знакомых, пожать десяток рук, похлопал по десяткам плеч, получил множество дружеских тумаков. Меня усадили за стол, налили кружку пива, подвинули тарелку с овощами и мясом. Наполненный желудок успокоился, мы выпили, поминая тех, кого уже не было с нами.
   Я решил взять быка за рога,-
 - А нет ли какой-нибудь работёнки для меня? Может, торговца какого охранять или барона мятежного уконтрапупить?
 - Торговцев разобрали, бароны перевелись!
- А не знаете ли, может, где война начинается?
- Пока не слышали!
- Может кто-то отряд собирает? Очень работа нужна!
 - Из наших никто клич не бросал, но был накануне очень скользкий тип, агитировал за святого Делирия и предлагал десять золотых монет.
 - Десять золотых! Ого! А что за дело?
- Он точно не сказал, да и охотников с ним связываться не нашлось, уж очень он скользкий.
- А где его найти?
- Погоди, он оставил адрес. Вот, кофейня.
- Благодарю, я знаю, где это. Поспешу, пока не перехватили мои десять монет.
Собеседник с сомнением покачал головой, -
 - Не чисто там! Из наших никто не согласился, и тебе не советую. Пропадёшь и монет своих не увидишь. Подожди, не сегодня-завтра будут собирать отряд на границу с Рацией. Там не так много платят, но люди проверенные и дело знакомое, а здесь напустил туману о святом Делирии, а у самого глаза бегают, как будто он кошелёк спёр.
 Я поблагодарил его за совет, но желание поскорее заработать, погнало меня в кофейню.
   В кофейне меня выслушали, спросили, как со мной можно связаться? Я ответил, что живу в «Рыжей курице». Мне пообещали, что пришлют ответ туда, и я отправился «домой».


      В зале было несколько выпивох, и Кэтти за стойкой. Торговцы вставали рано и укладывались рано. Кэтти зевнула, заметила меня, закричала,-
 - Всё! Все по домам! Заведение закрывается!
Пьянчуги, недовольно гудя, всё же подчинились и дисциплинированно вышли вон. Кэтти накинула задвижку на дверь и задёрнула шторы.
 - Ходишь неизвестно где, а я сиди, жди тебя!
Побежала на кухню принесла пирог, вино, суп в большой миске, поставила передо мной и села напротив, подперев голову рукой.
 - Голодный, небось! Ешь!
Чтобы её не обижать, я взял кусочек пирога и стал есть суп. Похоже, у Кэтти взыграл материнский инстинкт, и она вошла во вкус кормить и опекать.
- Как Лун?
- Хорошо, спит уже.
- Ты его не балуй! Пусть помогает.
Она вздохнула и, смотря в упор, спросила,-
- Где его мать?
Я отложил ложку и посмотрел ей в глаза,-
- Я оставил её у делирийцев, она умирала. Кэтти, если она умрёт, у мальчика никого нет, на меня надежда плохая, ты пригляди за ним, а? Я постараюсь ещё денег дать, она замахала руками,-
- Ты довольно дал! Моя курица по зёрнышку клюёт, деньги есть!
Она повеселела, перспектива стать опорой сироте совсем её не пугала, скорее радовала. Вон, зарумянилась, а ещё даже вина не пила. В темноте при свече она показалась мне той же Кэтти, от которой я сходил с ума когда-то, да и не сильно она …изменилась, подумаешь, располнела! В Рации, ребята говорили, красивой женщина считается, когда весит не меньше ста килограмм.
У моей Кэтти то же доброе сердце и нежная душа. Я  размяк от таких думок, хлопнул стакан доброго вина и хотел пригласить её к себе,  как она сказала, -
 - А знаешь, у нас с тобой был бы ребёнок. Мальчик. Я виновата, что его нет. Когда ты уехал, я поняла, что беременна. Я очень любила тебя и вначале хотела рожать, но ты ни разу не говорил мне о своей любви. Ни разу! Кто я была для тебя? Так, девочка на ночь, которую забудешь на следующий день. Мне хотелось семью, детей. Я купила «Рыжую курицу», и какая же это была развалюха, одна я бы не справилась, а ты уехал! Женщине без мужчины тяжело, всякий норовит обидеть, обмануть. У меня живот уже выпирал, я все деньги потратила, и тут подвернулся мне один торговец. Мужик как мужик, руки при нём, и голова на месте. Он останавливался у меня , то дверь починит, то окошко остеклит, то прибьёт ножку у табурета, то просто воды принесёт. И позвал он меня замуж, я, говорит,-
- Вижу, что Вы женщина разумная и аккуратная, не шалава какая-то, не пьяница и не транжирка. Мы с Вами многого добьёмся, и я Вас никогда прошлым не попрекну. Короче, готов жениться и жить с Вами под одной крышей, но с условием, что дети у нас будут общие, а чужих мне не нужно,-
и тычет пальцем на мой живот.
   Я тогда много слёз пролила, ждала тебя. Помощи ждать  было неоткуда, никому я была не нужна  и от отчаяния сама не своя, я согласилась. Он обрадовался, но опять напомнил мне об условии, с тем и уехал.
    Я пять дней металась, не хотелось мне наше дитя губить, видит Великая Мать, не хотелось! Он уже шевелиться начал, нежно так, как ветерок.
       Но ко мне пришли сборщики налогов, задолжала я королю. Уж и не знаю, как умолила их, как упросила дать отсрочку, пока мой жених не подъедет, а сама пошла к знахарке. Она без лишних вопросов напоила меня отваром и дала с собой, сказала, чтобы я шла в рощу, а когда начнётся кровотечение, выпила остальное. Сказала, чтоб я таилась ото всех и не называла её. Я так и сделала. Я убила нашего ребёнка. Он родился в роще на траве, такой маленький, белый, словно эльф. Ни разу не вздохнул, не попросил грудь. Я долго сидела над ним, а потом похоронила под кустом можжевельника, переоделась и пошла домой.
    Вернулся мой торговец, ни слова не сказал, заплатил за меня налоги, сделал ремонт, заказал новую вывеску, забил подвалы вином и припасами, подготовился к свадьбе.
 - Так ты замужем?-
еле выдавил  я из себя.
 - Нет, -
она горестно смотрела на меня,-
 - Я так возненавидела его за то, что сделала, и  вообще всех мужчин. Наверное, ненависть убивает. Накануне свадьбы он умер, подавился куском мяса. А через пять лет явился ты.
Она вздохнула,-
 - Я убила нашего сына.