Ты что, сдурел?

Суббота. Раннее утро. Раннее оно  для меня – домочадцы еще спят. А мне не до сна – я иду на охоту. Я к ней накануне подготовился. Как всегда, уйду рано, чтобы ничто не могло встать на пути моего любимого занятия.
 
Иногда возникают непредвиденные обстоятельства и охоту приходится откладывать до следующего раза. В душе возникает продолжительная досада. Ну, прям как у школяра, который хочет с друзьями поиграть во дворе в хоккей, а  родители заставляют его учить уроки.

Поэтому по кухне я сейчас хожу на цыпочках, чтобы никого не  разбудить.  Быстренько завтракаю - и во двор.

Жена  наверняка сейчас не спит, но  окликать меня не будет. Знает, что меня сейчас лучше не трогать.

Охота – это святое! И в это священнодейство лучше не встревать  без крайней необходимости.

Так, где мои любимые лыжи?! Вот они  - верные друзья-скороходы! Сколько сотен километров на них пройдено? Много.

Собаку на охоту беру не всегда. Иногда хочется побыть в полном одиночестве. Но сегодня возьму Рекса с собой – устрою ему праздник. Ведь  это  лайка – охота для нее сущее удовольствие. Пес породистый и очень умный. Без команды на охоте не  шелохнется.  Особенно  нравится, что он   в тайге  никогда не лает – прекрасно знает, что я люблю тишину.

Вот он как радуется! Понял по моему взгляду, что я его сейчас возьму с собой. Радостно  виляет хвостом и подпрыгивает на задних лапах. Да, сегодня мы с тобой охотиться будем вместе.

Наконец-то мы покинули поселок.  Опять наступает знакомое   чувство неловкости. Неловкости от того, что  я и собака - единственные в мире существа, которые  почему-то нарушают эту  осязаемую тишину.  Мир еще спит и видит свои  неведомые нам сны.

Хотя - нет! Мы уже не одни! Начинает просыпаться северное солнце. Оно  не спешит будить тайгу и ее обитателей.  Понимает, что зимой вообще  не нужно никуда спешить.

Его первые лучи окрашивают утренний туман в нежные розово-лимонные цвета. Верхушки высоченных елей торчат из этой таинственной дымки как мачты затонувших кораблей. Зимушка  щедро нарядила деревья в роскошные белоснежные платья. Вчера  здесь бал правила вьюга, но под утро все вдруг стихло и замерло в морозном оцепенении.

Меня всегда удивляют люди, которые утверждают, что Север не для всех. Его нужно любить всей душой, чтобы он полюбил тебя. В противном  случае туда лучше не ехать.

Вот я сейчас иду по снежной таежной сказке, морозный воздух пьянит своей родниковой  чистотой. Как душа человеческая может не покориться  этой восхитительной красоте? Не понятно!
А впрочем – каждому свое!

Мне уже сложно представить свою жизнь без тайги, скупого на тепло северного солнца и моего  четвероногого друга.

Вдруг Рекс  на ходу  встал на задние  лапы.  Я называю это – встать на дыбки. Это сигнал для меня – впереди зверь  или птица.
Что, дружище, ты что-то увидел?  Пес оживленно  поглядывал то на меня,  то вперед по ходу нашего движения.

Мы шли по левому берегу реки. Впереди, метрах в семидесяти, стояли высоченные заснеженные ели. Одна из елей была как новогодняя елка, только  вместо  игрушек  на  ветках  сидела  стая  тетеревов.

Я остановился, чтобы не спугнуть своим появлением птиц. А как красиво сидят:  равномерно, от макушки до нижних разлапистых ветвей.
Я посмотрел на Рекса и приложил палец к губам – мол, соблюдаем режим тишины. И шепнул: «Ложись».  Он лег и стал косить на меня левый глаз, ожидая дальнейших команд.

Я прилег рядом  с торчащей из-под снега заиндевевшей корягой. Чтобы использовать ее  как упор при стрельбе.

В последнее время я на охоту брал два ружья – двухстволку  двенадцатого калибра и  мелкокалиберную винтовку. Дробовиком на такой дистанции я их только распугаю. Буду работать мелкашкой. Да и звук выстрела у нее гораздо тише.
В душе нарастало  состояние охотничьего азарта.

Я вдруг вспомнил наставления одного  моего знакомого  охотника, коми по национальности.  Он был  в преклонном возрасте и знал тайгу так же хорошо, как свое имя. Он мне как-то сказал, чтобы после первого выстрела вся стая не улетела, стреляй в самого нижнего  тетерева или рябчика.
 
Неужели эта уловка  действительно работает? Что-то не верится. Ладно,  сейчас проверим.
Я дослал патрон в патронник и вывел  ровную мушку на самого нижнего тетерева. Палец стал  плавно давить на спусковой крючок. В такие секунды мне всегда  кажется, что ружье – это мое продолжение.

Выстрел прозвучал как-то неожиданно для меня самого. Как чужеродный звук – не из этого мира.
Тетерев  едва заметно дернулся на ветке  и, опрокинувшись, головой вниз упал  в сугроб.
Все остальные тетерева резко наклонив  головы набок, стали смотреть на  упавшего в снег  товарища.

Скорее всего  - это случайность. После второго выстрела они должны обязательно улететь.
Надо попробовать! А может, не надо? Ведь так красиво сидят!
Но в душе уже изо всех  сил свербило коварное, назойливое желание разрешить свое сомнение. И оно взяло верх.

Ладно, еще разок - и все. Тем более,  сейчас они  наверняка улетят.
И опять я досылаю патрон в патронник, целюсь и плавно начинаю  нажимать  на  спусковой крючок. Выстрел – сраженный пулей тетерев полетел камнем в сугроб. Все его  собратья разом склонили головы на бок, и, как мне  показалось, с недоумением смотрели вниз.

Ведь только провели  ночь под снегом, спасаясь от мороза. Вылетели из  укрытия, чтобы покормиться, - и на тебе!
А ведь работает! Не улетают. Надо же! Вот так фокус-покус. Невероятно! Попробую еще раз.

Теперь я уже не принадлежал себе. Я превратился в азартного игрока, у которого шла масть.
Я почему-то  стал приговаривать полушепотом, как заклинание, – сидеть, ребята, сидеть.

А рука уже как бы сама  собой досылала очередной  патрон в патронник. Я выводил  ровную мушку на очередную мишень, и палец начинал неумолимо давить на спусковой  крючок.

Теперь я уже целился  просто  в красивые мишени,  похожие на птиц. Звучал  выстрел -  и все  повторялось  с начала.
Мне казалось, что я сейчас улыбаюсь, продолжая  шептать  магическую фразу:  сидеть,  ребята, сидеть.

Дослав вновь патрон в патронник и начав поднимать ствол, я вдруг обнаружил, что стрелять больше не в кого. Меня на несколько  секунд охватило сначала оцепенение, а затем досада. Как так! Неужели все?!
Поднявшись, я пошел неспеша к ели. Рекс бежал рядом, внимательно  поглядывая на меня – рад я такой охоте или нет.

Подойдя, замер. Под елью тут и там лежали  убитые моими пулями тетерева.
И назойливый голос разума, как будто очнувшись из забытья, вдруг меня спросил:  сдурел ты что ли, дружище? Очнись! Так можно все в тайге перестрелять.

С раздражением на себя самого, я ему ответил: похоже, действительно сдурел. Идиота кусок. Заладил как попугай – сидеть, ребята, сидеть! Фокус-покус! Вот тебе и фокус-покус. Лучше бы ребята после первого выстрела все улетели.
Вся охота насмарку. Придется возвращаться в поселок. Вот уж соседи будут довольны. Как мне все это донести?  Неси уже – что теперь.

Я набил птицей большой вещмешок. Других тетеревов связал за лапы веревкой в одну связку. Одного тетерева дал нести Рексу. Пусть помогает хозяину. И мы двинулись в путь.

Мне приходилось часто останавливаться – делать передышки. Хоть и говорят, что своя ноша не тянет. Но явно – это выражение здесь было неуместно. Ноша еще как  тянула! Значит, не своя, – сделал я вывод.

Подойдя к своему дому, я заметил, что от меня идет пар. Под полушубком одежда насквозь была мокрая.

Жена вешала на веревку белье. Увидев нас, она в изумлении застыла.
- Как, вы уже так быстро вернулись? Что-то случилось?
- Да нет! Просто сегодня масть, как никогда,  шла, – кивнул я  на  вещмешок с дичью.

- Иди в баню, картежник! От тебя пар валит. Как ты вообще все это допер?
Она склонилась над  тетеревами и задумчиво, с едва заметной ноткой грусти в голосе, сказала: «Какие красавцы!»

- Соседям  тоже раздай, не забудь! А я в баню.
«Как водится – вода смывает грехи человеческие, авось и сегодняшний смоет», – подумал я с надеждой.