Что спорт с играми разума делает

       
     Штаубе вошел в квартиру и сразу же бросился к окну, затянутому ледяной коркой, долго всматривался в вечернюю полутьму, помаргивая выцветшими старческими глазами, пока Оля не скрипнула дверцей буфета.
     - Нет, вы как хотите, - обратился он к Реброву, сунув охнувшей Оле кулак в печень, - Рустем Завгарыч, а я с тунгусами работать отказываюсь.
     Ребров протянул руку и Сережа положил на ладонь смятый листок древня с аккуратно просверленными коловоротом дырочками. Похоже на перфокарту, но не перфокарта, уж это Генрих Иванович понимал. Он осторожно вытянул хватательный стрежень, пуская свой горб внаклон. Оля, раздевшись догола, поманила за собой Сережу и плотно затворила дверцы буфета. Внутри было тепло и страшно.
    - Ой, - засмеялся Сережа, - ты мне яйца щекочешь.
    - Мовчи, гнида, - жарко выдохнула Оля, трансформируясь во тьме буфета в нечто кошмарное.
    - Суёмь Редабыч ! - закричал Сережа, ощупывая внутреннее пространство буфета пальцами Нефедова, именно для такого случая лежавшими у него в чугунной коробочке за пазухой. - Она мне яйца щекочет !
    - Молодежь, - усмехнулся Штаубе, ощупывая дырочки вибрационным стволом стреженя.
    - Боевая молодежь, - подхватил Ребров, пряча листок в защечный мешочек, - на самом - то деле, Генрих Иваныч, она ему яйца не щекочет, а выявляет устойчивость к рициниту.
    Штаубе охнул и подбежал к буфету, распахнул дверцы и облегченно выдохнул. Сережа вывалился из глубины буфета. Пусть и без яиц, как отметил Штаубе, но живой.
    - Отсохли яйца, - констатировал Штаубе, диктуя жестким голосом торопливо записывающему сведения на обрывке трамвайного билета Реброву, - выпали зубы, ноги вросли внутрь брюшной полости. Записали, Жлоб Ерёмыч ?
    Ребров строго качнул головой и протянул старику кухонный нож. Кашлянув, тот ударил острием Сережу в шею и вновь впихнул в буфет, закрывая дверцы. Оля заурчала.
    - Пальцы подберите, - приказал Ребров, показывая карандашом на лежащие у буфета пальцы Нефедова, - на следующей разверстке без них никак. Так что там с тунгусами ?
    - А то.
    Штаубе сел за стол, налил себе остывшего чаю, закурил папиросу.
    - Обувь у них национальная, - начал Штаубе, стряхивая пепел в чай, - вроде мокасин, как у коренных Северной Америки, не мокасины, конечно, но принцип схожий. Из свиной кожи делается. Но после того, как их на полигоне окутали закутойчиком профессора Кутаисова, стали наши тунгусы обувь себе иначе строить. Берут живую свинью, продалбливают у нее в спине пару отверстий и суют туда ступни. Свинья бежит, а тунгусы сверху используют слоновий плигень, штучка такая, Елман Иваныч, навроде шила с загогулиной, слонов ей в уши колют, чтоб путь держал куда погонщику нужно.
     - А свинью куда ? - заинтересовался Ребров, отмечая обратную трансформацию Оли, как ни в чем не бывало вылезшей из буфета.
     - То - то и оно - то, - вздохнул Штаубе, покачивая протезом под столом, - что ей конец шила прямо в мозг вживили.
     Ребров засмеялся. Подмигнул Оле и, выхватив из кармана коротконосый  " Уэбли ", выстрелил Штаубе в грудь. Генрих Иванович обрушился на пол, чуть повозился и затих. Ребров жестом показал Оле на карман старика, но когда та наклонилась к телу, выстрелил и ей в затылок. Затем Ребров разделся и подошел к окну.  Что - то нацарапал ногтем по льду и крутнул штифт токарного станка, прикрепленного к подоконнику болтами из легированной стали. Настроил ЧПУ, поместил член в тиски и решительно нажал кнопку. Через миг станок оторвал ему член вместе с мошонкой, отчего капитан Ребров и скончался. Болевой шок, бля. А также обильное кровотечение.