Поцелуй гомункула

бращались только в случае крайней необходимости.  Кроме странного имени, у старика и поведение было довольно странное.

   В отличии от других деревенских, он словно даже и не страдал от одиночества и уж точно, сам не искал ни с кем встреч. Мог по нескольку дней не выходить из своей избушке на холме. А это была именно избушка. Маленькая и покосившаяся, с одним окошком и покатой крышей до самой земли.

   Только ночью можно было увидеть его избушку, по слабому огоньку который светился в окне. Да еще разве что, зимой. Все по тому же свету в окне и по тонкой струйке дыма. Летом или днем, словно и не существовало той избушки.

   Днем Илларион всё чаще спал, а бодрствовал ночью, от того и горел в его окошке свет до самого утра. А может и не спал он днем, никому ведь и не приходило в голову навещать Иллариона.

   Поговаривали, что раньше он был священником, только не в нашей, православной церкви, а в католической или даже протестантской. Илларион приехал из Польши, почти сразу после революции и никакими службами и церковными действами не занимался.

   Скорее всего, люди так решили из за его одежды, Илларион постоянно ходил в длинном черном одеянии. Невозможно было разобрать что это на нем, ряса, рубаха, плащ или пальто… Зимой и летом. На старике был намотан длинный, вязаный шарф прямо поверх одеяния. Илларион болезненно покашливал.

   Людям было трудно выговаривать его длинное имя и его звали дед Илья. Он реагировал спокойно. Иногда только ворчал себе под нос что-то типа: «Ну, Илья, та к Илья. Что с вами сделаешь».

   Старик занимался травами, настоями и врачеванием. Но лечил неохотно, а от того и обращались к нему люди редко. Ну, вот чего пришли? Обычная простуда, сходите к простому аптекарю, говорил он, съешьте аспирину…

   Илларион, никогда не говорил про лекарства или снадобья выпейте… Всегда только съешьте. Что и выдавало его иностранное происхождение. Хотя, он говорил чисто и без всякого акцента. Может просто привычка у него была такая? Но тем не менее…

 Чем старик занимался помимо своих снадобий никто так и не знал. И только уж совсем если не в моготу, люди шли к деду Илье.  Тяжелые роды, перломы, травмы… Или вот если… надо было какой-нибудь незамужней девке от приплода избавиться, или своё девство восстановить, это все к нему.

   Старик не отказывал, ворчал только по обыкновению «И кто вас в этот блуд то гонит? Нешто неймется? Так идите замуж и не надо будет ничего такого делать...»

  Вот собственно так и жили. Как то раз, получил Илларион письмо. С того самого времени стал сам не свой, суетился, рассеянный был. А деревенским тоже интересно, но ведь так просто не спросишь… Однако. Почти через месяц все прояснилось. Увидели старика на станции, пришел встречать поезд. Вообще, его редко можно было видеть где-нибудь днем.

   В тот день, почти вся деревня, от мала до велика, пришли на станцию, всем же было любопытно посмотреть кто приехал к деду Илье. А когда увидели, людям даже стыдно стало. Приехал к Иллариону внук… да не простой, мальчик больной был. В кресле инвалидном…

  Почему решили, что внук? Да уж больно мальчик был похож на старика. Такой же смуглый и черноволосый. Вот люди так и решили… А может он и не внук был вовсе. Просто одной национальности со стариком. Однако, мальчик по русски совсем не разговаривал. Мурчали что-то со стариком на своей волне. А о чем, никто не мог понять. Видимо мальчика прислали к нему на излечение.

   Была у деда Ильи за домом баня. Там он и принимал страждущих, да больных. А тут вдруг, перестал. Только у дома выдавал какие нибудь травки или сразу настойки и все. А главное, что перестал делать девкам аборты.

   И кому как, а вот Глашке Трифановой, это было очень не сподручно. Девка она была молодая, в самом соку, уж больно охоча до мужского полу. И что интересно, замуж она не собиралась. Это как же, говорит, придется только с одним и всю жизнь? Вот уж скука!

  Ходии слухи, что Глашка уже три или четыре раза к деду Илье бегала дабы от нежелательного приплода освободиться. Вот и на этот раз, прибегает она к старику, и слёзно умоляет помочь, ну хоть в последний раз…
- Да я бы и рад, но сейчас баня у меня занята, не могу я. Приходи в следующем году. Не дома же при мальчишке я буду с тобой врачеванием заниматься, - говорит Илларион.
- Помилуйте. Дедушка, в следующем году, ведь моя проблема уже своими ножками по деревне бегать будет, - взмолилась Глашка.
- Ну, так и хорошо, будешь матерью, авось и блудить то будет некогда, - говорит старик.
- Та кто ж меня потом с довеском замуж то возьмет? - спрашивает Глашка.
- Так ты ж не собираешься… - отвечет старик и выпроваживает надоедливую гулёну.

   Разобиделась на него Глашка и решила старику отомстить. Дай думает, прокрадусь ночью и спалю ему баню, будет тогда знать. А то занята, занята… Пробралась Глашка ночью на холм, подготовила что надо. Да на последок решила в баню то заглянуть, дабы убедиться, что уж точно там никого нет. Ну, мало ли, чем там она у старика занята? Не хотелось девке грех на душу брать.

   Открывает она дверь, а в бане и вправду кто-то есть. То ли стонет, то ли храпит, а может сипит кто-то страшно… Подошла Глашка посмотреть, а там на столе, лежит мужик голый, здоровый такой. Глашка таких в деревне никогда не видела.

   На лицо жуткий, словно младенчик, только большой… Открыл он глаза и говорит ей, мама... Выскочила Глашка из бани, и бегом бежать, забыла о своей мести. Споткнулась обо что-то. И кубарем к подножью холма и скатилась.

   Нашли Глашку наутро, живую, но только без сознания, всю в крови… Стала тогда перед Илларионом дилемма, что делать? Тайное то всегда становится явным. Всё равно, Глашка в себя придет, да расскажет. А уж со страху такого напридумывает… Ну и решил он открыться честному народу, и поведать о своих работах.

   Был он алхимиком, и мальчишка тот в колясочке привёз деду, как предполагалось философский камень. Нужен он был Иллариону, чтобы создать у себя гомкнкула. Вот его-то как раз и видела Глашка. Только дурочка полезла куда не просят раньше времени. Гомункул тот еще не вырос, не созрел.

   Но делать нечего, Представил Илларион деревенским своего гомункула. Голема. Решил так его назвать в честь знаменитого, польского Голема, который до сих пор на чердаке одной из синагог в Праге заперт.

   Ну, а зачем же он ему нужен был? Хотел старик в тело Голема переселить разум своего внука инвалида. Чтобы когда мальчик вырастет, то мог нормально ходить и передвигаться. Да и вообще, жить нормальной жизнью…

   Люди когда увидели творение Иллариона, шарахались от него в стороны. Такой он был ужасный на лицо. Все потому что недозрел еще. Гомункул — это ведь человекоподбное существо, созданное сразу большим, взрослым. Полностью сформировавшимся. Вот Глашка и застукала его в процессе формирования. Потому и пришлось Иллариону открывать свое детище раньше времени. Пускай формируется так. Как обычный человек. Решил он.

 И вот как то раз, приходит старик алхимик домой и видит страшную картину. Стоит его гомункул над кроватью внука и прямо в губы его целует. Аж прямо присосался, можно сказать. Кинулся старик на него с палкой…

   А мальчик встает и на своем родном языке сообщает дедушке, что Голем дескать не хотел ничего плохого. Он у него болезнь отсосал. И чтобы доказать свои слова, мальчик встал и пошел, самостоятельно.

   Не нужен теперь ему гомункул. Он теперь и в своем теле сможет взрослеть… Возникал такой вопрос, и что теперь делать с Големом? Не возможно же его просто так, взять и убить…

  Привели его к Глашке, а та все до сих пор без сознания валяется. Гомункул припал к её губам… И вскоре девка очнулась…

   Что тут началось!!! Больные и страждущие. Все кому не лень выстроились на поцелуй к гомункулу. И все бы ничего, да только с каждой высосанной болезнью. Он становился все больше и страшнее… Вскоре, великан больше дома размером, расхаживал по деревне…

   Дальше так продолжаться не могло. И решил Илларион запереть своего Голема. Как и его старшего брата в Польше… Выкопал он у себя в доме через подпол огромную яму… Поговаривают что чуть ли не до самого подножья холма. Заманил туда своего Гомункула да и запер в подземелье…

   Вскоре, случилась война. Старик с внуком уехали, поговаривают, что на Родину. В его домик попала бомба и засыпало там все.

  Судя по тому. Что Глашка так и не вышла замуж и больше так и не беременела. Дитё она потеряла в ту ночь. О чем горько сожалела всю жизнь. Мужики то дело наживное, а вот своей родной кровиночки, так и не довелось родить.

   А гомункул тот поговаривают. Так и сидит в своем подземелье. Иногда слышно в хорошую погоду, как он там тонет замурованный в холме. Люди говорят, что если забраться на его вершину и припасть губами к земле, то можно и сейчас от всяких болезней избавиться. Такие вот дела.