Колян

После дождя листва намокла и разбухла, напитавшись внезапной небесной влагой. Колян шёл по этой листве, проваливаясь по колено в её рыхлую влажность. Вдруг ноги заскользили, он вступил на скрытую опавшей листвой глинистую тропинку. Эта, давным-давно нехоженая тропинка, копила в себе нелюбовь, переходящую в ненависть, как джин в запечатанной бутылке. В первые годы, став нехоженой, она хотела привести первого путника к заветной поляне, обильной грибами и ягодами. Но никто не шёл. Затем и она решила поблагодарить первого путника, указав ему дорогу к роднику, вода которого освежала и молодила. Никто не шёл. После этого она собралась указать путнику тайное место старинного драгоценного клада. Никто не шёл. Но уже в конце своего долгого ожидания она придумала устроить весёлую жизнь тому, кто на неё вступит. Этим удачным счастливцем оказался Колян.
 Как только он вступил на тропинку, его ноги стремительно заскользили по скрытой рыхлой листвой глине. Поначалу он просто катился на своей заднице, но потом покатился кубарем, лихо несясь под горку. В самом конце своего быстрого движения, когда Колян предполагал скорую остановку, внезапно выстрелил карабин. Причём, Колян хорошо помнил, как поставил карабин на предохранитель. Причина этого выстрела бала непонятна Коляну. Этот незапланированный выстрел вполне мог бы оказаться финальной точкой его ненужного катания. Но нет. Пуля из карабина перебила толстое, но слегка подгнившее у корня дерево. Дерево стремительно повалилось на Коляна, имея в своём замысле месть к своему губителю.
 Колян в самый последний момент сумел увернуться от этого падающего ствола, но на очень незначительное расстояние. Спиной он почувствовал возникшее соседство его кожи и коры упавшего дерева. Колян затаился, предполагая неизвестные ему последствия произошедшего. Последствия не наступали, и он хотел было встать на ноги, но не смог. Что-то ему мешало принять вертикальное положение. Этим что-то был хвост Коляна, придавленный упавшим деревом.
 Колян до этого момента не подозревал о существовании у него хвоста. В этом прискорбном незнании Колян обвинил своего дядю Пафнутия, который постоянно лез к Коляну со всякими глобальными советами и ненужной помощью. Когда Коляну пришло время идти в армию, внезапно возник дядя, готовый поделиться сокровенными знаниями. «Главное" - говорил дядя Пафнутий неискушённому в жизни Коляну - "это пройти на медицинской комиссии психиатра. Он, психиатр, начнёт тебя запутывать всякими глупыми вопросами, например, какой сегодня год или чем отличается тростник от бамбука. Но ты на это не поддавайся, а скажи сразу: я во всём поддерживаю политику партии и правительства. После столь серьёзного заявления к тебе придираться не станут, дадут тебе и сапоги, и автомат». Простодырый Колян так и поступил, но вместо сапог и автомата он получил стационарное обследование в психоневрологическом диспансере. Если бы Колян не последовал советам Пафнутия, он вполне бы мог добраться до других медицинских специалистов, которые, безусловно, обнаружили бы у него хвост. Ну, а теперь поздно было метаться.
 Колян лежал на сырой земле и чувствовал, как начал саднить его придавленный деревом хвост. Встать и идти Колян не мог, мог разве что пострелять из карабина, чем от скуки и занялся. На выстрелы из лесу вышел медведь и с любопытством подвыпившего гуляки начал расхаживать около Коляна с его придавленным деревом хвостом, попеременно принюхиваясь то к дереву, то к Коляну.
 - Ты чего это тут разлёгся? — спросил, нанюхавшись, медведь.
 - Чего? Чего? - возмутился такому неуместному любопытству Колян — Разве не видишь? У меня хвост деревом прищемило.
 - Больно?
 - Да не очень. Ты бы лучше мне помог, дерево слегка приподнял.
 - А ты мне из карабина дашь пострелять?
 - Дам! Дам! Ты только куда-нибудь в пень стреляй или в воздух.
 Дружелюбный медведь легко одной лапой приподнял упавшее дерево, Колян вытащил из-под него защемленную часть своего тела и сел на поваленный ствол, но как-то косо: мешал ушибленный хвост.
 - На, стрельни — Колян протянул дружелюбному медведю карабин — А как тебя зовут?
 - Потапом меня кличут — медведь умело повертел в лапах огнестрельное оружие - А тебя как?
 - Колян.
 - Ну, вот и познакомились. Дай новый рожок, ты все патроны выстрелял.
 Колян достал из подсумка нестрелянный рожок. Медведь перезарядил карабин, прицелился в ствол могучего дуба, отстреляв все патроны, вернул карабин Коляну.
 - При стрельбе немного закидывает вверх и вправо, а так - ничего.
 - Да я его ещё не пристрелял — Колян погладил ещё горячий ствол.
 - Уже темнеет, а вокруг за семь вёрст никакого жилья, можешь у меня в берлоге переночевать.
 Коляну, на ночь глядя, не хотелось тащиться через весь лес да ещё с ушибленным хвостом, поэтому от предложения Потапа он не стал отказываться. Холостяцкая берлога Потапа оказалась хоть и тесноватой, но вполне уютной. На ужин Потап предложил Коляну сушёных грибов, дикого мёда и ягод. Колян достал из своих закромов краюху хлеба, соль, яйца, лук, сало. Поужинали. Стемнело, Колян и Потап улеглись на моховую подстилку. Колян впал в лёгкую дрёму, а Потап, лёжа рядом, излагал обстоятельства своей жизни. Жизнь Потапа событиями не изобиловала. Жил себе и жил. Недавно развёлся с женой. Характерами не сошлись. Пришлось разменять двухместную берлогу на две с доплатой. Потап выплатил за свою жену десять корыт орехов, в придачу желудей совершенно без счёта. Влез в долги. Сейчас вот один, зима скоро, заляжет в спячку, а там уже и весна, бу-бу-бу. Колян на этом месте окончательно заснул.
 Утром проснулся от разговоров. Спросонья принял утренний бубнёж за утреннее продолжение монолога, который затеял Потап с вечера. Прислушался. Нет. Бубнили в два голоса. Второй был явно женский. Колян пошевелился на лежанке. Голоса смолкли. Колян затаился, но крупинка сухого мха, залетевшая в нос, вызвала непреодолимый позыв к чиху. Как только Колян ни старался, чихнуть пришлось.
 - Это кто там у тебя? - спросил женский голос.
 - Да это приятель мой - Колян — неуверенным голосом отвечал Потап.
 - На-хрена ты его сюда приволок?! - продолжал настаивать женский голос.
 - Да видишь - опять неуверенно отвечал Потап — нашёл его в лесу. У него хвост деревом прищемило. Ну, хвост у него поломался.
 - Да ты что!? И чем же вы таким с ни занимались, что у него хвост сломался? Ну-ка, ну-ка. Я тут к тебе решила вернуться, а ты неизвестно кому хвосты крутишь.
 Колян почувствовал, как его за ногу волокут с лежанки. Возникла недовольная медвежья рожа. Бывшая жена Потапа по медвежьим меркам была женщина вполне даже ничего. Может быть и лохматая, но фигуристая и статная. Колян попробовал ей улыбнуться, но эту светлую эмоцию она проигнорировала и, в ответ, начала тщательно обнюхивать Коляна. Колян занервничал, отстраняясь от подруги Потапа. Сам Потап, предполагая неприятное развитие событий, легонько отстранил свою подругу от Коляна и, вытолкнув Коляна из берлоги, выкинул его вещи.
 - Иди, погуляй пока по лесу — Потап сделал знак Коляну, чтобы тот поскорее убирался.
 - Эй! А ну стоять! - донёсся из берлоги женский голос.
 - Да успокойся ты — из берлоги бубнил Потап.
 Колян не стал дожидаться окончания семейной сцены и быстрыми шагами удалился вглубь леса. Скоро голоса семейной пары перестали доноситься до Коляна. А Колян всё шагал и шагал через лес. Ближе к обеду он вышел из леса на дорогу, зашагал дальше в поисках автобусной остановки. Найдя остановку и дождавшись автобуса, зашёл в него, но сесть на сиденье не смог. Хвост совсем разболелся, и Коляну пришлось стоять, широко расставив ноги и выпрямив хвост вдоль прохода. Эта его стойка забавляла автобусную публику, и Колян так и выслушивал всякие непотребные колкости до самого конца поездки.
 Добравшись до дома, Колян кое-как перевязал свой повреждённый хвост, наскоро перекусил и завалился спать. Но выспаться он не смог. К ночи боли в хвосте усилились, прогнали сон, навеяли грустные думки. Утром следовало идти на работу, но Колян, страдая от боли и мучаясь после бессонной ночи, отпросился с работы и отправился в поликлинику.
 В регистратуре осведомились, по какому поводу Колян нанёс им визит. Получив талон, Колян проследовал на приём к врачу. Дождавшись своей очереди, он вошёл в кабинет. На приёме сидел его давний знакомый психиатр. Этот вот врач отправил Коляна в диспансер с призывной комиссии. Спустя энное количество лет Колян заходил к нему, чтобы получить медицинскую справку для приобретения карабина. Врач тогда заартачился, припомнил Коляну его лежание в диспансере. Но и Колян тогда не остался в долгу, обвинил доктора в карательной психиатрии и прочих нарушениях прав человека. К тому времени и сам врач уверовал в правильный курс партии и правительства. Но, как говорится, поезд ушёл. Партия, а с ней и правительство куда-то делись, а курс искривился до неузнаваемости.
 - Тебе чего? - осведомился врач, всем своим видом изображая нахлынувшую на него забывчивость, как будто бы он совершенно не помнит Коляна.
 - А ты что, теперь травмы лечишь? — беспардонно спросил Колян.
 - Смотря какие — ответил врач, продолжая находиться под чарами склероза — Что тебя беспокоит?
 - Хвост прищемил.
 - Такое лечу — обрадовался доктор, вдруг вспомнив Коляна — Да! Да! Припоминаю, припоминаю! Мы тебя, кажется, не долечили. Показывай с чем пришёл.
 Колян вытащил из штанины замотанный бинтом хвост, повилял им туда-сюда.
 - Такое не лечу — опечалился доктор — Вот тебе направление на рентген хвоста, после снимка зайдёшь в регистратуру, там тебя к специалисту направят.
 Колян так и сделал. Специалист осмотрел повреждённый орган, диагностировал перелом, но больничный выдавать не стал. Колян начал возмущаться отсутствием бюллетеня, требуя покоя для повреждённого органа.
 - Ты кем работаешь? – специалист напряжённо строчил в медицинской карте.
 - Электриком.
 - А зачем тебе хвост? Мешает. В проводах путается. Давай я тебе его прямо сейчас ампутирую. Даже наркоза не надо. - Специалист извлёк откуда-то некий медицинский инструмент, более всего похожий на топор — Раз и готово! Нет хвоста — нет проблем. А бюллетень тебе избирательная комиссия выдаст.
 Колян от ампутации отказался и, после всех необходимых медицинских процедур, вышел на улицу из поликлиники. Жесткая шина, наложенная на хвост, не позволяла спрятать повреждённый орган от глаз любопытных. Встречные и поперечные натыкались на Колянов хвост, глазели с неприятным для Коляна любопытством. Впрочем, Колян далеко от поликлиники не ушёл. Рядом у дверей поликлиники Коляна дожидался его дядя Пафнутий. Колян не желал этой встречи и захотел незаметно улизнуть, но дядя Пафнутий, зорко высматривающий Коляна, не дал ему этот шанс, метнувшись наперерез.
 - Привет, дядька! — Колян изобразил удивление от внезапной встречи.
 - Здоров, племяш — Пафнутий в свою очередь изобразил непреклонную решительность в моральной поддержке своего родственника — А ты почему всё молчком и молчком? У тебя что, родни нет? Я вот случайно узнал в твоей конторе о походе к врачам. Что там у тебя?
 Колян даже и не успел ничего ответить, как Пафнутий крепко ухватил его за хвост.
 - Ну, ты смотри-ка! Как тебя сподобило!
 Колян попытался освободить свой хвост, но Пафнутий вцепился в него мёртвой хваткой.
 - Кончай давить! У меня перелом может осложниться.
 - Ну, извини — Пафнутий отпустил хвост, вытащил замызганный носовой платок из кармана, вытер им руки. - Что собираешься делать?
 - На работу собираюсь. А ты почему мне ничего про хвост не рассказывал? Сам, говоришь: родня, родня!
 - Не хотел тебя заранее расстраивать. Думал, всё обойдётся. Да ты сам виноват. Зачем в лес попёрся?
 - Можешь теперь не молчать — Колян указал на торчащий сзади хвост — Само всё наружу вылезло.
 - Да уж! Сам вижу — Пафнутий постоял, пошевелил губами — Это всё от папаши твоего пошло. Говорил я твоей матери: «Смотри за кого замуж собралась!» А она? - Пафнутий плюнул в сторону.
 Колян своего отца помнил смутно. Когда Колян был ещё от горшка два вершка, папаша семью бросил, умчавшись в неведомом направлении. Никаких алиментов от него не приходило, да и вообще никаких известий не поступало. Осталось от него только одно наследство, о котором Колян узнал совершенно случайно и недавно. Колян аккуратно ощупал свой хвост. Наследство торчало прямое и упругое.
 - Мне на работу надо — Колян всем своим видом показал, как спешит, отстранил Пафнутия в сторону и зашагал вдаль, виляя хвостом из стороны в сторону.
 - Зря ты так! - закричал Пафнутий вдогонку своему племяннику — Я к тебе вечерком заскачу! - Постоял некоторое время, наблюдая за удаляющимся Коляном, и плюнул ему вслед.
 Ещё раз вытер замызганным носовым платочком руки.
 Колян, оказавшись у себя на работе, ощутил на себе пристальное внимание и нездоровый интерес не только со стороны рабочего люда, но и всех конторских. Внимание конторских его раздражало больше всего. В обычные дни никого из них застать на рабочем месте было практически невозможно, а уж если требовалось получить какую-либо справку, то и вообще. А тут все флаги в гости к нам. Эти назойливые ходоки умудрились незаметно привязать к хвосту Коляна бантик. Так и ходил Колян с бантиком, вызывая повальное веселье. Мастера всё это дело утомило и он отправил Коляна на монтаж электрических счётчиков, разрешив ему сразу же с объекта отправляться прямо домой и на работу не заходить. Работа эта была халявная, так всех дел на час. Колян, поняв задумку мастера, попросил разрешения прийти завтра сразу же на объект. Мастеру такая идея понравилась, и он в порыве энтузиазма выписал Коляну наряд до конца рабочей недели.
 Спешить Коляну было некуда, он, не торопясь, крутил провода, увлёкся, и незаметно для себя умудрился выполнить всю недельную норму. Рабочий день уже давно кончился, когда Колян запер кандейку и с чувством перевыполненного долга отправился домой. Стоял тихий осенний вечер, милый и какой-то праздничный. В свете жёлтых уличных фонарей разноцветные осенние листья кружили в торжественном плавном вальсе. Колян и сам наполнился этим осенним торжеством, и чуть не наскочил на своего дядю Пафнутия, который в позе заждавшегося сфинкса дежурил у Коляниного подъезда. В этот раз Колян оказался проворнее своего родственника и успел незаметно шарахнуться в сторону. Встав у соседнего подъезда, укрывшись за архитектурным излишеством, он наблюдал за Пафнутием. Общаться Коляну с Пафнутием не хотелось, и он намеревался взять дядьку измором. Назавтра Колян раннего подъёма не намечал, да и вообще мог не выходить из дома. Его присутствие на объекте никто не стал бы контролировать. Но, а если контролёры вдруг и заявились бы, то Колян уже всю свою норму на неделю выполнил, за исключением всяких мелких мелочей. Колян приготовился злорадно ждать, как вдруг кто-то дёрнул его за руку.
 Рядом с Коляном стоял пацанчик. Колян ещё не успел завести семью и детей не имел, да уж, если говорить честно, то и не планировал. Поэтому определить возраст пацана не мог. Ну, было этому пацану не больше семи лет, а может быть гораздо и меньше.
 - Дяденька! - гундосил пацанчик — Бобрик у меня в дырке застрял, я сам не вытащу!
 - Какой Бобрик?
 - Как какой!? - топнул ножкой пацан, будто бы все были обязаны знать этого Бобрика - Это собака моя!
 - В какой дырке? — поинтересовался Колян, не переставая следить за Пафнутием.
 - Ой! Дяденька! Пойдёмте быстрей, а то Бобрик задохнется!
 - Пошли.
 Пацан потащил Коляна к подъезду. Дальше они зашли в подъезд, в лифт и начался подъём наверх. На какую кнопку нажал пацан, Колян не удосужился посмотреть, но поднимались они, как показалось Коляну, долго. Поднявшись на нужный пацану этаж, вышли из кабинки лифта.
 - Ну, где тут дырка? — спросил пацана Колян, ещё не привыкнув к темноте подъезда после освещённой кабины лифта.
 - Вот здесь — послышалось, откуда-то снизу и сбоку.
 - Где?
 - Ой! Дяденька! Бобрик сам выбрался и убежал! Бобрик! Бобрик! - пацан сиганул в темноту коридора.
 «Что это было?» - подумал Колян. Но идти за пацаном не захотел, опасаясь подвоха. Вернулся в кабину лифта, нажал на кнопку с единицей. Дверь закрылась, лифт резко пошёл вниз, при этом Коляна вдруг резко подбросило вверх, а потом столь же стремительно обрушило на дно кабинки. Лежа животом на грязном полу, Колян ощутил резкую боль в пятой точке. «Опять перелом?» - пронеслось у Коляна в голове. Колян хотел поправить свой хвост, но с ужасом обнаружил полное его отсутствие. «Как это?!» - заорал Колян в узкий объём кабины. Но, тут же понял причину исчезновения хвоста. Когда он зашёл в кабину, часть хвоста осталась снаружи, и при движении лифта хвост просто оторвало.
 Колян нажал на первую попавшуюся кнопку, лифт остановился, и Колян побежал по лестнице навстречу своему утерянному хвосту. Коляна вдруг охватила паника, вызванная боязнью потерять безвозвратно свой хвост. Эта паника только вредила поиску хвоста, Колян уже и не мог понять, где он был, а где - ещё не успел, метался беспорядочно с этажа на этаж. Вдруг мимо него шмыгнула собака. Несмотря на тусклый свет, Колян узнал свой хвост, с голубым в белый горошек бантом, зажатый в зубах у собаки. «Бобрик! Бобрик!» - заорал Колян: «Отдай хвост!». Но Бобрик только прибавил ходу. «Сука ты, Бобрик» - надрывался Колян. Бобрик своим собачьим нутром угадал злонамеренные нотки в словах Коляна, и ещё прибавил ходу.
 Вдруг кто-то ухватил Коляна за полу куртки, и сразу же визгливый женский голос с нотками железа, скребущего по стеклу шилом, уколол в уши:
 - Так вот кто у нас в подъезде гадит! Держите его, пока не сбежал!
 - Сейчас, сейчас! - бодро ответил ему мужской голос, сиплый и жесткий, как наждак.
 Несколько человек уверенно держали Коляна за разные части тела. Лиц этих людей Колян не разглядел, вместо лиц мельтешила какая-то злобная паскудная гримаса, кривляющаяся и злорадствующая. «Всё!» - подумал Колян: «В лучшем случае отметелят и бросят в шахту лифта. А в худшем?». Колян это не мог представить. Во рту у Коляна высохло, голова кружилась, ноги обмякли и дрожали холодной, мелкой дрожью.
 - Так, товарищи! - из неясных недр возник знакомый голос — Хулигана поймали? Будем составлять протокол. Прошу всех подойти с паспортами.
 Голос принадлежал Пафнутию. Дядька Коляна стоял на площадке и широко размахивал красной записной книжкой.
- Сейчас, сейчас! - раздалось со всех сторон.
 Публика ринулась по квартирам, захлопали двери.
 - Так, товарищи, я жду! Сейчас проследуем в отделение для составления протокола.
 Наступила звенящая тишина. Стало слышно, как далеко внизу за входной дверью подъезда осенний ветер играет опавшей листвой.
 - Так! Гражданин нарушитель, проследуйте за мной — Пафнутий ухватился за брючный ремень Коляна и поволок его прочь.
 - Почему никто не вышел протокол составлять? - спросил Колян у своего дядьки уже на выходе из подъезда.
 - А тебе это надо было?
 - Нет.
 - Им тоже. Да знаю я эту публику из этого подъезда. Снимают тут квартиры и без прописки проживают. Ты-то чего туда попёрся? - Пафнутий по-родственному хлопнул Коляна по заднице. Колян ойкнул, Пафнутий в свою очередь переменился в лице.
 - Где?! - спросил Пафнутий надтреснутым и чужим голосом.
 - Кто?
 - Что.
 - Где? Кто? Что? - переспросил Колян.
 - Ты мне кончай дурака валять! Не у себя в дурдоме.
 - В дурдом, я это, из-за тебя угодил. Сам же мне насоветовал.
 - Ты это, мне кончай! - Пафнутий повертел пальцем около носа Коляна. — Туда посторонних не пускают. Чужим, так сказать, вход запрещён, ты там был свой среди своих.
 Колян хотел поспорить с Пафнутием, выдвинуть аргументы, предъявить факты, но непонятным для себя образом вдруг оказался перед дверями собственной квартиры. Наверное, находясь в сметённых чувствах и расстроенном сознании, не заметил, как дядька приволок его к родному жилищу. Оказавшись у себя дома, Колян расправил плечи, но Пафнутий не дал ему  до конца расслабиться.
- Рассказывай! - Пафнутий ухватил его за грудки и затряс — Куда хвост делся?
 - Куда!? Куда!? Куд-куда! - вылетело из Коляна в такт с движениями, которые производил Пафнутий.
 - Рассказывай! - Пафнутий перестал трясти Коляна и оттолкнул в сторону — Что с хвостом?
 - Что с хвостом!? Что с хвостом!? - Колян никак не мог остановить колыхания своего тела, вызванные Пафнутием — Оторвался хвост!
 - Вот таки взял и сам оторвался!?
 - Да нет, конечно!
 Колян сосредоточился и начал излагать по-порядку события прошедшего вечера. Рассказал, как он задержался на работе, как шёл и к себе шёл домой. Но, как он прятался от своего дядьки, рассказывать не стал. Дескать, дошёл он уже почти до своего подъезда, а тут, откуда ни возьмись, пацан пристал, у него там собака в дырке застряла.
 - Какая собака? - насторожился Пафнутий
 - Бобрик.
 - Тьфу, на тебя! - Пафнутий действительно плюнул на Коляна, но Колян с необычайной лёгкостью увернулся от плевка — Дальше что?
 - А дальше зашёл я в подъезд, поехал на лифте. Смотрю: собаки нет, пацан куда-то делся. Я обратно в лифт зашёл, а мне дверью хвост защемило, а потом и вовсе оторвало. Я его, ну то есть хвост, хотел забрать, смотрю, а там собака бежит с моим хвостом в зубах.
 - Какая собака?
 - Бобрик!
 - Тьфу, на тебя — на этот раз Колян от плевка не сумел увернуться.
 - Вот что ты на меня плюёшь? - Возмутился Колян.
 - Это точно! Нечего на тебя слюну тратить. А пацана запомнил?
 - Пацан как пацан, мелкопакостный.
 - И всё?
 - Ну, вёрткий он какой-то.
 - А может быть это вовсе не пацан был?
 - А кто? Ответственный партийный работник?
 - Я тебе пошучу! - Пафнутий показал Коляну кулак — Зря я допустил, что тебя из профилактория выпустили. Хвост был бы на месте.
 Колян никогда не видел Пафнутия во гневе. Пафнутий представлялся Коляну тихим безобидным дурачком, лезущим во все дыры, куда его и не просят. Это извечное стремление помогать и советовать являлось неким довеском к его придурковатой радостной возбуждённости. Колян удивился этаким неизвестным ему досель скрытым свойством Пафнутия, проявившимся яростной настойчивостью.
 - И чего ты так из-за хвоста убиваешься? - Колян утёрся после меткого плевка Пафнутия — Мне в поликлинике вообще предлагали хвост отрезать. Но я побоялся. Там у них вооо, какой топорище, показали. Испугался я, что доктор сгоряча ещё чего попутно отхватит.
 - Это не врач был.
 Кто это был, Колян побоялся спрашивать, опасаясь плевков и рукоприкладства от Пафнутия. Но Пафнутий, немного смягчившись, вдруг заговорил вкрадчивым и спокойным голосом:
 - Всё, что с тобой произошло, произошло не просто так. Я и не хотел тебе об этом рассказывать, думал уберечь, думал, отлежишься ты до времени в дурке, так и не узнав ничего о хвосте. Но не получилось. Времени осталось мало.
 - Как мало? - вдруг испугался Колян.
 - Так - мало. Всего тридцать три дня, ну и соответствующее количество ночей.
 - А куда мы так спешим?
 - Не мы спешим. Через тридцать три дня и соответствующее количество ночей настанет время чёрной луны сразу же, после осеннего равноденствия. В эту ночь подземные карлики совершат обряд Чёрного Пришивания хвоста к Карачуну. После этого Карачун с каждым днём будет набирать силу, и в день зимнего солнцеворота хвост у него вырастет настолько большой и сильный, что этим своим хвостом он сможет перевернуть землю в небытие, и наш мир погибнет.
 - Типа Карачун всем нам. Может быть, кто и уцелеет?
 - Ну да, раругги игвы.
 - Это кто?
 - Я бы тебе сказал, но слюну для пищеварения поберегу.
 - И что теперь делать?
 - Значит, так — Пафнутий ткнул пальцем в сторону Коляна — Сиди дома, не выходи, пиши объявления. Повесишь потом на столбы, дескать, потерялась собака, зовут...Как зовут?
 - Неважно, как — расплывчато ответил Колян, опасаясь очередного плевка.
 - Ладно. Собака, то да сё. Особые приметы были?
 - Голубой бант в белый горошек на хвосте.
 - Так и пиши. Кто найдёт, ну а дальше сообразишь. А я пойду, приведу спирита. Он на астральную связь с хвостом выйдет. Ну, пока.
 Пафнутий удалился в сказочную осеннюю ночь, растворившись в листопаде и жёлтом свете уличных фонарей. Колян проводил его усталым взглядом стремящихся ко сну глаз. Действительно, дело к ночи, спать пора, утро вечера мудренее. С такими мыслями Колян завалился в койку и, к своему удивлению, продрых почти до обеда.
 Поздним утром, подскочив с койки, Колян, вспомнив наставления своего дядьки, быстро перекусил яичницей, проглотил вчерашний холодный чай, начал искать письменные принадлежности и бумагу. В своей обыденности Колян не имел склонности ко всякому письменному занятию. Найти бумагу не получалось. Совершенно случайно, среди ветхих ненужных вещей на антресолях он обнаружил свою старую школьную тетрадь по химии. Бросил всё, предался сладким детским воспоминаниям. В этой тетради чего только не было, кроме химических формул. Его приятели писали в Коляновой тетрадке всякие похабные стишки и прочую чушь. Колян тетрадки своих друзей использовал для тех же целей. Порадовавшись за своё беспечное детство, Колян вспомнил о ненаписанных объявлениях и начал искать то, чем можно писать. Уже отчаявшись, он без всякого внятного повода заглянул в холодильник, где в морозильной камере вдруг обнаружился цанговый карандаш. Откуда он там мог возникнуть, Колян не имел ни малейшего представления. Вспомнились Коляну «раругги игвы», но Колян, мотнув головой, отогнал тягостные думки.
 Вечерело. Колян из кусков неисписанных тетрадных листов сложил целую стопку готовых объявлений. Без всяких «ни соизволите ли», «пожалуйста» в квартиру вломился Пафнутий. Он, как давеча Коляна, за брючный ремень влачил за собою некую личность мужеского пола. Эта личность, хоть и вяло сопротивлялась, но следовала за Пафнутием в отрешённом безразличии. Однако, войдя в квартиру, влекомый Пафнутием мужичок осмелел и повеселел. Возможно духи, с которыми он находился в неразрывном контакте, вдруг дали благоприятный прогноз.
 - Это кто? - спросил Колян и указал на приведённого Пафнутием мужичка.
 - Это спирит. А ты объявления уже настрочил?
 - Да.
 - Вот и иди, клей на столбы. Как говорится: на Аллаха надейся, а верблюда привязывай.
 При этом он тряханул приведённого спирита за брючный ремень. Спирит после такого к себе внимания радостно, но беззвучно, рассмеялся.
 - Ну, ты смотри-ка — вместе со спиритом обрадовался Пафнутий — уже в контакт с духами вошёл.
 Но Колян не стал ожидать продолжения этого  веселья, пошёл клеить объявления. Колян тёр бумагу о кусок мыла, используя это мыло вместо клея, и прилеплял объявления к столбам. Любопытствующие частенько подходили к Коляну и через его плечо читали приклеенное к столбу. Однако, прочитав пару слов, быстро теряли интерес. Из не- потерявших интерес остался один бомж. Он каждое новое, приклеенное объявление читал основательно и не торопясь, как будто бы хотел узнать из одинаковых слов нечто новое или ускользнувшее от внимания. При этом он шевелил губами и облизывался. Колян, всякий раз глядя на эти облизывания, с брезгливостью думал: «Может быть, это живая могила Бобрика?». Но бомжа гнать не стал, тем самым выказывая уважение к возможному последнему пристанищу исчезнувшего Бобрика.
 Закончив с расклеиванием объявлений, Колян вернулся домой, где застал Пафнутия и спирита у открытого холодильника. В свете тусклой холодильной лампочки спирит жевал Колянов батон колбасы. Пафнутий ласково и поощрительно чесал его за ухом. Завидев Коляна, эта парочка удалилась из кухни, оставив холодильник открытым, а батон колбасы недоеденным. Колян, закрыв холодильник и бросив в раковину недоеденный батон, проследовал за ними. Эти двое, зайдя в комнату, уселись за стол. Колян вопросительно остановился поодаль.
 - Ты чего стоишь, как неродной? — Пафнутий сделал неопределённый жест в сторону Коляна — Давай лист бумаги.
 - Какой такой бумаги? - удивился Колян, изодравший на лоскуты последнюю тетрадь.
 - Большой давай! Во, какой — Пафнутий раздвинул руки на ширину стола.
 - Так нет бумаги — Колян почесал то место, где ранее у него был хвост — Однако. А кусок обоев сойдёт? У меня от ремонта остался.
 - Показывай!
 Колян вытащил из-за шкафа мятый рулон обоев.
 - Давай! Давай!
 Пафнутий раскатал рулон на столе, рисунком к скатерти. Придавил пружинящий рулон с одной стороны своей красной записной книжкой, с дрогой стороны - связкой ключей. Колян добавил вилку и ложку, случайно залежавшиеся в комнате.
 - Теперь давай, чем писать — Пафнутий попытался  выровнять обои.
 Цанговый карандаш нашёлся сразу же в кармане Коляна. Пафнутий, взяв у Коляна карандаш, передал его спириту. При виде карандаша спирит впал в бурную радость, но Пафнутий, увесисто хлопнув парапсихолога по затылку, эту радость уменьшил. Потыкав карандашом по обоям без всякой видимой системы, спирит нарисовал на обоях кривоватую пятилучевую звезду. Закончив со звездой, начертал неясные символы, более похожие на беспредметные разводы, вызванные похмельным дрожанием руки.
 Колян присмотрелся к рисовавшему. Лицо его, без всякого сомнения, кого-то ему напоминало. Да! Это он лежал, привязанный к койке всё время, пока Колян томился в дурке. Когда Колян туда поступил, этот вот спирит уже лежал там привязанный. Лежал и беззвучно смеялся. Когда Коляна выписали, привязанный так и не прекратил своё беззвучное веселье. Всю дорогу, пока Колян проходил обследование, он думал: «Почему такого весёлого человека привязали к кровати?» Но спросить у санитаров о причине фиксации весельчака не решался, опасаясь попасть под раздачу, с последующим лежанием на соседней койке в привязанном виде.
 - Ты хоть его знаешь? – поинтересовался Колян у Пафнутия, с увлечением рассматривавшего художества спирита.
 - Лучше, чем тебя.
 - А как он будет вызывать дух кобеля, если, например, он ещё не околел? А у хвоста так и вообще ушей нет. Тут зови - не зови, разницы нет.
 - Не говори ерунды. Он ещё и не такое вызывал. Как собаку звали?
 - Бобрик, наверное - ответил Колян, предварительно встав в недосягаемое для плевка Пафнутия место.
 Пафнутий поморщился, но плевать не стал, сохранив слюну для пищеварения.
- Ты слышал, как собаку зовут? - Пафнутий пихнул спирита.
 Тот, понукаемый Пафнутием, раскинул руки над столом и затрясся, как в падучей. От напряжения у него из носа потекли сопли, капая и звонко ударяясь об обои. Дядька Коляна, для пущей правдоподобности, ногой раскачивал стол. «Ну, ты смотри-ка!» - подумал Колян, наблюдая за происходящим - «Прямо, как кают-компания во время шторма. Боцман да лоцман не могут понять, куда их занесло». Но тут громко постучали в дверь. Спирит выскочил из-за стола, опрокинул стул, бросился к щели между шкафом и стеной, откуда недавно Колян извлёк рулон обоев, и попытался туда забиться. У Коляна ёкнуло в груди, но собравшись с духом, на цыпочках он подошёл к двери.
 - Кто там? - спросил Колян у неизвестности, бытовавшей по ту сторону двери.
 - Бобрик — раздался низкий загробный голос.
 Колян услышал, как его дядька Пафнутий звонко плюнул. Помимо звука плевка было слышно, как спирит налёг на шкаф, отодвигая его от стены, всё глубже и глубже протискиваясь в щель.
 - Кто?
 - Бобрик, я говорю, ваша собака?
 - А кто это говорит?
 - Милиционер Петров, ваш участковый.
 - А почему у тебя такой страшный голос?
 - Ты ещё спроси: Бабушка, почему у тебя такие большие уши? Красная Шапочка хренова! Бабушка от простуды охрипла.
 - Извините.
 Колян щёлкнул задвижкой, пропустил участкового внутрь. Тот вошёл внутрь, попробовал воздух носом.
 - Выпиваете, или чего ещё хуже? - участковый водил носом из стороны в сторону.
 - Никак нет! - Пафнутий выскочил навстречу участковому — Да если бы и выпивали, то право имеем. У себя в квартире, да в нерабочее время. Мы же не дебоширим. А где…
 - Собака — опередил Пафнутия Колян, опасаясь, как бы тот не плюнул в участкового.
 - Вот — участковый извлёк на свет пса неизвестной породы с голубым в белый горошек бантом, привязанным к хвосту- Ваше?
 - Он! Он! Родимый — с показной радостью заорал Пафнутий — мы так по нему соскучились!
 - Пёс что-то не очень радуется — засомневался Петров — Во какую рожу состроил.
 - Это он знает, что мы его за проказы накажем — но тут же спохватился — Сладкого не дадим и в телевизор на неделю запретим смотреть.
 - Вы смотрите — участковый потряс синей, казённого вида, папкой — Вы тут без насилия! У меня и так хлопот много. В соседнем подъезде опять хулиганы хулиганят.
- Вы с ними построже! - орал Пафнутий в спину Петрову, вышедшему на лестничную клетку.
 После ухода участкового вернулись в комнату вытаскивать спирита из щели между шкафом и стеной. Спирит вяло сопротивлялся, но Пафнутий, крепко держа его за брючный ремень, вытянул его наружу. Спирита усадили на прежнее место. Сидя на стуле, спирит то затравленно озирался вокруг, то беззвучно смеялся. Бобрик у окна скрёб задней лапой за ухом. Тишина повисла в воздухе домокловым топором.
 - Ну и что дальше — не выдержал Колян.
 - Что дальше? Что дальше? - сказал Бобрик низким мужским голосом — Нахрена вы вообще меня сюда притащили? Свирид Парфёнович! Батенька! Я вас не узнал!
 - Да я и вас, уважаемый Прокл Зосимович, только теперь разглядел — голос спирита был скрипучий, как расстроенный альт, — Какими такими кривыми путями вас сюда закинуло.
 - Да вот вашими стараниями, Свирид Парфёнович. Ладно, меня вызвать соизволили, так ещё и милиционера Петрова умудрились призвать. Мне показалось даже, будто бы вы с ним ранее знакомство водили.
 - Да, уж водил — спирит добавил разводов цанговым карандашом на рулоне — В присном бытие случалось.
 - Вижу, вижу - Прокл Зосимович негромко гавкнул — От него соизволили за шкап ретироваться?
 - Ладно уж вам, Прокл Зосимович, и у вас я вижу изломы в судьбе случаются. Как ваша диссертация? Мне помниться трудились вы над диффузией благородных металлов в среде инертных газов. Можно ли осведомиться, как эти металлы диффундируют?
 - По-разному многоуважаемый, Свирид Парфёнович, одни спешат, а другие не успевают.
 - Вот как?
 - Ну а как ваше перпендикулярное измерение и уравнение Лаугрегда, Свирид Парфёнович?
 - Видите, работаю — спирит развёл руки в разные стороны. Тружусь!
 - А не соблаговолите ли осведомиться, зачем посторонних людей в эти дела втягиваете?
 - Какие же они посторонние, вот — спирит указал в сторону Пафнутия — сами напрашиваются. И вообще он - мой давний знакомец.
 - Сами-то вы в раруггов и игв веруете? - Прокл Зосимович почесал задней лапой за ухом.
 - Да по-разному — спирит глубоко вздохнул. Утром бывает, верую, а к вечеру сомневаться начинаю. А то, что Карачун придёт, я так вообще сомнений не имею.
 - По этому вопросу я с вами солидарен - Прокл Зосимович зевнул — Только вот когда? Что-то меня сегодня рано в сон клонит.
 Спирит поднялся из-за стола и, не спеша, направился к двери. Колян стоял в углу комнаты с раскрытым ртом. Пафнутий тоже застыл в скованной неподвижности, но в последний момент ухватил удаляющегося Свирида Парфёновича за брючный ремень и заорал, как слон:
 - А ну стоять! Где хвост!? Где хвост!?
 Прокл Зосимович юркнул под диван и наблюдал за происходившим с кривой ухмылкой. Свирид Парфёнович, ухваченный Пафнутием за ремень, беззвучно смеялся.
 - Хвост-то где?
 - Дался же вам этот хвост — спирит пытался высвободиться из рук Пафнутия — Карачун сегодня отменяется. Вы что, хвост на стену повесить хотите?
 - Какой на стену!? - не выдержал Колян — Это мой хвост! Я его уже полюбил!
 - Господа! Господа! - сказал из-под дивана Прокл Зосимович — я ваш хвост съел.
 - Как съел!? Колян приготовился упасть в обморок.
 - Какая гадость этот ваш хвост, вы его хоть мыли когда-нибудь?
 - А-а-а-а! - орал Колян, как раненный носорог — Сожрал хвост и ещё куражится!
 - Я бы на вашем месте так не горевал. Подумаешь хвост, дело-то наживное.
 - Нет! Ну, ты только посмотри на него! - не мог угомониться Колян — Хвост верни! Верни хвост!
 - Да без проблем — из-под дивана ответил Прокл Зосимович — Я его, между прочим, даже не переварил. Свирид Парфёнович, вы знакомы с Казимиром Мстиславовичем?
 - Как же, как же! Эта его замечательная монография о длине гельминтов…
 - Давайте опустим эту тему, достаточно того, что он ветеринар от бога. Сейчас едем к нему. Меня от этого хвоста уже тошнит. Господи! Вы его хоть раз мыли? Ой! Ладно, ладно, Казимир Мстиславович сделает мне промывания, пока меня прямо здесь под диваном не вывернуло.
 - Прокл Зосимович, какой у вас изысканный бонтон! - спирит начал беззвучно смеяться.
 - Я хочу хвост на место! - Криком кричал Колян.
 - Ничего с вашим хвостом не станется — успокаивал Коляна Прокл Зосимович - пришьёт его на место Казимир Мстиславович - Он у меня в организме ферментировался, теперь без всякой Виагры будет торчать, как штык.
 - А, поехали! - Пафнутий потащил спирита за стол — Давай вызывай такси.
 - Свирид Парфёнович простёр руки над столом, Пафнутий для верности качал стол ногой. Прокл Зосимович мучился от несварения и скулил под диваном. Скоро в дверь постучали. Колян кинулся открывать дверь. За дверью в некоем замешательстве стоял таксист, прикидывая каким ветром его сюда занесло. Увидев в дверном проёме нервически подёргивающуюся фигуру Коляна, дежурно спросил:
 - Такси вызывали?
 - Вызывали! Вызывали! Почему так долго?
 - В пробку попал.
 - В какую такую пробку? У нас их отродясь не было.
 - Отродясь не было, а сейчас вдруг случилась.
 Колян, похоже, собрался препираться с таксистом до бесконечности, да и сам таксист желания немедленно ехать не изъявлял. Но, Пафнутий уже вытащил страдающего от несварения Прокла Зосимовича из-под дивана, схватил за брючный ремень Свирида Парфёновича, дал пинка Коляну, и уже через секунду вся компания катилась вниз по лестнице. Такси тронулось и помчалось через осенний листопад в сторону ветеринарной лечебницы. Приехав на место, кинулись к дежурному ветеринару. Пафнутий орал: «Вызовите скорее самого главного!». Но Свирид Парфёнович отстранил Пафнутия и уединился с дежурным ветеринаром. Минут через десять выйдя от него, сказал присутствующим: «Всё. Сам профессор едет, будем ждать».
 Через полчаса в лечебницу прибыл сам профессор.
 - Да, случай действительно интересный. Хорошо, что сразу меня вызвали. В следующем журнале «Ветеринарный вестник» опишу обязательно. Готовьте операционную».
 - Профессор, мы вам будем очень благодарны - Свирид Парфёнович делал широкие жесты.
 - Вздор! Это всё вздор! Мы делаем вклад в науку! Где пациент?
 - Да вот он.
 - Прокл Зосимович! Батенька! Как же вас так угораздило?
- Ах, Казимир Мстиславович! Знал бы, где упасть — соломку бы постелил.
 Врач и пациент удалились в операционную. Было слышно, как тошнит Прокла Зосимовича, и как врач его, успокаивая, даже рассказал пару скабрёзных анекдотов. Колян нервничал, вел себя как молодой отец у дверей роддома в трепещущем ожидании первенца. Когда вдруг Прокл Зосимович замолк, он даже побледнел и переменился в лице. Но дверь отворилась и вышел Казимир Мстиславович, стягивая на ходу перчатки. Колян кинулся к нему:
 - Ну как, доктор!?
 Казимир Мстиславович выбросил ненужные ему перчатки в пустоту коридора, сделал театральную паузу, улыбнулся:
 - Всё прошло замечательно! Готовьте следующего пациента.
 Коляна уложили на каталку, отвезли в предоперационную, помыли и побрили ему жопу, сделали укол. Колян после укола как-то сразу обмяк, но прибывал в томительном трепетном ожидании. Вошёл профессор, озабоченный, но деловой и стремительный. Пока Колян наблюдал за стремительностью профессора, упустил момент подачи наркоза. Он даже не почувствовал перехода из реального мира в мир Морфея. Колян, вдруг оказался в лесу, лежащий с придавленным хвостом у поваленного дерева. Потап, вместо того, чтобы помочь ему вытащить хвост из-под ствола, сел на ствол и начал читать нотации.
 - Не уберёг ты свой хвост - бубнил Потап — теперь Карачун перевернёт наше вседневное бытие и нарушит исходность начал.
 - Чего-чего? - спросил Колян, придавленный тяжестью бревна и тушей медведя.
 - Я говорю Карачун всем нам из прекрасного недалёка ручкой машет, а раругги и игвы иже с ним.
 - Зря ты, Потап, беспокоишься, дам я тебе свой карабин. Будем с боем отступать к опушке. Отобьёмся. Раруггов и игв, мы с тобой вообще легко положим.
 - А Карачун?
 - А Карачун сегодня не придёт.
 - Откуда ты знаешь?
 - Свирид Парфёнович сказал.
 - Кто-кто?
 - Свирид Парфёнович
 - Кто? Не расслышал.
 - Свирид Парфёнович! Свирид Парфёнович!
 - Свирид Парфёнович — как через толстую стену послушался голос профессора — вас молодой человек зовёт.
 - Ну, как ты? Колян ощутил у себя на лбу сухую холодную ладонь спирита.
 - Голубчик, не беспокойтесь, всё прошло просто замечательно — профессор успокоил Коляна. После чего обратился к Свириду Парфёновичу - Это ваш ученик? Талантливый молодой человек. Где вы с ним познакомились?
 - В одном медицинском учреждении - Свирид Парфёнович замялся — Мы там с ним на пленэре были.
 - Ну, ладно, батенька, не хотите рассказывать и не надо. В наше время найти талантливого человека сложно. Пусть это место останется вашей тайной — профессор аккуратно потеребил Коляна за хвост — Не беспокоит?
 - Нет.
 - Ну и чудно. А вы как, Прокл Зосимович?
 - Вашими стараниями, вашими золотыми руками и вашим талантом, вот видите, жив и полон сил.
 - Смотрите, батенька, не перехвалите! Мне ещё трудиться и трудиться. До вершины совершенства путь далёк и сложен. И сможем ли мы эту вершину достигнуть? А я бы вам посоветовал переменить образ. Замахнуться, так сказать, на более крупные формы.
 - У меня вот медведь Потап в корешах — вклинился в разговор Колян — До него можно расти.
 - Вот, что вам молодёжь советует! - Казимир Мстиславович хлопнул Коляна чуть выше пришитого хвоста. А я бы на вашем месте, батенька, всенепременно эти советом воспользовался.
 - Воспользуюсь, воспользуюсь — ответил Прокл Зосимович — буду уже к зимней спячке готовиться, зима не за горами, а я ещё жиры не нагулял.
 Все присутствующие рассмеялись. Посмеявшись, каждый поспешил по своим делам. Каждодневные хлопоты никто ведь не отменял.
 А осень уже вошла в полную силу. Весёлый танец осенних листьев сменился зимней позёмкой и метелью. Потянулась череда праздников, а за ними и будни, полные похмельных воспоминаний. Вот и весна красна, на порог пришла. В один из первых жарких весенних вечеров Колян отправился в лес. Опасаясь, как бы его дядька Пафнутий не сел на хвост, Колян долго плутал по городу, несколько раз в последнюю секунду, перед тем как двери закроются, вскакивал в автобус. Искал знакомую фигуру в зеркальном отражении витрин, пробегал через проходные дворы, снова вскакивал с самую последнюю секунду в уходящий автобус. Наконец, убедившись в отсутствии явного или тайного преследования, успокоился. Дядька, если следовал за ним, то давным-давно отстал.
 Между тем солнце в своём утомлённом беге скрылось за линией, отделяющей хрустальную небесную сферу от земной тверди. Взошла полная и томная луна. Увидев такое чудо, беспечные ночные мотыльки устремились к этой сияющей радости, но, поняв бесполезность своих усилий достигнуть ночного светила, полёт свой не остановили и весело запорхали среди ветвей, покрытых нежной весенней листвой.
 Колян шёл и шёл сквозь лес, окутанный лунной сказкой весны. Вот уже и луна, склонившись к западу, скрылась из виду. В простёршейся темноте тяжёлая и прохладная роса выпала на травы, едва пробившиеся после долгого зимнего покоя. На самом излёте ночи, как праздничный салют, пушечным выстрелом взлетело на небо солнце. Взлетело и замерло, согретое своими же ясными и тёплыми лучами. К этому времени Колян достиг конечной цели. Перед ним предстала чистая и ясная поляна. На краю этой поляны мирно располагалась уютная одноместная берлога. К зиме Потап съехался со своей женой, снова объединив две одноместные берлоги в двухместную. Проспав вместе всю зиму, супруги весной снова рассорились, и Потап снова поменял одну берлогу на две раздельные. Но в одиночестве не скучал. Прокл Зосимович, перебравшись в лес временно до приобретения собственного жилья, поселился у своего нового приятеля. Ничего в Прокле Зосимовиче от прежнего Бобрика не осталось, разве что голубой бантик в белый горошек на коротком медвежьем хвосте. Прокл Зосимович превратился в могучего матёрого Бера. Сейчас он сидел перед берлогой, опершись спиной на ствол лесной красавицы сосны, закинув когтистые лапы за голову. Недалеко от него на пеньке примостился Потап, чистивший карабин, подаренный ему Коляном. Завидев Коляна, оба обрадовались.
 - Приветствую тебя, лесной странник! — Бер по привычке почесал себя задней лапой за ухом.
 - Какие вести принёс? - Оторвался от чистки карабина Потап.
 - Я принёс вам два горячих привета: один - от Казимира Мстиславовича, другой - от Свирида Парфёновича. Они оба желают вам здоровья и благополучия.
 - Обязательно передай им от нас ответные самые светлые пожелания  — Бер перестал чесаться. 
- А как поживает твой уважаемый дядюшка? - осведомился Потап, — Какой забавный персонаж оказался у тебя в родне.
 - Да уж! - ответил Колян — Едва смог от него убежать. Представьте, ни на минуту не может оставить меня без своих советов.
 - Повезло же тебе, голубчик, с таким заботливым родственником. Располагайся. - Потап указал Коляну на ворох душистого лапника, как будто заранее для него приготовленного.
 - Благодарствуй.
- Колян улёгся на лапник, жмурясь на тёплое весеннее солнце. Ночное путешествие по лунному сказочному лесу дало себя знать. Лёгкий весенний ветерок убаюкивал и ласкал откинутый в сторону хвост Коляна. Весенняя линька закончилась, и теперь шерсть росла мягкая и шелковистая. Хвост, покрытый нежным летним пушком, колыхался даже от слабого дуновения. Потап и Бер продолжили прерванную появлением Коляна беседу.
 - Я вот смотрю на всё это весеннее великолепие — говорил Бер, снова облокотившись спиной об сосну — И думаю: может и нет этого ничего.
 - Откуда у тебя батенька такие беспредметные рассуждения берутся? - Потап оторвался от чистки карабина.
 - Да вот, принесла мне сорока на хвосте весточку от Свирида Парфёновича. Пишет, что, дескать, разобрался с уравнением Лаугрегда, Карачун уже давно наступил, просто мы это не почувствовали.
 - Ах! Ты об этом? - усмехнулся Потап — я на досуге пролистал эти его, так сказать, доказательства. Скажу тебе, батенька, много у него разрывов в логике и через это выводы получаются не особо достоверные. Вроде бы оно так и выходит. Ан нет!
 - Надеюсь, ты знаком с понятием больших и малых бесконечностей?
 - А это тут, каким боком?
 - Ну как каким? Можно представить последовательность от нуля и до бесконечности. А можно от нуля до единицы, и разделить последнее на бесконечное число отрезков. То и другое будет бесконечностью.
 - Допустим. И что?
 - Я, перед тем как к тебе сюда перебрался, долго жил у Казимира Мстиславовича. Случалось, вечерами мы пили чай и рассуждали и том, и о сём. Однажды, в беседе, просто так ни с того ни с сего, он рассказал, что перед смертью в последнюю секунду чувствует живое существо. Так вот, это секунда может растянуться до бесконечности, многие миры и жизни умещаются в эту секунду. А она всё тянется и тянется.
 - Вот ты, Прокл Зосимович, отличный практик. Многие светлые головы ссылаются на твои работы, цитируют их, а вот как теоретик - ты слаб. И вот Казимир Мстиславович, светлая голова. Занимался бы своими гельминтами, зачем лезть в те области, которые мы ни то, что пощупать не можем, ну и зачастую понять. Секунда говоришь? Потап посмотрел через дуло карабина на солнце — Я этот карабин уже час чищу. А, ты - секунда!
 - Секунда!
 - Секунда?
- Секунда — звенело в голове Коляна — Секунда! Секунда!
 Лёгкая дрёма уже перешла в глубокий сладкий сон, но секунда! «Секунда» - так и звучало эхом в весеннем сне Коляна.