Новое из Маршал Конфедерации. Путешествие в Солове

          — …Волшебники, о брильянт души моей, они ведь не просто что-то там мудрят с помощью потоков Вассаго, — хоть и в том ребята, без сомнения, самые непревзойдённые доки, — они, внимание, мон шер ами! — запросто ведь управляют потоками Вассаго! У-прав-ля-ют!!! Виртуозно! Сечёшь разницу: где-то кое-как перемещаться и глобально управлять?! Видимо, пока нет, Иваныч, но вскорости допрёшь, обязательно допрёшь!
          — Отчего ж? Кое-что иногда усекаю.
          — Будем надеяться! Тогда, пожалуй, ещё парочку твоих дурацких вопросов с повестки дня снимем. Абгемахт?
          — Почему сразу дурацких-то?
          — Не обижайся, просто к слову пришлось.
          — Не многовато ли у тебя всякого говна к слову приходится, а, минхерц?!
          — Чего испереживался-то? Приходится иногда на вентилятор набрасывать для острастки, и что с того? Разве в том суть? Понимать надобно! Так мы гемахт или не гемахт?
          — Давай уже чего-нибудь и снимем. С повестки. Куда деваться-то?
          — Да ладно, братишка, мы же не на подводной лодке. И даже из неё выход есть. Через торпедный аппарат. Правда, очевидцы уверяют, не шибко-то удобный, узковат-с! — однако жить захочешь, и не так скукожишься!
          — Ну ты, Локсли, и гундос! А ежели по делу?
          — По делу? Эт можно! Гм… Что ж… Слушай притчу очередную поучительную… Точнее, быль! Поучительско-учительскую, хе-хе-хе! Прям «Лирическую-диалектическую» Визбора! …Слыхивал? Э-э-э-э, дярё-о-овня! …Не столь, в общем-то, давно, лет эдак несколько тому назад один из наших волшебников, вполне, несмотря на седую ветхозаветность, дееспособный; старейшина из старейшин; короче, ну очень уважаемый чел! — тусовался себе преспокойненько в длительной творческой командировке в благословенной Аграбе. Сразу же оговоримся: не тот затрапезный городишко, что в современной Иордании, и даже не Агра в Индии с её знаменитым Тадж-Махалом, а там, где Аладдин. …Аладди-и-и-ин!!! Смекаешь? …Сам понимаешь, старость не радость, дали ветерану Атланто-Афинской войны   возможность развеяться маленько, косточки прогреть опосля, значится, зимы пронизывающей среднерусской, подзагореть перед отпуском санаторно-курортным. Ну и вообще, у нас же тут не зверьё, понимаешь, бессовестное, аки в Королевстве кривых зеркал, старость уважают. Во-о-о-от… Там-то, в Аграбе, он и познакомился с весьма достойным, тоже, кстати, довольно-таки пожилым махараджей, прибывшим в Вечный город с внеочередным бизнес-визитом. Ворон ворона, как известно, за версту чует, старички-то, чай, подванивали уже с ветхости! В общем, туда-сюда, суд да дело, дедушки наши быстренько снюхались и через пару дней были уже не разлей вода: вместе совершали утренние омовения, прогулки, трапезничали неспешно, наслаждаясь вечерней прохладой вели мудрёные философские беседы, горячо обсуждали древние манускрипты, наперебой декламировали сутры на санскрите, бухали, курили, трахались беспрестанно (с путанами, конечно же, деды-то те ещё, ветхозаветные, старой закалки!) и всё такое прочее. Короче, обычная командировка, кто не бывал-с? А ежели кто-то из вас, дорогие читатели, особливо читательницы наши, наивно полагает, что в иных местах жизнь командировочная протекает как-то иначе… Мнэ-э-э-э… Гм… Наивные бурундийские сурикаты! Где-нибудь в отдалённых районах Колымы, где с приличным эскортом туговато, вполне допускаем, и протекает, но уж точно не в блестящей сытой Аграбе! …Так вот, потихонечку, ужин за ужином, слово за слово, плавненько, не спеша, юдзё за юдзё  , как-то прознал отзывчивый наш добросердечный магистр о проблемах друга своего — махараджи. Проблемах в далёкой Индии, надо понимать, не где-то тут, рядышком, к сожалению. Индия же, позволю себе процитировать: «…о высокочтимый мой учитель, находится почти на самом краю земного диска и отделена от этого края безлюдными и неизведанными пустынями, ибо на восток от неё не живут ни звери, ни птицы. Индия — очень богатая страна, и богата она золотом, которое там не копают из земли, как в других странах, а неустанно, день и ночь, добывают особые, золотоносные муравьи, каждый из которых величиной почти с собаку. Они роют себе жилища под землёю и трижды в сутки выносят оттуда на поверхность золотой песок и самородки и складывают в большие кучи. Но горе тем индийцам, которые без должной сноровки попытаются похитить это золото! Муравьи пускаются за ними в погоню и, настигнув, убивают на месте…»   Всосал?
          — Ты уверен, что этот вот твой крайний пассаж конкретно о современной высокоразвитой индустриальной Индии?
          — Разумеется! Оттуда, из нашей Аграбы, Индия видится всем именно так и никак иначе! Ты что же, её как-то по-другому видишь?
          — Ах, ну да, ну да! Аграба-то у вас тоже, минхерц… хм… не совсем… привычная, скажем мягко.
          — Молодец! В натуре ведь кое-что усекаешь! Огурец, мля, Юрка! …Проблема-то, честно говоря, сугубо бизнесовая оказалась, но уж так махараджа расстраивался, так переживал! Иной раз на резиновую бабу без посторонней помощи взобраться не мог, таки мерехлюндии испытывал, понимаешь! Короче, тут такое дело, муравьи евонные, ну те, золотоносные, каждый из которых величиной почти с собаку, золото нигде поблизости ни в какие кучки не складывали, ибо в натуре не уследить, сопрут! — а тащили его сразу же на хранение в местный Гохран. До которого, как оказалось, неделя пути бодрой рысью. Оба-на! Муравьям сие, понятное дело, ни фига не нравилось. Они и так без выходных ишачили, а тут ещё и до пенсии в столь ужасающих условиях никак не дожить. Поневоле расстроишься! Стали дохнуть массово. В общем, всё как обычно, начались весенние обострения: аллергия на первоцветы, маниакально-депрессивный синдром, авитаминоз, ещё какая-то хрень коронавирусная, забастовки, бунты, поджоги общежитий; бизнес закошмарило изрядно, того и гляди, окончательно кердыкнется! А у махараджи, видишь ли, семья, дети, внуки, наложницы многочисленные, стая собачек корги, парк ковров-бизнесджетов, дабы этих самых собачек по выпасам-то… тьфу ты! — по выставкам развозить, тоже ведь затраты, согласись, некислые! Во-о-о-от… Ну и, глядя на дело сие прискорбное, кажный божий день наблюдая, как дружбан евонный в перерывах между оргиями страдания душевные горькой в хламину заливает, решился наш волшебник таки подсобить ближнему своему. Поелику заколебал, мля, педрило, нытьём бесконечным своим!!! Словом, посидел он, посидел, покумекал, помараковал с потоками Вассаго, пошурупил, да и выдал на-гора без малейшего преувеличения просто-таки мегаофигительное уравнение! — занявшее впоследствии достойное место в Зале Славы Классической трансгрессии. Суперстар! Не Прикладной, заметь, но Классической! Классика же от прикладухи, дабы все серьёзностью момента прочухались, отличается примерно как космолёт от змия воздушного. Нормально? Хотя ты и сам уже, наверное, потихоньку догадываешься. Вижу, вижу по глазам! Не уверен, правда, как там читатели наши дражайшие, все ли всё успешно всасывают? Я же, не без гордости вам сообщу, кое-что из Классической трансгрессии чутка разумею, таки осилил с грехом пополам! Чисто теоретически, разумеется, без всякого там практического применения, но всё ж! Первое Уравнение, скажем, даже местами Второе, но вот это его… гм… изобретение… Это, знаешь ли… М-м-м-мдя… Говоря простыми словами, магистр наш умелец так хитрожопо где-то как-то через промежуточные Эвентали перенастроил потоки Вассаго, что нынче путь муравьёв проходит непосредственно краешком вот этого самого болотца…
          — Нашего?!
          — Вашего, вашего, хгы-ы-ы-ы! Когда же это, мне вот очень-очень интересно, оно вашим стало? — наше болотце-то! С каких, извиняюсь, пор и переляк? Хе-хе-хе-хе! ...Сей же путь с недавнего времени и именуется столь нежданно-негаданно заинтересовавшей вас, командир, сэр-р-р-р! — «муравьиной тропой» и занимает нынче у золотоносных насекомых всего-то не более трёх часов всё той же неутомимой бодрой трусцой. Хм… Вот и ещё один животрепещущий вопрос с глаз долой! Ага?
          — Нежданьчик, ять твою етить!
          — Я и сам, честно говоря, зело прифигел, как оно здесь ни с того ни с сего выпучилось! Думаешь, одному тебе хреново?
          — Откуда ж тогда нарисовались все эти ребята… хм… дюже способные, так называемые Великие? …Эволюция? Никоим дарвинизмом, я отчего-то уверен, здесь и в помине не пахнет!
          — Да какая уж тут, к бениным ляхам, эволюция, батенька, шутить изволите?! Что ж, должен заметить, у вас получилось. Смешно, хе-хе-хе-хе-хе! Дарвинизм? — ишь чего удумали! Гм… Желаете прямо вот сейчас небольшой экскурс в историю совершить, мудростью напитаться, или же с предыдущими вопросами как-нибудь доразберёмся?
          — Желаю прямо вот сейчас же! Дабы не запылилось!
          — Без проблем, гражданин товарищ барин! Экскурс так экскурс. Заныриваем? Держись крепче! Пандюрь! Слушаем все! Вни-ма-тель-но! Грхм, грхм! Итак, приступим-с: «Когда люди начали умножаться на земле и родились у них дочери, тогда сыны Божии увидели дочерей человеческих, что они красивы, и брали их себе в жёны, какую кто избрал. И сказал Господь Бог: не вечно Духу Моему быть пренебрегаемым человеками сими, потому что они плоть; пусть будут дни их сто двадцать лет. В то время были на земле исполины, особенно же с того времени, как сыны Божии стали входить к дочерям человеческим, и они стали рождать им: это сильные, издревле славные люди».   Остановимся-ка пока на этом. …Ну и? …Какое будет на сей счёт твоё авторитетное мнение, товарищ Маршал? По поводу услышанного-то. Просвети же нас скорее, плиз!
          — Э-э-э-э… Хотелось бы по поводу сыновей маненько… Можно? Выходит, Иисус не первый был сын Божий на земле?
          — Хм! Выходит, что так.
          — Ты сейчас что цитировал? Ничего, часом, не приврал?
          — Боже упаси! А цитировал я «Книгу Бытия». Библию то бишь. Синодальный, правда, перевод, но вроде здесь ничего не приврали, вопреки обычаю.
          — И что, в ней прям так вот, мол, и так: сыны Божии преспокойненько входили к дщерям человечьим, драли последних, аки козочек сидоровых, и те в итоге нарожали целое племя исполинов?!
          — Насчёт преспокойненько утверждать не берусь, свечку не держал, но кой-чего всё-таки нарожали, гадом буду!
          — Жесть! Мне об этом почему-то никто никогда ничего не рассказывал.
          — А ты кого-нибудь спрашивал? Что мешало самому-то прочитать? Библия что, запрещённая книга у вас? Ах, ну да, о чём это я в натуре? — Сергеевна же!
          — При чём тут Сергеевна-то?
          — А чем вы с ней в укромном уголке библиотеки на самоподготовке по «Истории религий» занимались? Нет, не помнишь? …Во-о-о-от! А надо было книжки умные читать!
          — Не те ли это исполины, что бесноватый фюрер всю войну в Гималаях безуспешно разыскивал?
          — Вот видишь, кое-что слыхал всё-таки! Те самые! Продолжим наши изыскания? …Готов? — всасывай: «И увидел Господь Бог, что велико развращение человеков на земле, и что все мысли и помышления сердца их были зло во всякое время; и раскаялся Господь, что создал человека на земле, и восскорбел в сердце Своем. И сказал Господь: истреблю с лица земли человеков, которых Я сотворил, от человека до скотов, и гадов и птиц небесных истреблю, ибо Я раскаялся, что создал их»  .
          — Чу, жрица! Постой-ка, минхерц, ты ничего не пропустил ненароком?
          — Обижаешь, братишка, память у меня ещё покамест хоть куда! Многим на зависть!
          — Хм… Это чё ж такое получается-то? — только-только, понимаешь, исполинов нарожали — сильных, славных людей, и тут же всех чохом в расход вместе со скотами, гадами и птицами небесными, так, что ли? Что за фигня?!
          — Вот именно, пупа! Странноватые заморочки, тебе не кажется?
          — Да уж, дела-а-а-а…
          — Смекаешь? Ну и крайнее, что хотелось бы на сию тему освежить в первоисточнике: «Ной же обрёл благодать пред очами Господа Бога. Вот житие Ноя: Ной был человек праведный и непорочный в роде своем; Ной ходил пред Богом. Ной родил трех сынов: Сима, Хама и Иафета. Но земля растлилась пред лицем Божиим, и наполнилась земля злодеяниями. И воззрел Господь Бог на землю, и вот, она растленна, ибо всякая плоть извратила путь свой на земле. И сказал Господь Бог Ною: конец всякой плоти пришёл пред лице Мое, ибо земля наполнилась от них злодеяниями; и вот, Я истреблю их с земли»  . Это уже так просто, вдогоночку. М-м-м-мдя… Дальше был Потоп, Ноев ковчег и всё такое прочее: бур-бур, шмяк-шмяк, сюку-сюку, манду-манду, короче, всех порюхали! Окромя, разумеется, пионеров-ковчеговцев, те вне конкуренции, им вновь плодиться-множиться велено было. Да, кстати, и почти сразу же: «И устроил Ной жертвенник Господу; и взял из всякого скота чистого и из всех птиц чистых и принёс во всесожжение на жертвеннике. И обонял Господь приятное благоухание, и сказал Господь Бог в сердце Своём: не буду больше проклинать землю за человека, потому что помышление сердца человеческого — зло от юности его; и не буду больше поражать всего живущего, как Я сделал: впредь во все дни земли сеяние и жатва, холод и зной, лето и зима, день и ночь не прекратятся»  . Клёво, да? Раз, два, скушали-с жертву, прыг-скок, переобулись в воздухе, и вот вам, вуаля, мы снова добренькие! А сделанного-то не вернёшь! …Так вот, сдаётся мне, и это моё личное, прошу заметить, сугубо оценочное мнение! — клещ опасливо огляделся по сторонам, прислушался: нет ли где грома с молниями поблизости, не зашибёт? — Что вся эта заварушка, хе-хе! — с Потопом-то затеяна была ежели и не исключительно, то с очень высокой степенью вероятности, дабы то самое племя сильных и славных людей под корень извести. Э-э-э-э, тут такое дело… Имеются, конечно же, соображения разного порядка, почему оно всё так криво вышло, однако не нам с тобой о том всуе судить-рядить, не с нашей колоколенки мелкотравчатой. Не по попе кака! Просто немного истории. Восприми как должное, мон шер ами.
          — А чего там судить-рядить? Мне тоже так показалось.
          — Эт здорово, что тебе так показалось, старина! Респект и уважуха! В то же время детишки, родившиеся от сынов Божьих да дщерей человеческих, надо понимать, и вовсе не пальцем деланные! Исполинами, смею полагать, не по росту слыли они, но исполинами духа! — и кое-какими дедушкиными способностями всё ж обладали, хе-хе-хе! Хоть бы и просто, по праву наследования. Гены же, ёхан-шмохан! Встречались наверняка средь них особи и зело высокорослые, однако в условиях нашего не шибко-то комплементарного тяготения сей признак видится мне, скорее, рецессивным, нежели доминантным, ввиду чего со временем попросту, надо думать, вся эта ихняя высокорослость нивелировалась до каких-то среднестатистических значений и боле особо не отсвечивала. В общем, дюже способные оказались во всех отношениях ребята. В числе прочего, кстати, и в плане трансгрессии. Посему затея под корень их извести изначально обречена была на провал. Гм… А может, смысл вовсе и не в том заключался, а попросту приспичило выжить шибко одарённых товарищей из сугубо рационального человечьего мирка? Сам подумай: как сим мирком затрапезным управлять, коли полно всяких там индивидов, кои вечно себе на уме? Соображаешь? То-то и оно! А что притом тьма тьмущая простого народу сгинет, так то ж издержки производства, ничего страшного, Нои ещё нарожают! Малость людоедская, ежели можно так выразиться, парадигма, не находишь?
          — Гм… Весьма людоедская, я бы сказал.
          — Заметьте, это не я, это он сказал! Все слышали? ...Уверен, ты уже наверняка догадываешься, к чему день-то клонится. Далеко не всё ведь столь трагично оказалось, нежели нам втюхивают, вот зацени-ка: «И усилилась вода на земле чрезвычайно, так что покрылись все высокие горы, какие есть под всем небом; на пятнадцать локтей поднялась над ними вода, и покрылись горы. И лишилась жизни всякая плоть, движущаяся по земле, и птицы, и скоты, и звери, и все гады, ползающие по земле, и все люди; всё, что имело дыхание духа жизни в ноздрях своих на суше, умерло. Истребилось всякое существо, которое было на поверхности земли; от человека до скота, и гадов, и птиц небесных, — всё истребилось с земли, остался только Ной и что было с ним в ковчеге»  . Грхм, грхм! Казалось бы, ужас, ужас, ужас! — да? Правильно, для кого писано-то? — для верующих! Им пужаться надобно! А мы с тобой кто? — знающие! По крайней мере, стараемся таковыми быть. И уж мы-то с тобой совершенно точно теперь знаем: свалили оттель потомки славных исполинов, дабы в Потопе Всемирном зряшно не спалиться! Как пить дать! К примеру, сюда вот и свалили, к бениным ляхам! Здесь-то не было катаклизмов никаких, даже и не шибко-то вселенского масштаба. Так, дождичек покапал пару недель слегонца, картоха в огородах малость замокла, дороги развезло, всего и делов. И никто, кстати, их тут после не разыскивал, к ответу не призывал. Жили себе преспокойненько, не тужили, потомство приживали да добра наживали. Во-о-о-от… Это-то потомство хрен знает в каком колене и есть, чтоб все понимали, нынешние Великие и волшебники. Да будет так ныне и присно и во веки веков!
          — Аминь!
          — Соображаешь, хе-хе-хе! Такие вот, мля, эволюционизьм с дарвинизьмом вкупе! Ты как, дружище шерыч? Всосалось?
          — Ещё бы! Можешь ведь толково объяснять, когда захочешь! …Ну что, Роб, давай, что ль, с предыдущими вопросами доразберёмся? Как, то бишь, ты их там обзываешь? — с животрепещущими, о!
          — Что, прямо вот так, ёпрст, натощак? Без полдника?!
          — Оборзел, кровосос?!! Да ты у меня вообще больше ни капли!!!..
          — Прошу пардонить, мессир! Не извольте гневаться! Всего лишь милая шутка! Не ожидал-с!..
          — Ты как-нибудь допрыгаешься, приятель, с шуточками своими… хм… милыми! Помяни моё слово! Не удержусь ведь, возьму грех на душу! Хотя, бубёныть… Какой там, на хрен, грех? Одним паразитом больше, одним меньше…
          — Эй-эй-эй-эй! Ты не очень-то здесь фрякай, чай, не дома! Кто из нас больший паразит, ещё разобраться надобно! Грех он, видишь ли, на душу возьмёт, двуногое, понимаешь, безрогое!
          — Что, не нравится, товарищ Гуд? А ты не борзей, бляха-муха! Здоровее будешь выглядеть! Солидней, бубёныть! …И вообще, я чего-то не понял, кто бодягу-то замутил?!
          — Сказал же: пардоньте, пошутил. Нет, мало ему, накинулся, понимаешь. Прям как на личного врага! Весь день, что ль, перед тобой кланяться, извиняться?
Совесть имей!
          — Кто бы тут жужжал о совести-то, жужжалко! И хорош уже препираться, давай-ка вернёмся лучше к нашим вопросам. Больше толку будет.
          — Вот и я говорю, хорош уже, давай вернёмся. Не столь далеко, кстати говоря, мы от них и уштырили. Вопросов-то, на самом деле, совсем чуть-чуть осталось. Хотя, справедливости ради отмечу, встречаются средь них и довольно интересные, можно даже сказать, закомуристые, м-м-м-мдя… Тормознулись же мы, насколько я помню, где-то в районе муравьиной тропы, верно? Гм… Не знаю, насколько тебя сие заинтересует, шерчик, но наш кудесник, он ведь не просто злополучных муравьёв куда-то там перенаправил, он, горыныч, сюда приличный кусман самой, собственно, чужеродной суверенной Эвентали каким-то образом исхитрился присобачить! И тут, понимаешь ли, така штука-дрюка… М-м-м-м… Короче, на болоте некая устойчивая энграммка образовалась, и она, ять её етить, никуда ведь теперь, с-с-сука, не девается! То бишь та, иная реальность, она до того устойчивая, ёхан штраус, что присутствует здесь постоянно! Чувствуешь подвох? Не дискретно, как это всё обычно в приличных домах Лондону и Парижу происходит, а постоянно! Будто именно вот тут всю свою сознательную жизнь и прожила! По-сто-ян-но! Офигеть можно! С виду-то тропа как тропа, шибко затоптанная, правда, но ничего особенного. Однако тропа-то чу-жа-я, абсолютно из не отсель! То бишь любой эндемик, хоть краешком заступивший на неё, по идее, мигом должен бы фьюить! — и он уже на «спонтанке» парится где-то в дальних бебенях! Смекаешь?! А вот этого-то как раз и не происходит! Странно, да? Мы и сами будем её пересекать и даже, быть может, сколько-то топать по ней, но уверяю тебя, ничегошеньки с нами не произойдёт! Проверено, мин нет! …Ну как, друг мой ситный, интересно?
          — Гм… Вопросец-то и правда закомуристый! Может, зря?..
          — Ничего не зря! В кои-то веки раз на более-менее приличный вопрос отвечать довелось! …А знаешь, Юрец, — подперев голову лапкой, задумчиво проговорил акарид, — это ведь реально захватывающее зрелище! Никогда не видел? …Муравьи! …О-о-о-о-о-о, ты много потерял, старик! Даже малость жутковатое! …Вдруг откуда ни возьмись, буквально ведь совсем из ниоткуда возникают несметные полчища огромных всклокоченных пыльных потных муравьёв, чертовски усталых, жутко злых и голодных! Причём с собаку — это, знаете ли, вам не чихуахуа какая-нибудь там мелкотравчатая, и даже не раскормленная такса, и тем паче не сраная болонка, а, представь-ка себе, — с крупного ротвейлера средняя особь! — впечатляет?! Каждый из фасеточных глазков горит дьявольским огнём, лапки, усики, жвалы, иные смертельно жалящие причиндалы — всё подчинено достижению единой цели — только бы, мля, до финиша добежать!!! Пыль затмевает полуденное солнце, земля дрожит от топота мириадов во всю свою тяжеленную прыть скачущих, изрядно к тому ж гружённых собаковидных инсектоидов, землетрясение в натуре! Случается, деревья с корнем из земли со страшной вибрации выпадают, вот ведь как! И горе всему живому, что зазевается у них на пути: сей же миг будет растоптано, истерзано и сожрано прямо на бегу! Уф-ф-ф! …Ну и в конце концов всё так же в никуда исчезают.
          — М-м-м-м… Тяжеленная прыть собаковидных инсектоидов… Н-н-н-нда-с… Внушаеть, однако! Аж деревья выпадают! …Тебе бы книжечки писать, минхерц. Не пробовал, нет?
          — Да какие там книжечки, Иваныч? — то с тобой телебонюсь, то ещё какая-нибудь холера, понимаешь…
          — Это я-то холера?! Ну или одна из них.
          — Брось придуриваться, мон шер, то ж к слову!
          — Снова к слову?! Ну ты и фрукт!
          — Брось придуриваться, ещё раз говорю, мы же вроде о сурьёзных вещах здесь толкуем-то! Некогда антимонии пустые разводить! …И во всей этой, казалось бы, вакханалии ты должен был подметить парочку явно просматривающихся интереснейших моментов. Подметил? …Чем ты вообще слушаешь, опять, что ль, дымоходом?! Тем более первый из них мы уже с тобой совершенно точно обсуждали! …Вспоминай, вспоминай, напрягай извилину! Ну за что мне такое наказание, а?! …Слухай сюда, бездельник: первый — то, что никто из эндемиков так до сих пор ни в какие бебеня не провалился. Слыхал? Фиксируй уже наконец-то на подкорочку, сие очень важно! Второй — муравьи пробегают строго отмеренное им здесь расстояние и никуда боле по местным городам и весям не разбегаются! Шаг влево, шаг вправо — расстрел! Прыжок на месте — попытка улететь! — утопление! Зафиксировал? Гм… Ну и шо мы в результате имеем с гуся?
          — Жир и шкварки!
          — Я таки понял! А шо ещё?
          — Жир и шкварки!
          — Хм!.. Нашёл с кого выспрашивать, м-м-м-мдя… А имеем мы с гуся, шо потоки Вассаго-то у нас есть, но вот Поля переноса, как это ни странно! — никак нет! Потому и не пропадает там никто. Улавливаешь? Как наш умелец сумел Поле сие, позволю себе маленькую вольность, аннигилировать, ума не приложу! Вернее, приложить я, без сомнения, всё что угодно и куда угодно могу, уравнение-то давным-давно опубликовано в солиднейшем «Квантике»  , да, боюсь, без особого прибытку для мозга. Точнее, без всякого! Те же, к слову, Киврин Фёдор Симеонович на пару с Хунтой Кристобалем Хозяевичем над ним почитай без малого месяц мараковали, покуда дотумкали! Дык оне ж вона каки Великие, и то! Куда уж нам с жевалом-то нашим скромным да в калашный ряд? — понимать надобно, ёксель-моксель! Теперь о муравьях… Гм… В самом начале я предполагал: черти эти сюда посредством какого-нибудь Поля переноса прибывают, обратно же в конце пути сваливают всё-таки через некую хитрую энграмму. Столь хитрую, что никто боле, окромя наших муравьёв, в неё и не попадается. (Уже маленько абсурдно, да?) Однако довольно скоро сообразил, что глупо заблуждаюсь. Сам посуди, через постоянное Поле сюда столько чужеродного говна насосало б — разгребать устали бы! Согласен? Да и идея с энграммкой тоже особым глубокомыслием не отличалась! Мнэ-э-э-э… И вот как-то, находясь в нирване глубочайшей задумчивости, почти что в грогги, хе-хе-хе! — безнадёжно застряв пред закрытым шлагбаумом, размышляя о бренности всего сущего, покудова, значится, мимо меня, жутко топоча, воняя и клацая смертоубийственными жвалами, несла свои бурные потнючие воды золотоносная муравьиная река, ваш покорный слуга вдруг нестерпимо почувствовал примерно то же, что и с тобой ноне по холодку. …Нет, не запах, шутник, мля! …Осенило меня, словно бобом шморкнуло! Просто-таки колбаснуло! Они же меня не видят, жобтель-мобтель! …Как это?! …Да вот так! Они ж левитируют, ёшкин зверь! Трансгрессивно, разумеется! Причём, позволю себе маленькие фривольности, и «над» нашей и «над» своей Эвенталями, вообще в какой-то совсем иной реальности! Понимаешь? То бишь сии инсектоидные твари   существовали одновременно в трёх, ну или там чёрт-те знает скольких мирах! Вот именно оттуда-то, из некоей «потусторонности», что ли, в конце пути их и «подхватывало» Поле переноса, унося более-менее в направлении восвоясей. Понимаю, всякая подобная фигня звучит по перваку довольно дико, в то же время никаких иных более-менее правдоподобных объяснений на текущий момент у меня попросту нет. Будут, я тебе первому сообщу, старик, не переживай! Это ведь… Э-э-э-э… Это ведь такая вышанина, даже для Классической трансгрессии, где и так всё, мягко говоря, сложновато, что просто охренеть можно!!!
          — Ох уж мне эта ваша заливная рыба — Классическая трансгрессия, мистер борзохрюк! Может, ну её на фиг, Робчик? И, кстати, Прикладная тож! Давай-ка обе их на фиг, а, родной?
          — Дык вроде как боле и не занадобятся. Однако ж приколы нашего городка на сём не закончились!
          — И приколы тоже на фиг, давай? Уж больно зубодробительно здесь у вас всё, минхерц!
          — Не понял?! Не вы ли горячо возжелали с предыдущими вопросами доразобраться, нет? Тогда кто же, ежели не секрет?
          — О-о-о-о-о-о-о-о!
          — Полноте вам стенать, огород-то городить, командир, сэр-р-р-р! — все вопросы в работе, и на них должны быть получены соответствующие ответы! Так-то, брат! Пандюрим себе помандёхоньку, там, глядишь, и довьётся до чего-нибудь толкового… верёвочка-то… Приколы же и в самом деле довольно прикольные, хе-хе-хе!..
          — Очень надеюсь, смех не без причины!..
          — …Всяка сложная абсолютно новая замутка, она ведь без побочки не обходится, сам понимаешь. Та же вакцина какая-нибудь, к примеру, свежесляпанная антиковидная: сегодня укололся, а ежели через пару-тройку лет тестикулы с громким звоном отвалятся, даже претензии некому предъявлять будет, ибо шиша с два чего после дождичка в четверг докажешь! Хоть бы вот такусенькую малипусенькую взаимосвязь-корреляцию! Здесь, правда, всё не столь трагично, не ссы, Юрец, тем не менее столь же прикольно, хгы-ы-ы-ы! Короче говоря, дорогой друг Иа, одновременно, считай, совместно с пресловутой муравьиной тропой посередь исконно в доску нашего расейского болотца образовался некий чужеземный сраненький островок с какими-то древними то ли индуистскими, то ли буддистскими, то ли нудистскими руинами, н-н-н-нда… Каменная статуя довольно симпатичного улыбающегося толстячка на боку, вросшая в землю, валяется, другие всякие прибамбасы с завитушками, катакомбы под всем этим делом дюже путанные. Полнейшая хренотень! В ваших-то храмах, сам знаешь, никто особо с икон не веселится! Х-х-х-хе! …Но это ведь отнюдь не все местные карамболи-то, шерчик… э-э-э-э… Видишь ли, до кучи и само болотце малость того… подкачало, подпортилось слегка, ежели можно так выразиться, поелику отчасти потеплело зело. Типа локальный такой Гольфстримчик откуда-то пришкварил! Видать, от островка да тропы вся паскудная напасть! Не везде, конечно, но всё же! Во-о-о-от… А в тех руинах весьма многочисленная свора бандерлогов обреталась. Помнишь ещё, поди, упоминали, да? Вот именно о них-то, вынужденных мигрантах-бедолагах, речь и шла. Мнэ-э-э-э… Однако здесь же вам не Индия и не Москва, мон шер, понимаешь, и даже не Ленинград, хлебобулочные деревья на кисельных берегах молочных рек не растут ни фига-с! Вот лягушечки — эт да! — этих-то ракалий с низкой социальной ответственностью в тепле расплодилось, точно всех мастей и рангов пропагандосов-глашатаев безумного масочного режима в мифическую пандемию! Не счесть! Причём, что интересно, стали ведь вширь расти, канальи, лопни моя селезёнка! Разожрались, словно свиньи прикорытные на госбюджете! До ротвейлеров, надо думать, ещё далековато им, малька покамест не дотягивают, однако со стандартный футбольный мяч особо одарённые экземплярусы уже легко взрастают! А уж какой квакающий гвалт тихими погожими летними вечерами над болотом стоит, ты себе не представляешь! Охренетительный!!! «Гарант на все времена!», «Даёшь обнуление Гаранта!», «Гарант — наш рулевой!», «Гарант, ты умрёшь за нас? Умрём за Гаранта!», «Без Гаранта жрать не станем, без Гаранта срать не сядем!», «Гаранту — пожизненный срок!» (последнее, правда, чутка двусмысленно, не находишь?) и так далее, и всё такое прочее! Заколдобишься! Вместе с тем ни для кого не секрет, что мартышки лягушечек не кушают. Ну, то бишь с голодухи-то зверчайшей и лягушка типа того — апельсин, но о-о-очень, согласись, мерзкий! …Не знаешь? …А просто, без этих твоих экивоков дурацких, согласиться нельзя?! …Варёных пробовал, да? Вкусненько? …Замечательно! …Только вот учти, бандерлоги наши до сих пор варить-то ничегошеньки не умеют, не добрался до них главный просветитель-эволюционист товарищ Дарвин, не научил, хе-хе-хе! Посему апельсин из лягушки, как ни крути, омерзительный получается! На редкость! М-м-м-мдя… Так бы они, сердяги, кони с голодухи, наверное, и двинули б, кабы разведка ихняя мартышечья не обнаружила два большущих поля гороховых аккурат промеж Анахоретовкой и Чапаевкой. …Что тут началось, ты себе не представляешь! Разумеется, вся бандерложья рать от мала до велика той же ночью ринулись в поля, там обожрались до коликов, обосрались и снова обожрались, так по кругу и не единожды, покуда всё не вымели на хрен подчистую! Даже ботву! Саранча и та куда приличнее себя в гостях ведёт! Спохватились же мазурики красножопые поздновато, понеже надо было ещё затемно успеть через лес на болото ушкандыбать. Ан нет, не успели! Особливо с переполненными животами да кишечниками-то! Чёрта с два побегаешь! Ибо по светлому небезопасно: местная шпана лесная намастырилась из мартышек весьма питательные консервы на зиму крутить да перчатки, прочую лайковую кожгалантерею из шкурок мастырить. Ввиду чего ихний Саглоб (Самый Главный Обезьян!) принял единственно на тот момент правильное решение — спрятаться высоко-высоко в густых кронах ливанских кедров (тех самых, ветхозаветных, Моисея ещё, поди, помнят!), в изобилии встречающихся в окрестностях ПГТ Ебуразово, что на полпути от Анахоретовки до спасительного болотца, дабы там день продержаться, а ночью по холодку, значится, восвояси тихохонько сдриснуть. …Нет там никакого Ебудвасова, Юр! С чего ты это взял? Е-бу-ра-зо-во! Повнимательней, пожалуйста, повнимательней, мил человек! …В общем, схоронились бандерлоги, как и планировалось, высоко-высоко в густых кронах, затаились и стали ждать очередного дня и последующего засим вечера. Ждали они так, ждали, покуда не рассвело. И всё бы ничего, одного только Саглоб по неопытности не учёл (ну не потребляли они в родных пенатах горох, и без того всякой банановой жратвы хватало!), а именно неотвратимых последствий поедания сего натурпродукта в любом виде: хош в свежем, хош в варёном, хош в печёном, хош в любом ином, — так называемой специфики гороховой, — порождать внутре любого живого органона необычайно стойкое пучепузие, сопровождаемое, естественно, регулярным стравливанием внутреннего давления, дабы дуриком-таки не лопнуть. Во-о-о-от… Сидели они так затаившись тише воды ниже травы и стравливали потихоньку, как это у нас в народе называется: «шептуна давали», стравливали помаленьку эдак «по-шпиёнски» и, значится, ждали спасительного вечера. Утречко же то злополучное, как сейчас помню, абсолютно безветренным выдалось. Будто всему назло! Жарко и ни дуновения! Ну и, сам понимаешь, проснулись люди добрые, молодцы и не очень, стали на работу собираться, за дверь шасть! — а та-а-а-ам, мама дорогая! Газовая атака в натуре, ёп-пер-ный театер! Поначалу думали, «Новичок». Типа того, ответка за Скрыпалей из Туманного Альбиёна прилетела. Звездец всему, короче! Местный голова тут же давай в Лондон по прямой линии названивать: так, мол, и так, чё, мля, за дела в натуре, мазафака?! Ща быро за БЯКой   пошлю! Мокрого места от вас, супостатов, не останется!!! М-м-м-мдя… Не на таковских, однако, напал. Герцог Бекингем, извиняйте, други, тоже ведь вам не мальчик кондомы в борделе подносить, громко плюнул на всё и ушёл в полнейшую несознанку, мол: «…Анну Австрийскую знаю, Д’Артаньяна знаю, Миледи знаю, Навального знаю, Скрыпалей… гм… ни фига не знаю! …Да, кстати, пошли-ка вы все в жопу, господа совдеповцы! БЯКА у нас и самих имеется! Поглядим ещё, погуглим-с, у кого толще-то!» В Ебуразово, ясен пепер, малька призадумались, поутихли, репы зачесали. Поелику звездеть, знаете ли, это вам не мешки ворочать и уж тем паче не войнушку военную воевать, понимаешь! Хоть бы и совсем махонькую крымскую, локально-гибридную. Да-а-а-а… Ну и пока суд да дело, отдельные, особо одарённые недотыкомки из администрации ПГТ на радость только-только расслабившимся после выходных гражданам быстренько учудили некий совсем уж дурацкий «Режим повышенной готовности» (пенсии с такой оперативностью индексировали бы, цены б властям не было!), согласно коему местным жителям категорически предписано было самоизолироваться, то бишь из домов не выходить, обмотать бошки ссаными тряпками, дабы от смертельно ядовитых газов, а заодно и от коварных вредоносных вирусов хоть как-то спасаться. Все щели заткнуть, завернуться в чистые простыни и лежать ждать. Чего ждать? — так, по правде говоря, никто и не разъяснил. До сих пор ведь полнейшие непонятки, что интересно! Ибо статистика смертоносности как-то вот ни фига не желает никого пугать! Ввиду факовой своей мизерности. Это ведь вам не какая-то там затрапезная ГАС «Выборы», понимаешь, где в любом Орехове-Зуеве какие хош циферки можно подрисовать!   Здесь всё ж таки государственная ста-ти-сти-ка! Хотя лично меня при слове «государственная» всегда почему-то мутит… А лето в тот год выдалось реально событийное. Австралию с Калифорнией охватили лесные пожары. Китай по самый Тибет затопило очередное меганаводнение. Антарктические пингвины попрятались в глубокие норы и перестали нестись. Чёрт-те что! Даже, говорят, в далёкой Сирии что-то горело. Не уверены, правда, что лес, уж больно отсюдова дым чёрным казался! Коронавирус, между тем, так никто в натуре и не обнаружил... Тем временем подоспели МЧС, милиция, пара БМД-шек с бородатыми лохматыми десантниками, затерявшимися несколько лет назад где-то на границе с Незалежной, хиленькая группка диванных экспертов ОЗХО, куча разношёрстных, насквозь прикорытных СМИ, извечно жизнерадостные волонтёры, вездессущие активисты ОНФ, пара похмельных депутатов и просто внушительная кодла родных, друзей и знакомых Кролика. Большинство, разумеется, в средствах индивидуальной защиты: в толстенном неопрене  , масках, ластах, с аквалангами, некоторые в легендарных «трёхболтовках», иные в модных ныне костюмчиках а-ля мистер Гимп   — любимом прикиде товарища Онищенко  . Короче говоря, как ни крути, самый настоящий локдаун! — прошу тапками в меня за неприличный англицизм не швыряться, уж больно словцо звучное! «Беззащитных» тут же некисло штрафанули, слегка били резиновыми дубинками и послали куда подальше. Что их, кстати, в отличие от остальных «маскированных» недоумков, в дальнейшем очень даже кое от чего устерегло, хе-хе-хе! Ждали высокое начальство из Соловца. Покудова ждали, значится, азартно резались в лото, нарды, шары и сику. Кое-кто под шумок хищничал на колхозном огороде. Где-то несанкционированно доили громко и обидно матерящуюся корову. Всем ужасно хотелось пить, что, согласитесь, даже в довольно комфортной «трёхболтовке» не шибко-то комильфо. Водицу студёную колодезную заливали кое-как через шланги подачи воздуха, иные технологические отверстия, отчего участникам шалой вампуки было чертовски весело. Наконец из приближающегося облака пыли в смеси с зловредным гундявым комарьём вынырнул воронёный, зробленный по спецзаказу на Ульяновском автозаводе «Лэнд Кукурузер 469 Кабрио» дорогого товарища Лавра Федотовича Вунюкова, из коего вместе с ним восхищённой публике предстали остальные небезызвестные дорогие товарищи: Рудольф Архипович Хлебовводов, Фарфуркис и, конечно же, блистательный неповторимый Амвросий Амбруазович Выбегалло  . Все, словно близнецы-братья, в венецианских носатых масках «чумной доктор», которые, как известно, от серьёзных отравляющих веществ никоим образом не спасают. Какой только идиот надоумил?! А-а-а-а, то, верно, гражданин Онищенко! — адепт бесноватой зомбосекты «Свиномас»  ! Немудрено, нашли кого слушать-то, хе-хе-хе! Что и послужило основанием для вполне, должно отметить, оправданной, весьма продолжительной и цветистой гневной тирады Лавра Федотовича, первым вкусившего чудных «новичковых» ароматов утреннего Ебуразово. В общем, не вдаваясь в подробности фантастически дремучих монологов, прочих глупейших громогласных заявлений и отборнейшей виртуозной матерщины, отмечу лишь, что вскоре им откуда-то раздобыли противогазы и сразу стало значительно тише. Товарищу Онищенко, кстати, тоже «слоника» выдали, поелику в его модном прикиде а-ля мистер Гимп, как назло, молнию заело. Вот и хорошо, вот и здорово! А то оне иной раз такую ахинею мелют, хоть святых вон выноси! …И только-только, значится, это самое высокое начальство совместно с руководством всяческих заинтересованных коммунальных и иных привлечённых за каким-то хреном спецслужб приступило к обсуждению сложившейся аховой ситуасьён, так сказать, по существу, как нежданно-негаданно случился казус, вполне себе даже и белли: у главного бандерлога Саглоба спонтанно произошёл-таки несанкционированный, но весьма обильный сброс каловых масс… М-м-м-мдя, мля, вполне ожидаемо… И поскольку обезьяны, на то они, собственно, и обезьяны, дабы дружно обезьянничать, все его сородичи в едином высоком порыве, точно по команде, моментально проделали то же самое. Гм… О-о-о-о-о-о-о! Я сему знаменательному событию свидетелем не был, врать не стану, но немногочисленные оставшиеся незамаранными очевидцы рассказывали: это было нечто неописуемое! Водопады отборнейшего говна! Ниагара, моб вашу ять!!! Это надо было видеть, да-а-а-а… Десантники и бравые бойцы МЧС каким-то совершенно невероятным образом, просто-таки чудом! — сумели без особых потерь сныкаться в металлических чревах своей броне- и спецтехники, где задраились наглухо и боле ни на какие душераздирающие вопли, мольбы о помощи не реагировали. Лишь бешено работали стеклоочистителями, дабы не пропустить ни единого момента завораживающего зрелища мечущихся промеж коричневых струй ароматного дождя вечно не унывающих волонтёров. Находчивые милиционеры — тоже ведь, между прочим, не косули! — шустро сварганили из щитов римскую «тестуду»  и, в общем-то, не особо пострадали. Так, маленько изговнячились, и делов-то, пустяки, дело житейское! Единственно, пришлось изрядно попотеть, пиная почём зря хорошо тренированными, обутыми в тяжеленные начищенные до блеска берцы, аккуратными милицейскими ножками обнаглевших ботанов из ОНФ, хамским образом пытавшихся просочиться под защиту спасительных щитов. В кайф же живую натуру ногами-то отмутузить! Наше кредо: всегда!!! Мнэ-э-э-э… Высокое начальство, как обычно, умудрилось практически (за исключением дюже выпирающих частей тел) в полном составе схорониться под единственным оказавшимся на месте говнопада зонтиком, изрядно помяв при этом грузными вспотевшими тушками его знаменитую владелицу — уважаемую мисс Шапокляк. За что малость погодя героическую старушенцию наградили всяческими почётными грамотами, автомобилем-мотоколяской СМЗ С-3Д Серпуховского автозавода, именуемым в простонародье «инвалидкой», профсоюзной путёвкой за полцены на знаменитый курорт «Соловецкие грязи» (коей без того в любом дворе с избытком!) и медалью «За спасение утопающих». Увы, посмертно… Эхе-хе-хе-хе-е-е-е, теряем ветеранов наших, живую историю, можно сказать, не бережём… Короче, боле всего, как и ожидалось, досталось СМИ, ибо дорогостоящую аппаратуру моментом никуда не спрячешь, тщедушным тельцем не закроешь, а также родным, друзьям и знакомым Кролика, поелику шибко любопытные и безалаберные, и, конечно же, волонтёрам с ОНФ-овцами, коих вдобавок ещё менты и отпердолили хорошенько! Похмельные депутаты, говорят, вообще, похоже, не заметили ни чёрта. Ну этим-то ребятам уж точно не привыкать, их там, в Советах, случается, и похлеще колбасит! Одного Великого Актёра в изрядно обветшалом костюме «а-ля юный Д’Артаньян» уберегла широкополая побитая молью шляпа. Жаль, чертовски жаль, м-м-м-м… Дык он и без того не фонтан, подванивает изрядно уже! Гм… Нынче мода на них: на шляпы, бейсболки. Везде, что ль, на головы срут?! …Да! Чуть не забыли! «Лэнд Кукурузер 469 Кабрио» же ещё товарища Лавра Федотовича Вунюкова! Вспомнили? Под самую ведь под завязочку свежайшим удобреньицем нагрузили, от же бестии продувные, хе-хе-хе-хе-хе! …ОЗХО? Чёрт их знает! Тайна, покрытая мраком. Так и не нашли бедолаг. «…После этой ужасной баталии женихам изменился подсчёт, кто хотел бы за нежную талию и касался наследства насчёт, — вновь, наконец, запел акарид, а то малость уже как-то скучновато стало. — На остатка-ах огромны-ых пожари-ищ питекантроп готовил копьё-о-о... Пять племён кровожадных сражались за прекрасные губы её!..» 
          — Я так понимаю, женихи, наследство и её прекрасные губы — это всё опять к слову?
          — Из песни слов не выкинешь, шерыч, тем более из хорошей. Но главное-то что? — главное даже не сама, собственно, баталия… хм… ужасная, сколь реально жёсткая конфронтация, тут же возбухшая между эректусами и мартынами опосля, на самом-то деле, согласись, уж куда более комического, нежели трагического вышеупомянутого казуса-резуса. Говно, образно выражаясь, на губах ещё не обсохло, как уже: «Куздра будланула Бокра!!!» Причём довольно-таки «штеко» будланула-то! Между тем абсолютно ведь всем здравомыслящим пиплам заранее ясен был исход неравного, мягко говоря, противоборства, ибо куда там тягаться несчастным мартышкам с их голыми красными задами супротив Вунюковско-Выбегалловской прекрасно отлаженной репрессивно-бюрократической машины? Смешно! Но население-то в большинстве своём поддержало! Причём, ты знаешь, довольно массовые митинги собирались против осточертелого засилья бандерлогов, не три вам калеки! Демонстрации! Стихийные! Никто ведь на сии мероприятия никого насильно не тягал, за сто халявных грамм не уговаривал. Понимаешь? Глас народа! На полном сурьёзе! Дружины стали сколачивать, улицы патрулировать. Лес каждую неделю прочёсывали! Всё те же, кстати, жизнерадостные волонтёры. Очень настойчивые ребята! Силки по всей округе понаставили, капканы. Там, где техника подойти могла, болото колючей проволокой по периметру в пять рядов опутали. Премии назначили: за скальп взрослого бандерлога — десять рублей, за голову детёныша — три. Всасываешь?! За детёныша!!! Театр абсурда какой-то! Милиции, охотникам, иным вооружённым бандформированиям был отдан категорический приказ при встрече с красножопыми супостатами стрелять на поражение без предупреждения, вообще без каких-либо раздумий! Вот ведь до чего в злобе своей докатились — вкрай оскотинились эректусы! А всего-то делов: голодным животинкам попросту кушать зело хотелось! Знаешь, на что иной человек способен со зверчайшей голодухи, по злобе, да и просто иной раз забавы ради? Лучше б тебе и вовсе не знать! Никакие самые страшные звери — чего уж там о мартышках-то простецких! — однозначно ничего подобного себе не позволят!..
          На что способны некоторые люди, точнее — нелюди, в ситуациях эдакой вседозволенности и безнаказанности, Юрий Иванович Ширяев, несмотря на молодость, как раз таки знал гораздо лучше, нежели подавляющее большинство его сограждан. Прекрасно были ему знакомы, к примеру, звериная жестокость африканских наймитов, утончённый садизм афганских моджахедов, любовь к необычайно длительным истязаниям различных кланов латинос, умение тюремщиков Юго-Восточной Азии превратить жизнь заключённых в вечную адскую муку, живодёрские предпочтения итальянцев, американцев, иных европейцев, южных и прочих славян, другие подобные, не шибко-то лицеприятные штучки.
          Что интересно, лидировал в этом его отвратительном списке, как бы это кому странным ни показалось, Французский Иностранный легион. Казалось бы, да? Продвинутая ЛГБТ-толерантная гуманнейшая Франция! Колыбель европейской демократии! Однако больших подонков, по его мнению, вполне, кстати говоря, экспертному (но оценочному!), свет белый не видел!
          В то же время, должно отметить, и сам Юрий Иванович в критические моменты особой щепетильностью не отличался. Достаточно, наверное, упомянуть, что большинство из вышеупомянутых злодеев встречу с курсантом Ширяевым шибко долго-то не пережили, причём были отправлены в мир иной отнюдь не самыми гуманными способами. И это ещё, поверьте, мягко сказано! — дабы легкоранимую психику вашу, дорогие читатели, зело не травмировать. Не то кляузу кляузную черканёте куда-нибудь, а нам потом, понимаешь, отмываться из-за вас! Была бы нужда.
          — …Короче, обложили злосчастных бандерлогов — мышь не проскочит — и совсем уж было начали забывать об ихнем никчёмном существовании, как погожим студёным предновогодним деньком в приёмную Председателя Соловецкого Горсовета товарища Плиткинда-Д’Оленёва с плачем и стенаниями вползла немощная махонькая мартышечка, настолько истощённая, что, уверен, даже у повидавших всякое охранников Бухенвальда слезу бы вышибло, совсем же ещё детёныш! — и, оросив горшими детскими слезьми старинный персидский ковёр, дорогой подарок Председателю от одного бывшего директора мебельного магазина, умерла, успев бросить на стол офигевшей, честно говоря, с подобного реприманду секретарши плакат, на котором было всего лишь одно слово: «Убийцы!!!». И всё бы ничего, преспокойненько замяли бы себе, как лет эдак шесть назад, по-моему в шестьдесят втором, расстрел рабочих Новочеркасского электровозостроительного завода им. С. М. Будённого, да не сложилось, не срослось! Ибо буквально следом, бесцеремонно стряхивая с обуви всё на тот же драгоценный ковёр грязный снег и килограммы поваренной соли, в приёмную ввалились съёмочные группы «СиЭнЭн», «БиБиСи», «Дойче Велле», толпа всяких там «Франсе», «Евроньюс», «Скай Ньюс», «Аль Джазира» и много-много кого ещё, включая туеву хучу репортёров, начиная c «Нью-Йорк Таймс», «Вашингтон Пост» и заканчивая замечательной газеткой «Гудок». Все тут же включили камеры, загундосили телефонами, зашелестели блокнотами, факсами, защёлкали фотоаппаратами, прочей фигнёй, запечатлевая для истории маленький окоченевший детский трупик. Пусть и обезьяний. Главное ведь что? Главное — сенсация! Кто потом в первопричинах-то копаться-разбираться будет? Порядком озадаченный, я бы даже сказал — до усрачки! — Председатель Соловецкого Горсовета товарищ Плиткинд-Д’Оленёв, мужественный герой войны с бандерлогами, командор подпольной, сто пудов иноагентской (ибо все их немыслимые бабки, бабы и отпрыски хранятся исключительно в дальнем Забугорье, ввиду чего сия шарага категорически запрещена на территории Соловца!) ячейки ЕдРа  , отважно забаррикадировался у себя в кабинете и дрожащими, видимо с усердия (или глубочайшего похмела), пальцами без устали молотил-телеграфировал во всевозможные официальные и не шибко инстанции длинные маловразумительные истерично-слёзные петиции с мольбами о скорейшей помощи, но… Надо понимать, всё тщетно! Ибо ступенек бюрократических у нас не счесть, пока-а-а-а, понимаешь, до конкретного исполнителя-то дойдёт! Состаришься, а то и помрёшь, мля! Оперативно откликнулись лишь местная милиция, пожарные, скорая помощь и ещё кое-кто. Соваться в гундящую, словно растревоженный улей, Администрацию никто из них (за редким исключением кое-кого), разумеется, не рискнул, не по попе, знаете ли, клизьма, ввиду чего все службы, в том числе и оперативные, с недюжинным рвением занялись весьма общественно полезным делом — строжайшим недопущением к месту бурной тусовки всяческих террористов, шпиёнов и наиболее активных праздношатающихся гражданских элементов, с последующим своевременным оказанием им же, слегка уже, так сказать… хм… недопущенным, необходимой медицинской помощи, н-н-н-нда… Тяжёлых… кхе-кхе!.. недопущенных с воем и мигалками быстренько увозили в городской стационар номер без четверти три под крылышко адепта вивисекции доброго доктора Айболита. Ужас, блин! Садюга! Зато, забегая чуть-чуть вперёд, с искренней радостью авторитетно могу сообщить, — авторитетно, авторитетно! — кровь требовалась для переливания, вот я и лазал там, кусался! — моментально ведь все излечились! Мушкой бухарской, хгы-ы-ы-ы! И даже шпиёны. Террористов расстреливали на месте без каких-либо выяснений. …Невиновные? …Ошибки?! …В борьбе с мировым злом — международным терроризмом — ошибок не бывает, ф-ф-ф-фак!!! А ежели и случается, то-о-о… Ошибки нужно смывать кровью! Не своей, разумеется, хе-хе! Уф-ф-ф! …Немного погодя площадь под окнами Горсовета огласилась улюлюканьем бесчисленных сирен, осветилась праздничными красно-синими спецгирляндами. Никто и глазом моргнуть не успел, как квадратные низколобые шныри в абсолютно одинаковых отутюженных костюмах, тёмных очках, с пружинками в ушах моментом вынесли на фиг всю эту галдящую пишуще-снимающую шатию-братию! Наступило короткое затишье. Злополучный раритетный ковёр под толстенным слоем грязи и вовсе не проглядывался. В наступившей напряжённой тишине сквозь распахнутые настежь двери степенно и грузно, подобно величественным мондошаванам (англ. Mondoshawans), к месту трагедии траурным шагом проследовали мировые тяжеловесы: Генеральные секретари ООН, НАТО, ЦК КПСС, Президенты США, Всемирного фонда дикой природы, другие Президенты и Председатели попроще, коих позвали просто так, за компанию, Канцлеры, Премьеры, шушера помельче — различные нынешние и бывшие Директора, в числе прочих и того самого ленинградского мебельного магазина. Ковру, надо полагать, оттого лучше не стало. При виде столь ужасающе душераздирающего зрелища — окоченелого измождённого трупика несчастной малютки — вновьприбывшие поначалу остолбенели… Ибо подходящих слов было не подобрать… Долго… А после началось! О-о-о-о-о-о-о, что тут началось! Гвалт стоял такой, что Горынычи (по числу голов), отбывающие очередные пятнадцать суток в Азкабане, и те со страху обгадились! Думали, всё, звездец, за ними пришли! Обошлось на сей раз, единственно, пришлось из-за внезапно возникшей жуткой антисанитарии в другую камеру переезжать. …Общими усилиями выковыряли на свет божий на суд общественности забаррикадировавшегося товарища Плиткинда-Д’Оленёва и долго-долго мутузили. Даже славные мальчики из «Хора Святого Фомы»   милыми своими детскими ножками с превеликим усердием (вовсе не детским, я бы сказал, хе-хе-хе!) к нему приложились! Вот ведь оно как. «Убейте его, убейте! Сдерите с него кожу заживо! Кастрируем гада тупым столовским ножом!» — истово кричали, забрызгивая окружающих кипящей липкой слюной, многочисленные бурно лысеющие академики, члены-корреспонденты, профессора, доценты, прочие члены. «На кол его, на кол, козлину!» — вторили им со всех сторон взгорячённые представители солидных правозащитных организаций. «На дыбу антихриста! На костёр богохульника!» — тут же подвякивали какие-то непонятные ожиревшие бородатые сущности в рясах, но их, слава богу, уже никто не слушал. Всё бедняге припомнили: и пропавших ОЗХО-шников, и безвременно сгинувших ленинградских ревизоров, коррупцию, мшелоимство, харрасмент, госизмену, мужеложство, повышение пенсионного возраста, убийства Улофа Пальме и Джона Кеннеди, иные всякие грешки не шибко-то тяжкие. В общем, до фига чего интересного предлагалось, в числе прочего — засунуть говнюку в анус живую змею. Многим ооновцам, кстати, идея сия очень даже по вкусу пришлась. Жаль, не вышло. Простым большинством голосов решено было никаких приговоров покамест в исполнение не приводить, а дать плохому дядьке Карабасу, можно сказать, Барабасову немного времени реабилитироваться перед зело озабоченной мировой общественностью — жизнь обезьянью наладить и боле ни в какие горячие факовые конфликты с ними не встревать! Ни-ни! А там, глядишь, как всё наладится, можно под сурдиночку и того… на кол его, сердягу…
          — Гм… Я так понимаю, у бандерлогов нынче всё в порядке?
          — Более чем! Голубые каски, конечно же, кое-где покамест по весне из-под снега ещё встречаются. Но по-моему, это так, залежавшиеся отпускники или даже дезертиры. Больно уж земля наша раздольная гостеприимная по вкусу им пришлась, оторваться никак не могут, хе-хе-хе! Во-о-о-от… А для зверушек оба гороховых поля теперича ежегодно на халяву засевают. И кабаны с удовольствием столуются. И суслики. И сурикаты. Ладят они все меж собой, одной ведь крови-то! Кроме того, колхозники подбрасывают изрядно свёклы с морковкой.
          — И что, едят?
          — Извиняйте, барин, бананами край наш суровый чай не дюже-то богат! Жрут как миленькие! Мартышки-то, промежду прочим, вполне себе ничего, приличные оказались. Иные на их месте жировали бы преспокойненько и жировали на халяву-то до скончания веков, ан нет! Всё ведь помочь норовят! И, ты знаешь, у них неплохо получается! — колорадского жука вот, к примеру, уничтожают с похвальным рвением, капустные поля обрабатывают, грибы, ягоды собирают. Излишки безвозмездно в Роспотребкооперацию сдают.
          — Неужто не жрут?
          — Что?
          — Капусту!
          — Гусениц-то как раз хавают с удовольствием, а вот капустой нашей почему-то брезгуют. Не все звери, оказывается, в подлунном мире козлы, ёкель-чмокель! Ну и хорошо! Кроме того, местные садоводы нынче яблоки не закапывают, им всё свозят. Кабачки иногда, тыквы. Огурчиков малосольных на яблочный Спас подкидывают под магарыч. Да и вообще полно всяких совместных проектов. Короче, сплошной прибыток!
          — Да-а-а-а, минхерц… И какого, извиняйте, батько, лешего ты мне об этом рассказываешь? Выходит, они и не страшные вовсе? Разве я об этом спрашивал?
          — Рассказываю, поелику мартынов нынче по лесу до фигища шастает! Сморчки ищут да на зиму сушат. Вдруг выпрыгнет из кустов эдакое хвостатое страшилище всклокоченное — и прям на тебя? Ты ж обдрищешься с неожиданности-то, как пить дать, обдрищешься, хе-хе-хе!
          — Скорее, он, хе-хе-хе!
          — Это, знаешь ли, у кого кишечник крепче, старичок! Ему, однако, гигиену в любой лужице легко справить, в то время как вам, сударь, в ваших-то наикрутейших вайдерсах, командир, сэр-р-р-р! — согласитесь, совсем уж не комильфо будет! …Да, да, тепло и влажно! А так… Предупреждён — сиречь вооружён. Смекаешь, Юра? И вообще, тебе что, совсем-совсем неинтересно было?!
          — Отчего ж, познавательно! Весьма-с!