6. 12. 7 декабря 43-го. Разрывная пуля для отца

«Подвиг,– убеждённо заявляла Герой Советского Союза Левченко, – это не только бесстрашное участие в бою, это – самоотверженное выполнение своего долга, где бы ты ни находился» [639].

В бою 7 декабря участвовали все миномёты – полковые, батальонные, ротные.

Расчёт 50-мм миномёта, дальность стрельбы которого не превышала 800 метров, находился всегда в боевых порядках и потому был наиболее уязвим. К декабрю в полку из 81-го осталось только 9 этих трагически беззащитных орудий. Восполнить недостаток не удалось: полугодом ранее производство их прекратили...

После того как немецкие танки прорвали оборону отцовского батальона, 38 летний лейтенант Солдатов вывел из-под удара взвод 50-мм миномётов, который затем отправил на тот свет 8 гитлеровцев. Подразделение Николая Ефимовича до конца года уничтожит ещё 16 немцев и подавит 12 огневых точек противника [640].

Полковая батарея 120-ммминомётов, располагавшаяся в одном-двух километрах от переднего края, несла наименьшие в сравнении с другими миномётчиками потери.    7 декабря она поддерживала, сколько могла, пехоту прицельным огнём.

Однако миф о безопасности её позиций поколебался в момент прорыва немецких танков и пехоты. Командиру огневого взвода лейтенанту Джабраилу Касумовичу Зейналову, 27-летнему азербайджанцу, члену ВКП(б) с 1941-го, пришлось поднять миномётчиков в атаку. Итогом рукопашной стали два с половиной десятка трупов гитлеровцев.

Удачно действовал и тогда, и позднее взвод лейтенанта Литвинова, ровесника отца. С 7 декабря 1943-го по 15 января 1944-го миномётчики под командованием Петра Ивановича уничтожили 6 станковых пулемётов и до 150 немцев.

Едва ли не лучшим командиром орудия слыл 28-летний сержант Величко, награждённый за июльские бои медалью «За отвагу». Расчёт Ивана Васильевича 7 декабря уничтожил автомашину с боеприпасами и до двух с половиной десятков немцев [641].

Батальонные миномётчики были менее уязвимы, чем ротные, устраиваясь позади стрелковых подразделений, а то и в их окопах. За месяц наступления батальон обычно терял до 90 процентов, а его миномётная рота – половину личного состава.
 
Приказав наблюдателю занять безопасное место для наблюдения за противником, отец отправился к позициям своей роты. Слушая по телефону разведчика, торопливо помечал данные в блокнот. Затем командовал: «По пехоте! Осколочной миной! Угломер – такой-то, заряд основной! Наводить – туда-то, прицел – такой-то! Огонь!»

Феликс Михайлович Семяновский, в годы войны «сын полка», предметно описывает действия миномётчиков: «Наводчик… прильнул к прицелу, снарядный подал мину заряжающему. Тот плавно сверху опустил ее в ствол и крикнул:
– Выстрел!

И тут будто молотком ударили по железу. Из миномета с громким шипением вылетела мина. За первым минометом свои мины выстрелили второй, третий. Потом все повторялось и повторялось. Мины одна за другой летели к немцам» [642]...

Огневые позиции некогда было менять, и отцовская миномётная рота теряла людей.
Оборвалась жизнь младшего сержанта Андрея Васильевича Сиромли, уроженца Челябинской области, бывшего старше на год отца.
Погиб умелый наводчик старший сержант Арменак Азизович Абгарян, 25-летний сын солнечной Армении [643].

Впоследствии они оба, а с ними более 500 воинов были перезахоронены в братской могиле, расположенной в центре Гуты-Забелоцкой.

В каком состоянии тот мемориал теперь, когда над умами политиков Украины властвуют иные герои?
Может, уже выкорчевана железобетонная фигура солдата, как уничтожены многие памятники на Украине, напоминавшие о героическом прошлом народов, сообща победивших нацизм...

Оставшиеся держались как могли.
Старшина роты Щербаков едва успевал подвозить мины.

Заменял собой снарядного и наводчика заряжающий Алексей Фёдорович Серёгин, 18-летний сибиряк. Красноармеец, отмечено в наградном листе, «бесперебойно вел огонь по наступающей немецкой пехоте, уничтожил 2 огневые точки противника» [644].
 
За двоих действовал и заряжающий другого расчёта Емельян Иванович Фоменко, 45-летний уроженец Херсонщины.

Умело командовал миномётным расчётом гвардии сержант Василий Максимович Харасик, сверстник отца, призванный в 1941-м в армию из города Сталино [645].

Теперь, пользуясь добытыми фактами, попробуем воссоздать эпизод боя, после которого отец не смог вернуться в строй.

Танки спустились в лощину и, грохоча гусеницами, двинулись вдоль ручья прямо на позиции миномётной роты. Укрываясь за бронированными машинами, шли, стреляя, немецкие автоматчики.
 
Отец продолжал руководить стрельбой. Расходуя последние снаряды, расчёты отсекали вражеских пехотинцев от остановившихся в неудобье танков. А когда закончились мины, все – наводчики, заряжающие, снарядные, подносчики – взялись за личное стрелковое оружие.

Раздавался сухой треск, точно полчище белок орешки щёлкало. Это лопались, натыкаясь на препятствия, немецкие разрывные пули.

Знающие люди пояснили Михеенкову:
«Свойство разрывной пули таково: при попадании в тело человека она, как и обычная пуля, входит в мякоть, но при столкновении с твердым, с костью например, мгновенно взрывается. Образуется большая рваная рана. Обычная пуля и на выходе так сильно мышцы не рвёт. Какой вход, такой почти и выход. Разрывная же на выходе делает огромную дыру.
Разрывная есть разрывная. И если уж такую поймал, то уж точно – либо покойник, либо калека» [646].

Такая пуля с лёту воткнулась в грудь отца.
Легко прошила сукно шинели, ткань гимнастёрки, полотно нательной рубахи, кожу, мышцы.
Внутри тела натолкнулась на правую лопатку и взорвалась.
Изломала кость и вынесла часть осколков наружу, образовав обширную рану справа в спине.

Где-то я вычитал, как падают, получив пулю в грудную клетку. Встают на колени, словно хотят помолиться, и валятся головой вперёд.

Человек устроен так, чтобы не ощущать запредельной боли, – в таких случаях обычно срабатывает защитный механизм, который отключает сознание, избавляет от невыносимых страданий.

Поскольку отец ничего не рассказывал об этом, обратимся к мемуарам человека, прошедшего через подобное испытание, – Максима Петровича Коробейникова, ставшего после войны учёным, известным военным психологом:
«Пуля, которая прошила грудную клетку насквозь, и ударная волна от разорвавшегося снаряда, по-видимому, моментально погасили мое сознание: будто выключили свет. Я не почувствовал ничего и как бы перестал жить…» [647]

Кто мог оказать отцу первую помощь?
В стрелковой роте имелся санинструктор. Он командовал санитарным отделением, состоявшим из четырёх санитаров – по одному на взвод.

Предусматривались ли такие должности в миномётной роте? В документальной и художественной литературе разъяснений на этот счёт не нашлось.

Под посвистывание пуль подполз ординарец. Что увидел человек, с кем однажды меня познакомил отец и чью фамилию я по молодости не счёл нужным запомнить?

Окровавленную прореху в шинели сзади – там, где ею прикрыта правая лопатка. Зияющую между клочьями тёмно-серого сукна рану с вывернутыми кверху краями. И розоватое, выкрашенное кровью лёгкое, пульсирующее в её глубине.

Даже санинструктора, каким была в начале войны Герой Советского Союза Левченко, страшил, по её признанию, вид обширной раны.

Ординарец, очевидно, действовал таким образом, как рассказывал Михеенкову фронтовик: «наложил на рану тампон, протолкнул его пальцем поглубже, закрыл, таким образом, лёгкое. Сделал ножом надрезы на шинели и перевязал… Израсходовал и его перевязочный пакет, и свой» [648].

Потом перевернул раненого на спину, обнаружил и, точно так же надрезав шинель, гимнастёрку и нательную рубаху, закрыл входное отверстие ватно-марлевыми подушечками из индивидуального пакета. И вытащил командира на плащ-палатке волоком из-под обстрела в укрытие, каковым, поскольку позиции батальона располагались на опушке, был наверняка лес.

Там находился БМП – батальонный медицинский пункт, где раненым оказывали доврачебную помощь. Командир санитарного взвода исправил и дополнил первую повязку, недостаточно закрывавшую рану, остановил кровотечение и переправил тяжелораненого дальше, в ПМП, полковой медицинский пункт [649].

Бой между тем продолжался. В 12:15 полтора десятка самолётов Ю-87 пробомбили боевые порядки дивизии. Противник потеснил подразделения 555-го стрелкового полка в южную часть лесной поляны, где, потеряв не менее пяти танков, приостановился [650].

Размещённые на сайте «Память народа»документы позволяют отследить дальнейший ход событий.

После того как фашисты прорвали оборону первого батальона и, спустившись в лощину, проутюжили позиции отцовской миномётной роты, часть их продолжила движение вдоль ручья.

Батальон пехоты, поддержанный десятком танков, ударил налево, в тыл второго батальона 549-го полка. Рота немецких автоматчиков, добравшись до командного пункта, уничтожила его. Были убиты политработник полка старший лейтенант Керемечи, командир батальона капитан Сафонов, ранен замполит капитан Ефимов [651].

Сражение в лесах южнее Быстреевки, юго-восточнее Ельнича и северо-восточнее Гарборова продолжалось до конца дня. Только вот отец об этом не узнал. Немецкая разрывная пуля поставила точку в конце его фронтовой биографии.

ПРИМЕЧАНИЯ
639. Левченко И. Н. Указ. соч. С. 109.
640. ЦАМО. Ф. 33.Оп .686044. Д. 1337. Л .233. Д. 3995. Л. 26.
641. Там же. Д.4007. Л.187, 188. Д.4003. Л.209; Оп.682526. Д.1756. Л. 183, 223.
642. Семяновский Ф. M. Повесть о фронтовом детстве. М.: Детская литература, 1985. 126 с. С. 67.
643. ЦАМО. Ф. 58. Оп. 18002. Д. 66. Л. 166, 167.
644. Там же. Ф. 555 сп. Оп. 173875. Д. 1. Л. 39 об., 40.
645. Там же. Ф. 33. Оп. 686044. Д.4611. Л.219 об.
646. Михеенков С.Е. В донесениях не сообщалось... С.131–132.
647. См.: Коробейников М. П. Подробности войны. М.: Молодая Гвардия, 1988. Глава «В санитарном поезде».
648. Михеенков С. Е. Указ. соч. С. 105.
649. См.: Еланский Н.Н. Военно полевая хирургия. М.: Наркомздрав СССР, Медгиз, 1942. С. 20.
650. ЦАМО. Ф.456. Оп.6850. Д.264. Л.4. Д.226. Л.35.
651. Там же. Ф. 7194. Оп. 73962.Д. 7. Л. 3 об.