Ч. 287 Побег в неизвестность

Предыдущая страница     http://proza.ru/2021/12/07/1032

Времени на сборы оставалось крайне мало. Контр-адмирал Завойко поставил перед всеми задачу выйти в море не позже 1 апреля. Трудностей было множество, прежде всего в поисках имущества под гигантскими сугробами.
 
Снега намело по самые трубы. На «Авроре», повреждённой неприятельскими ядрами, ещё не закончили ремонт. Теперь на фрегате работали днём и ночью при свете фонарей. Сняли грот-мачту, вытащили её на лёд, а потом, после ремонта, установили на место.
 
Отыскали с помощью длинных железных прутьев под снегом пушки и с превеликим трудом стащили их с гор. Потом каждое орудие на специальных салазках за верёвки, в которые впрягались шестьдесят человек, волокли к судам.
 
Мартовский лёд скрипел и трескался под полозьями, люди рисковали уйти на дно вместе с пушками.  Одно 36-фунтовое орудие доставить на фрегат уже не смогли: лёд не выдерживал, ломался.
 
Найти в снегу ядра и картечь оказалось ещё сложнее. Но, тем не менее, справились. Погрузили на транспорты не только вооружение батарей, но и всё портовое имущество. Набралось около восьмидесяти тысяч пудов. Наконец, очередь дошла до личного багажа.

На Камчатке каждый гвоздь был привозным, любая вещь имела ценность. Люди покидали обжитое жильё, а впереди их ждала полная неизвестность. Твёрдо знали только одно: едут на голое место, и надеяться можно лишь на собственные руки и голову.
 
А потому забирали с собой всё: оконные рамы, дверные петли, вьюшки от печей, кухонные плиты, железо. Оставляли только голые бревенчатые стены. Личный багаж по приказу Завойко проверяли. Разрешали брать только самое необходимое.

Завойко опасался, что неприятель появится сразу же, как только растает лёд в губе. Сроки таяния льда были хорошо известны англичанам и французам от своих китобоев, которые в мирное время были частыми гостями в Петропавловске.
 
В случае появления вражеских судов хуже ситуации не придумать: батареи разоружены, орудия сняты, корабли к бою не готовы. Дорог был не то что день, а буквально каждый час. И тогда Завойко решил сделать то, чего неприятель точно не ожидал.

Контр-адмирал решил пропилить и прорубить проход во льдах для судов.
Работа была каторжная. Рабочий день длился всё световое время без перерывов и остановок.

Меняли только бригады. Матросы, солдаты и офицеры по колено в воде, при морозе и ветре выпиливали пилами и рубили топорами лёд.

За день удавалось пройти несколько десятков саженей. Иногда, если ночь была особенно холодная, пропиленный канал снова замерзал, и работу приходилось повторять. Люди, выполнявшие эту дьявольскую работу, были смертниками.
 
Не только обморожения, но и болезни, которые они приобрели, потом свели их всех в могилу. Завойко всегда заботился о своих подчинённых, но война заставляла жертвовать жизнями одних, чтобы спасти жизни большинства.
   
Для поддержания порядка и охраны города Завойко оставил отважного есаула Мартынова с несколькими казаками. Помощником Мартынова контр-адмирал назначил исправника. Под их охраной остались больные и пленные.
 
Всех больных и имущество, которое не смогли вывезти,  Василий Степанович велел отправить в селение Авача, находившееся в десяти верстах от Петропавловска. От него до Большерецка установили цепь казачьих пикетов. Сообщение по морю между ними предполагалось поддерживать с помощью бота «Кадъяк».
 
29 марта 1855 года выход изо льдов был прорублен. Первого апреля в 10 часов утра все собрались на молебен в церкви. Принесли знамёна и флаги. Прощание с городом было тягостным:  впереди ждала неизвестность, и никто ничего  хорошего не ожидал.

Первыми 4 апреля вышли «Иртыш» и «Байкал». Оба транспорта глубоко сидели в воде, были перегружены до предела. Густой туман висел над морем, и это обстоятельство, обычно вызывающее тревогу у моряков, на этот раз вызывало радость.
 
Если враг на подходе к Петропавловску, то он не рискнёт приблизиться к берегам, поэтому была возможность пройти мимо неприятельской эскадры незамеченными. Шли в тумане, соблюдая полное молчание.

Помимо имущества, на борту транспортов находились 282 пассажира, из них - 250 женщин и детей.

Боевые корабли, фрегат «Аврора», корвет «Оливуца», вооружённый транспорт «Двина» оставили Петропавловск 6 апреля. Общее место встречи всем судам было назначено в бухте Декастри, примерно в ста милях от устья Амура.
 
Всем кораблям и судам предстояло пройти более чем тысячемильный путь по Охотскому морю в период штормов и туманов. Восхищают искусство командиров транспортов и выучка команд, сумевших довести в Де-Кастри суда, нагруженные сверх всяких допустимых норм.

Моряки не имели нормальных, если это слово, конечно, применимо для моряков на парусниках того времени, условий для отдыха. Все судовые помещения занимали женщины и дети. Морская болезнь изматывает душу и тело даже опытных мореплавателей.

Известно, что даже для знаменитого адмирала Нельсона на мостике всегда ставили парусиновое ведро, а что же говорить о детях и женщинах, впервые ступивших на корабельную палубу?

Всё время перехода из Петропавловска к Амуру им пришлось провести в зловонных, непроветриваемых помещениях. Хуже мучения не придумать.

В городе остались те немногие, кто не мог уехать по болезни или другим обстоятельствам, либо не пожелал оставить его.

Жутковато было находиться в пустынном Петропавловске, дома которого чернели проёмами вынутых рам и снятых дверей, слушать вой голодных брошенных собак, стаями бродивших по пустым улицам.

Мартынов, его казаки и способные работать оставшиеся жители вывезли из города и спрятали на хуторах оставленный им запас продовольствия, свинец, порох, всё казённое имущество, не поместившееся на суда.
 
В случае занятия противником города и попытки продвижения внутрь территории Завойко приказал Мартынову вести партизанскую войну.

Контр-адмирал был вынужден оставить свою жену и детей в Петропавловске. Его жена, Юлия Егоровна, болела. Врач сказал адмиралу, что она не выдержит плавание. Вместе с детьми Юлия Завойко скрылась на дальнем хуторе.

Двух любящих супругов разделили не только расстояние, но и неизвестность. О том, что она испытала в те страшные дни, Юлия Егоровна написала в своих воспоминаниях. А что творилось в душе контр-адмирала, знал только он один.
 
В пути Завойко опрашивал встречавшихся американских китобоев. Те сообщили, что союзная эскадра 10 февраля вышла из Гонолулу в Сан-Франциско, а оттуда, не задерживаясь, отправилась на Камчатку.

Англо-французская эскадра прибыла к берегам Камчатки 27 мая 1855 года. Она была не в полном составе.

Авачинская губа поразила англичан и французов своей величественностью. Дымился вулкан Козельский. Воздух был холодный и спокойный, заходящее солнце высветило чёткие очертания сопок.

Теперь союзники не торопились, можно было и полюбоваться закатом. По их мнению, русские уже были в западне.

Продолжение http://proza.ru/2021/12/09/1095