Нелюбимая бабушка

Бабушку Марию  я в детстве считала  нелюбимой. Сама не знаю  почему, может быть из-за пары фраз брошенных мамой в адрес свекрови, а может быть, потому что бабушка казалась мне очень странной.

Все в ней было старомодное.  Ходила она в длинной до пола юбке черного цвета, с неизменными гладко зачесанными назад волосами, покрытым темным платком.
Бабушка Мария  была неулыбчивая и сдержанная.  Она и ко мне относилась так же сдержанно, и как мне казалось холодно.  Не обнимет, ни поцелует.

Бабушка Мария выделялась из всех моих родственников, она держалась и вела себя как то иначе.

Я плохо помню ее, только обрывки разговоров, короткие на бегу встречи.  Мы жили недалеко, но отец обычно ездил к родителям один. Только изредка, летом мы собирались к ним  всей семьей, и то ненадолго.

Мне хорошо запомнилось  то, что в очень скромном жилище, а жили они в бараке, у бабушки всегда были  на кухне белоснежные полотенца.

Мне нравилось место, где жили родители моего отца.  В Жигулевских горах, на самом берегу Волги притулился поселок Богатырь.  Это был рабочий поселок.  Все кто там жил, работали на соседнем карьере, где добывали щебень.
 
Здорово было плыть туда на «Ракете» с ветерком, рассекая гладь воды и наслаждаясь видами гор. Я всегда думала, что это самое красивое место на земле и сильно удивилась, узнав потом, что там жили ссыльные.

Бабушка умерла зимой, и на похороны  я не попала. Зимой жизнь в подобных волжских поселках замирала, ведь основной транспорт  там был речной: теплоходы, катера.
Зима  в год смерти бабушки выдалась снежная и морозная. Только отец смог добрался на  похороны и то на перекладных и в объезд.
 
Вернувшись с похорон, он рассказывал, что они еле попали на кладбище.  Все дороги замело. И могилу для бабушки местные копатели выкопали с огромным трудом.
Для меня было совершенно неожиданно, что после похорон отец достал  из внутреннего кармана пальто  сверток похожий на книгу и сказал: «Это тебе, от бабушки. Она хотела оставить  именно тебе». Развернув старые  газеты, я увидела икону.

Редкая по сюжету икона. «Житие Марии Египетской» -  прочитала я. Тяжелая доска, левкас, хорошо прописанная  детали. На оливковом  фоне  по краю доски  миниатюры со сценами жизни святой.
 
Когда я взялась разглядывать эти сцены жизни, то поняла, что у Марии Египетской была очень сложная и тяжелая жизнь, полная испытаний, которые она все смогла преодолеть.
 
Это была именная икона моей бабушки Марии.  Эту икону ей подарила мать, моя прабабушка, когда дочка в далеком 1915 году выходила замуж за своего первого мужа. Был такой раньше  обычай, дарить молодоженам  именные иконы на свадьбу.

Для меня это было все удивительно и неожиданно. Я не знала о существовании иконы и была поражена, что бабушка решила оставить ее  именно мне, ведь детей и внуков у нее было немало. Я тогда была подростком и не верила в бога, и бабушка Мария об этом знала.

Разглядывая бабушкину икону, что-то тронуло меня в душе, я вдруг почувствовала себя сопричастной к чему-то. Тогда я еще не поняла к чему. Я гладила рукой гладкую поверхность  иконы  и думала о своей бабушке Маше.
 
Отец сказал, что эту икону бабушка хранила и прятала всю жизнь, ведь  она - то немногое, что Мария успела забрать из родного дома, когда арестовали ее родных, обвинив в контрреволюции.
 
Еще у бабушки в сундуке под старыми тряпками лежала пара  очень красивых платьев из натурального шелка. Оба платья были длинные  в пол, с оборочками по моде начала 20 века. Одно темно-синее в горошек, другое черное в  мелкий цветочек.
 
А на самом дне сундука нашли фотографию Марии с первым мужем, где на ней было одето, то самое платье в горошек. Фото осторожные родственники решили никому не показывать, там бабушкин муж был в форме белого офицера.

Уже позже, повзрослев, я поняла, что совсем не знала свою бабушку Марию. Мне захотелось узнать о ней больше, только теперь я могла собирать информацию о ней  по крупицам, как мозаику.

У родителей моего отца было много детей. Родилось восемь человек, выжили семь. Они были репрессированы и сосланы сначала в Инзу, а потом в поселок Богатырь в глуши Жигулевских гор на карьер, для строительства Жигулевской ГЭС.
 
Больше никто ничего не рассказывал. Отец отнекивался, говорил, что был маленький и ничего не помнит. Да он и боялся рассказывать семейные истории, мало ли что. Ведь отца даже  не приняли из-за его происхождения в пионеры и комсомол.

Завесу тайны неожиданно раскрыла тетя Нюра, самая старшая сестра отца. Она приехала к нам в гости с Узбекистана, где жила много лет и, видя интерес племянницы, то есть меня, разговорилась о своих родителях.

Так я узнала, что отец тети Нюры и первый муж бабушки погиб в революцию. Он был офицером царской армии. Моего прадеда и двух старших братьев бабушки расстреляли как контрреволюционеров, отняв все имущество: землю, дом, скот, лошадей.
 
Бабушка с маленькой Аней на руках осталась одна на улице, и тоже должна была быть арестована.  Тетя Нюра помнила, как она  с  мамой  сидела у ворот тюрьмы, пытаясь что-то узнать о судьбе родных.
 
Как кричали, звали по именам, надеясь услышать,  что они отзовутся из окон с решетками.  Тетя Нюра помнила все фрагментами, и она забыла, как называлось  место, где они раньше жили, где это все было.

От расстрела Марию  спас брак с моим дедом Василием. Он был батраком у них же в доме. Василий был влюблен в дочку хозяина  и после его ареста большевиками  взял на поруки ненадежную, но красивую Марию. Это  именно  Василий нашел и забрал плачущую Машу с маленькой дочкой  от ворот той самой тюрьмы.

Их все равно репрессировали, несмотря на пролетарское происхождение Василия . Их семью  переводили с одной ссылки на другую, пока они не оказались на каменоломнях в Жигулевских горах. Уже тогда у них было восемь детей. Один ребенок умер, не выдержав тяготы ссылки.

Трагичная история страшного времени.  Трагичная и очень типичная. Не типично только то, что они смогли выстоять, сохранить семью, поднять детей, не растерять уважение друг к другу. Это можно назвать чудом, и я думаю, что в этом заслуга моей бабушки Марии.

 Все семеро детей хорошо учились, хотя школа в Богатыре была в 15 километрах от поселка, и ходить надо было пешком или на лыжах. В доме не было света, и уроки дети делали при свечках. Комната в общем бараке была маленькая, и спать приходилось на полу. Пухли с голода, сильно болели. Я сейчас с трудом  представляю,  как они смогли все это пережить.
 
Все дети, особенно девчата, красавицы как на подбор, у всех все в жизни  сложилось хорошо. Все получили высшее образование и стали: инженерами, нефтяником, музыкантом, военным.

Семью моего отца реабилитировали только в конце 80,  признав факт, что их страдания и утраты не заслуженны.

Я смотрю старые фото  и понимаю что, очень похожа на свою «нелюбимую бабушку»: высокая, черные волосы, открытый лоб,  такая же форма носа.
 
Только сейчас с учетом своего жизненного опыта я осознаю, сколько страданий досталось Марии, какой характер и силу воли нужно было иметь, чтобы не сломаться и поднять всех детей.

Сейчас я часто думаю о своих близких людях: об отце, о бабушке. Ведь я, мои дети, внуки продолжают ее род. Ее икона теперь со мной, у меня в доме. Придет время, и я передам ее своей дочке или внучке. Жизнь течет несмотря ни на что, и это внушает оптимизм.

Поколение наших бабушек и дедушек это особое поколение, пережитое ими, часто даже тяжело осознать нам сегодняшним. Может быть,  мы опоздали узнать их  ближе при жизни, но мы можем и должны их помнить, ведь мы  это - часть них.