День похлебки

Больше всего на свете Ака любила поесть. Готовить она не очень любила, но несколько рецептов знала на зубок, а остальное догрызала сырьем. Принцип ее был прост: что не получилось красиво порезать, надо быстро зажевать.

Из всего набора блюд больше всего Ака любила похлебку (правда, еще и клубничный кекс, но с ним очень уж много возни). Готовила Ака по семейному рецепту. Мать ее так делала. И бабка. И ее бабка. В общем, никто не знал, как варить похлебку и просто кидали в котел то, что нашлось под рукой, и варили несколько часов и еще чуть-чуть, чтобы уж наверняка.

У Аки чаще всего под рукой оказывалась квашеная капуста и ребрышки (она любила погромче вздыхать, что тролли нынче перевелись, жилистые какие-то, на что соседи неодобрительно качали головой; но на самом деле ребрышки бы свиные). Вдобавок в котел сыпались черный перец, соль, иногда сахар, еще пара малооузнаваемых листочков, наливалась вода из колодезного ведра. Для пущей убедительности Ака хохотала высоким голосом каждый раз, когда добавляла очередной ингредиент (уверяла, что так еще бабка ее делала – и что от этого ребрышки становятся мягче и сами отскакивают от кости). День похлебки чтился Акой строго и отмечался из года в год в одно и то же число. Обычно это было так. Ака просыпалась и думала: “А не сварить ли мне сегодня похлебки?”. И если внутренний голос отвечал согласием, то знаменательный день наступал.

Итак, наступил день похлебки…

***

Ака сидела на низеньком деревянном стульчике и била на пеньке орехи. Вазочка под очищенные ядра пустовала.

– Забавные (мммням-ням) все-таки эти штоллены! – Ака перемежала речь со смачным поеданием орехов. – Испечь – и четыре недели ждать! (ням-ням-ням). Это ж где это видано?

– Н-даааа… – Хельга окинула подругу и орехи взглядом, – пожалуй, я-таки испеку штоллены дома, мне от моих воронят будет из проще спрятать, чем от тебя.

Ака заглянула в пустую вазочку, оценила гору скорлупы возле ног и задумчиво протянула:

– Вообще-то... жаль, очень жаль.

Хельга хохотнула, натягивая плащ.

– Что, сегодня день похлебки? – подбородком указала на бидончик квашеной капусты на столе.

– Умгу, – Ака дожевывая последний, застрявший в скорлупе орех. – Придешь?

– А с удовольствием! – Хельга натянула головной убор.

– Кстати, давно хотела спросить, – Ака разобралась с орехом и встала проводить гостью, – почему ты всегда ходишь только в серых плащах?

Хельга улыбнулась:

– Это ТЫ видишь меня в таких.

***

Всем нам порой нужна подсказка – в ту ли сторону мы идем. Верным ли уставам служим? Так ли видим мир, каков он есть? Всем нам нужен Мастер Истины. И тут главное – его не испугаться.

Мастер шел по людным улицам, посильнее запахнув свой плащ, потому что если с истиной еще можно поспорить, то с ветром в декабре вряд ли. Хорошо, что головной убор напоминал маску чумного доктора, скрывая лицо и меняя голос, чтобы каждый мог узреть что-то свое при столкновении с таким – всем нам порой нужным – мастером. Задачей его было – помочь каждому найти свою дорогу, если вдруг кто сбился.

И вот первая девчушка бросилась к нему через улицу схватила за руку и в толстых кожаных перчатках и спросила, заглядывая в стекла-глаза:

– Мастер! Истина же над нами! Это огромное звездное небо и только там есть все ответы!

– Ну конечно! – Мастер гладит девчушку по голове, а потом распахивает свой плащ – и девчушка видит огромное небо расшитое кристаллами-звездами. И уходит, не стирая счастливых слез с раскрасневшихся от ветра и мороза щек.

Следом к Мастеру подбегает молодая женщина и практически хватает за отвороты плаща:

– Мастер! Истина же – лютый зверь внутри тебя, сила, которая может тебя защитить – или уничтожить!

– Ну конечно! – ласково и успокаивающе говорит Мастер, кладет руку на затылок женщине и сам смотрит в глаза своими непроницаемыми стекляшками. А потом распахивает плащ – и женщина в страхе прикрывает рот рукой, а потом долго вглядывается в темноту, пока не видит глаз огромного монстра. И этот глаз смотрит на нее в ответ. И что уж они в тех переглядках поняли – знают только эти двое. А только ушла молодица от мастера с загадочной улыбкой – и совсем другой, какой-то кошачьей походкой.

– Мастел! – За полу Мастера тянет совсем малыш. – А плавда, что истина – драконы, котолые катают бабочек?

– Ну конечно! – Мастер присаживается на корточки, гладит малыша по щечке, а потом осторожно приоткрывает плащ на груди – чтобы бабочка не вылетела на декабрьскую улицу в этой пронизывающий ветер. И карапуз 10 минут заливисто смеется, пока дракончик гоняется за бабочками, чтобы их прокатить на спине.

А вечером Мастер отворил двери трактира “Три вороненка”, стряхнул снег с сапог, громко топая по коврику, постучал рукавицами, чтобы разогнать кровь в окоченевших пальцах, снял свой плащ и шляпу (аккуратно свернул маску и засунул в рукав, чтобы не упала, как в прошлый раз) и сел за самый ближний к трактирщику столик.

– Устала, дорогая? – спросил Хокен, хозяин трактира.

– Да… как всегда – то чудеса, то темные глубины… – Мастер блаженно вытянул ноги к огню. – Кстати, сегодня день похлебки.

– Ака приглашала? – трактирщик довольно улыбнулся.

– Ага… Достань-ка из погреба сидра, да пойдем, иначе нам не достанется! – Хельга (а если вы еще не поняли, она и была под маской Мастера) взяла протянутую ей кружку с горячим сбитнем и сделала большой глоток. – И штоллены мы здесь будем печь. У Аки до нового года точно не долежат.

***

Если день похлебки совпадал с мрачным настроем, Ака легко обходилась без гостей. Сегодня же были приглашены соседи (не из тех, что не любят жилистых троллей) и Хельга с Хокеном (без детей, по случаю пребывания коих у бабушки Хельга и хотела испечь штоллены – кексы, которым нужно вылежаться три-четыре недели).

Домик Аки был небольшой, а крюка для одежды и вовсе два. Поэтому все зимние пальто и куртки умещались на честном слове. И слово это было такое маленькое, что когда на свое любимое место для сладкого сна пришел кот Василий (заморская кличка, но Аке очень нравилась), а спать он любил именно под вешалкой, все куртки лохматым комком свалились на пол! Хорошо еще Ака пошла на кухню за кексом (по случаю хорошего настроения, гостей и легкого чувства вины перед Хельгой за съеденные орехи Ака решилась даже на кекс с клубничным вареньем) – и увидела это безобразие.

– Ах тыжтудыжратсудыж, Василий! Имя заморское,а повадки наши! – загудела Ака на кота, который с перепугу шмыгнул внутрь вещевой кучи. Ака, охая и кряхтя, стала поднимать одежду и вешать обратно. Когда дело дошло до серого (он все-таки серый!) плаща Хельги, то из рукава выпала маска.

– Хм… Как она помещалась-то в такой маленький руках? – спросила Ака сама у себя, вертя в руках маску с большим, похожим на вороний, клювом. – А подкладка приятная, – Ака попыталась запихнуть головной убор в рукав, когда услышала отчаянное мяуканье. Кстати, а где Василий? Плащ оставался на полу последним, а кота как не было, так и нет. Кошачий ор повторился – и Ака поняла, что он исходит из того самого рукава, в который она только что пыталась всунуть маску.

– Ой, – Ака заглянула внутрь и увидела черную-пречерную трубу. – Ой! – повторила Ака и присел на скамеечку, на которой обычно обувалась. – Вот так котовасия!

Что делать-то? Кот где-то там отчаянно с кем-то перекрикивался, ему вторил то рык, то заливистый детский смех. Ака развернула весь плащ – и на руку ей присела розовая бабочка.

– А похлебка-то сегодня удалась…

***

– Хельга, Хельга, дела-дела-дела! Что делать теперь, ума не приложу!

Все соседи разошлись по домам, только Хельга и Хочет сидели на диванчике в гостиной, а Ака бегала из угла в угол, заламывая руки.

– Ваську, паршивца этого жалко, а как достать его – не понимаю!

– Да, Василий у тебя с характером! Мне в руки не дался, – у Хельги залегла морщинка тревоги между бровей. – Придется тебе плащ мой оставить, пока кот не вернется. Поставь подле рукава миску с молоком – или что он у тебя любит. Может, выскочит.

– А как же я… А что же… Я же… – Ака так опешила, что даже перестала метаться. Зато руки сами нашли в кармане печеньку и рот сам-сам, честно-пречестно, начал ее жевать. – И ты вот так вот мне доверяешь самое сокровенное знание – что есть Истина? – теперь Ака точно была донельзя удивлена, потому что даже перестала жевать печенье.

– Боюсь, выбирая меж двух зол – твой боевой Василий в моем мире – или ты охраняешь мой плащ… – Хельга обреченно вздохнула.

****

Шел второй час, как Ака выманивала кота, поднося плащ то к крынке с молоком, ток котелку с похлебкой, то к клубничному (ну, Василий, я тебе это еще припомню!) кексу. Изнутри иногда доносились звуки и сопение как будто что-то принюхивался. Но скорее Ака поверила бы что свиные ребрышки ожили и заново сложились в хрюшку с локатором-пятачком, чем тому, что это ее кот идет на запахи.

В конце концов Ака утомилась. Да и плащ чуть не измазался в сметане (не хватало еще его испортить!) – поэтому Ака отошла подальше от всего съестного и с чувством встряхнула плащ, чтобы даже микроскопические крошки могли соскочить на пол.

– Апчхи! – громко при этом чихнула Ака (потому что вообще-то так с плащом никто до нее не обращался). И в в чем-то из двух действий явно крылась ошибка. Потому что в следующий миг из плаща на пол посыпались не крошки, а всевозможные Истины.

Не успела Ака глазом моргнуть, как незваные гости разбежались по гостиной. Яркий сине-фиолетово-желтый дракончик с сачком тут же погнался за бабочкой, которая выпорхнула раньше и примостилась на занавеске. Невиданный зверь тут же спрятался за диван и выглядывал оттуда одним глазом, иногда гулко рыча. Девочка летала на метле и пыталась изобразить ведьминский смех, но получалось пискляво. Сова, лисица, щенок с переданным-препреданным взглядом и никогда не останавливающимся хвостом… Кого только не было. И все они УЖАСНО шумели, чего Ака особенно не переносила.

Ой! – В который раз за день повторила Ака и попыталась сесть на стул, но там уже сидел…

– Василий! А ты шелудивый кот! Ты зачем их всех притащил?? – всплеснула руками Ака. Но кот не ответил.

– Ой… снова повторила Ака и заткнула уши ладонями.

****

Сначала на пол полетела картина со стены. Конечно, на нее села бабочка – и дракончик саданул по картине сачком. Потом в пух и прах разлетелись диванные подушки. Девушка с метлой положила глаз на котел (это была гордость Аки – большой старинный колена изящно изогнутых ножках! Даже близко не подходи!). Но когда кто-то потянул мохнатую лапу к остаткам кекса…

– А ну, ТИХО! – гаркнула Ака так, что на подоконнике задрожала ваза. Все гости замерли на месте (кот остановился посередине прыжка, правда-правда!). – Кто-нибудь хочет похлебки?

***

Когда утром Хельга прибежала к Аке, то увидела идиллическую картину. Все монстры мирно посапывали – кто на полу, кто на подоконнике, кто на диванчике. Не спала только Ака.

– Они не хотят обратно в плащ! – в голосе Аки слышались нотки паники. – Я накормила их похлебкой и им так всем понравилось, что они остались и ни в какую! Зато съели всю до капли похлебку, печенье, варенье… – Хельга поняла, почему подруга так рано не спит и почему глаза так и бегают туда-сюда.

– Да, чужие мысли иногда могут нас объедать, – Хельга надела свой плащ (и все-таки он серый!) подошла к каждому монстру и легонько коснулась лба указательным пальцем. Потом раскрыла полы плаща – и все представители истин отправились восвояси.

– Ваську оставь! – крикнула Ака, когда кота потянуло в недра миров. Хельга быстро запахнула полы и сонный Василий плюхнулся на диван.

– А что, всю похлебку съели? – Хельгу этот факт тоже не радовал.

– Всю до капли. Даже котел вылизали.

– Жаль, я утром даже завтракать не стала, прибежала к тебе.

Ака хитро улыбнулась и нырнула в недра шкафа с книгами и красками.

– А что скажешь насчет…. кусочка клубничного кекса? – она торжественно развернула сверток мятой бумаги и продемонстрировала припрятанное сокровище.

Хельга в голос засмеялась.

– Ну, тебе даже плащ открывать не нужно, чтобы понять, в чем твоя истина!

– Моя истина – Ака говорила уже с набитым ртом – в том, что на мой пирог не разевай роток… без приглашения.

Чего и вам желаю!

(с) ND, 7-8.12.2021