Притча о мышиной вечности

                Не всем дано принять сей дар,
                Измерив райский путь грехом.
                Кому-то - Трои жечь, как встарь.
                Кому-то - просто быть Котом.

Жил некогда на окраине большого города в маленькой квартирке
отменно начитанный, весьма неприхотливый и бесконечно ленивый кот
по имени Федор.
Жизнь изрядно потрепала колючего, оставив глубокие выцветшие иллюзии,
свалявшиеся клочья шерсти и богатый опыт выживания в мире двуногих.
Бремя страстей кошачьих и мышиные бега сделали Федора
тонким ценителем изысканных извращений и редким душевным эгоистом
с той особой, прочерствевшей, корочкой сожаления о непрожитом
и жалостью к себе.

Как-то раз,
в сытую минутку праздного душевного равновесия,
мимо бессвязно дремлющего кота внезапно пробежала белая мышка
с яркой звёздочкой во лбу.
Матерый на мгновение зажмурился, замер, но отнюдь не растерялся,
а по привычке резко и точно метнулся в сторону своей случайной гостьи
и припечатал малышку к полу сильной уверенной лапой,
заземлил харизмой и интеллектом.
После чего стал с крайним любопытством и глубоким воодушевлением изучать.
И чем глубже охотник постигал свою случайную жертву,
тем больше не понимал, что с ней, такой красивой и несъедобной, делать.
Такого трофея у Федор давно не было, такой едой можно было и отравиться!
Отпустить же мышь, хвостатому не позволял инстинкт.
 
Месяц за месяцем Федор забавлялся с осмелевшей мышкой,
приручал, набивал лапу и тешил свои нешуточно зудящие амбиции.
У мышки развился самый настоящий "стокгольмский синдром",
доверие и любовь к своему мучителю, обречённость судьбе.
Ей казалось, что только ему, этому облезлому коту-пацифисту,
она по-настоящему нужна;
только его грудные расслабляющие мурчания и пустые бесконечные обещания
выделяют ее из серой массы прытких и юрких сестриц;
делают бесконечно счастливой и наполненной жертвенным смыслом
в бескрайне-долгом женском одиночестве.
Она забыла, когда была желанной для здорового аппетита любого кота,
неважно какой породы, социального статуса и вероисповедания тот был.

И вот настал день, когда коту наскучила пойманная мышь.
И так, как он к ней  привязался, то решил не есть,
а просто отпустить восвояси.
Прирученная мышка долго не понимала уже ненужной свободы,
монотонно ходила по ненавистному периметру обледеневшей души своего палача,
но найти лазейку в намертво заколоченное и очерствевшее годами сердце не сумела.
Глазки-бусинки потускнели, крестообразная звёздочка померкла на светлом лобике.
Так же однажды, как пришла, чудесная мышка ушла из жизни стареющего кота.

Шли дни,
время неумолимо выводило свои формулы правды на приближающихся горизонтах.
Кот по старинке ловил молодых мышей, утолял плоть и голод,
обрастал пикантным опытом и новыми знаниями вместо редеющей шерсти,
но больше никогда, никогда его жизнь не освещалась тем особым,
внутренним светом Божьей звёздочки на светлом лобике
дарованной ему одновременно в искупление и наказание мышки.
Она освещала и наполняла светом и смыслом уже чью-то другую жизнь.

Наверное, каждый Кот когда-то обретает свою мышиную, неприкаянную вечность.