Фантастическое лето 2021 Кавказ

Вместо вступления

Наконец наступило долгожданное лето! А до этого всем нам довелось испытать дурь и абсурд ковидной изоляции, необходимость регистрации при пользовании транспортом, унизительное ожидание несправедливого штрафа за отсутствие при поездке в метро перчаток и «намордника», а также досадную и необъяснимую никакой инфекцией неподвижность и ограничения в перемещениях при условии фактического тотального домашнего ареста. В довершение картины на нас обрушилась адская мощь всего изуверского пропагандистского аппарата «Новой России» и административный диктат «гауляйтера» Москвы Сергея Собянина, обещающий многие кары тем, кто не привьется новой экспериментальной антиковидной вакциной «Спутник V».
У нас же в МГУ дошло до того, что ректор-олигарх В.А.Садовничий распространил по административным каналам хамское обещание лишить отказников вакцинации «всех плюшек», как то: зарплата, премиальные, надбавки и отпускные. Правда, спустя пару недель Юридический Отдел МГУ скорректировал эти заявления, усмотрев в них злостное нарушение всех трудовых законов и правил. Но осадок остался и никуда не делся.
Тем не менее, буквально до последнего рабочего дня у меня оставались вполне обоснованные сомнения в возможности самого отпуска, поскольку перевода денег на карту не было, а заявление об отпуске зависло где-то в административных коридорах. Однако, как справедливо заметил когда-то Александр Сергеевич Грибоедов: «Блажен, кто верует…» Отпускные деньги мне все-таки заплатили, и я ушел в отпуск с 19-го июля, решив провести неделю на реке Рессете со своей постоянной байдарочной командой из Обнинска. Перед тем я был вынужден пропустить два сезона, что поставило под вопрос саму возможность моего участия в походе. Более всего мне досаждало то, что в результате вынужденной изоляции и обездвиженности я набрал более 10 кг к ранее имевшемуся весу.
Сидение в байдарке и обильное питание пойманной рыбой плюс регулярное потребление разнообразного алкоголя в теплой проверенной компании не способствовали похудению, поэтому почти все время перед основной частью отпуска я старался придерживаться ограничений в еде. Неожиданные дачные хлопоты довершили дело.
Вот уже несколько лет я пытался продать ненавистную дачу и, наконец, выставил ее на торги в «Авито». Однако я не дооценил подлости соседки, которой страстно хотелось завладеть на халяву одним из двух моих участков. Она скооперировалась еще с одной стервой, работавшей почти всю жизнь в какой-то администрации и профессионально в течение нескольких десятилетий отравлявшей жизнь простым русским людям. Та предложила ей свой план лишения меня участков через суд, в результате исполнения которого соседка смогла бы завладеть ими практически бесплатно. Они подключили к нему всех моих «добрых» соседей по периметру, накатав лживое заявление, согласно которому моя дачная территория является неухоженной, требует очистки и представляет огромную, практически смертельную опасность для всех окрестных детей и взрослых по причине постоянного проживания на ней ядовитых змей и прочих вредных животных.
Мне пришлось реагировать немедленно, тем более, что председатель Правления СНТ С.Ф.Лобынцев мне тайно симпатизировал. Он дал мне координаты парня, который согласился за 60 тыс. руб. уничтожить всю растительность на моих 16-ти сотках. Страшно дорого! Но времени на поиски более дешевого варианта не было. По крайней мере, на ближайшие пару месяцев вопрос был снят, и я приступил к подготовке в поход.
Шесть лет назад я вернулся в горы, затеяв поход на массив Большой Тхач от поселка Сахрай, где и познакомился с Колей Хорьковым, фотографом из Краснодара. В течение нескольких лет мы с ним собирались в новый поход, выбрав в качестве целевого района Гвандру. Но погода нам упорно даже не пыталась благоприятствовать, и год из года поход откладывался. На сей раз мы оба проявили завидное упорство, загодя подготовив заявления о свободном проходе (проезде) в 5-километровую зону пограничного контроля. Первое мое заявление было отвергнуто по причине несоответствия формы. Вторичное заявление было Пограничным Управлением одобрено и послано мне по Почте России обычным письмом. Я с нетерпением ждал корреспонденции, судорожно просчитывая возможные аварийные варианты. Но вот 3-го или 4-го августа я обнаружил на полу, возле снятого по причине ремонта почтового ящика, долгожданный красно-белый конверт от Пограничного Управления ФСБ КЧР. Можно было смело брать билеты на поезд.

9 августа (понедельник)

Прежде всего, я дозвонился до Николая и сообщил тому, что билеты куплены, и я приеду в Краснодар утром 9-го августа, в понедельник. Коля был несколько огорошен, поскольку относительная близость гор Большого Кавказа позволяла ему подстраиваться к погодным условиям. Кроме того, существовала вероятность, что ему не удастся решить вопрос размещения сына Макарки у родственников. Были проблемы со здоровьем собаки.
Я тем временем пытался так упаковать небольшой 45-литровый рюкзак, чтобы он вместил в себя все необходимые мне в 2-недельном походе вещи, включая еду. К утру 7-го августа я убедился, что это – задача непосильная. Выбор пал на новый, еще не пользованный 80-литровый рюкзак от фирмы «Red Fox». А перед этим я протестировал суперлегкую американскую палатку «Big Agnes» в лесопарке «Лосиный Остров». Заодно я проверил китайский надувной матрас. Однако ночевать под дождем мне не улыбалось. Палатка мне понравилась, а вот матрас я забраковал по причине тяжести: он весил на 270 г больше, чем обычный пенополиэтиленовый коврик, вдобавок был на 10 см уже.
Остальные вещи были отобраны загодя, поэтому мешок я подготовил еще с вечера 7-го августа, в субботу. Как обычно, у меня был собран в дорогу небольшой пакет с необходимым минимумом вещей: тапки, миска, кружка, еда в дорогу, гигиенические принадлежности. Не обошлось и без неприятных неожиданностей: утром 8-го августа на браслете моих любимых часов «Orient» отскочила пластина-фиксатор замка. Я решил, что попробую обойтись без фиксатора. Так оно и вышло: браслет меня не подвел.
Скорый поезд № 30 «Москва-Новороссийск» должен был отчалить от перрона Казанского вокзала в 14.30 в воскресенье. Я вышел из дома, имея часовой гандикап. Доехал до трех вокзалов я на 50-м трамвае. Досмотр прошел спокойно, без суеты. В этот раз я взял с собой два ножа: «Офицерский-2» и комбинированный, с пилой и ножницами. Вопросов с ними не возникло. На этот раз мне досталось нижнее боковое место. Вдобавок вагоны оказались новенькие, со шторками и разделителями. Правда, рассчитаны места в них были на людей не выше 160 см ростом. Мне со своими 172-мя см роста там было явно тесно. Это и не удивительно: проектировали их во времена президентства Д.А.Медведева. Правда, все это касалось новых плацкартных вагонов. Однако, я подозреваю, что и в купе дело обстоит примерно так же, судя по прошлогоднему опыту возвращения из отпуска.
В течение светового дня я спокойно сидел у окошка, наблюдая за изменяющимся пейзажем за ним. Где-то в районе Воскресенска меня привлекло обилие дикого хмеля, который обвил всю зеленую поросль слева от железнодорожного полотна. Первая остановка была в Рязани. Я даже не стал выходить из вагона. Следующая оказалась уже в Мичуринске-Воронежском. С наступлением сумерек я стал готовиться ко сну. Обстановка царила на редкость благодушная и спокойная. Ночь также прошла без происшествий.
Наутро я приготовил себе овсяную кашу, как и планировал. Ехали уже по Южной Руси. Кондиционер поддерживал температуру около двадцати градусов с небольшим, хотя за бортом было около двадцати пяти-двадцати восьми. Около десяти утра поезд должен был остановиться в Краснодаре. Мой рюкзак давеча не смог поместиться на верхнюю полку, поэтому я расположил его под лавкой в плацкарте. Теперь я легко его достал.
Пожелав соседям счастливого пути и удачного отдыха, я двинулся по коридору, то и дело, натыкаясь на руки, ноги и шторки. Вагон оказался крайне неудобен для путешествия с большим рюкзаком. Рассчитан он был на легкую и малогабаритную кладь, наподобие европейских чемоданов с колесиками. Но не для России. Утешало одно: в туалете наконец штатно работали вакуумные системы откачки нечистот. Люди к ним привыкли и больше не забивали унитаз туалетной бумагой. Спасибо хоть на этом! Наши люди все-таки способны к обучению, хотя бы путем проб и ошибок. Это вселяло некий оптимизм.
Я включил телефон и набрал номер Николая. Он не отвечал. Спустя некоторое время я все-таки до него дозвонился и попросил скинуть адрес. Вскоре я получил СМС-ку с адресом. А тем временем поезд причалил к перрону. Выбравшись из вагона, я шустро пересек несколько железнодорожных путей: по одному из них уже приближался поезд. Возле здания вокзала я обнаружил выход на привокзальную площадь, которую начал медленно обходить против часовой стрелки. Уже почти вернувшись на исходную позицию, я встретил сухонького мужичка средних лет, предложившего мне услуги такси.
Когда я произнес адрес Николая, мужик приостановился, а потом повел меня к белой «Гранте», за рулем которой сидел пожилой водитель, лет семидесяти, не менее. Тот вылез из машины и распахнул багажник. Мужик, который меня привел, обнародовал цену поездки: шестьсот рублей. Я сел на переднее сидение, рядом с водителем. Мы тронулись.
По дороге я спросил таксиста, можно ли найти в городе ремонт часов, чтобы починить браслет, но тот заявил, что с советских времен все ремонтные мастерские в Краснодаре закрыли, и вряд ли я в этом преуспею. Тогда-то я и понадеялся, что успешно пройду маршрут и без фиксатора защелки браслета. Так все потом и вышло.
Оказалось, что в Краснодаре сохранились трамваи и троллейбусы. По пути я рассказал шоферу о ненависти московского мэра С.Собянина к троллейбусам, чем вызвал у того приступ истерического смеха. Никаких следов навигатора или смартфона в машине не было, поэтому я пришел к выводу, что этот водитель должен знать город как свои пять пальцев. Вскоре тот сам попытался мне это гордо объяснить, поскольку лихо объезжал перегруженные транспортом перекрестки. Ехать пришлось довольно долго, и нигде я не мог встретить вывески «ремонт часов». По-видимому, с этим в Краснодаре действительно были проблемы. Вскоре я встретил указатель на нужную мне улицу Благоева. Водитель повернул на улицу с односторонним движением и неожиданно стал громко материться.
Оказалось, что нумерация на улице Благоева направлена в противоположную сторону, а это означало необходимость повторного проезда нескольких кварталов. Мы развернулись и снова поехали по тем же местам. Однако искомого дома не находилось. Водитель пару раз пытался развернуться, сворачивая во дворы, но мы лишь попадали в глухие тупики, где упирались в заборы и автостоянки. Еще раз развернувшись, водитель решил искать в другом направлении, свернув направо, но никто так и не смог указать ему увеличения нумерации, и мы неизменно оказывались на улице Благоева, у дома 19/25.
Развернувшись уже в четвертый раз и вконец изматерившись, водитель спустился к каким-то новым домам, вновь поднялся наверх и, наконец, сдался. Он сказал, что навигатора у него нет, и он не знает, куда ехать, предложив мне вылезти на углу дома 19/25 по улице Благоева. Я позвонил Николаю и рассказал, как обстоят дела. Тот подивился и предложил дождаться его там, где мы встали. Я вытащил рюкзак и сумку из багажника и спросил водителя, как мне с ним расплачиваться. Тот виновато сказал, что возьмет столько, сколько я сочту нужным. Я предложил пятьсот рублей, с учетом того, что тот меня так и не доставил до искомой точки. Неожиданно водитель взвился, что это слишком мало, и его подставил напарник. Я плюнул и добавил сотню, о чем после сожалел. Поставив рюкзак в тень возле ограды палисадника, я стал поджидать Николая.
Ждать пришлось довольно долго, примерно минут двадцать пять-полчаса. Но вот рядом остановилась серая праворульная «Тойота-Лендкруизер», и из нее выбрался слегка поседевший и повзрослевший Колька Хорьков. Мы с ним обнялись, все-таки шесть лет не виделись. Он тут же подхватил и поставил мой довольно увесистый рюкзак на заднее левое сиденье и отворил багажник. Там сидел крупный и симпатичный пес-овчарка абсолютно белого цвета. Колька объявил, что зовут этого зверя Кайлас и поинтересовался, знаю ли я, что значит это слово. Я подтвердил, что прекрасно знаю об этой дивной белой священной горе, а тот удивился, сообщив, что у них в Краснодаре мало кто знает о горе в Гималаях с таким названием.
Я его успокоил, что в Москве тоже, наверняка, далеко не каждый знает значение этого слова. Мы забрались в машину, и первая часть моего летнего путешествия началась.
Для начала я спросил у Николая, каков план наших дальнейших действий. Что касается меня, то я рассчитывал добраться до какого-то хорошего места, оставить там машину, а перемещаться, главным образом, пешком и с рюкзаком. Но выяснилось, что со временем у Николая выработался несколько иной стиль путешествий. Теперь он перемещался, в основном, на колесах, время от времени делая небольшие пешие вылазки. Все свои путешествия он обычно сверял с прогнозом погоды, стараясь подгадать время наступления антициклона с хорошей погодой. Не сказать, что такой расклад меня как-то обескуражил, но он как-то слегка разнился с моим понятием о пешеходном маршруте.
Однако подобный способ перемещения был для меня в новинку, поэтому я решил принять неизбежное как данность и приготовился к постижению нового опыта. Я не ошибся: вскоре я в полной мере осознал, что такое джиппинг в условиях горных дорог и рек. Все время нашей поездки пес Кайлас терпеливо проводил в багажном отсеке, считая его своим домом. Лишь однажды он перелез вперед, испугавшись раскатов грома, чем привел хозяина в негодование. Но псу было всего полтора года, фактически это был крупный ребенок-щенок. Поэтому с утра мы с ним гонялись друг за другом вместо зарядки или разминки. Он был просто счастлив, судя по его довольной морде.
Николай здорово изменился за те шесть лет, что мы с ним не виделись. Тогда это был приветливый и не в меру разговорчивый улыбчивый оптимист, который любит горы и тех, кто в эти горы ходит. Теперь рядом со мной сидел несколько хмурый и сердитый человек, которому уже много довелось хлебнуть в жизни и который не слишком настроен на откровенные беседы. Но мало-помалу он оттаял, и вскоре я снова видел все того же приветливого парня, с которым мы встретились в горах. Похоже, что у него наблюдался дефицит общения, поскольку довольно быстро он преодолел первое смущение и начал вполне гладко излагать мне свои дела и принципы. Я старался его не перебивать, по мере сил поддерживая беседу. Главное, что наше общение не мешало поступательному движению в сторону гор Карачаево-Черкесии.
В одном месте мы съехали с трассы, чтобы слегка перекусить. Выпустили на волю и Кайласа. Тот моментально нахватал целую шубу репьев, от которых Коля его потом долго чистил. Заодно перекусили бутербродами. В моем рационе были, в основном, разварные каши, которые следовало заливать кипятком. Но я прихватил сыр чеддер, который мы потом никак не могли съесть. Кажется, доедал его я уже в Майкопе, в начале второго этапа своего путешествия. К сожалению, у Николая было всего 4 свободных дня, а в ночь с четверга на пятницу он уже должен был быть в Краснодаре. Да, за четыре дня много не нагуляешь, поэтому я безоговорочно принял программу Коли Хорькова.
Три года назад мне пришлось разносить башмаки прямо на маршруте, поэтому на сей раз я постарался избавить себя от подобных ощущений. Я надел горные башмаки марки «Merrell», которая очень нравилась мне широкой колодкой. Перед тем я какое-то время иногда надевал их дома и разнашивал, но потом как-то позабыл об этом. Теперь же мои ноги страдали от моей же безалаберности, отдаваясь в мозолях при каждом наезде на кочку или крупный камень. Но все это были пустяки по сравнению с опытом похода на Аишху и разнашиванием ботинок по дороге. Тем более, когда я ехал в вагоне, то несколько раз смачивал носки и надевал ботинки на мокрые ноги. Но все равно было больно. Слава Богу, мне удалось перед посадкой в машину развязать шнурки.
При заезде в Карачаево-Черкесию Николай показал мне место, где почти всегда стоит пожилой мужик и продает с «Жигулей» домашние консервированные грибы. По его заверениям, он всегда их покупает и с удовольствием съедает вместе с женой. В этот раз мужик уже собирался уезжать, да и мы торопились заехать как можно выше по реке Большая Лаба. Правда, несколько раз мы все-таки останавливались. Пару раз – возле магазинов, где Николай хотел закупиться Карачаевским пивом. Говорят, что оно живое и не держится дольше восьми дней, поэтому моментально раскупается. Но нам так и не довелось его найти во время нашей поездки. Еще один раз мы тормознули возле бензоколонки, которая оказалась закрытой. По этой причине нам пришлось несколько вернуться и заправиться, поскольку, по словам Кольки, дальше бензина не было.
Едва мы заехали в аул Псемен, как начался сильный дождь. Больше всего Николай опасался града, и было это неспроста. Однажды он угодил на машине под град, который славно обработал крышу его «Тойоты». С тех самых пор он старался не попадать под сильный дождь днем. Именно днем вероятность перерастания дождя в град выше. Ночью же град выпадает гораздо реже. Этого я не знал.
А сейчас мы встали возле чьей-то ограды, под сенью густой листвы, и ждали, когда же дождь, наконец, прекратится или хотя бы утихнет. Постояв некоторое время, мы тронулись дальше. Если в самом начале пути на дороге еще был асфальт, то постепенно вся дорога превратилась в сплошные камни. По мере передвижения качество дороги серьезно ухудшалось, тем не менее, время от времени нам попадались типичные «пузотерки», хотя машины повышенной проходимости, конечно, доминировали.
Я переживал за Кайласа, которому, видимо, приходилось не сладко в своем багажном отсеке. Но Коля меня успокоил, что тот, возможно, даже уснул. Когда я несколько раз окликнул пса, тот даже не отозвался. Возможно, что он спал. В одном месте нам пришлось вылезать из машины и предъявлять документы, включая пограничные разрешения. У Николая все документы лежали одной кучей в бардачке.
Спустя некоторое время мы миновали турбазу «Ветерок», на которой, по словам Николая, имелась отличная баня, которую непременно следует посетить. А чуть дальше, на кордоне Карапырь, относящемся к Кавказскому Биосферному Заповеднику, согласно утверждениям Николая, проживала некая тетя Валя, которая когда-то воплотила свою юношескую мечту и жила теперь постоянно в горах, вдали от цивилизации.
Проехав аул, Николай стал внимательно вглядываться в поле, отделяющее дорогу от реки. Наконец, в одном месте он съехал с дороги и двинулся перпендикулярно ей, к берегу Большой Лабы. Поле кто-то совсем недавно разметил, воткнув в землю колья и натянув оранжевые ленты. Возможно, здесь решили что-то построить. Николай проехал возле этих меток и направил машину под сень лиственных деревьев, обрамляющих берег.
Оказалось, что на его любимом месте кто-то уже расположился. Коля проехал через поляну с палатками и выскочившей наружу охотничьей собакой, выскочил не берег и двинулся по направлению течения. Вскоре мы остановились на приятном и светлом месте, прямо возле реки. Там мы и решили разбить лагерь. Николай заявил, что это место будет получше прежнего. Мы вытащили из машины поклажу и для начала натянули большой тент. При этом Коля пожаловался, что на старом месте он потерял пару кольев для тента. Под тентом он решил установить старую палатку «Ред Фокс», которую уже много лет таскал с собой. Теперь она уже потеряла водостойкость, но была все так же тепла и уютна. Это в ней он жил вместе с Сашкой, когда мы с ним познакомились в 2015-м году.
Тут же на свет Божий явились складной столик и пара раскладных кресел. Вот что значит автотуризм. А я-то рассчитывал на пешеходные развлечения! Но я не стал отчаиваться и быстро установил свою сверхлегкую палатку. Она мне понравилась, но всякий раз во время установки я открывал в ней какие-то новые секреты. Кстати, в ту же ночь палатка была проверена на водостойкость. Однако, всему свое время.
Едва мы более-менее обустроили лагерь, как сгустились сумерки. Я давно знал, что в августе в горах быстро темнеет, но до сих пор никак не привыкну, что так рано. Я решил все подготовить для ночлега и достал газовую горелку, поставив греться воду для чая, а Николай отправился вдоль берега за топливом для костра. Я хорошо помнил его тягу к кострам, благодаря которой я его и обнаружил. А он все таскал и таскал сухие ветки к каменному очагу, который мы очистили от лишних булыжников. Потом он вспомнил о собачьем ухе, которое требовало лечения, и попросил меня помочь подержать Кайласа.
Оказалось, что Николай и на этот раз прихватил с собой бутылку текилы, к которой был весьма неравнодушен. Я же приобрел несколько лимонов во время посещения гастронома по дороге. Там же мы запаслись пивом, колбасками для жарки и соевым соусом. Теперь мы с удовольствием выпили за встречу, за удачу в нашей поездке и за хорошую погоду, о которой так переживал и постоянно сокрушался Колька.
Костер отлично раскочегарился, появились угли, и Коля решил изжарить колбаски. Кайлас вился вокруг него, пытаясь воздействовать на хозяина, чтобы тот угостил его лакомством. Перед этим Николай порезал на столе некоторое количество копченой колбасы, которую теперь никак не мог найти. Но доказать или опровергнуть участие собаки в уничтожении нарезки было невозможно. Я же перед этим нарезал некоторое количество сыра чеддер и следил, чтобы его не постигла та же судьба. Чеддер устоял. А возможно, я просто более внимательно следил за его судьбой.
Когда основная часть веток прогорела, мы с Николаем расположились в креслах и протянули ноги к огню. Перед этим мы съели по колбаске, а Николай принес из багажника какой-то довольно крупный овальный или круглый предмет. Он поместил его себе на колени, а руки положил сверху на темную поверхность. Оказалось, что это – оригинальный музыкальный инструмент под названием глюкофон. Его изготавливают из спилов обычных газовых баллонов, сваривая по периметру, предварительно вырезав лазером надрезы специальной формы и сделав снизу круглое отверстие-голосник. Коля предложил сыграть мне несколько своих композиций. Я был только ЗА. Он играл довольно долго, и композиции, действительно, здорово отличались друг от друга. Жаль, что играть на глюкофоне можно лишь в одной тональности. Но эта странная музыка, действительно, навевала какие-то потусторонние и неземные мотивы.
Я попросил у него этот инструмент. Действительно, для того, чтобы научиться на нем играть, необходимо приложить некоторые усилия. А Николай даже сочинил для него несколько мелодий. Оказалось, что этот инструмент ему подарила жена. Мне оставалось только порадоваться за него и его семью. Это означало, что у них в семье царят полная гармония, взаимопонимание и радость бытия. На этой оптимистичной ноте мы решили закончить праздничный ужин. Заодно угостили Кайласа жареной колбаской.
Забравшись в палатку, я был весьма доволен ее устройством. Единственное, что было непривычно, так это лежать головой к выходу. А так, в тамбуре удобно помещались необходимые с утра вещи, обувь и не до конца разобранный рюкзак. Настроение, заданное мелодиями, исполненными Николаем на глюкофоне, позволило мне легко и быстро переместиться в обитель Морфея. Поэтому я не сразу понял, что по пологу палатки колотит дождь. Но он довольно быстро закончился, а потом начался снова, уже под утро.

10 августа (вторник)

Проснулся я около половины шестого. Кажется, только что прекратился дождь, и я решил выбраться из палатки, чтобы привести себя в Божеский вид. Кайласа видно не было, поэтому я решил, что он в машине. Я не ошибся. Прежде всего, я почистил зубы и забрался голый в воду, чтобы выкупаться. Толком купаться не вышло, поскольку течение было мощное, но мне удалось ухватиться руками за крупный камень и на какое-то время погрузиться под воду. Стряхнув с себя излишки воды, я решил возвратиться в палатку и постараться доспать и досмотреть не завершенные ночью сны.
Однако, время от времени из-за облаков выбиралось солнце и прогревало палатку все сильнее. В конце концов, я вылез наружу. Было уже около десяти часов. Николай тоже выбрался на свет Божий и теперь яростно зевал. Надо было завтракать. Я поставил воду на чай, а Николай запустил свою горелку от цилиндрического баллончика. Он ходил все с той же самой горелкой, у которой не работал пьезоподжиг. Зато она была мощная.
Николай предложил оставить тент и палатку здесь, а самим съездить и посетить Кислые Источники – знаменитое место в верховьях реки Санчары. Я помню, как мне рассказывал о них Сережка Майборода, когда он еще водил туристов по Архызу и соседним ущельям района. Перекусив, мы стали собираться. Я снял палатку и упаковал рюкзак в походное положение, а Николай решил оставить под тентом еще и столик. Для убедительности нашего пребывания здесь я поставил на столик маленькую бутылочку из-под какой-то газированной воды. Пошарив и походив вокруг, мы убедились, что ничего ценного не позабыли. Загнав Кайласа на традиционное место, в багажник, Николай сел за руль, завел свой аппарат и тронулся вперед и вверх, в горы.
Дорога лучше не становилась. Скорее, наоборот. Машину мотало туда-сюда в поперечном направлении, но надо отдать Николаю должно, содержал он ее в отличном состоянии. Тем более, что владел он ею уже лет двадцать. А ему самому было уже за пятьдесят. Я понял, почему он так вздыхал, глядя на меня. Я и сам был не в восторге от собственной физической формы. Но ведь я затем сюда и приехал, чтобы ее улучшить.
В ауле Пслух мы зашли в магазин. Продавец оказался небольшим пожилым мужчиной, который сидел в большом уютном кресле, когда мы вошли. На полке стояла большая полутаролитровая бутылка «Трехсосенского» пива, на которую я сразу положил глаз. Кроме того, я польстился и на «Губернское» пиво Ставропольского разлива. На этом я решил остановиться. Пиво погрузили в машину, и мы продолжили путь. Вскоре мы оказались на Пункте пограничного контроля, где единственный маленького роста солдат, облаченный в темную полевую форму, лениво перемещался от въезжающих под шлагбаум людей к маленькому дому, где вели запись и контроль вступающих в Зону.
Нам не повезло: прямо перед нашим появлением к шлагбауму подъехал ГАЗ-66, в котором сидело не менее 15-ти пассажиров. Теперь их всех необходимо было аккуратно переписать и отметить паспортные данные. Николай выпустил погулять Кайласа, а тот начал лаять на флегматичного солдата. Солдат объяснил нам, что по неизвестной причине все животные ведут себя подобным образом в его присутствии. Вероятно, он обладает каким-то особым запахом, который не нравится животным.
Мы терпеливо дождались, пока всех не пересчитают, а по прошествии времени контроля снова двинулись по дороге, переехали мост и какое-то время ехали прямо по руслу реки глубиной не менее полметра. Потом дорога сузилась и шла над пропастью каньона, по которому слева шумела Санчара. Справа же рос лес, в котором Коля время от времени начал останавливать машину и снимать крупные грибы. Я также несколько раз вылезал и пытался искать грибы, но, по-видимому, мои глаза были пока непривычны к поиску этих грибов. Надо было наработать опыт, чтобы глаз приобрел чувствительность к определенному типу растительности, рельефа, сочетания красок, запаху и прочему.
Проехав мимо базы пограничников, мы, наконец, въехали на обширную поляну, заполненную машинами, палатками, домиками и сараями. Кое-где мельтешили люди, вскоре скрываясь и появляясь вновь. Короче, кипела жизнь. Солдат сказал нам еще на Пункте контроля, что здесь торчит не менее пятисот человек, а только что, перед нами, приехали целой толпой какие-то кришнаиты. Правда, кришнаитов мы не увидели, но обилие людей меня поразило и совсем не порадовало.
Я взглянул на часы. Был уже шестой час вечера. Коля сообщил мне, что до Кислых Источников не то пять, не то шесть километров. Тропа все время идет вверх, поэтому путь может занять больше трех часов. Поэтому я предложил прямо сейчас снять здесь домик или палатку, поскольку ставить свою палатку в темноте – удовольствие ниже среднего. Коля со мной согласился, и я двинулся в сторону некоего подобия магазина или навеса для питания. Там хлопотали две молодые женщины. Мы познакомились. Их звали Нина и Галя. Они держали несколько домиков, в которых можно было переночевать по цене 800 руб. с носа за ночь. Мы выбрали один, посимпатичнее, с маленьким двориком, где можно было привязать Кайласа. Разложив палки, мы бодро двинулись пешком по тропе.
Впереди шел Николай, я – за ним, а между нами постоянно курсировал Кайлас, проверяя наличие обоих членов стаи на месте. Люди неизменно удивлялись его окрасу. Один человек даже назвал его «Белым Волком». Путь показался мне несколько длиннее, чем пять километров. Потом выяснилось, что на самом деле по карте его длина семь с половиной километров, а набор высоты составляет не менее трехсот метров.
Так или иначе, но мы засветло добрались до источников. Выяснилось, что действительно, все они отличаются как на вкус, так и по степени газификации, и даже по температуре. Утверждают, что каждый из них обладает особенностями с точки зрения лечения разных заболеваний, так что, кто-то не поленился и надписал прямо на камнях названия тех органов, на которые воздействует вода из того или иного потока. Посередине же прямо в рыжей от окисленного железа скале выдолблено подобие ванны, в которой можно сидеть и наслаждаться целебным воздействием струй Чудотворной Воды.
Мы с Колей выпили из нескольких струек и убедились, что они имеют разную температуру и степень газированности. Но благое действие воды актуально лишь возле источника, а при ее переносе происходит коренное изменение свойств. Максимальное же действие воды наблюдается, когда люди ходят на источники ежедневно, а еще лучше, если не один раз в день. Вот такие люди молодеют прямо на глазах. Я думаю, что имеет смысл запомнить это место. Мало ли что бывает на свете? А вдруг кто-то еще исцелится.
И тут я обнаружил отсутствие своей зеленой шляпы-панамы. Обойдя по периметру несколько раз всю площадку Кислых Источников, я ее так и не нашел и решил, что мне следует возвращаться по тому же пути, которым я сюда пришел. Николай с Кайласом отправились сперва в сторону Загеданских озер, куда мы сначала планировали сходить, но когда он увидел мое состояние, то понял, что я туда вряд ли дойду под рюкзаком. Николай с собакой двинулись в обратный путь верхней тропой, а я пошел тем же путем, что и пришел. В одном месте я встретил мужика с мешком, битком набитым маленькими пластиковыми бутылочками. Он попросил меня сказать паре мужиков, которых он обогнал, что с ним все в порядке. Одного из них зовут Валентин. Так все и получилось. Мне попалась пара изрядно загнанных мужиков. Я спросил, есть ли среди них Валентин. Один подтвердил, что он и есть Валентин. Я успокоил их, что с их товарищем все в порядке. Они же мне ответили, что в этом даже никогда и не сомневались.
Николай явно убежал далеко вперед, а я чувствовал, что допустил большую ошибку, не взяв с собою налобного фонаря. Быстро сгущалась тьма, а идти было еще довольно далеко, тем более, что я ходил по этой тропе только вверх. Выяснилось, что мои глаза еще не потеряли способности видеть в темноте, способности, которая меня несколько раз буквально спасала. Так или иначе, но мне удавалось разглядеть во мгле светлые камни и скорректировать направление и постановку стопы. Еще мне здорово помогали палки.
Неприятно было, когда я попал на участок, заполненный корнями. Вдобавок подошва «Вибрам» плохо держит на корнях, тогда как камни – это целевая опора, которая не подводит. Здесь я несколько затормозил, плюс сверху нависала крона лиственного леса, лишая глаз света. Здесь приходилось идти буквально на ощупь. Но я справился.
Когда я вышел на площадку, все было так же, как и днем, но кругом светили светодиодные лампочки. Это означало, что у людей имелись источники электричества, генераторы или аккумуляторы. Уже не особенно торопясь, я добрел до «нашего» домика. Колька был озабочен и уже надел на лоб свой аккумуляторный фонарик. Мое появление вызвало у него бурю эмоций. Он сказал, что уже собирался идти на мои поиски.
- Не дай Бог, ногу сломал и лежишь под камнем! – только и промолвил он с облегчением. Оказывается, Коля плохо видит в темноте, поэтому и припустил, когда понял, что может зависнуть в темноте без фонаря.
Но, как говорится, хорошо то, что хорошо кончается. Я же был выжат и опустошен. Единственное, что мне сейчас хотелось, так это – принять душ. Я поставил на Колину горелку котелок и подогрел воду. И тут вырубили свет. Я же только выложил несколько вещей из рюкзака на полати в комнате. Пришлось вынимать фонарики и надевать на лоб. Дальше все происходило уже в кромешной мгле. Слегка придя в себя под действием чая, я узнал от Николая, что путь занимает семь с половиной километров, а не пять. Это хоть в какой-то мере оправдывало мою усталость. Но и пятнадцать километров налегке – мало.
Тем не менее, я дошел. А теперь надо было выспаться. Не успели мы подготовить свои лежбища ко сну, как прозвучала канонада грозовых раскатов, и ливанул горный дождь. Причем, ливанул конкретно и надолго. Бедняге Кайласу оставалось лишь скулить и прятаться, но куда? Пришлось взять его в домик, хотя хозяйка предупреждала: нельзя.
Я удобно расположился в спальнике и, похоже, быстро заснул. Иногда я опускал руку вниз, под полати, где ощущал, как прижимается и лижет мне руку милая псина. Коля все-таки успел пролечить его ухо перед самым отходом ко сну.

11 августа (среда)

Проснулся я где-то около половины шестого. Мне не хотелось никого будить, но, похоже, Колька уже не спал. Он неожиданно встал, взял спальник, вывел Кайласа во двор, а сам отправился досыпать в машину, расположившись на переднем сидении. Оказалось, что ночью я сильно храпел и не дал ему выспаться. Это меня огорчило. Мне вообще очень не нравится доставлять кому бы то ни было заботы и неприятности, а тут такая вещь, как храп. Это означает, что у меня имеются какие-то неполадки с дыхательной системой.
Кайлас, привязанный возле двери, все пытался залезть ко мне в комнату, но никак не мог, мешал поводок. Домик напоминал своим устройством игрушку, но под дождем не промокал и был обит изнутри фольгированным пенополиэтиленом, который превращал его в подобие термоса. Возможно, что эта фольга даже экранировала радиоволны, но я не проверял. Около шести часов утра я решил сходить в туалет и принять душ. Возле сарая сидела одна из хозяек – Нина – и доила корову. Я поздоровался и залез в душ. Вода была, но только холодная. Я с удовольствием принял душ и возвратился в домик.
К активной и осмысленной жизни мы вернулись в начале десятого. Я отправился договариваться с хозяйками о хичинах с сыром на завтрак, а по дороге заглянул на кухню, где Нина предложила мне выпить кружку парного молока. Я с наслаждением осушил большую эмалированную кружку жирного и сладкого, не разбавленного, душистого парного молока, вновь ощутив почти забытый вкус детства. Когда я спросил Николая, не желает ли он тоже приобщиться, выяснилось, что он не переносит молока, а в состоянии пить и есть лишь продукты его переработки.
Могу ему только посочувствовать, хотя, пожалуй, сейчас большинство людей уже не в состоянии питаться натуральными, а не переработанными продуктами. Поэтому я считаю себя счастливым человеком: я все еще в состоянии переваривать натуральное сырье, не страдая несварением желудка и аллергиями. Кроме хичинов, я попросил заварить нам горный чай из местных трав. Николай сначала был настроен против, но попробовав настой, согласился, что я был прав: чай оказался воистину хорош. Здесь можно было зависнуть весьма надолго, но я по своей природе непоседа. Тем не менее, я записал телефон сестер Нины и Гали. Вдруг когда-нибудь пригодится.
Еще я попросил три луковицы и три картофелины для приготовления грибов. Галя мне все это дала мне совершенно бесплатно, а в довершение всего, сестры подарили нам в дорогу пару длинных пирожков с картошкой. Чем-то мы им понравились.
Сдав домики и расплатившись с сестрами, я перетащил собранный рюкзак в машину, и мы с Николаем и Кайласом покатили вниз. Ночной ливень здорово поднял уровень местных рек и возмутил воды до состояния кофе с молоком. Однако, не все. Как мне рассказал Коля, приток Большой Лабы Дамхурц никогда не мутится, постоянно оставаясь светлым и чистым. Таковы горные породы, в которых начисто отсутствует мелкая взвесь ила и гумуса. Вода в Дамхурце светла всегда, даже после самого сильного дождя.
На обратном пути мы уже не встретили в магазине давешнего колоритного лысого мужичка. Место его было занято чрезвычайно серьезной девушкой, которая деловито обслуживала пару мужиков, что приехала на машине с украинскими номерами. Те, похоже, собирались скупить почти весь магазин. А нам были нужны лишь банка сметаны да бутылка пива. Порывшись по сусекам, нам удалось набрать нужную сумму без сдачи, под расчет. Так нам удалось немного сэкономить время. А перед тем мы собрали почти целое ведро замечательных грибов, которые я взялся чистить и готовить, пока Николай будет договариваться на турбазе «Ветерок» о бане.
Наши соседи, которые стояли все на том же месте, сообщили, что ночной ливень их здорово потрепал. Это, правда, никак не сказалось на состоянии палатки и тента. Да и стол с бутылкой как стояли, так и дождались нас, не шелохнувшись. Когда мы заезжали на поле с дороги, в сторону поселка направлялась большая черная собака, напоминавшая овчарку. Теперь, когда Николай с Кайласом укатили вниз по течению, неподалеку от наших палаток появилась эта самая черная овчарка, но не стала приближаться, а просто дошла до берега реки и вернулась обратно. Инцидента не вышло, ну и слава Богу.
Я спокойно обрабатывал грибы, а вскоре решил их сфотографировать, пока все не порезал. Мне удалось их дорезать и помыть, когда возвратились Коля с Кайласом. Баня была заказана на семь часов вечера, а после этого Николай еще покидал спиннинг в воды Дамхурца. Но, увы, безрезультатно. Я поставил грибы на огонь и довел их до состояния полуфабриката, когда настало время ехать в баню. Поставив грибы под стол и накрыв их от насекомых полиэтиленовым пакетом, мы прервали процесс готовки и перешли к банным процедурам. Взяли банные причиндалы, веник, мочалки, коврики, кружку и пиво. Сели в машину и погнали на турбазу. Мы слегка опоздали, минут на десять, но печь только раскочегарилась, а горячая вода еще не нагрелась. Короче, приехали мы вовремя.
Баня наша удалась на славу! Мы разогревались в парной, а охлаждаться лазили в Большую Лабу. На всей турбазе никого не было. Мы ходили по траве и купались голяком, а потом накидывали для проформы на тела полотенца и пили пиво в таком виде, хотя могли и вовсе не прикрываться. Все это оказалось, по сути, одной пустой формальностью. Баня была просто замечательной! Пиво – восхитительным! Вода – умопомрачительной!
В конце концов, я взялся попарить Николая. А потом, выпив пива и выкупавшись в Лабе, уже он попарил меня. Вот если бы у нас было два веника, а не один!... но это была бы уже совсем другая история. Надо уметь довольствоваться тем, что есть!
Когда мы, довольные и распаренные, вернулись в лагерь, нас ждала не законченная песня прекрасного жаркого, которое еще надо было приготовить. Чем я и занялся. Сперва сковорода была обильно сдобрена растительным маслом. Затем я начал засыпать в нее предварительно помытые в ведре и отжатые от лишней воды грибы. Когда же грибы несколько упарились, я добавил в них мелко порезанный репчатый белый лук и размешал. А когда грибы достаточно хорошо протушились, я всыпал в них немного соли и долил воды. Воды пришлось добавлять раз пять, поскольку она быстро выкипала, а жаркое должно было кипеть постоянно. Когда все грибы приготовились достаточно, я аккуратно выложил в сковороду большое ведерко Нальчикской 25%-й сметаны. Дождавшись температурной релаксации и однородности свойств, я дал «добро» на потребление блюда.
Такого не подают, да и просто не могут подать во всяких там «мишленовских» ресторанах. Такое блюдо можно приготовить и поесть лишь в вольном походе. Почти одновременно были готовы и три разрезанные на дольки отварные картофелины, помещенные в немного подсоленную воду. Жаркое удалось – лучше не бывает!
Николай же тем временем натаскал топлива на «Большой Пионерский» костер. И наш заключительный пир начался. Я считаю, что наш поход удался прекрасно. Пускай немного не повезло с погодой. Но все это – такая чепуха! Главное – мы снова встретились, собрались и учинили прекрасный поход (пускай в автомобильном исполнении). Значит, есть еще у нас порох в пороховницах! На небе появились звезды, правда, ненадолго. Стало несколько прохладней. Но в костре появились угли, и от огня стал исходить жар.
А потом Николай принес глюкофон, и начался концерт. Кайлас снова лежал и с удовольствием слушал фантастическую неземную музыку. Правда, Коле пришлось прерваться и залить псу в ухо лекарство. А потом все продолжилось вновь. Мы даже не сумели доесть ужин. Пришлось оставить его на утро. То есть, утром нам не надо было думать о готовке завтрака, а достаточно было разогреть вчерашний ужин.
Нас сморила усталость: день оказался весьма насыщенным и богатым событиями.

12 августа (четверг)

Ночью дождя не было, а небо сочетало голубой и белый цвета. Солнце то и дело прорывалось сквозь легкие облака, разогревая палатки и их содержимое. Содержимое спало, но не шибко спокойным сном. В памяти были свежи ливни дней предыдущих.
А давеча лишь слегка покапало во время обработки грибов. А потом весь вечер царила благодать. Сегодня же Большая Лаба приняла цвет бутылочного стекла с бирюзовым отливом, что могло означать хороший клев. Николай всерьез вознамерился наверстать упущенное, поскольку он все еще мечтал попотчевать меня свежепойманной форелью из горной реки. Помнится, я и сам когда-то в 1988-м году поймал в Махаре одну рыбку. Даже не помню, что я использовал тогда в качестве приманки. Червя, кузнечика?
Короче, где-то около часу дня мы были готовы, но выехали, слегка замешкавшись. Коля решил привезти жене грибов, а для этого их надо было найти и собрать. Поэтому он сделал крюк, и мы заехали в ущелье реки Дамхурц. Грибов там было, действительно, много. Но не тех, которые были нужны Николаю. Он надеялся, что соберет много белых, поддубовиков (тех, которые синеют), а там было непомерно много белых груздей, каких-то синеющих красных, которые он не брал, и немного лисичек. Коля утверждал, что их непременно надо есть сырыми – в них дигидрокверцитин. Так или иначе, но ему удалось какое-то количество их собрать. Только я не знаю, хватило ли их на жаркое.
В довершение всего, на турбазе «Ветерок» Коля все-таки решился забросить спиннинг на форель. Он рассказал мне, что ловит на воблер со специальным удилищем для так называемой «твитчинговой» рыбалки. У них в Краснодаре обитает некий авторитет в этом виде рыбалки – Алексей Шанин, который живет тем, что ведет блог на тему форельной рыбалки и занимается рекламой определенной линии спиннинговых удилищ и воблеров. Я от всей этой деятельности был всегда далек, но мне было интересно узнать некоторые нюансы подобной «светской» жизни, просто так, из любопытства.
Когда я присел неподалеку, неожиданно рядом со мной, слева, брякнулся совсем не маленький камень диаметром около двенадцати-пятнадцати сантиметров в диаметре. Оказалось, что это шалят детишки. А если бы мне в висок попали? Не дай Бог!
У Николая никто не клюнул. И он решил ехать дальше. Вскоре мы остановились немного ниже по реке. И здесь тоже никто не клюнул, хотя на берегу лежало несколько маленьких голавликов. Форелью же не пахло. И лишь еще в одном месте Коле удалось вытянуть маленькую, сантиметров на пятнадцать, форельку. Пришлось выпустить. Но во время заброса у него запуталась леска. Николай уже готов был отрезать запутанное место с корнем, но я вызвался его распутать. Зафиксировав удилище, я отвернул шпульку и обнаружил, что леска уже не один раз наматывалась на ось, чего в принципе быть не должно в силу самой конструкции катушки. Витков было штук 20-25, никак не меньше. Я терпеливо снимал виток за витком, пока вся леска не была освобождена. Николай же был поражен моим терпением. Я заметил ему вскользь, что в науке просто нечего делать, если у тебя не хватает упорства и терпения на преодоление подобной рутины.
Следующее место оказалось довольно трудно доступным, поскольку пришлось туда спускаться по узкой, неровной и скользкой тропе. Но вместо рыбы там неожиданно нашлись грибы, причем в большом количестве. Я тоже отыскал несколько белых и лисичек. И тут произошло весьма неприятное происшествие. Колька, увлеченный грибами, бросил свой спиннинг в траву рядом с ведром и теперь азартно собирал грибы, чтобы было чем угостить дома жену. Я же направился к ведру, чтобы ссыпать в него свою лепту. И тут что-то хрустнуло у меня под башмаком. Я не заметил черного удилища спиннинга и раздавил его чуть выше сочленения колен, отломив кусочек сантиметров в восемь. Это была беда! Главное, я сделал это совершенно не намеренно. Я взглянул на Николая. Вид у него был раздавленный и опустошенный, как будто раздавили его, а не спиннинг. Я непременно обязан был, обязательно должен был компенсировать ему эту потерю! Но сначала мне было необходимо записать все сведения об удилище.
В одном месте мы остановились и неожиданно обнаружили в каньоне Большой Лабы завал, в результате образования которого во время ливня появилось целое озерцо, ниже которого вода вытекала из него в виде исполинского порога. Николай заявил, что по приезде расскажет знакомым водникам о новом, еще не пройденном препятствии. Чуть ниже в русле образовался приличный завал, образованный древесными стволами, снесенными в реку селевым потоком во время или после дождя.
Довольно долго мы ехали молча, переживая неожиданную потерю. Потом, когда мы уже проехали почти всю дорогу по КЧР в въехали в аул Псемен, я попросил Колю остановиться у магазина. Возле входа ковыляла на трех ногах маленькая бело-рыжая собачка, типа Джек Рассел терьера, надеясь на милость посетителей, которые были способны поделиться с ней угощением. В магазине я обратился к продавщице с просьбой продать мне самую маленькую и тонкую тетрадь. Та вручила мне тонкую учебную тетрадку в клеточку в мягкой зеленой бумажной обложке. Я заплатил ей пять рублей, поблагодарил и покинул магазин. А бедная собачка так и осталась возле магазина.
Проезжая дальше по селению, Колька неожиданно тормознул и ругнулся, заметив, что в этой деревне, кажется, все собаки ковыляют на трех лапах. Да, действительно, карачаевцы относились к собакам с большим пренебрежением, ведь даже сам факт нахождения собаки в доме был для них харам, то есть, вещью недопустимой. Кайлас же в это время спокойно ехал в багажнике, не зная и не ведая, насколько его жизнь светла и счастлива по сравнению с образом существования карачаевских собачек.
Мы выбрались на автотрассу, когда уже совсем стемнело. Николай здорово проголодался, поскольку начал перебирать варианты перекуса на трассе. Он выбрал из них два: один возле Псебая, кафе с низкими ценами и высоким качеством еды, и другой, рядом с Майкопом, в станице Ярославской, там подавали в горшочках чанахи. Я такого национального блюда еще никогда не пробовал, поэтому мне был более интересен второй вариант. Получилось так, что первый вариант отпал сам собою, поскольку кафе было уже закрыто. А второй вариант оказался актуален и здорово мне понравился. Забегая вперед, замечу, что именно там Коля заказал мне через смартфон гостиницу в Майкопе.
Двигаясь по трассе, Николай рассказал, как однажды, проезжая по этому участку шоссе, угодил среди ночи в цыганский табор, который в полном составе перемещался по дороге, заняв всю ширину проезжей части и никому не уступая. Рядом друг с другом шли цыгане и цыганки, одетые в яркие и броские одежды, время от времени начиная кружиться в танце и плясать вприсядку. Ехали кибитки и простые телеги, которыми управляли старые смуглые и бородатые мужики с серьгами в ушах. Ощущение, как рассказывал Николай, было просто сюрреалистическое и абсолютно нереальное.
Подъезжая к Майкопу, мы наблюдали в небе целое светопреставление, состоящее в одновременном сверкании множества молний. Именно в него мы должны были вскоре въехать, но пока остановились на вечерний перекус. Ужин оказался неожиданно вкусным и сытным. Я взял себе горшочек чанахов и сырник с чаем. После утоления голода и «заморения червячка» Коля занялся выбором гостиницы в Майкопе. Подумав, я решил заменить первоначально выбранный вариант возле вокзала на гостевой дом на улице Калинина, в частном секторе, прикинув, что там ночевать мне будет гораздо спокойнее.
В Майкоп мы въехали в самый разгар непогоды. На дорогах было полно воды, а с неба лилась и лилась новая. Ливневки не справлялись, образуя исполинские лужи. Я только сейчас понял, как же все-таки нам повезло с погодой в Карачаево-Черкесии. Николай подогнал машину к гостинице и заглушил мотор. Я вылез и начал жать на звонок, расположенный на воротах. Спустя несколько минут кто-то изнутри отомкнул соленоид замка, и мы с Колей вошли внутрь крытого гостевого двора.
В дом пускали только без обуви. Николай разулся быстро, а мне пришлось расшнуровывать и стаскивать с себя походные башмаки, которые наконец-то стали достаточно растоптанными. На рецепшне сидел молодой парень, которому, по-видимому, принадлежал припаркованный во дворе мотоцикл. Я поинтересовался условиями. Номер стоил 800 рублей за ночь. Меня это устраивало. Усталый Коля присел на ступеньку лестницы. А во дворе дождь лил как из ведра. Я сказал, что по такой погоде ехать в Краснодар – себе дороже, и предложил вместе переночевать в номере, а с утра – продолжить путь, спокойно отдохнув. Но тут вернулся парень, уходивший проверить свой мотоцикл, и объявил, что дождь закончился. Николай сразу воспрял духом, словно и не был измотан. Он заявил, что ему уже с утра надо быть как штык в Краснодаре, хотя он здорово устал постоянно рулить. Я и так видел, что у него руки просто отваливаются. Слава Богу, хоть трансмиссия была у него автоматическая и здорово облегчала жизнь.
Я спросил, сколько я ему должен. Ведь он целых четыре дня возил меня по бездорожью горных дорог КЧР. Он сказал, что возьмет с меня только за бензин. Я вручил ему три тысячи, добавив около пятисот рублей, на всякий случай. Он не отказался. Я тогда еще не знал, во сколько мне обойдется моя невнимательность со спиннингом.
Мы обнялись и вышли во двор. Коля открыл багажник, чтобы я попрощался с Кайласом. Я помахал рукой, Николай завел мотор и двинул дальше, а я отправился в номер, на второй этаж. В отрытой двери уже торчал снаружи ключ. По пути я спросил у парня, можно ли мне открыть окно. Тот подтвердил, что можно.
Начал я с того, что разделся догола и залез в душ. С наслаждением смыв дорожную пыль и грязь, я побрился и не стал одеваться, а из-за жары решил ходить по номеру голым. Сначала я хотел отпустить в походе бороду, но в бане все-таки побрился. Для начала я вздул чайник и выпил кружечку ройбоса, который лежал у меня в коробочке с чаем и солнечными очками. К ройбосу я добавил несколько ягод кураги и залег спать. Но что-то не спалось. Я послал Коле СМС-ку, чтобы он отозвался, когда доберется до цели. Потом попытался добиться до Славы Качмарского, с которым не виделся три года. Я его предупреждал, что обязательно заеду в Адыгею, чтобы сходить на плато Лаго-Наки. Слава подтвердил, что сходит со мной куда-нибудь, если будет возможность. Дозвонившись, я сообщил ему свои координаты. Он пообещал забрать меня из гостиницы утром.
Я подошел к окну и попытался поэкспериментировать с кондиционером. Но тот не работал. Ночью стало очень душно и жарко. Пришлось еще пару раз за ночь принимать душ и ложиться на постель мокрым, не вытершись: так жара ощущалась слабее. Тем не менее, это не повлияло на мою способность рано просыпаться и быстро собирать рюкзак.

13 августа (пятница)

Проснувшись около половины седьмого, я выждал примерно полчаса и набрал номер Славы Качмарского. Тот уже не спал и сказал, что не будет завтракать, а вместо этого приедет и заберет меня из гостиницы. Я настоял, чтобы он нормально позавтракал, поскольку у меня пока ничего не горит. Он же сообщил мне, что у него сегодня назначена экскурсия, во время которой он может сразу закинуть меня на Яворову Поляну. Это было бы очень кстати, поскольку мне совсем не нравился тягомотный путь по плоскогорью от Абадзешской пещеры и КПП «Лаго-Наки», в сторону Инструкторской Щели и далее.
Чуть позже Слава перезвонил и сообщил, что меня заберет его жена, Влада. А потом они просто поменяются машинами. Я понял, что в этой поездке мне суждено ездить на самой разнообразной автотехнике и смирился. Мне же оставалось лишь одеться, собрать рюкзак и спуститься во двор. Свой постой я уже оплатил с вечера. Кстати, еще ночью мне пришла СМС-ка от Николая, что он благополучно добрался до Краснодара.
Когда я собрался и упаковал рюкзак, то спокойно спустился во двор и вышел наружу. Ждать мне пришлось совсем недолго. Вскоре к гостинице подкатил серенький японский минивэн «Мазда» с правым рулем. Из машины вышло миловидная молодая женщина в элегантном темном платье и представилась Владиславой. Это была жена Вячеслава. Я запихнул свой рюкзак в огромный багажный отсек и сел слева от водителя. По дороге я рассказал ей о своих планах и перемещениях. Оказывается, Славка теперь водит туристов частным образом, и почти каждый день у него расписан с утра до вечера. Сегодня, например, он должен проводить экскурсию по интересным местам Адыгеи для одной пары, которая остановилась в поселке Каменномостском.
Немного поболтав о том, о сем, мы доехали до какой-то развилки, возле которой был припаркован другой японский праворульный минивэн, на сей раз уже «Ниссан». Оттуда вылез Слава, обросший черной аккуратной бородкой, и подошел к машине. На нем была белая футболка и синие шорты, как и тогда, когда мы с ним познакомились. Супруги обменялись ключами и машинами, а мы со Славой обнялись: все-таки три года не виделись. Я ему поставил условие: общаться только на ТЫ, как в бане, где все равны. Но Слава все никак не мог привыкнуть и постоянно сбивался со мной на ВЫ.
По дороге мы активно общались. Кстати, я спросил его по поводу адыгейского чая: правда это или фикция. Выяснилось, что абсолютная правда. Слава хорошо знает селекционеров, которые вывели этот самый северный чай на планете. Он называл их фамилии и имена, но я не запомнил. Я же попросил его дать мне возможность купить этого чаю с собой. Ведь Колька с пеной у рта доказывал мне полную невозможность существования районированной разновидности чая, которая способна выдерживать отрицательные температуры. Теперь я понял, что не успокоюсь, пока не куплю и не попробую этот драгоценный напиток. Слава заверил, что перед отъездом я обязательно стану его счастливым обладателем. А для начала ему предстояло заехать за клиентами.
Пока мы ехали, я обратил его внимание на то, что он постоянно ездит на японских праворульных тачках. Он подтвердил, что доверяет только «японцам» и рассказал, что довольно долго увлекался, живя в Майкопе, шоссейными гонками. При этом у него была «чистокровная японка», «Тойота», на которой он выиграл множество призов. Причем, мощность двигателя составляла всего 150 л.с., а соревновался он с мощными аппаратами, имеющими более 300 л.с., и уверенно выигрывал. Теперь он этими «пустяками» уже не занимался, но имея хороший опыт вождения и ухода за автотехникой, был с нею «на ТЫ».
Пожаловался он мне и на некоторые несуразицы во взаимоотношениях. Но самое главное, Слава любил людей и уважительно к ним относился. У него был врожденный такт и чувство справедливости. Такой дар следовало развивать. Я заметил, что ему обязательно надо учиться и поинтересовался, как он относится к продолжению учебы. Он ответил, что всегда очень любил учиться и хотел бы продолжить. Его интересовали вопросы землеустройства и кадастрового учета. Я ответил ему, что мой старый друг и коллега работает заведующим кафедрой физики в Московском Государственном университете землеустройства. Я имел в виду Алексея Михайловича Лыкова. Слава был просто поражен этим, а я пообещал ему поддержку при поступлении, тем более, что там имелось хорошее Заочное Отделение. На том и порешили, что я этим займусь.
Теперь наш путь лежал в поселок Каменномостский, или, иначе, в Хаджох. Там Слава должен был забрать на экскурсию пару туристов. Мы переехали реку Белую и оказались на пустыре. Там никого не было. Слава перезвонил и выяснил, что остановилась пара на противоположном берегу реки. Вскоре мы были на месте, но никого не оказалось. Пара опаздывала. Спустя некоторое время на улицу вышли улыбчивые парень и высокая девчонка, оба в шортах. Слава посадил их сзади, а меня представил как старого друга.
Экскурсию он начал сразу, сидя за рулем. У него была ровная, хорошая и грамотная речь, его было очень приятно и интересно слушать, в отличие от множества вроде бы профессиональных тележурналистов. Так, числительные он всегда употреблял правильно, как и следует их изменять по правилам русского языка. Я с наслаждением выслушивал его комментарии к пейзажу за окном, а один раз даже немного влез в экскурсию, когда речь зашла о знакомых мне исторических и этнографических фактах.
Тем временем мы добрались до подвесного моста через Белую. Слава повел нас на другой берег реки, где девчонка заинтересовалась тройкой не стреноженных коней, пасущейся на лугу. Слава покормил их травой, потрепал по холке и по морде, и эти кони присоединились к нашей группе. Правда, через мост они за нами не пошли. Я же за эти несколько минут весь взмок. Видимо, сказывались духота и влажность. Сели в машину, и спустя несколько минут мы стояли над каменной тесниной, откуда спустились к воде и небольшому водопаду. Там все немного поснимались на имеющуюся технику, а потом полезли наверх. Теперь путь лежал в Гузерипль, а уже оттуда – на Яворову Поляну.
На Поляне Слава порекомендовал выпить у его приятеля, дяди Вовы, пасечника, горного чайного сбора и поесть замечательных пирогов, которые готовила его жена. Пироги, действительно, были что надо. Там имелись пироги с черничной, малиновой и черносмородиновой начинкой, и все они оказались весьма вкусны. Ребята же купили банку меда и несколько пирогов с собой, в гостиницу. Я решил двигать отсюда наверх, через Инструкторскую Щель и КПП. Слава же тем временем выяснял, кто сейчас сидит на КПП и сверху, на Щели. Оказалось, что там сейчас Саша и Антон, обоих он хорошо знал.
Мы договорились так, что я сегодня остановлюсь у Саши на КПП, а завтра поднимусь на Инструкторскую Щель к Антону. У того тоже можно остановиться. 16-го числа я должен буду спуститься на Яворову Поляну, откуда меня заберет дядя Вова и отвезет в Каменномостский. А там, возле автозаправки, меня заберет уже Слава. Все это время шел довольно сильный дождь, который мы были вынуждены пережидать под одним из дяди Вовиных навесов. Вскоре Слава уехал вниз со своими экскурсантами, а я некоторое время провел в разговорах с дядей Вовой. Это был худощавый высокий мужчина лет около семидесяти-семидесяти пяти, который ежедневно приезжал сюда снизу, поскольку тут стояли четыре из его тридцати с лишним ульев. Помимо присмотра за пчелами, дядя Вова приторговывал пирожками, ароматным чаем из самовара и медом. Пробник с горным медом я с удовольствием слопал под чай.
Дождавшись, наконец, «окна» в дожде, я расплатился и попрощался с дядей Вовой, подтянул ремни рюкзака и двинулся вверх, к домику КПП. До него, как говорили, было 700 или 800 метров, которые почему-то здорово растянулись. Сперва я ухитрился завернуть на полянку, где иногда кутили «туристы». Здесь царили «мерзость запустения» и «апофеоз цивилизации», то есть, место было донельзя загаженным. Вновь вернувшись на тропу, я угодил под дождь и был вынужден месить грязь, форсируя речку Армянку. Года три назад она была гораздо более многоводна. Сейчас же едва сочилась, несмотря на обильные дожди. Перебравшись на правый берег, я поднялся до площадки с табличкой, из которой следовало, что если я пойду налево, то смогу дойти до приюта «Фишт», а если направо – то попаду на КПП. Я двинул на КПП. Путь становился все более крутым.
Я почти преодолел основную крутизну, но дождь также окреп. Я поставил рюкзак на корень большого бука и отцепил палки, быстро приведя их в походное положение. И тут обнаружил, что до домика КПП оставалось буквально метров двадцать. Палки можно было и не раздвигать. Тут же, на крыльце, сидел егерь Саша. Я поздоровался, и мы с ним познакомились. Он предложил мне закинуть рюкзак на второй этаж домика и спуститься вниз. Мимо нас то и дело проходили группы туристов. Те, что шли наверх, иногда покупали билеты в Заповедник, а порою уже имели их, приобретя в Гузерипле. У тех же, кто спускался на Яворову Поляну, Саша проверял их наличие.
Поскольку дождь никак не унимался, то мы успели обсудить множество разнообразных тем, оставшись взаимно удовлетворенными. Вниз и наискосок шла тропинка к домику туалета, а чуть далее на деревьях висели три импровизированные мишени: одна – поясная, собранная из пяти листов бумаги, две – простые, прямоугольные. По ним Саша пристреливал свой карабин «Сайга». Время от времени Саша возвращался к прерванному хобби: обжигая газовой горелкой доски стола, он придавал им фактурную темную поверхность, выделяющую структуру дерева. Позже он собирался покрыть всю поверхность лаком или морилкой. Завершения отделки, я, к сожалению, не застал.
Очень остроумно была решена проблема связи. Саша приспособил большую полиэтиленовую 5-литровую бутылку для создания точки доступа на верхушке высокой ели, куда через ветку была заброшена веревка. Там лежал водонепроницаемый смартфон. А непосредственно для связи Александр использовал другой смартфон, который держал в пакете под кровлей терраски. Такое решение позволяло здорово экономить время на передачу данных о проходе туристов в заповедник и выручке за день. Что ни говори, а наш человек может выкрутиться почти из любого положения. И это при том, что на самой Яворовой Поляне телефонная связь напрочь отсутствовала.
Наступило время ужина. Я решил угостить Сашу гречневой кашей, но он уже поставил вариться макароны по-флотски. Зато я выставил поллитровку вина, которую купил внизу, у дяди Вовы. Еще я достал палку колбасы, которая была все еще нетронута. Поскольку здесь, в горах, темнеет быстро, то мы отбились довольно рано. Спал я как убитый и ничего не помню, кроме того, что Саша предупредил: разбудить могут рано.

14 августа (суббота)

Пробудился я от того, что кто-то около пяти часов утра постучал в окно. После этого я отрубился и дрых аж до половины одиннадцатого. Возможно, такое действие на меня оказало вино с хорошей закуской. Саша был здорово удивлен моими способностями. А я даже не мог их объяснить. Но самое главное: ночью я не храпел.
Я сложил свои вещи, частично отфильтровав. Саша разрешил мне оставить их наверху домика. Я не стал брать с собой полный баллон газа, полотенце, часть шмоток. Оставил только самое необходимое. Быстро упаковавшись, я спустил вниз рюкзак, позавтракал и отправился наверх, на Инструкторскую Щель. Помню, что тогда, в первый раз, в 1987-м году, это название вызывало у меня романтические ассоциации. Сейчас же оно лишь отдавало приятными ностальгическими воспоминаниями.
Еще вечером к нам уже в полумраке спускался еще один егерь, Гена. Через плечо у него был перекинут карабин «Сайга». Себя он именовал «спецназовцем». Саша с улыбкой после заметил, что он такой же обычный егерь, как и он сам. Но в Заповеднике была создана специальная структура, которая призвана была заниматься экстренными случаями. Туда и угодил егерь Гена, став помпезно именовать себя «спецназовцем». Гена рассказал, что сейчас здорово расплодились медведи и зубры. Причем, если медведи начали совершать набеги на приют «Фишт», воруя у туристов харчи, то зубры стали разгребать солонцы, установленные для оленей, и гадить в них. Олени после таких разгромов отказывались пользоваться солонцами, а на зубров управы было не найти. Отсюда Гена вывел, что пора выдавать разрешения на хотя бы условный отстрел зубров.
Аналогично вели себя и кабаны, просто они не пересекались напрямую с оленями. Основной же «головной болью» стали медведи. На людей, правда, они пока не нападали, но уже почти не скрывались при встрече. Распарывая палатки на «Фиште», туристов они тоже пока не трогали, а брали еду и вещи. Там даже установили электроизгородь, но к ней медведи привыкнут, рано или поздно. По крайней мере, вкус человечины медведи уже знали, поскольку в этом году с хребта Каменное Море вниз свалились двое скалолазов, практиковавших «свободное» лазание без страховки. Скалы здесь очень ломкие, в отличие от побережья Испании, где вошла в моду подобная техника. У сорвавшихся скалолазов за спиной висели только кожаные мешочки с порошком магнезии, которая никак не могла помочь им организовать точки страховки. В результате, сорвавшиеся некоторое время провалялись под отвесными скалами, где медведь объел им лица.
Рассказав на ночь «приятные» вещи, Гена дождался машины до Поляны и свалил вниз. А мы с Саней завалились спать. Погода стояла хорошая, почва подсохла за ночь, идти наверх было приятно. Только вот с видами мне как-то опять не повезло. Когда я поднялся на Инструкторскую Щель, то оставил рюкзак на поляне, где какая-то группа отмечала день рождения одного из детей. Ради такого дела женщины принесли коржи, взбитые сливки и маленькие свечки, изготовили торт и теперь пели «Happy Birthday To You». Я же отправился к домику, который, судя по Сашиным и Славиным сведениям, занимал на этой неделе Антон. Площадка возле домика была почти целиком занята палатками. Я зашел внутрь и представился, сославшись на Славу Качмарского. Антон сначала даже не мог понять, о ком идет речь, а только потом сообразил.
Я поинтересовался, можно ли будет переночевать на втором этаже. Тот ответил, что там обосновались двое мужчин, а остальные места пока свободны. Я перетащил рюкзак под навес и решил налегке сходить на озера «Восьмого Марта», где я еще не был. На Псенодах в этот раз я решил не ходить. И вообще, мне было несколько неприятно от такого обилия людей на плоскогорье. Скорешившись с одной группой из Краснодара, мы двинулись вдоль хребта. Группа собралась взойти на Блям, и мы вместе шли до развилки, обсуждая вопросы снаряжения. Вскоре навстречу нам попался пожилой мужчина, которого все облепили, словно пчелы, и начали наперебой задавать вопросы. Тот отвечал по мере поступления. В результате, пара ребят вообще решила развернуться и идти на море через приют «Фишт». А группа из Краснодара двинулась на подъем.
Я же пошел в одиночку туда, куда шел. Непонятно лишь было, где поворачивать в сторону озер. Я внимательно следил за орографией и вскоре пришел к выводу, что озера могут быть лишь там, где есть источники воды. Таковые в виде снежников были мною обнаружены только в одном месте. Вскоре мои выводы подтвердил парень, идущий по навигатору. Он сообщил, что до поворота на озера мне осталось сто пятьдесят-двести метров, а потом я должен буду повернуть налево. Вскоре я нашел там худосочную тропку.
В сторону озер шли только лошадиные следы, а человечьих давно не было. Вскоре справа от тропы я заметил маленькое озерцо, скорее, лужицу. А спустя минут десять после ответвления я обнаружил в ложбине озерцо в виде восьмерки, которое, по-видимому, и дало ему название. Я дошел до правого берега (по направлению движения) и сел там на взятую с собой пенополиэтиленовую сидушку. Просидев минут десять и насладившись тишиной и видом пасущихся на лоне природы коней, я двинулся обратно. Подниматься на  Оштен, Фишт или Блям у меня не было никакого желания.
В одном месте я наполнил маленькую бутылочку свежей студеной водой и с наслаждением попил. Жаль, что мне приходится бывать в таких местах в одиночку. А ведь как приятно разделить радость пребывания в хорошем месте с близким человеком. Увы, мне это не дано. Зато иногда еще доводится бывать в таких местах. И это тоже счастье!
Возвратился я к домику уже перед наступлением сумерек. Поднявшись наверх по наружной лесенке, я обнаружил, что все места уже давно заняты: везде лежали спальники и рюкзаки, «забивая» места от посягательства чужаков. Я решил не качать права, а просто поставить палатку и не зависеть ни от кого. Так я и сделал.
Рядом верещали какие-то непослушные дети, какие-то женщины властным тоном требовали от девочек немедленно заняться медитацией, какой-то мужик пытался вдолбить другим детям, что будет по десять и двадцать раз заставлять их переставлять палатку, пока они не научатся делать то-то и то-то так, как учит только он и никто другой. Создавалось впечатление, что здесь собрались те, кто больше ни в чем в жизни не преуспел, а теперь пытается силком навязать другим свой образ мыслей. Разбив палатку и подивившись на местную жирную и глинистую почву, я все же решил поужинать. Набрав в ручье воды, я раскочегарил горелку и развел гречневую кашу, а потом заварил чай. Стало весьма свежо. Я даже не ожидал, что поднимется такой холодный ветер.
Забравшись в палатку, наружу выходить совсем не хотелось. Я пригрелся и, вроде бы, заснул. Однако где-то в середине ночи я проснулся от холода. Пришлось залезть в карман жилета и развернуть на ощупь серебристое изотермическое спасательное одеяло. Сразу стало тепло, и я уснул.

15 августа (воскресенье)

Одеяло позволило мне быстро и относительно комфортно заснуть. Но я не представлял, с чем все это будет сопряжено. Где-то под утро я почувствовал, что мой спальник почти весь мокрый снаружи. Сперва я решил, что мне почудилось. Я сунул руку между спальным мешком и пластиковым одеялом и понял, что на внутренней стороне пленки собирается просто огромное количество конденсата. Я постарался как можно аккуратнее скинуть ее и уложить рядом со спальником. При этом ощущение было такое, что тут же на полу образовалась большая лужа. Остальное время ушло на высушивание спальника собственным телом. А там уже вскоре и вставать пора.
Мои соседи также начали пробуждаться. Властная дама снаружи снова стала помыкать воспитанницами, упорно призывая их пойти к лошадкам на склон и начать медитировать. А вскоре я услышал явственно пару аккордов на гитаре. Неужели кто-то и сейчас берет с собой в горы инструмент? Увы, это оказалась лишь довольно качественная запись какого-то мужика, который пел на английском языке под акустическую гитару.
Я вылез из палатки и сразу зашнуровал башмаки, решив, что бродить по холодку в тапочках не стоит. Приведя себя в порядок и позавтракав, я решил поплотнее познакомиться с Антоном. Тот усиленно убирался в комнатке, когда вошел я. Антон поинтересовался, почему я не стал спать на втором этаже. Я ответил, что там все места были заняты. Он недоуменно отвечал, что занимали места лишь двое. Я же заметил, что, когда вернулся с озер, туда загрузились четыре человека, которые при мне ужинали. Антон что-то проверил наверху, потом вернулся в комнату и сообщил, что никаких следов четырех постояльцев не нашел. Известие повергло его в некий ступор.
Спустя какое-то время я вновь к нему зашел, поскольку он просил меня с ним пообщаться, узнав, что я работаю в МГУ. Как выяснилось, он закончил бакалавриат физического факультета какого-то (я не уточнял, какого) университета и некоторое время даже работал учителем физики в средней школе. Сюда же он устроился недавно и явно испытывал удовольствие от такой работы. Он заходил сюда пешком, вахтовым методом, на неделю, продукты и топливо ему завозили квадроциклом или на УАЗике со стороны КПП «Лаго-Наки». Более всего меня поразило, что за эту работу ему платят 50 тыс. руб. На его взгляд, слишком мало. А я решил, что это, напротив, слишком много. С учетом того, что работа «не бей лежачего». Это при том, что я, кандидат наук и старший научный сотрудник, имею оклад бюджетника менее 27-ми тыс. руб., а на руки получаю «чистыми» около 22-х тыс. руб. Правда, иногда бывают надбавки из экономии фонда заработной платы, но это не зарплата, а лишь временная мера поощрения. Короче, похоже, лишь у нас в стране можно активно работать и регулярно терпеть финансовую нужду.
Тут Антон куда-то отошел (кажется, в другую комнату) и вернулся с гитарой. Я попросил немного поперебирать струны и спел ему свою старую песню «Края, где горы и леса». Антон явно был ошарашен, когда я объявил, что это моя песня. Я предложил ему зайти в Интернет на порталы «Стихи.ру» и «Проза.ру» и подробнее ознакомиться с моим творчеством. Я попытался исполнить еще одну песню, «Ты не забудешь эти горы», но никак не мог вспомнить слова. В итоге, общими усилиями, мы эти слова воспроизвели, и я решил откланяться, опасаясь, что погода испортится, и мне придется спускаться до КПП по мокрому. На прощание я сфотографировал Антона на крыльце домика.
Сложив палатку и рюкзак, я довольно бодро спускался по тропе, и вскоре мне уже стала видна искусственная гора возле кафе на Яворовой Поляне. Прощаясь, Антон сказал, что ему очень хотелось бы устроиться на какой-нибудь кордон, например, на Малой Лабе. А я рассказал, как я три года назад ходил по этой тропе через перевал Аишха. Кажется, верхом мечтаний Антона было бы жить на кордоне Умпырь или Карапырь, что на Большой Лабе. Возможно, он когда-нибудь воплотит свои мечты, как тетя Валя.
Колька мне рассказывал, как ему довелось общаться с этой тетей Валей на Карапыре. Когда он что-то заметил о постоянной жизни на лоне природы, та разразилась отборным матом в адрес гор, местной живности и окрестного населения. Действительно, со временем воззрения меняются, а человек эволюционирует. Такова жизнь.
Спустился я до КПП быстро, менее чем за 40 минут. К Саше поднялись родственники, сестра и ее муж. Он собирался подняться вместе с ними к Инструкторской Щели и не рассчитывал на мое появление. Я только поднял рюкзак наверх, как он запер домик и оставил меня снаружи, сообщив, что наверх незадолго до меня поднялась Славина жена Влада. Мне оставалось лишь сидеть на скамейке или болтаться по террасе, время от времени вступая в разговоры с туристами, проходящими мимо КПП. Что я и делал по мере сил, пытаясь как-то себя занять. Хорошо еще, что у меня на шее висел фотоаппарат, позволяя время от времени фиксировать окружающую действительность.
Спустя некоторое время с целой группой туристов спустилась Влада, и я дал ей возможность поснимать меня моим же аппаратом. Оказывается, она решила приготовить материал для местной газеты на базе разговора со мной и фотографий. Я очень удивился, поскольку не являюсь публичной фигурой, вдобавок не отличаюсь фотогеничностью. Но, тем не менее, я обещал ей прислать ей все свои снимки, когда вернусь домой из отпуска. Поскольку мои палки были в доме, то она дала мне свои. На прощание Влада сообщила мне, что Слава собирается ехать 17-го августа с группой в Архыз и предлагает мне к нему присоединиться. Я ответил, что с удовольствием приму участие в походе.
Немного передохнув вместе с группой, Влада вскоре двинулась вниз, к Поляне. А вскоре пошел дождь. Стало довольно неуютно, и я порадовался, что вовремя спустился на КПП. Саша же с сестрой и ее мужем не возвращались. Уже стало прохладно, а их все не было. Удивительно, но мне вдруг захотелось в тепло. Я даже помолился о том, чтобы 17-го августа погода в Архызе нам благоприятствовала.
Вскоре с горы спустились все родственники. Я спросил, не встречали ли они медведя. Саша насторожился, а я сказал, что спросил просто так. Саня продемонстрировал мне фотографии одного из тех скалолазов, что сорвались с Каменного Моря. Надо сказать, зрелище было грустное: скелет отдельно, череп отдельно, одежды почти не осталось. Воскресенье заканчивалось, и Сашины родственники решили уходить вниз. Саня отправился их провожать. Вернулся он уже в глубоких сумерках, а вскоре сверху, со Щели, спустился один из инструкторов, ведущий группу по 30-му маршруту к морю. Саша продал ему билеты со скидкой в 10%, поскольку в группе было больше десяти человек. Льготный билет на один день обходился в 270 руб., детский же стоил 150 руб.
Мы с ним еще поболтали перед сном, а потом решили пораньше лечь спать, тем более, что дождь, то и дело, вновь принимался. Я забрался на второй этаж и очень быстро заснул, чувствуя, что тело потихоньку приходит в свои нормальные кондиции.

16 августа (понедельник)

Я проснулся около половины шестого, но примерно полчаса потихоньку возился с вещами, стараясь не разбудить Сашку. В результате, мне удалось некоторым образом оптимизировать загрузку рюкзака. Теперь в него можно было загрузить некоторые вещи, которые я собирался купить, как то: мед, чай, травяной сбор.
Когда я спустился, чтобы позавтракать, Саша уже встал. Туристов все еще не было. Видимо, связано это было с тем, что сегодня понедельник. Сегодня Сашу должны были сменить на КПП. Я спросил, во сколько это будет. Тот отвечал, что не раньше часа-двух. Я предположил, что днем мы еще встретимся. Пока же Саша решил показать мне свои некоторые примочки, помогающие жить на кордоне или перезимовать. Например, ему очень нравилось снаряжение марки «Shaman». Он почти постоянно носил комбинезоны, белье и теплую одежду этой фирмы. Большое впечатление оказали на меня его легкие раздвижные палки с фиксацией на поперечных шпеньках. Саше понравился мой рюкзак, возможность его легкой трансформации. Поскольку мою палатку Саша не видел, то я о ней ему лишь рассказал и показал свернутую упаковку. В заключение, я записал его координаты. Постараюсь послать ему свою писанину и фотки.
Напоследок мы пожали друг другу руки, и я двинулся вниз, помогая себе палками. Ночью дождя не было, поэтому идти было легко, ноги почти не проскальзывали. Но на крутых местах я не торопился. На развилке кто-то поставил палатку, что выглядело несколько странно. Хотя, впрочем, ничего удивительного, если кто-то угодил в непогоду и решил встать на ровном месте. Воды в Армянке больше не стало. Возле моста появилась какая-то компания явных матрасников, в которой главой семьи был, по-видимому, какой-то декоративный двадцатилетний сопляк в белых майке и кроссовках, чистоте которых возникла нешуточная угроза. Он шуганул кого-то из своей стаи и решил вернуться. Моя мрачная личность в камуфляжных брюках и жилете его, кажется, ужаснула. Я же, в свою очередь, старался, по возможности, посадить поменьше пятен грязи на башмаки и брюки. Вскоре я был возле кафе, а буквально через минуту – здоровался с дядей Вовой.
Рюкзак я решил поставить пока в павильоне у Саши, с которым я познакомился три года назад, во время ожидания необязательного водилы. Пока же я решил выпить чашечку кофе в кафе. Внутри за три года ничего не поменялось. Я заказал чашечку двойного эспрессо. За соседский столик сел несколько странный мужичок. Выпив кофе, я вышел наружу и задумал прогуляться наверх по искусственной горе. Но тут закапал дождь, и я решил ретироваться. Поскольку дождь лишь усиливался, я зафиксировался возле дяди Вовы. Для начала, я купил баночку меда, а потом взял пару пирожков с чаем.
Время тянулось довольно долго. Довольно скоро приехал УАЗик, который забирал егерей с КПП. Потом персонал кафе решил закрыть заведение за отсутствием спроса. Дождь крепчал, а с горы пока никто не спускался. Я тем временем приобщился и к другим пирогам дяди Вовы, а также с наслаждением почти непрерывно попивал душистый чай из самовара. Спустя какое-то время с горы спустились егеря и зашли в кафе. Я накинул плащ-непромокайку и подошел к вахтовому УАЗику. Там уже сидел Сашка. Я спросил, не могли ли они спустить меня в Каменномостский. Водитель ответил, что они договорились с командой из кафе, и меня сажать уже некуда. Я возвратился к дяде Вове, а потом решил забрать рюкзак из Сашиного балагана. Оказалось, что из-за того, что я не стал покупать у него чай, вино и харчи, он вытащил мой мешок прямо под дождь. Вот тут-то я и понял, почему Слава о нем так нехорошо отзывался. Все встало на свои места.
Перенеся рюкзак под навес к дяде Вове, я попросил положить его на заднее сиденье. Тот пустил, несмотря на то, что тот иногда мешал ему доставать из машины пироги. Тем не менее, время от времени по тропе на Поляну иногда выходили люди с рюкзаками. Погода стояла неприятная, хотя и теплая, а дядя Вова уже начал собираться домой. У него была целая технология. Навесы он держал в багажнике зеленого пикапа «Mitsubishi L-200», а термосы ставил в кабину. Каждый набор пирогов лежал в своей упаковке. Меня он усадил на переднее сиденье, рядом с собой. В шестом часу мы двинулись.
Машина, несмотря на возраст, ехала мягко и ровно. В одном месте дядя Вова вылез и забрался на склон возле дороги, чтобы собрать какие-то травки. Из этих трав он и готовил потом свой чудесный сбор. А в другом месте он показал мне склон, с которого ему пришлось прыгать, чтобы не попасть на зуб медведю. Благо, он его вовремя заметил.
На Партизанской Поляне дядя Вова подъехал к машине некоего Толи, которому давал свой мобильный телефон для звонка. Что-то наскоро обсудив, дядя Вова продолжил путь вниз вдоль реки Белой. Быстро или не очень, но еще засветло мы остановились возле здания автозаправки. Я попрощался с ним, поблагодарил и перетащил рюкзак к штакетнику напротив заправки. Теперь можно было звонить Славе.
Примерно в течение четверти часа Слава подъехал. В машине у него сидело все семейство: Влада, а также дочки Кира и Аня. Слава объявил, что собирается познакомить меня со своей мамой. А пока мы заехали в магазинчик за пивом и рыбой под него. Пиво Слава выбрал двух видов, один из которых, как я запомнил, назывался «Крымский мост». А на закуску Славой была куплена рыба-луна, которой я никогда не пробовал. Вскоре мы выгружались возле дома его мамы, Татьяны Владимировны, еще не старой женщины, служившей всю жизнь, по ее словам, бухгалтером.
Некоторое время мы сидели и поедали рыбу с пивом, а Слава пиво лишь пригубил, поскольку был за рулем. Кстати, когда я упомянул завтрашний поход в Архыз, Слава объявил, что поход сорвался из-за того, что этих людей начальство отозвало из отпуска. Вдобавок прогноз был неблагоприятный. Возникла некоторая неопределенность. Я спросил, ходит ли сейчас электричка из Хаджоха в Белореченск. Слава удивленно сообщил, что уже несколько лет из Майкопа ходит электричка «Ласточка» до Адлера. Я спросил, во сколько идет первая. Влада заглянула в свой смартфон и объявила, что первая «Ласточка» отправляется в 7.00 утра, и она может забронировать и купить мне билет. Я попросил купить мне билет до «Лазаревской». Через две минуты я отдал ей тысячу рублей за уже оплаченный билет. Теперь оставалось только переночевать и не опоздать на поезд.
Слава, Влада и я попрощались с Татьяной Владимировной и загнали девочек в минивэн. Славе надо было еще заехать в авторемонт и забрать другую машину после замены колеса. Вскоре мы устремились в станицу Тульскую, где им отделывали новый дом. Практически все уже было готово, не хватало лишь полов (ламината или паркета?) и некоторых элементов декора. Влада забрала девочек, попрощалась со мной и увезла их спать, а Слава остался со мной, пообещав завезти меня утром на вокзал.
Я быстро принял душ и улегся спать, а Слава еще долго возился с компьютером, выискивая и анализируя какую-то информацию. Оказалось, что полиция стала отбирать машины и отзывать документы у владельцев автотранспорта с армянскими фамилиями. Его жена Влада тоже носила армянскую фамилию, поэтому он переживал, что она может попасть под раздачу. Я довольно быстро заснул, но сквозь сон слышал, что Слава не спит.

17 августа (вторник)

Проснулся я где-то без четверти пять утра. Слава спал тихо и без задних ног, поэтому я постарался как можно дольше его не будить. Я тихонько привел себя в Божеский вид и отправился на кухню, чтобы вздуть электрочайник. Славу я разбудил в половине шестого, когда все уже было готово. Мы все успели сделать вовремя, только вот когда я напомнил хозяину об адыгейском чае, он всполошился. Мы быстро припарковались к автозаправке и выскочили из машины. На заправке свободно продавали этот чай. Я купил себе одну пачку зеленого и две пачки черного чая. Он действительно оказался драгоценным: одна пачка стоила полторы тысячи рублей.
К площади Майкопского железнодорожного вокзала мы причалили около без десяти семь утра. Мы вместе подошли к двери вагона, и я предъявил паспорт.  У меня было место номер 47 в шестом вагоне. Мы обнялись со Славой, и я напомнил ему, что мы перешли на ТЫ. Я поблагодарил его за гостеприимство, пожал ему руку и забрался в вагон. А он поехал дальше водить группы и проводить экскурсии и походы.
Как видно, поезд пользуется большой популярностью, соединяя столицу Адыгеи с Адлером и побережьем. А для тех, кто водит туристов через ГКХ по «Тридцатке» эта электричка – настоящее сокровище. Она позволяет вернуться в исходную точку старта всего одним днем. Такого раньше никогда не было. Вскоре планируют построить новую автотрассу до Черноморского побережья. Слава Богу, она не будет проходить через Кавказский Заповедник. Но поскольку из-за изменения Российской Конституции запреты ЮНЕСКО теперь будут иметь исключительно рекомендательную силу, возможно, что скоро все на все наплюют и пустят скоростную автотрассу через Заповедник. Как с горечью говорит Коля Хорьков, «увы, бабки решают все».
Поезд шел удивительно быстро. Минут через двадцать мы уже пришвартовывались к перрону станции «Белореченская». При этом на каждой станции входили все новые и новые пассажиры. Оживление в нашем вагоне вызвала станция с названием «Индюк». Выходить пассажиры стали только начиная со станции «Туапсе». Немного не доезжая ее, мне удалось дозвониться до племянника Жоры – Костика. Жора упорно не отвечал на звонки. Я сообщил Костику, что где-то около одиннадцати часов утра прибуду в Лазаревское. Тот обещал оповестить дядьку. Довольно скоро Жора мне позвонил. Я сообщил ему, что обстоятельства несколько поменялись, и я решил приехать пораньше.
Около одиннадцати часов я вышел из вагона утренней «Ласточки» и направился к выходу с вокзала. Заодно я решил заказать такси и позвонил по номеру, сохраненному в телефоне. Я не успел закончить, как диспетчер бросила трубку. И уже буквально через двадцать секунд голос с армянским акцентом сообщил, что машина меня ждет. Я ответил, что меня не дослушали, и я снимаю заказ. Подойдя к билетным кассам, я предъявил свой обратный билет, оформленный от станции «Белореченская», и попросил дооформить мне дополнительный билет на то же место и в том же поезде, только от станции «Лазаревская» до станции «Белореченская». Женщина быстро сделала мне билет, попросила проверить все данные и взяла за это с меня около девятисот с небольшим рублей. Дело было «в шляпе». Теперь при отъезде я должен буду сесть в восьмой вагон поезда № 542 «Адлер-Москва» в 20.13 22-го августа уже на станции «Лазаревская».
Поскольку я свыкся, и рюкзак меня почти не тяготил, то я прошел через переходной мост, спустился на противоположной стороне улицы Лазарева и пешком добрел до остановки, расположенной на улице Победы. Там я спросил у женщины, ожидающей автобуса, сколько стоит проезд. Та ответила, что 26 руб. Я набрал нужную сумму мелочью в кошельке и зажал в ладони. Вскоре к остановке подъехал 70-й автобус. Я вошел внутрь и, зацепившись рукой за поручень, ехал в нем стоя, немного придерживая рюкзак ногой. Вышел я наверху, на остановке «Общежитие хлебозавода», и сразу направился в магазин «Марка» за красным сухим вином.
Во двор Жориного дома я явился под рюкзаком и с двумя бутылками в руках. По пути я успел купить еще свежего лаваша и пару бутылок сочинского кислого «Биокваса». Это не считая крымских сухих и полусухих вин. Жора, увидев меня, впал в легкий ступор.
Кроме меня, у него жили еще постояльцы, которых помнил я, и которые тоже помнили меня. Одной из них была бухгалтер Светлана из Нижнего Тагила, гостившая у Жоры вместе с сыном Максимом. Жора теперь обучал его остроумно и беззлобно отвечать на вредные вопросы школьной учительницы. Мы сразу и сходу начали пить вино за встречу. Я только стянул с себя вонючую походную рубашку. К нам почти сразу присоединилась Светлана, которая была неравнодушна к красному сухому вину.
Слегка поднабравшись, можно было заняться процессом вселения. Поскольку чердак, на который Жора первоначально хотел меня поселить, был еще занят, то он предложил мне ночевать рядом с ним, на раскладушке. Почти перед самым моим приездом Жора закончил обивку чердака дома древесно-волокнистыми плитами и теперь с наслаждением вдыхал их запах. Мне было все равно, где спать, поскольку я никогда не привередничал. А делить чердак с самим хозяином дома – вообще почетная привилегия!
Тут же я приготовил вещи для стирки, которые Жора бросил в тазик и залил в подвале водой со стиральным порошком. А я побрился, принял душ и переоделся в минималистичную униформу, состоящую из шортов, рубашки с коротким рукавом и тапок. Это было все, что я позволил себе тащить из «цивильной» одежды. Закончив с приведением себя в порядок, я запасся пакетом и двинулся с Жорой в направлении к церкви. Там я отстал, купил свечек и поставил их святым, Богородице и Спасителю за успешное завершение похода, а потом спустился на улицу Павлова и заказал хачапури по-аджарски. Пока готовилась «лодочка», я купил три алые розы для жены Радика Ирины, как всегда делал по приезде в Лазаревское, зашел в магазин «Фикс-Прайс» за стельками и вернулся к пекарне. Удивительно, но хачапури уже испекли, правда, немного сожгли.
Поднявшись на горку, я тут же его употребил, запивая купленным загодя церковным квасом – пива мне совсем не хотелось. Покончив с этой обязательной частью вселения в Лазаревское, я отправился наверх, чтобы пополнить винные и продуктовые запасы, а потом, занеся их в беседку к Жоре, сел на 70-й автобус и поехал в сторону Свирки, где Радик с Ириной продавали шашлык. Они были, как всегда, на месте. Я вручил Ирине розы и был ею поощрен небольшой порцией великолепного, как всегда, шашлыка.
Радик, как обычно, сидел на парапете необычно полноводной Свирки и активно агитировал народ за приобретение «волшебного» шашлыка. Мы поздоровались и обнялись. На сей раз он не сказал мне, что я «поправился». Это меня несколько окрылило. Значит, я все-таки начал процесс изменения к лучшему. Значит, у меня есть прогресс.
Я не стал слишком долго засиживаться у Радика, хотя он показал мне новую песню, сочиненную им на известный мотив «Крутится-вертится шар голубой». Песня, ясно, посвящалась шашлыку. А началось-то все с моей «Оды шашлыку». И теперь даже Радик приобщился к стихотворному жанру! Значит, все-таки могу я на людей воздействовать положительно! Это несколько добавило мне самооценки и ощущения полноты бытия.
Я отправился в обратный путь, решив, что могу еще успеть на море, где, по обыкновению, Жора купался вместе со своим старым другом, ювелиром Володей. Обычно они приходили туда вместе часов после пяти и оставались иногда до самого заката. В зависимости от вида заката, Жора принимал решение, снимать его или нет. Все зависело от состояния атмосферы. На сей раз закат не вызвал у Жоры никакого интереса и был отвергнут. Но купаться мы все же выкупались. Вода была довольно чистая и теплая.
Закончив купание, мы прошли необычным путем, через бывшую судоверфь, где я еще ни разу не был. Жора заинтересовался большим развесистым деревом неизвестной мне породы. Он его несколько раз сфотографировал, и мы двинулись дальше. Перед переходом под железную дорогу я отстал, решив проверить магазин «Красное и белое» на предмет наличия хороших вин. Я обнаружил там кубанское вино под маркой «Адагум», которую не встречал в Москве. Я купил вина сортов «Красностоп» и «Каберне». Жору и Володю я догнал только напротив кинотеатра. В горку мы лезли уже вместе.
Володя меня удивил. Если раньше он прекрасно пил сухое красное вино, то на сей раз он наотрез отказался, пия исключительно чачу. Может быть, я его чем-то обидел, но он не признавался. Подсевшая вскоре Светлана составила мне компанию, поскольку Жора поддержал друга, пристроившись к чаче. Мне же совершенно не хотелось глушить себя большим винным градусом. Что же пить зимой тогда? Я пил сухое красное вино, как герой Александра Сергеевича. Разумеется, Грибоедова.
Володя с Жорой упорно налегали на чачу, а мы со Светланой накачивали себя красным вином. Время от времени Жора с абсолютно серьезным видом учил Максима шутить со школьной учительницей, подглядывая для смеха в пустую закрытую ладонь. Пускай учительница думает, что там у него спрятана шпаргалка или какой-нибудь гаджет. А он ее просто дурачит. Володя на полном серьезе смотрел на него и продолжал время от времени доливать чачу себе и товарищу. И только потом Жора признался мне в том, что Володю напрягла моя манера писать о летних происшествиях на отдыхе, о которой он ему рассказал. По-видимому, он перепугался, что я напишу о нем что-то предосудительное. Но у меня даже на и уме такого не было. С чего он взял, что я его ославлю?
Ближе к десяти часам Жора стал намекать, что с одиннадцати часов вечера надо будет приглушить все лишние звуки, иначе соседи могут применить к нему репрессивные меры. Видимо, кто-то на него уже жаловался и чем-то нехорошим пригрозил. Еще не наступило и половины одиннадцатого, как Володя запросился домой. На меня он поглядывал с опаской, или мне просто так показалось. Я посмотрел на результаты застолья. Выяснилось, что в общей сложности мы выдули почти четыре бутылки вина, из которых одна оказалась бутылкой полусухого, что меня слегка огорчило. Дожил, даже перестал отличать полусухое вино от сухого. Светлана же была вполне довольна.
Забираясь на чердак, я ощущал некоторое излишество выпитого. Просто слегка першило в горле. Забравшись на отведенную мне раскладушку, я моментально уснул.

18 августа (среда)

Проснулся я от того, что утром Жора начал смотреть какие-то новости по своему смартфону, сопровождаемые странными звуками. Такие звуки были мне в диковинку, а он уже давно к ним привык и удивился моей реакции. Кроме того, он сообщил, что я очень странно дышал во время сна, как-то неровно и прерывисто, словно меня кто-то душит.
Но я снова расстроился, что у меня опять проявился храп. Надо будет этим заняться. Ничего хорошего в этом храпе нет. Видимо, что-то нарушается время от времени в системе органов дыхания, и они начинают работать со сбоями. Неожиданно мне позвонил мой друг Мишка и стал меня поносить, что я не беру трубку и не отвечаю на звонки.
Мне оставалось лишь объяснить ему, что я нахожусь в отпуске и только вчера приехал на Черноморское побережье. Мишка огорошил меня тем, что попросил купить ему шерстяную тюбитейку-сванку. Я ответил, что постараюсь сделать, что смогу. На самом деле это представляло серьезную проблему с тех пор, как местный мэр разорил пространство возле рынка и выгнал оттуда всех торговцев этническим товаром.
Поэтому я не стал откладывать дело в долгий ящик, а решил обойти максимум возможных торговых точек. Начать я решил с улицы Павлова, тем более, что рядом, у ее пересечения с Партизанской, находился рыболовный магазин. У меня еще теплилась надежда отыскать равноценную замену сломанному мною удилищу. Первая надежда рассыпалась, когда я задал вопрос продавщице. Та ответила, что таких удилищ в их магазине нет и никогда не было. Возможно, что на улице Павлова, дальше от центра…
Я двинулся в сторону от центра. В другом магазине мне тоже ничего не светило. Еще я зашел в Павловский универмаг, где купил пару маленьких блокнотов в клеточку и металлическую модель американского пикапа. Я все еще не избавился от этого маразма.
Прочесав половину поселка, я побывал, кажется, во всех местах, где только возможно было отыскать искомую сванку. Но ее нигде не было. Я решил плюнуть и пойти на море. И тут какая-то женщина из лавки, торгующей шерстяными платками, заявила мне, что прямо за столовой, не доходя моря, мужик торгует сванскими тюбитейками, которые делает сам. Поскольку мне очень хотелось поесть окрошки, то я зашел в то самое кафе и заказал порцию искомой и что-то еще. Покончив с окрошкой, которую здесь делали исключительно на кефире, я вышел наружу и почти сразу увидел мужика. Сванка стоила всего 200 рублей. Я выбрал для Мишки примерно 60-й размер и с чувством выполненного долга отправился на пляж.
Там я пробыл довольно долго, дождавшись Жору и Володю. К ним также примкнула Светлана, которой очень хотелось посмотреть, как Жора снимает закат солнца. Но закат снова не впечатлил Жору, и мы ушли с пляжа еще до того, как солнце погрузится в море.
На сей раз Володя отказался от застолья, объяснив это просто: сколько же можно пить чачу и вино? Аргумент был железный. Я же обратился к Жоре, попросив его узнать, где сейчас находится Кимыч, то бишь, Олег Кимович Маулин, их замдиректора, у которого могло остаться превратное впечатление от общения со мной. Дело в том, что когда мы в прошлом году вместе собирались купаться в реке Псезуапсе, они купили какого-то вина, а я воздержался, не найдя достойной марки. Однако при перекусе я исправно пил их вино и отлично лопал жареную на костре колбасу. Получилось так, что я гулял на халяву! Это было непорядочно! Так никто не делает. Вернее, делают, но не я.
Теперь я желал исправиться. Но вышло так, что этим летом Кимыч возил какие-то коллективы по поселкам и аулам, почти не имея возможности вырваться. Лишь в это воскресенье, возможно, он сумеет заехать на плов к Андрею Войцещуку в аул Тхагапш, куда был давно приглашен. Я всерьез рассчитывал на реабилитацию.
Вечером только Светлана разбавила сердитую реакцию Жоры, который снова не собирался отказываться от чачи. Удивительно, но этим летом погода меня радовала: не было обычной в августе удушливой жары. А море вполне соответствовало моим критериям прекрасной температуры. Оно освежало, а не заставляло страдать от жары. Пива мне совсем не хотелось. Лишь однажды я встретил в овощном магазине баллон «Трехсосенского», от которого не смог отказаться.
Вечером в беседку зашли два квартиранта Жоры и попросили его приготовить шашлык в тандыре. На следующий день беседа продолжения не имела, поскольку квартиранты в одностороннем порядке отказались от приготовления блюда.
Ужин оказался гораздо более скромным, чем предыдущий, поскольку нас с Жорой было двое, а Светлана нас почти не поддержала: она встречалась с подругой. Я же посвятил какое-то время стирке белья, которое повесил в беседке. Ночью неожиданно разверзлись небесные хляби, ударил гром и грянул дождь. Жора спохватился, когда на него неожиданно стала литься вода из окна. Тогда он закрыл и мое окно тоже.
Мне довелось проснуться от того, что сделалось очень душно. Еще бы! Ведь Жора законопатил наглухо весь чердак, и стало нечем дышать. Я вновь распахнул окна и снова улегся спать, надеясь, что теперь-то уже нас не зальет.

19 августа (четверг)

Ночью нас не залило, но днем снова пошел дождь, что продолжалось почти до вечера. Мы с Жорой продрыхли почти весь день, благо, оба находились в отпуске. Ему тоже было позволительно, поскольку он обычно что-то мастерил в беседке из дерева. Но тут не сложилось. Сон оказался в охотку, и у Жоры даже улучшилось настроение. А то он снова вроде начал ко мне придираться, что я задаю ему странные и глупые вопросы.
Кот Путин, который сначала, как будто, меня забыл, сегодня неожиданно вдруг меня вспомнил и во время завтрака прислонился ко мне своей меховой спиной. Во дворе, то и дело, стали появляться чужие, уже крупные, котята. Двое из них, серый и рыжий, часто лежали на площадке, там, где раньше был вход в мою любимую узкую комнату. Но комната была добавлена к большой, больше ее не существовало. При моем появлении эти котята сначала подолгу пучили на меня глаза, а потом быстро удирали.
День частично ушел на хозяйственные дела, на стирку и сушку белья. Я очень удачно его повесил, а не то пришлось бы перестирывать. Во второй половине дня я сходил на море и выкупался. Удивительно, но море не штормило, да и вода не стала холодней. Она была все такая же комфортная по температуре.
Когда я рассказал Жоре про место продажи сванки, то он сначала сообщил мне, что тоже купит себе такую, но торопиться не будет, поскольку, по его словам, зимой эти сванки продаются везде, где ни попадя. А сегодня оказалось, что он купил себе такую же, проходя мимо того самого мужика. Теперь эту сванку он подвесил в беседке, чтобы она избавилась от запаха шерсти животного. Видимо, на это его решение повлиял наш разговор, в котором я хвалил спектакль про письмо президенту, в котором он играл соседа главного героя представления. Возможно, что он решил придумать себе новый имидж, в котором он будет изображать грузина, который готовит шашлык и мясо в тандыре.
Тогда ему надо будет где-то отыскать темную рубаху с длинным рукавом и маленькими пуговицами, а также, тоненький сыромятный ремешок с двумя хвостиками сбоку, чтобы подвязывать поверх рубахи. Еще ему надо будет обязательно отрастить усы, как у грузина. Для разнообразия пригодится и кепка-аэродром для походов в гости или приема особых гостей, поскольку сванка – это на каждый день.
Когда я пришел на чердак вечером, телевизор вовсю работал, а Жора уже отрубился и спал без задних ног, чему никак не хотел верить, утверждая, что даже не засыпал. Я его разбудил и вскоре залег сам, моментально отрубившись до утра.

20 августа (пятница)

Я потихоньку формировал пакет с гостинцами, который собирался не везти с собой в поезде, а послать по почте. Для этого мне надо было прикупить рахат-лукума, чая, чурчхелы, чачи и острых перчиков черри, которые я не смог найти за весь год в Москве, но которые исправно продавались в магазине «Марка». Жора сказал, что чачу готовит его зять, очищая напиток настолько, что тот перестает пахнуть виноградом. Я сообщил ему, что гораздо большей популярностью пользуется продукт одинарной перегонки с отобранными «головой» и «хвостами», но имеющий характерный фруктовый запах.
За сладостями я решил съездить поближе к Свирке, а заодно попрощаться с Радиком и Ириной. Радик, как обычно, сидел на парапете. Воды в речке не убыло, а как будто, еще прибавилось. Ирина была спокойной, как обычно, и подарила мне маленькую пачку Краснодарского чая ручного сбора. Я попросил Радика еще раз запустить мне песню про шашлык на мотив «Крутится-вертится шар голубой». Но тот не смог найти нужный файл.
Я отправился покупать сладости. Неожиданно выяснилось, что возле Свирки рахат-лукум стоит дороже, чем возле вокзала. Это меня не устраивало. Мне пришлось двигаться по улице Победы в сторону Партизанской в поисках более-менее приемлемых цен и качества продукции. В хозяйственном магазинчике я купил маленькое махровое полотенце. А вскоре разжился в двух точках рахат-лукумом и шербетом.
Чурчхелу я купил загодя, неподалеку от столовой, где питался окрошкой. Там же я выпил большой стакан молочного коктейля. Но это было раньше, а сегодня, в отсутствие Светланы, которая съехала и ночевала у подруги Лены, я решил выпить с Жорой пива. Вечером Светлана должна была улететь из Адлера домой, в родной Нижний Тагил. Перед этим мы пару раз сфотографировались, она послала мне на почту фотографии и просила мне зимой показать Москву, где была до этого лишь проездом. Посмотрим, что можно будет ей предложить, когда она приедет в Москву.
Проходя мимо магазина, я купил персики и виноград, а в овощном магазине разжился биоквасом. Я решил привезти его домой. В «Марке» я купил пару банок неуловимого острого перца черри от «Дяди Вани». Назавтра я запланировал отсылку домой посылки с вещами, чтобы не тащить тяжелый рюкзак с вокзала. На улице Павлова я отыскал приятную кофейню, в которой молодые девчонки готовили мне кофе эспрессо. Кто-то придумал раскладывать на столики разнообразные книжки. Мне попалась «Божественная комедия» Данте Аллигьери, которую я с удовольствием освежил, попивая приятный и ароматный напиток.
В магазинчике рядом я купил себе сандалии, поскольку натер тапками ногу. А потом, в другом магазинчике, неподалеку, прикупил серую рубашку, поскольку моя старая, голубая, пришла в состояние, близкое к негодности. Ее надо было срочно стирать.
Жора вечером поначалу попытался отказаться от пива, но потом согласился. Он почти весь день возился со своими деревянными скульптурами, которые время от времени таскал на вернисаж к «Дворцу национальных культур». Я попросил показать мне эту выставку-продажу, поскольку перед этим он изготовил интересную фигурку медведя из капа. Внутри фигурки он разместил небольшую емкость, в которую можно было положить какую-нибудь ценную или памятную вещь.
На море, похоже, начала собираться какая-то болтанка. Зато в воскресенье нам ничто не должно было помешать съездить в аул Тхагапш. Я там уже когда-то был, смотрел дольмен и Каменный завал, остатки какого-то катаклизма. Выпив чаю, мы с Жорой отправились на чердак ночевать, а перед сном немного поговорили.

21 августа (суббота)

Сначала я проснулся очень рано, но потом решил немного доспать. Вышло так, что встал я уже в десятом часу. Но это было не смертельно. Как я и планировал, для удобства я сначала набил рюкзак подлежащими отсылке вещами, а уже потом направился на почту.
Мне повезло: передо мною стояло всего трое человек, которые быстро рассредоточились между приемщицами. Я попросил дать мне для загрузки большую коробку размера XL, которую начал заполнять вещами. Все вещи не помещались, поэтому я выкинул оттуда одежду, поместив ее потом в мягкий пакет. Вес посылки оказался 13 кг 930 г, я оценил ее в четыре с половиной тысячи. С меня за две посылки слупили чуть больше двух тысяч. Я пошутил с приемщицей и в благодушном настроении вернулся к Жоре. Тот стоял в беседке и что-то мастерил.
Выяснилось, что у Володи произошла какая-то серьезная сантехническая авария, и он не сможет поехать в аул. Вдобавок под вопросом оказалась и поездка Кимыча. Тот рассчитывал, что будут одни мужики, а тут выяснилось, что Андрей собрал туда большую сборную бригаду. Мы с Жорой решили сходить на вернисаж, а потом, уже оттуда, навестить рынок, чтобы затариться приправами для предстоящего плова. Сначала мы долго рассматривали и фотографировали экспонаты и предметы прикладного искусства, а потом двинулись в сторону рынка. Там Жора долго и плодотворно общался с маленькой женщиной, торгующей приправами, а потом подарил мне небольшую баночку со специями. При этом он сказал мне назидательно:
- Я хочу, чтобы ты зимой приготовил себе какую-нибудь вкусность и добавил этой приправы. Ты сразу вспомнишь Лазаревское, море, юг, и тебе захочется сюда приехать.
Я ничего не мог возразить после таких аргументов. Баночка отправилась в рюкзак, а сейчас стоит у меня в холодильнике. После рынка мы разошлись. Я отправился на море, а Жора – в магазин, чтобы приобрести будущие компоненты плова. Я предварительно позвонил Володе и выяснил, что аварию тот почти устранил, но в аул все равно не успеет. Я простился с ним заочно, поскольку понял, что вряд ли смогу с ним повидаться.
Море было довольно сурово. Болтанка вытолкнула на поверхность много грязи, которой я сразу не заметил. Теперь вся эта дрянь болталась возле берега, налипая на тела тех, кто собирался выбраться на пляж. Я выкупался и не стал повторять эксперимент. Слава Богу, рядом с раздевалкой был исправен душ, иначе я так и ходил бы до вечера грязный. Заодно я заглянул к мужику и купил еще одну сванку, уже для себя. Я решил, что старая сванка может скоро выйти из строя или стать мне мала. Я выбрал черную.
Мишкину сванку я уже отослал в Москву почтой. Предстояло продумать диспозицию назавтра. Я решил, что с самого утра соберу рюкзак и поставлю его на освободившийся чердак. Ключ возьму с собой. Сам захвачу маленькую сумку с самым необходимым. А там, дальше – по обстоятельствам. До вечера я посетил магазин «Пятерочка» и купил там пару бутылок сухого крымского вина «Джаз трио» марок пино-нуар и красностоп. Это вино предназначалось для застолья в ауле.
Вечером мы с Жорой допивали вино, оставшееся от запасов и доедали персики с виноградом. Жора рассказывал, что через пару недель Лазаревское опустеет, поскольку народ с детьми уедет уже к первому сентября. Какое-то время еще будут попадаться отдыхающие, но к концу сентября, скорее всего, испортится погода и начнутся шторма. Еще о чем-то поговорили, а я посетовал, что забыл купить флешку, чтобы дать ему переписать те два спектакля, которые у меня есть в неполном виде. Потихоньку день утих, и мы отправились почивать.

22 августа (воскресенье)

Наступил последний день моего пребывания на Юге. Думая, что Андрей появится ни свет ни заря, мы с Жорой были готовы как штык уже к семи часам, но тот и не думал приезжать. Около половины девятого ушел автобус в аул, и мы решили, что Кимыч будет теперь ждать и куковать, когда же явится хозяин. Андрей же подъехал уже ближе к одиннадцати в сопровождении женщин, так что, ни о каком «мальчишнике» речи и быть не могло. Приехал он на «Форде-Фокусе» в кузове «универсал», что наводило на мысли о пользе гончарного дела для публики. Заехали в какой-то магазин, где разжились свежим лавашом. Жора же с самого утра нарезал репчатый лук и морковь. У него в сумке ехало два пакета пропаренного риса и изрядное количество говяжьего мяса для плова. Меня он освободил от всего, но я тайно вез с собой пару бутылок красного вина.
Из общения с Андреем мы выяснили, что Кимыча тоже нет. Когда мы добрались до аула, выяснилось, что в доме целая куча народа, но никого из них мы не знаем. Добрых полчаса мы знакомились и представлялись друг другу, а потом Андрей показывал нам свой новый домик, который он собрал из остатков досок и прочего строительного материала. Потом нам были продемонстрированы две домашние дрессированные крысы, которых содержали в специальной клетке во дворе.
В довершение всего Жора разделся до шортов и начал священнодействие над большим казаном, залив в него для начала изрядное количество растительного масла. Потом, разведя огонь под казаном, загрузил в него мясо. А на него – репчатый лук и морковь. Все это теперь обжаривалось на масле и носило название зирвак, как сказал мне Жора. Чтобы не ошибиться, я попросил уточнить, зервак или зирвак, но Жора возмутился и заявил, что это не важно. Так или иначе, но во время процесса готовки плова Андрей несколько раз наливал нам чачи. По его словам, чтобы смазать процесс.
Сам Андрей подготовил отдельную конфорку, на которой теперь жарил маленькую рыбку – барабульку. Я всегда удивляюсь грустному выражению лица этой рыбки. Похоже, что она заранее знает, что ее ждет при контакте с человеком. И ей от этого заранее становится чрезвычайно грустно.
Когда зирвак достаточно прогрелся и протушился, Жора насыпал туда рис, который перед тем промыл несколько раз, пока вода не стала прозрачной. Теперь наступила финальная фаза готовки плова, за которую следовало выпить. Тем временем, в кухне собрались все домашние и гости в предвкушении пира. Даже маленькая белая собака сюда пришла в ожидании скорой поживы.
Наконец Жора выдержал драматическую паузу, и был объявлен плов. Я же позвонил Кимычу и поинтересовался, куда он подевался. Оказалось, что у него были какие-то срочные дела. На самом деле он заряжал аккумулятор. Когда же он узнал, что уже сегодня меня не будет в Лазаревке, то сразу засобирался. Он-то думал, что я только явился, а я уже уезжаю. Тем временем, мы продолжили пир. А потом собрались купаться.
Уже выйдя за границы участка, мы узнали, что приехал Кимыч. А перед этим удалось совершенно непостижимым образом завести новый «БМВ», который не хотел заводиться, заняв место на лужайке Андрея. Мы застряли на дороге и дождались Кимыча и его жену. И наконец все вместе отправились на речку.
Удивительно, но яркая и чистая бирюзовая вода реки Псезуапсе была тепла как никогда. Я и не думал, что горная река может быть настолько теплой, хотя несколько раз переходил вброд Шахе. Та была тепла, но не настолько. Я разделся и стал купаться, то и дело хватаясь за камень и погружаясь в теплый и мощный поток. Легкий ветерок не позволял телу нагреваться на солнце. Короче, было как в раю. Лишь Кимыч не хотел переодеваться в плавки и потел, стоя на солнце. А его жена с удовольствием загорала, забравшись в одном купальнике на большой теплый камень.
Лишь когда нам наскучило купаться, мы собрались и отправились обратно. К Андрею на короткое время зашел сосед-шапсуг, но лишь озадачил, так и не объяснив причину появления. А мы снова вернулись к еде, уже в компании Кимыча и его жены.
Но время неуклонно шло вперед. Олег Кимыч взялся доставить нас с Жорой домой, чтобы я не опоздал на поезд. Мы, довольные, сели в его красный праворульный «Ниссан-Ноут», имеющий в просторечье кличку «енот» и поехали вниз, в Лазаревское.
Все замечательно сошлось. Я все успел и во всем преуспел, повстречался со всеми друзьями, с кем хотел встретиться в отпуске, везде побывал и все сделал. Теперь я был готов сесть в поезд № 452 «Адлер-Москва» и возвратиться в Москву. Жаль только, что отпуск подходит к концу. А так, это был действительно фантастический отпуск.
Я простился с Жорой и котом Путиным, еще засветло спустился с горы и пешком добрался до вокзала. До прихода поезда еще было почти полчаса. Я примерно рассчитал место остановки восьмого вагона и теперь сидел в ожидании. Когда поезд подошел к перрону, восьмой вагон остановился именно там, где я и прикинул.
Вагон был старый, а состав пассажирский, хотя туалет оказался уже новой системы. Место у меня было на верхней полке, но это к лучшему. Я постелил простыни и улегся.

23 августа (понедельник) и 24 августа (вторник)

Оказывается, ночью на станции «Белореченская», там, где я собирался первоначально закончить свой поход, в нашу плацкарту вселился молодой парень, с которым я потом общался почти целый день ко взаимному удовольствию. Он представился как Миша Припотнев, и я поделился с ним темой своих последних разработок. Невероятно, но его специализация как раз подходила нам для реализации проекта создания магниточувствительной матрицы.
Мы с ним долго и плодотворно общались, так что вызвали недовольство нашей молодой соседки Лены, возвращавшейся вместе с маленьким сыном с южного отдыха. Эта молодая женщина обладала восхитительной фигурой миниатюрного и аккуратного тела, но при этом отличалась отвратительным и стервозным характером. За все время нашего совместного пребывания в одной плацкарте она ни разу даже не улыбнулась. А бедный ребенок то и дело содрогался от одного звука ее тихого вкрадчивого голоса.
Мы же с Мишей договорились обязательно встретиться и подробно пообщаться на предмет нашей совместной разработки. В заключение я помог ему дотащить тяжелую сумку до турникетов Ленинградского вокзала: ему надо было ехать в Зеленоград. А я отправился на остановку 50-го трамвая, на котором и доехал до Мещанской улицы. По дороге я дозвонился до Кимыча и сообщил, что уже почти добрался до дома.
Здесь почти ничего не изменилось: дом все так же утопал в грязи и ремонте. Я поднялся и вскрыл квартиру. Оказалось, что все осталось так же, как и было, только цветок «денежного дерева» разросся и спрыгнул с подоконника, разбив горшок. Теперь у меня забота: что с ним делать? Горшка-то нет. Но это меньшее из зол.
Оплатив все коммунальные счета, ради которых я рвался в Москву, я забрел в рыболовный магазин «Апико-фиш», где задал вопрос про спиннинговое удилище для форельного твитчинга. Там мне сразу ответили, что в обычном магазине я ничего не найду при любом раскладе. Колька оказался прав.
Мне же удалось завершить вовремя все дела и даже успеть вечером в Астраханские бани. Попарился я замечательно и с огромным удовольствием.

Заключение.

Мой фантастический отпуск завершился. Финальной горечью отозвалась необходимость расплачиваться за собственную неаккуратность. Я все-таки нашел равноценную замену испорченному удилищу, приобретя в фирме «Рыбомания» на Сколковском шоссе сверхлегкое твитчинговое удилище BELLEZZA линии «Correntia» модели 682 UL-TW, которое обошлось мне в 34 900 руб. с пересылкой до Краснодара.
Во всем же остальном, я считаю, что отпуск мой прекрасно удался. Настолько хорошо, что лучшего и желать не стоит. В конце концов, мы во всем и всегда стремились найти свои положительные моменты. В этом же отпуске их было настолько много, что я просто сбился со счета. Поэтому покупка удилища может быть рассмотрена как досадное недоразумение, которое лишь подтверждает общее правило, резко выбиваясь из общей статистики отпускных явлений.
Этот фантастический отпуск, наконец, удачно завершился.

Москва. 9 сентября 2021 г.