Одна из модификаций русской души

Время исковой давности миновало, оттого расскажу о том, чего рассказывать допрежь было нельзя – себе дороже.
  Однажды три молодца-огурца, не так чтобы молодых, но еще и не пожилых, самый молодой – холостой, второй - семейный, а третий – даже с двумя семьями, текущей и прошлой, морщили ум, сидя в пивном баре на центральной улице нашего городка.
  Забота была простая, забота была такая – чем заняться добрым молодцам после неудачной попытки разбогатеть. Да и долги следовало отдавать, поскольку порой за долгами приходили не просто налоговики, а совершенно неприятные личности коллекторы.
  Итак, нас было трое: Василий Дельфинов, самый старший и образованный, аж кандидат наук в очках и при шляпе-котелке, висевшей в данный момент на вешалке, над его коричневым сен-лорановским пальто. Василий щеголь и сноб – часы у него на загляденье, Patek  Philippe за тридцатку (тысяч долларов, разумеется), очки  немножечко от Gucci, ну и прочее обмундирование тоже не от «москвошвея».
 Дельфинов во всех наших предыдущих бизнесах был директором или генеральным директором или президентом из-за возраста, представительного вида и общего авторитета личности. Дельфинов русский по паспорту, бывший член партии коммунистов и друг-приятель нескольких крайне нужных силовиков, как отставных, а ныне довольно крупных чиновников городских и столичных, так и действующих, то есть при погонах.
  Второй фигурант из троицы – Семен Янкелевич, русский еврей, видом напоминающий Карла Маркса в период написания «Капитала», инженер-механик и выходец из жутко секретного предприятия самого конца советской власти, но не уехавший на историческую родину  или просто за океан, а оставшийся здесь зарабатывать хлеб насущный в нашем славном городке. Семен гиперактивен, говорлив, он представляет в полной мере основные черты славного еврейского народа. Семен традиционно отвечает за финансовые вопросы, в особенности за специфические стороны текущего российского финансового обращения, в первую очередь за оптимизацию налогообложения и за выполнение особых условий исполнения обязательств наших бизнесов, то есть за взятки и откаты. Семен женат вторично, у него маленький сын, которого он мечтает видеть более приличным человеком, чем его папа, то есть богачом.
  Третьим и самым младшим и холостым, был я, Шлюшкин Леонид, вечно третий в нашей Антанте или тройственном союзе, если сказать более политически корректно. Я – непременный исполнительный директор, начиная с первого нашего совместного бизнеса, тогда еще кооперативного. Тогдашний наш кооператив носил гордое название «Легион» и занимались там «легионеры» классическим видом творчества, в народе именуемом «купи-продай». Торговали всем, чем удавалось. Даже тухлой красной рыбой, уж чего греха таить – кто из тогдашних деловых людей без греха, назови!  Родом я из солнечного Ставрополья. У меня есть младший брат, которого я тяну за собою, поскольку он – младший и, вдобавок, раздолбай. Этакий чемодан без ручки, который нельзя бросить. Когда умерла наша мама, мне было десять, а Витюше – семь лет. Папа наш как-то в одночасье, буквально сразу после ухода мамы, страстно полюбил и, не в силах противостоять своему яростному чувству, а так же не менее активной позиции Ириночки, именно так он называл свою возлюбленную, еще через месяц женился на ней. Новая мама и наш папа, когда узнали, что у них будет ребенок, по взаимному согласию отдали нас с Витюшей в детский дом, именовавшийся интернатом, где мы и выросли. Детский дом был хороший, почти без тараканов и с приличными воспитателями. Главным лозунгом среди воспитанников нашего нового дома был «кто первым встал – того и тапки!». Взять из не своей тумбочки все, что там лежит без разрешения хозяина было в порядке вещей, а тех, кто пытался противиться и, боже упаси, вдруг отважился встать на защиту личного имущества или снеди, звали «жидами или жилами» и в интернатской иерархии такие личности опускались на самое дно. Вдобавок, им время от времени устраивали темную, чтобы знали, что социализм есть не учет и контроль, а общенародное достояние, поскольку если у всех одинаковые казенные трусы и майки, то почему печенье, лежащее в чьей-то тумбочке, есть частная собственность? Это неправильно! Так мы и росли. Я закончил заочно два курса вуза, а Витюша удовлетворился с трудом осиленным средним школьным образованием.  Мы с братом попали в неприятную ситуацию, оказались должны и нам пришлось эмигрировать из родного города сюда, на Южный Урал, в город Энск. Перебивались случайными заработками, а иногда голодали и ночевали на городском вокзале. С местными деятелями Дельфиновым и Янкелевичем я познакомился в случайной компании. Они тогда были озабочены раскруткой своего «Легиона» и пригласили меня сначала чем-то вроде коммивояжера, а потом я дорос до исполнительного директора и получил долю в кооперативе. Наш общий, последний, только что лопнувший трест «Лучшая типография», занимался изготовлением упаковки для производителей всякого рода продукции. Но контора не выдержала конкуренции – самые крупные заказчики, а это кондитеры, производители пива, алкоголя и прочая и прочая стали требовать резкого повышения качества упаковки, что требовало замены оборудования, а мы работали, арендуя типографию с еще советским оборудованием. Одним словом, в пивной все трое подельников осуществляли «мозговой штурм», а проще говоря, обсуждали, чем заняться далее, поскольку и жить нужно было на что-то и долги  перед владельцами той самой типографии гасить. Владельцы её проживали в Англии, но нанятые ими менты да бандиты (еще неизвестно, кто приятнее будет втыкать тебе паяльник в задницу), были туземные, тутошние и уже всерьез начинали нас беспокоить.
- Давайте откроем антикварный магазин, - хлебнув из третьей по счету кружки пива, высказал очередную идею Янкелевич.
- Семен, ты что-либо понимаешь в торговле антиквариатом? – изрек Дельфинов, скатывая в шарик бумажную салфетку.
- Не боги горшки… - начал было отвечать Янкелевич, но Дельфинов его прервал.
- Ты бы лучше ответил нам, на чем кошка хвост носит, а про богов и горшки ты уже говорил, - сказал Дельфинов, - у нас скоро срок платить следующую часть долгов за типографию, а мы уже пустые, как барабан. Где деньги взять – главный вопрос нашей революции! – Дельфинов любил щеголять цитатами разного рода. На бандитов это действовало, на ментов – нет, что говорило о результатах сравнения интеллектов первый и вторых, но не в пользу правоохранителей.
- Да уж…- закручинился Семен, - ну не продавать же свое жилье или дачи, е… м…! – выругался добротным русским матом Янкелевич.
- Я был по старой памяти во всех банках, где есть контакты, но везде ответ один и тот же: вопрос рассмотреть возможно при наличии хорошей идеи, оформленной в виде бизнес-плана. А дебютной идеи, тем более такой, что устроила бы банкиров, у нас пока нет. – И Дельфинов омочил губы в рюмке виски.
  Мне, как младшему по возрасту и по званию, да еще и  фактическому бомжу, волноваться особо не стоило, если смотреть с точки зрения формальной, то есть законной. Но с понятийной платформы ответственность моя была равнозначной дельфиновской и янкелевической – тем, кто выбивает долги, без разницы, в чей зад вставлять паяльник или у кого вправлять мозги посредством бейсбольной биты – их задача деньги вернуть любым способом. Так что волновался и напрягал мозги я так же, как и мои подельники, обладавшие на тот момент недвижимостью. Оттого я тоже высказал свою мысль, которая меня почему-то посетила. Точнее, мысль возникла случайно, каким-то хитрым способом связалось в моей голове наше с братом интернатское прошлое, где брат читал сказки, одна из которых называлась «Три поросенка» и повествовала о том, как эти домашние зверушки решили строить себе дома. Вот и пробормотал я под пиво что-то вроде «три поросенка решили построить себе дом». Пробормотал и разломал соленую сушку. Пробормотал вообще-то, просто так, как говорят в таких случаях – от балды.
Но мудрый Дельфинов вдруг сделал стойку и воскликнул:
- Лёня, а это идея!
- Какая идея? – встрепенулся поникший Семен.
- Строить дома – отличная идея! – воскликнул Дельфинов.
- Какие, на хрен, дома, когда завтра у нас на бензин денег не будет… – махнул всклоченной бородой Семен.
Чем поражает Дельфинов, так это способностью практически мгновенно и, вдобавок, с чистого листа, развить тему, которую только что услышал или которая пришла ему в голову.
- Да нет, Сёма, всё правильно, именно будем строить и найдем под это очень приличные деньги!
- Ты же сам только что сказал, что даже в знакомых банках нам отказывают! – хмыкнул Семён.
- Под эту тему дадут!
  Мне стало интересно и немного не по себе, когда Дельфинов продолжал бурно и подробно развивать мою по сути идею.
  Через полтора месяца у нас была фирма со всеми лицензиями и разрешениями, кредитная линия на несколько миллионов долларов, арендованный на 49 лет участок земли под строительство, на котором несколько экскаваторов уже начали рыть котлованы под фундаменты будущих домов.
  Деловая хватка Дельфинова или «Папы», как его назвал недавно принятый на работу персональный водитель новенького шестисотого мерседеса Рамиль, дала пышные всходы нашего нового бизнеса.
  Строительную  компанию с историей и всеми нужными разрешениями и лицензиями купил через знакомого юриста Янкелевич. Самое забавное, что название у компании было «Трио-Т», то есть аккурат под нашу троицу, под наш священный тройственный союз. Роли распределили традиционно: Дельфинов стал президентом, Янкелевич – генеральным менеджером, мне присвоили звание исполнительного директора, а доля акций компании у меня была меньше, чем у двоих подельников – они получили по 40 процентов каждый, а я – 20. То есть все, как всегда, хотя идея-то была моей, черт возьми, и это напрягало!
   Мы первыми в нашем городе применили принцип долевого строительства с предварительной продажей объектов, то есть будущие владельцы покупали котлован, а самые первые – вообще картинку, то есть красиво нарисованный архитектурный проект. Фишка нашего строительства состояла в том, что коттеджи были размещены не просто в городской черте, но и на берегу живописного водоема. Землю мы арендовали у города и эта земля была в свое время садово-парковой зоной, то есть частью городского парка культуры и отдыха. Аренда была символической, а вот договор аренды был с особыми условиями и нам обошелся в круглую сумму наличными.    Вопрос с особыми условиями (читай – взятку городскому начальству) решал опять же Янкелевич, но через другого юриста – штатного юрисконсульта городской управы. Будущие коттеджи продавались исключительно за наличные и это был большой плюс, поскольку позволял нам весьма значительно сократить расходную часть проекта. Да, едва не забыл рассказать о том, как три абсолютных профана в строительстве смогли начать реальную стройку. Ответ довольно прост: само городское начальство предложило нам в качестве исполнителя-подрядчика одно из городских строительно-монтажных управлений с техникой, специалистами и рабочей силой.   Договор подряда, заключенный нашим «Трио-Т» был на смешные суммы, поскольку по смете, прилогавшейся к договору, это СМУ выполняло консультационные услуги. А на деле мы расплачивались со строителями наличными, что снижало налоговые отчисления до неприличного минимума. Но зато всех, в том числе и начальство городской налоговой инспекции, устраивало, поскольку все нужные начальники были в доле и в указанные сроки специальный человек развозил по высоким кабинетам конверты, а для душевного спокойствия всех участников дела, его сопровождали два здоровенных омоновца в бронежилетах и с автоматами. Этим специальным, особо доверенным человеком был мой младший брат Витюша.  С него и началась вторая часть «марлезонского балета» моей жизни.
  Бизнес наш процветал и расширялся. Наша троица становилась уважаемыми людьми среди городской элиты. Нас приглашали на закрытые мероприятия (разумеется, не за спасибо, а как одних из спонсоров этих мероприятий), наш «Трио-Т» включили в список стратегических партнеров по развитию городской инфраструктуры, а это значило, что на будущий год мы получали доступ к бюджетным ассигнованиям (не за красивые глаза и, разумеется, с «особыми условиями», то есть с оговоренными процентами отката от финансирования из бюджета).
  Дельфинов с супругой регулярно ездил в Европу, откуда возвращался в новой коллекции от тамошних модных домов, а его жена - в очередных бриллиантах.
  Янкелевич строил усадьбу для папы и мамы. Усадьба была обнесена трехметровым забором из красного кирпича, а на столбиках вокруг въездных ворот красовались шестиконечные звезды.
  Я тоже приобрел неплохую квартиру для себя и скромную для Витюши.
  Но однажды, в начале осени, произошла неприятность.
  Дельфинов, вернувшись из городской управы, вызвал меня в свой кабинет и, закрыв дверь, чтобы секретарша Майя не слышала, сказал громким шёпотом:
- Лёня, твой Витюша – вор!
- Василий Геннадьевич, я не понял! – искренне воскликнул я, хотя Витюша мне довольно давно признался, что из конвертов, которые он развозит городским начальникам и другим нужным людям, он время от времени изымает по одной, а порой и по две-три зелененькие бумажки номиналом в 100 долларов. Дело в том, что Витюша играл и не просто играл, но играл запойно и был вечно в долгах. Я умолял Витюшу остановиться, предлагал ему съездить в Москву к серьезному психологу, чтобы избавиться от напасти. Я пугал брата. Брат обещал больше так не делать, да и, если честно, то в конверте, где не одна тысяча долларов, отсутствие одной или двух-трех бумажек вряд ли заметно, ведь никто из серьезных людей, которым доставлялось «доляна», западло посчитал бы пересчитывать вложение.
  Более двух лет все обходилось, но вот кто-то пересчитал и, судя по всему, предложил это сделать другим. И они пересчитали. И случилась беда. За крысятничество в таких бизнес-сообществах, в одном из которых мы состояли, наказание было серьезным на первый раз, а уж вторично бывала и высшая мера.
- Лёня, я повторяю: твой брат – вор! И самое страшное то, что ворует он систематически.
- Василий Геннадьевич, я не верю! – воскликнул я, покрывшись холодным потом.
- И не надо верить, Лёня. Факт доказанный.
- Я все равно не верю, но я, разумеется, возмещу ущерб из своего кармана! – ответил я полушепотом, хотя понимал, что возмещать поздно. Кто-то требует куда более серьезного наказания для Витюши.
- Разумеется, ты мог бы возместить недостачу, если бы пострадал один или, на худой случай, два уважаемых человека. Но обворованными оказались многие из нескольких учреждений – от городской управы до гувэдэшников и омоновского начальства. Ты понимаешь это, Лёня?
Упорствовать и пытаться играть в неведенье было бессмысленно и я спросил:
- Что ж теперь делать нам, Василий Геннадьевич? – спина моя была мокрой до такой степени, что скоро пятна будут видны и на пиджаке.
- Брата ты выкупишь – долг свят. Да и его труп никому не нужен. Но вот что делать с тобой, поскольку есть мнение, что и ты был с Витюшей в доле.
- Да господь с вами, Василий Геннадьевич! – мне совсем сплохело, - зачем мне мелочь по карманам тырить!
- А это не догадка, Лёня, это признательные показания твоего брата, что ты был в курсе его хищений, причем показания при нескольких свидетелях.
- Жив брат? – спросил я, холодея от ожидаемого ответа.
- Разумеется. Сейчас он у себя дома. Под присмотром будет с послезавтра, разумеется, поскольку сейчас он в стельку пьян и не убежит. Словом, Лёня, проблемы не столько у него, сколько у тебя.
- Извините, Василий Геннадьевич, я не понял.
- Дело в том, что за руку поймали Витюшу, но налицо уверенность, что организатор крысятничества – ты. Иди, думай и поговори всерьез с братом, чтоб держал язык за зубами, не то со страху он может посторонним много наболтать. На свою и на твою голову.
- И на вашу тоже, - схамил я со страху.
- Да, конечно, - сухо подытожил Дельфинов, - все, свободен на сегодня. Твои дела Семён доделает. А ты завтра приходи, после разговора с братцем, обдумайте вдвоем, как жить дальше будете.
   Витюша, размазывая сопли, в деталях расписывал мне ужасы методов дознания во время его приватной беседе с начальником здешней милиции. Это он, полковник Угрюмов, первым догадался пересчитать полученную мзду и сделал это еще в прошлом месяце. А когда недостача обнаружилась и в следующем конверте, Угрюмов дал знать другим выгодополучателям, которых знал лично. И хищения вскрылись в массовом порядке. Витюша брал понемногу из каждого конверта.
  Про то, что Витюша несколько месяцев назад поставил меня в известность о своих шалостях, Витюша чистосердечно сдуру и со страху признался Угрюмову. И я в глазах Угрюмова, а так же прочих городских начальников-выгодополучателей, стал фактически подельником братца и главой шайки расхитителей частой собственности.
   Все встало на свои места. Я превратился в вора, покусившегося на святое. Наказание за этот проступок в описываемые времена уже было не таким однозначным, как в период «святых девяностых», когда крысу убивали тем или иным способом, в зависимости от фантазии интересантов. Нам с братом светила банальная тюрьма. Причину обвинения найдут, раз есть факт измены «общему делу» - это могут быть наркотики или нелегальное оружие, которые при обыске гарантированно обнружат у нас.
  Витюша,  очень  крепко пьяный, клялся и божился, что не хотел меня сдавать, но так получилось и, заламывая руки, метался по кухне, причитая, что больше никогда не будет покушаться на чужие деньги. Меня его причитания раздражали, нужно было что-то срочно предпринимать. Наиболее реальным вариантом было бегство из города.
  Но бежать куда, каким образом, чтобы нас не остановили на первом перекрестке менты, с чем бежать, потому что без денег по нынешним временам не только не далеко убежишь, но и недолго удастся прятаться. А неудавшийся побег есть отягчающее обстоятельство. Мои размышления прервал вызов на мой мобильник. Звонил Янкелевич.
- Лёня, тут деньги привезли за шесть новых коттеджей, я их в твой сейф положу.
- А почему не в свой? – машинально спросил я.
- Я ключи дома забыл от своего. И Дельфинов только завтра будет. Пусть у тебя деньги полежат до завтра – с утра еще за два коттеджа привезут, тогда и инкассаторов вызовем, чтоб их два раза не гонять, а, главное, чтобы нам дважды за их вызов не платить. Я ключ потом на то же место повешу. А утречком я пораньше в контору приеду и деньги из твоего сейфа заберу в свой. Договорились?
- Хорошо, - ответил я и Янкелевич отключился. Я посмотрел на часы – было 14.22 по местному времени.
  И тут меня осенило. Но не так, как в пивнухе, а по-взрослому, то есть план побега высветился в моем мозгу, как на экране монитора.
- Витя, быстро под холодный душ, а потом выпьешь две чашки крепчайшего кофе и  чтоб через два часа ты был как огурец, понял?
- Не понял, мне страшно, - захныкал братец.
- Делай, что я сказал, у нас с тобой выхода нет – надо исчезать из города и навсегда! В душ и быстро! – и я подкрепил команду Витюше пинком под зад.
  К восьми вечера почти все было готово. Протрезвевший брат слушался меня беспрекословно. Собраны два чемодана с необходимыми на первое время вещами, вся имеющаяся  наличность была у меня на руках, заказано три такси на разные адреса с отдельным подтверждением времени их подачи. Буквально вместе с часовой стрелкой позвонил ночной дежурный из нашего офиса, что он заступил на вахту. Технический персонал (уборщицы, секретари, офис-менеджеры и охрана подчинялись мне и действовали по моим указаниям). Через десять минут после звонка ночного дежурного я позвонил ему и сказал, что сейчас заеду в контору, поскольку забыл кое-какие документы. Первое такси уже ждало нас у моего подъезда.
Это такси мы отпустили, не доезжая до нашего офиса. Витюша с чемоданами остался ждать меня в маленьком сквере на соседней  улице. Ночной дежурный открыл мне дверь, я прошел в свой кабинет, закрыл дверь на замок, затем сдвинул одну из картин, за которой на гвоздике висели ключи от моего сейфа, открыл сейф и перегрузил его содержимое в сумку. Потом повесил ключи обратно, поправил картину, захватил несколько папок со своего стола, отпер дверь кабинета и вышел. Папки торчали из открытой сумки, закрывая пачки с деньгами.
- Много будет работы на сегодняшнюю ночь! – посетовал я, проходя мимо ночного дежурного так, чтобы он видел торчащие из сумки папки.
- До свиданья, Леонид Палыч! – пропуская меня в отпертую входную дверь, попрощался ночной дежурный.
- До завтра, Михаил! – ответил я ему.
Второе такси ждало нас во дворе дома в пятидесяти метрах от сквера, где ждал Витюша.
  На этом такси мы доехали до деревни в пятнадцати километрах от города. Расплатились. Прошли к автобусной остановке в полукилометре от деревни и минут через пять подкатило третье такси. Междугороднее.
  Вникать в подробности наших дальнейших действий я не стану – это излишне.
  Скажу только одно, что уже девятый год живу в другом полушарии в симпатичной стране, где много кенгуру. Брат мой обосновался в другом месте. Он работает там в строительной компании курьером. Я же купил небольшой ресторанчик, женился, у нас двое детей, ждем третьего. Какова судьба моих прежних компаньонов – не знаю и знать не хочу. Поступок свой считаю правильным, ибо долг платежом красен. Ведь идея строительного бизнеса была все-таки моей, а идея стоит дорого, куда дороже тех семисот с небольшим тысяч долларов, что оказались в ту ночь в моем сейфе. Иногда младшим быть выгодно, ведь мой сейф был общедоступен, а к сейфам моих подельников имели доступ только они.
  Правильно говорили в нашем интернате: «кто первый встал – того и тапки!»

                КОНЕЦ