Я буду ждать на темной стороне. Книга 1. Глава 28

— Как же он мне надоел! — совершенно не опасаясь, что его могут услышать, выругался Терехов, адресуя свои слова физруку. — Вот подойду сейчас к нему, заберу у него свисток, сорву с головы кепку, порву ее, и выскажу ему в лицо все, что думаю о нем…

Пребывая в дурном расположении духа после мимолетной стычки с Лисовым, Дмитрий немного нервничал, переминаясь с ноги на ногу подобно спортсмену легкой атлетики, которому не терпелось как можно скорее вырваться на беговую дорожку во время марафона.

— Ага, а потом вылетишь из универа вместе с документами, — осадил его Сильвестр, поражаясь ретивости настроя одногруппника.

Умрыхин Лев Львович бесил его не меньше, но, в отличие от Терехова, он хотя бы старался держать себя в руках, пусть это было непросто. Остальные просто скучали. Особенно Мельчуцкая, чей вес на занятиях по физкультуре почти всегда становился предметом шуток не только самого преподавателя, но и её одногруппников. Правда, в последнее время Лев Львович почему-то начал придираться ещё и к Харитону Балануце. И хотя эти двое старались выполнять на занятиях все, что он требовал от них: отжимались, прыгали, наворачивая круги вокруг стадиона, им все равно от доставалось от физрука.

Покончив с перечислением нормативов, Лев Львович перешел к перекличке студентов, и, отметив вслух отсутствующих, внезапно уточнил, потрепав свою кепку на голове: 

— Так, а где этих двух короедов носит?

Понятия не имея, кого он подразумевает под этим словом, Терехов вопросительно уставился на физрука. Как староста, он, конечно же, должен был быть в курсе причин, побудивших Драгомарецкого и Новаковского не явиться на пару, но понятия не имея, где находились эти двое, лишь развел руками в ответ, рискуя ввязаться в новый конфликт.

— Вот где они? Где Новаковский? — на всякий случай уточнил физрук, решив, что староста не совсем понял формулировку его вопроса.

— Он уехал. На курсы, — судорожно сглотнув, проронил Терехов, пряча свой взгляд.

— А Драгомарецкий где? 

— Остывает. В раздевалке, — усмехнувшись, неожиданно отозвался Лисов. От Евангелины не укрылся торжествующий вид этого парня и сквозившие в голосе циничные нотки. И слабо себе представляя, что он мог с ним там сотворить, вообразила себе на миг самое худшее, что успела нарисовать в голове её распоясавшаяся фантазия.

— Да крутиться где-то, — небрежно выдал Харитон, не подумав о последствиях. Такого же мнения был о Драгомарецком и Терехов.

— На танцы записался?! — ухмыльнулся Лев Львович, отмечая что-то в своем журнале.

— С Мельчуцкой, — в тон ему ответил Харитон, насмешливо покосившись в сторону одногруппницы. Не оставшись в долгу, та показала ему в ответ неприличный жест. 

— Да она суфлера задавит своей фигурой… — не удержавшись, ввернул свое словцо физрук.

— Мне суфлер не нужен, — отчеканила Галочка, окинув испепеляющим взглядом не в меру говорливых одногруппников.

И только сейчас заметив у Лисова татуировку ниже плеча, Лев Львович пришел в неистовое бешенство, отчитав его по полной программе. Он был шокирован наглостью этого студента, рискнувшего заявиться на его занятие в таком виде, чтобы специально продемонстрировать «расписное творчество» на руке, чего он никогда не понимал и не приветствовал. Для него это было дико. А самому Лисову на мнение преподавателя было плевать. Лев Львович мог сколько угодно выгонять его с пар, угрожая недопуском, сводить татуировку с руки он не собирался. Жаль, донести свою мысль до физрука не представлялось возможности. Тот все равно бы его не услышал. 

Для Евангелины его татуировка тоже в своем роде стала неожиданностью. Так что если бы не инцидент с формой, о существовании «наскального творчества» на его руке одногруппники узнали бы не скоро. Во всяком случае, пока не начался летний сезон, позволявший носить футболки с коротким рукавом и майки.

Немного успокоившись, Лев Львович пообещал в следующий раз устроить для отсутствовавших студентов персональную тренировку, тренируя их до тех пор, пока у тех дым не пойдет из ушей, однако стоило группе построиться, как в следующий момент скрипнула дверь в спортзале, и на пороге появился Драгомарецкий Кирилл собственной персоной.

Бледный как стена, парень выглядел немного испуганным и подавленным. Раздосадованный вид Лисова и сверкнувшие в его глазах огоньки недоверия говорили сами за себя. Слегка отвернувшись и поджав губы, он посмотрел куда-то в сторону, моментально стушевавшись. Его странное поведение не укрылось от пристального внимания Евангелины.

Сейчас у Лисова и вправду был такой вид, будто он в чем-то здорово подставил одногруппника, который умудрился каким-то образом выйти «сухим» из воды и явиться на пару вопреки пессимистическим прогнозам. Но что конкретно произошло между этими двумя, оставалось только догадываться.

— Равняйсь! — рявкнул на студентов Лев Львович, сжимая в руке свисток. Переодетый в спортивную форму Драгомарецкий занял свое место в строю. — На-пра-во! Шагом марш!

Сорвавшись с места, группа побежала вперед, и, стараясь не отставать друг от друга, молили Провидение, чтобы им хватило сил для преодоления десяти кругов по периметру спортзала. Но если от Зонтинова, как самого выносливого из парней, ещё можно было ожидать высоких результатов во время сдачи норматива по бегу, то о Кирюше, начавшем порядочно отставать от одногруппников уже после преодоления второго круга, такого сказать было нельзя. Хорошо, что в этот раз Лев Львович вообще заставил их пробежать десять кругов вместо обещанных двенадцати, не то б они вместе с Литковской и Галочкой «склеили» ласты уже после пробежки  третьего.

Отбежав на приличное расстояние, и будучи уверен, что его никто не услышат, Лисов неоднозначный взгляд в сторону физрука. Набрав хороший разгон, Лев Львович бежал по спортзалу со свистком в зубах, обрушиваясь с критикой на Драгомарецкого: «Давай, беги!», «Хватит отлынивать!». Поравнявшись с Харитоном, Артем подмигнул ему, кивая в сторону ни о чем не подозревавшего Льва Львовича:

— Я запомнил, какой лестницей он ходит, так что когда он будет возвращаться на кафедру, надо будет подпилить там одну ступеньку… 

— Ну, у тебя и мысли! — отозвался Харитон, удивляясь полету его фантазий в плане мести.

В отсутствие Новаковского он инстинктивно тянулся к Лисову, как наиболее похожего по темпераменту и в плане придумывания всяких розыгрышей на его главного кореша — Егора Новаковского. Заметив, что парни начали о чем-то переговариваться между собой, Лев Львович, в конце концов, добавил им ещё по три круга за болтовню, что отнюдь не помешало ребятам продолжить свой разговор во время дополнительной пробежки, после чего подозвав к себе тех, кто успел преодолеть положенные десять кругов, устремился вместе с ними к турнику. Однако прежде чем перейти к сдаче первого норматива, мужчина на всякий случай поинтересовался у каждого, как обстоят у них дела с физкультурой дома.

— Вот ты, например, Драгомарецкий, — вперил он свой проницательный взгляд в едва живого после пробежки парня, — сколько раз отжимаешься от пола и висишь на турнике?

Слегка оконфузившись от столь пристального внимания к своей скромной персоне, Кирилл от недоумения почесал затылок. И продолжая с неприязнью поглядывая на трубу, за которую ещё надо было как-то зацепиться руками, нерешительно пролепетал:

— Когда как…

— «Когда как»? — не на шутку рассвирепев, выпалил физрук, отказываясь верить услышанному. — Ты мне конкретные цифры давай! Двадцать, тридцать… Вот что я хочу слышать от тебя!

По ряду его одногруппников прокатился заливистый смех. У всех сложилось впечатление, будто Драгомарецкий специально задался целью извести Льва Львовича, отвечая ему в столь издевательской форме, только самому физруку на тот момент было далеко не до смеха.

Подозвав к себе Зонтинова, он указал ему турник. Подпрыгнув и схватившись за трубу, парень без проблем выполнил упражнение, подтянувшись на ней ровно столько, сколько надо было для сдачи норматива.

— Двадцать три, двадцать четыре, двадцать пять… Молодец, Зонтинов! — похвалил его Лев Львович, отмечая про себя хорошие данные его подготовки. — А теперь ты, Драгомарецкий…  Подходи к трубе!

Покосившись на спрыгнувшего на пол и слегка запыхавшегося Зонтинова, Кирилл тягостно вздохнул в ответ. Он был бы и рад увильнуть от сдачи норматива, но под бдительным оком такого принципиального физрука, как Лев Львович, сделать это было практически невозможно. Пробежав тем временем свои дополнительные три круга, Лисов с Балануцей вскоре заняли места рядом с остальными, наблюдая за этим «шоу» со стороны.

— Потише, я кому сказал! — прикрикнул на них Лев Львович и снова повернувшись к разволновавшемуся Драгомарецкому, поставил в своем журнале кляксу, которая через пару минут должна была превратиться в оценку. — Так, Кирилл...

— Да, — судорожно сглотнув, криво улыбнулся парень, заранее настраивая себя на нехороший разговор. . 

— Что «да»? — окрысился на него физрук. — Иди и подтягивайся! — кивнул он в сторону свободного турника. — Докажи всем, что ты тоже можешь ЭТО сделать. 
С трудом дотянувшись до железной трубы, и то при помощи подсадившего его туда Харитона, Кирилл потянулся наверх, напрягая все мышцы собственного тела.

— РАЗ, — загибая пальцы, принялся подсчитывать вслух Лев Львович, пристально следя за каждым движением парня. — ДВА...

Последний рывок дался Кирюше с особым трудом. И если бы не необходимость получить более-менее адекватную оценку за семестр по физкультуре, он бы уже давным-давно спрыгнул на пол, наплевав на сдачу норматива.

— Что такое? Уже сдох? — негодующе вскинув бровь, переспросил у него Лев Львович, когда тот, собрав свои силы для завершающего рывка, подтянулся на трубе в третий раз, чувствуя, что сделать ещё один подход к ней он больше неспособен. 

— Три... — спрыгнув на землю, Драгомарецкий неожиданно повернулся к физруку, и, не теряя времени на лишние размышления, предложил заключить с ним своего рода сделку: — А давайте, вы мне поставите тройку и я уже пойду?!

Подумав о чем-то, Лев Львович утвердительно кивнул, сделав вид, будто принимает правила его игры. И подмигнув в сторону застывшей неподалеку Литковской, приказал ей следующей занять место напротив турника.

Очутившись напротив трубы и смерив эту железяку загадочным взглядом, Евангелина протянула к ней руки, пытаясь до неё дотянуться. Наблюдая со стороны за попытками этой девушки превзойти себя в том, где она была не сильно, Лисов невольно улыбнулся. Этот парень был готов вечно смотреть на три вещи: воду, огонь, и то, как эта Литковская сейчас пыталась дотянуться до трубы, не доставая до неё самый минимум. И чувствуя на себе пронзительные взгляды этого парня, Евангелина только больше смущалась, не в состоянии сосредоточиться на своем занятии. Вот если бы кто-нибудь подсадил её к этой трубе, тогда возможно, ей бы и удалось сдать этот злосчастный норматив.

Вынув свисток изо рта, Лев Львович подозвал к себе Драгомарецкого, и, подмигнув в сторону его смутившейся одногруппницы, приказал подойти к ней и подсадить её к турнику. С трудом преодолев свою застенчивость по отношению к Литковской, и заранее прикидывая в уме, как следовало подхватить эту девушку, чтобы не уронить её на пол, Кирилл опустил свои ладони на её талию. Неловкость испытывали оба. И сам Драгомарецкий, и Евангелина, сгорая от смущения перед недовольным взглядом побледневшего Лисова. Он и сам был не против подсадить её к этой трубе, но Лев Львович почему-то поручил это задание главному слабаку их группы.

Кирилл выглядел напуганным, но отступать от намеченного не собирался. И слабо себе представляя, как вообще будет подсаживать свою одногруппницу к турнику, посмотрел вверх, прицеливаясь к ней взглядом. Его неловкость передалась нервничавшей Литковской. Невольно раскрасневшись от несмелых прикосновений ладоней этого парня к её талии, она подпрыгнула вверх, пытаясь вцепиться руками в трубу.  Наконец, Кириллу удалось приподнять её над полом, однако стоило ей вытянуть вперед свои руки, как поскользнувшись на ровном месте, он уронил её вниз, слишком несмело схватив девушку накануне за талию.

Евангелина выскользнула у него из рук и, свалившись прямо на самого Драгомарецкого, оказалась вместе с ним на полу. Грозно уставившись на Драгомарецкого, который извинившись перед одногрупницей за собственную никчемность, принялся растирать полученные во время падения ушибы на руках, он подождал, когда тот приведет себя в порядок, после чего обрушился на него с новой тирадой:

— Ты как её держал, а? Хотел покалечить свою одногруппницу или что? Нельзя было держать её покрепче?! Ты мужчина, в конце концов, или кто? Не бойся, Литковская тебя не укусит…

Ещё больше зардевшись от столь пристального внимания к своей персоне, Кирилл только развел руками в ответ. Оставив парня в покое, Лев Львович резко повернулся к Терехову, и, сделав последнему знак подойти к одногруппницам, попросил его помочь им дотянуться до турника.

— Жаль, наша «девочка» так и не стала мужчиной, — подтрунивая над Драгомарецким, проронил вслух Артем, приревновав Литковскую. Слегка подвернув ногу и чувствуя себя не в состоянии выполнить оставшуюся часть нормативов, она села на лавочку, а чуть позже была вынуждена отправиться в медпункт в сопровождении Сильвестра и Зонтинова, ловя на себе ревнивые взгляды уже Зои и Мельчуцкой, а также недоумевая с не менее многозначительного взгляда Лисова, готового прибить её на месте за то, что она позволила другим парням касаться себя, да ещё в его присутствии.

В дальнейшем, разделив группу на две команды, Лев Львович заставил парней отжиматься, а девочкам вручил скакалки.

— Ау! Лисов, спустись с небес и иди выполняй упражнение! — сделал ему замечание физрук, недоумевая с рассеянного вида этого типа. — Я к кому обращаюсь?! Ты меня вообще слышишь?

— Что? — переспросил тот, отворачиваясь от двери, за которой исчезли Евангелина в компании Сильвестра и Зонтинова.

Вместо ответа Лев Львович подмигнул ему в сторону скамейки, от которой надо было отжаться как минимум сорок раз. Только сейчас осознав, что занятие ещё не закончилось, и сдачу нормативов пока никто не отменял, Артем быстро обуздал свои эмоции, и постаравшись выкинуть из головы детали пикантного инцидента, направился к остальным одногруппникам, настраивая себя на боевой лад.

Проводив парня хмурым взглядом до скамьи, физрук невольно покачал головой.

В последнее время с Лисовым стало происходить что-то неладное. Будучи ранее всегда собранным и быстро реагирующим на его команды, с момента появления в их группы этой девушки, тот как будто стал более рассеянным и начал дерзить лично ему, не выбирая особо выражений. Теперь ещё это тату себе сделал… Зачем оно ему? Что именно он пытался этим доказать или показать? А лично сегодня он заметил, что этот парень на протяжении всей пары не сводил глаз с Литковской, как будто держал её под контролем. И пристально следя за тем, с кем и как она общается, этот парень порой настолько уходил в себя, что пытаясь что-то до него донести, он получал от него обратную связь лишь со второй, а то и третьей попытки, чего ранее за ним не водилось.

Отвлекаясь от мыслей о странном поведении этого студента, Лев Львович снова повернулся к девочкам и, сосредоточив свое внимание на Рамахеевой, невольно протянул ей скакалку:

— Держи, и постарайся сделать… Хотя бы половину норматива, — после чего подойдя к Галочке и окинув скептическим взглядом её расплывшуюся фигуру, добавил, вручая скакалку и ей: — А ты будешь прыгать осторожно… Чтобы не провалился паркет. — После чего спрятав свой секундомер в карман, принялся с издевательским пристрастием следить за тем, как эта далеко нехрупкая девушка пытается подпрыгнуть, то и дело запутываясь ногами в нехитром спортивном инвентаре.


Книга 1. Глава 29

http://proza.ru/2021/12/10/1875