Из моих окон

«Из моих окон видна школьная спортивная площадка. Там вечно гомонят и снуют дети. Кучкуются — изредка — родители. Возвышаются авторитетами преподы. И случайно заблудшие мамашки — из ближних и дальних домов — возят коляски с младенцами или выгуливают безлошадных карапузов. В каникулярные и праздничные дни там же, в воротах и на турниках. Оздоравливаются ЗОЖники. Слышен весёлый матюг или додумывается усердное пыхтение. Из моих окон видна жизнь.

Внизу — «на тропе войны». Мы все бежим, не успеваем, нервничаем. Глядим только «по существу», выслушиваем в основном «актуальное». Нам всегда не до того.. А с 9-го этажа, «нервы и актуальность» кажутся мелкими и невзрачными. Да и подробностей — я не знаю, благо не мои.

Мы все туго сплетены — там, где начинают пронизывать и задевать. Подробности. В жарких эмоциях трудно уловить — что чувствует соседний «волосок». В бесконечной кривоватой «косе», где и шёлковый алый бант — где-то там, «в зашкварах мироздания» — виден только краем. Глаза..

И лишь отклонившись. Отпрянув — на час, на полдня, на часть вечера.. — от общего, дурно смонтированного, сюжета. Можно углядеть другую жизнь. Представить недостающие — другие.. — фрагменты. Дополнить чуткой детской памятью — маленькие мы видим мир иначе, куда более привлекательным, и отчасти, мы правы.. — взрослые злые провалы. Биографий. Служебных записок. Анкет. Пьяных откровений. Принудительных забываний. Всё то, где — не мы. Наше беспомощное представление. О нас и наших судьбах.

Посмотрите из окон ваших домов. И увидьте оставленное и кинутое. По беспричинной куражливой неряшливости..


2-я Стахановская.
Я абсолютно далека от историографов и краеведов. Я — одна сплошная топографическая путаница. Я — про ощущения. По моим, первые виды «из окна» начались там, на 2-ой Стахановской улице. Хотя, младенчиком — непоседливым и крикливым — меня принесли на проспект Победы. Где родители жили на съёме. Или матушке уже выделили из облплановского фонда комнату. Честно — не знаю точно, и переспросить уже не у кого..

В любом случае, тех мест я не помню вовсе. А вот Пролетарка — район шебутной и развесёлый — у меня запечатлелась. Каменные двухэтажные, двухподъездные дома. И палисады возле них, огороженные железными, с колоннами, заборами. /С него, как раз с «капители каменного столпа», я рухнула — в аккурат весной, перед школой. Сломала две берцовые кости, лежала — чахла, когда на улицах гуляло лето — в детской областной больнице. Окнами — на Волгу. Через месяц загипсованная выписалась. Маялась в жару под тяжёлой «коростой». Сняли — училась заново ходить. Левая голень худее правой и коленка — будто бы пониже. Ужас!../ Отстоят довольно редко друг от друга, или так казалось мне, маленькой. Подъезды внутри с деревянными лесенками и перилами, квартир мало. Думаю, дома строили пленные немцы. Или это — опять таки — детское воображение отпечатало чьи-то слова. Может, и приврало!.

Наверное, за свои неполные семь лет прибывания в данном ареале я его исчерпала. Я не люблю эти места своего города. И даже не из-за «вечной дурной славы». С чего бы это мне — прокурорской дочке! Он для меня исчах. Я редко посещала его, после отбытия на другой адрес. При том, отдельные «точки геолокации» знаю весьма хорошо и примечательно. Политех — как не знать! Его «подмял под себя»!)) И закончил. Супруг. И другие достойные люди!)) Больница в Первомайке. Там я оттрубила полтора месяца, молодухой, ещё в далёкие советские эпохи. А совсем ранние кадры — на круглой площади вытянулась одним этажом небольшая забегаловка. Мы с папой часто ездим мимо. На небесно-голубом «Москвиче». На минуточку — 1965-1970 гг. Внутри кафешки я так ни разу и не была — впрочем, не жалею.


Вагжановский.
Из моих окон, на пятом этаже виден был солдатский мемориал и река Лазурь. Не стану упоминать детали самых первых годов «жития». Была какая-то не спадающая стройка разных городских объектов. Пардон, на территории бывшего купеческого кладбища. Валялись старинные дорогого камня надгробия, с ятями. И человеческие останки. Некрасиво!

Потом, всё устаканилось. Можно и повспоминать! Кроме Лазури окошки смотрели на детсад, совсем советских архитектур. Я ещё помню деревянные террасы, по бокам основного здания. Из кухоньки — около 5 м квадратных, не развернуться, «брежневка» — прострелом угадывалась ул. Малая Самара. Совершеннейше деревенская улочка. С деревянными «разночинскими» домиками, в три окошечка. И отдельными вкраплениями «сталинок», сараев и невнятных пустырей. Это — мои воспоминания.

Тогда, улочка чудилась нескончаемой, таинственной и неизведанной. Особенно, эти сараи.. Что в них, какая скрытая забота, какие «скелеты»?.. Ах, всего лишь грабли, лопаты для уборки снега, мелкий хлам «на выброс» и курятники. Говорю ж, «пасторальная жизнь»! Соседская, ул. Московская — там расположилась моя первая школа №11 — тоже выглядела не урбанистично. Дома были поновее, но — сплошь деревянные, почти «купецкие, 3-го разряду». Я даже пару раз захаживала в один из них. Там проживал мой ухажёр. Я — дерзкая «восьмиклассница». А у него случилась «первая любовь». Кстати, в «десятом» именно этот милый кудрявый мальчик был соло-гитаристом в школьном ансамбле. В котором я «имела ассамблею». Клавишницей!

Сам Вагжановский переулок был крайне коротким. Отросток от ул. Вагжанова — и до речушки. Давно — в мои школьные годы — только пара начальственных «-этажек» и восседала на нём. Всё прочее — «осколки царского режима». Утлые покосившиеся деревянные постройки-лачуги, «угнетаемого пролетариата». Пролетарий гудел не хуже, чем на прежнем месте моего жительство. Но жиже, из-за малонаселённости! Да и сам «кантон»— Центральный~Московский. /Мы и переехали в него, потому что папа-мама уже стали «большими людьми». Требовалась некритичная удалённость от «офисов»./ Был завсегда чище, наряднее и понтовитее. Других.
Можно сказать, в нём я прожила самые дерзостные вехи своей жизни. Мне было там уютно. И покинула я его по, всем известной и уважительной, причине — переезд к мужу.


Шмидта.
Из окон нового места прописки видно было немного. Первый этаж дома для преподавателей местных ВУЗов. Местечко тихое, подневольное. В стороне от шумных проспектов, не скаредно напичканное зелёными насаждениями. Рядом бульвар — протяжённый и небойкий. Владельцам низкого этажа полагался участочек перед окнами. Там разводили «красоты, кто во что!» Было симпатично. Пенсионерки вытаскивали стулья и сидели в тёплые денёчки с рукоделиями. Или ломали спины над клумбами. И то и другое вызывало умиление. В шумные городские праздники особо пьяные достигали и наших «престижных ссылок». /Заволжье всегда славилось экологией и ценами на недвижимость! /И тогда, под окнами «творилось беззаконие». Впрочем, сие сотворялось крайне редко.

Вёсны студенческие просвистели скоро, жизнерадостно, по-молодецки. Рок, секс, беззаботность! Много музыки, вечеринок, «незападло» угаров. Груда фоток и «воспоминаний» образца — «а где это мы?.» Все друзья, связи, грешки — оттуда. Из трэшевого ареала бульвара Шмидта. Брак — это не обязательно скучно.

Позднее. В те же окна уже засматривалась на, спешащую рядом, жизнь моя маленькая дочка..

Десятилетия в этом «мирном бронепоезде» я отметила как — семейные. Теперь, бульвар облагорожен, зелен и по-прежнему тих. Хорошо, что где-нибудь ничего не меняется!.
Из моих окон я видела не только эти картины. Были и есть и прочие — с окнами!) — места. Но не обо всём хочется широко рассказать..

Могу лишь мельком очертить «область после» — хотя и близко — с бульваром.


Мичурина.
Окна — 9-того. Перспектива — несменная и несминаемая. Дом напротив и школа со спортивным уклоном. Уклон — во всём. Училки, со стальными глотками. И ученики — раздолбаи, но дисциплинированные. Всем бы так!

Я описывала эти будни «из окон» не раз. Вот, к примеру:

///

«1 сентября — в ж*пу!» Внеслось в моё раскрытое окно, и я поспешила глянуть на якобинца. На школьной спортивной площадке мотался в хаотичном беге юный школяр. Бдел одиночество, разминал голеностопы и чистил, тренировал связки ором. В ногах его — тощих и ловких — сновал мяч. Своевременно поддёргивая шорты, «боец» пинал снаряд в сторону ворот. И запуливал залихватски — благо, створ пустой. Вихры выгорели за лето, физия от загара, аки сажей вымазана. Вся фигура, весь вид — «и пиливал я на усех, с колоколенки!..»

Свежая подворотняя поросль! Не оскудеет земля! Я одобрительно кивнула — «браво, мальчик! удержался в рамках разговорно-литературного». И вернулась в Сеть.

Призыв вырвался из лужёной глотки неспроста. С полудня, от главного крыльца учреждения неслись бравурные марши, «бу-бу-бу… образование… бу-бу… цели… бу… наше будущее!» А, так же, постукивания в прибор «раз, раз-раз-раз… раз-два-три… Курочкин, почему эта штука не работает?.. А кто знает?!..» И веселейшие дискачные песнюхи. Там, готовились к празднику.

Ежегодное — а как же! — действо. Давно стало привычным. Уж лет десять как, последние дни августа окропляются начальственным нервяком и новинками попсы. Всё происходит где-то позади здания, далеко от глаз моих. Пару дней штудируют и прогоняют сценарий. Потом, само!

Я лично, абсолютно не якорю, на все эти заморочки. «Отцвели, уж давно…» Но пацанчик, видимо, животрепещет. От приближения осени. Лет одиннадцати, всё ещё каникулярный, он не смог стерпеть надсады грядущего. И выплеснул клич.. ///

Вид из нынешних окон — бодр, как все спортсмены вместе взятые. Он ежедневно «бесит» о том, что всё — преодолимо! Нужно лишь упорство. И хотя бы чуть — веры. На том и стоим!»