Киргизский хрен

    Оговорюсь: если по-честному, то в заглавии, вместо четырехбуквенного эвфемизма должен был бы стоять его древний прототип из трёх букв. Но хотя обсценная лексика уверенно прорвалась уже из живой речи на сцену, на экраны и в эфир, а также прочно заняла место в текстах наиболее продвинутых авторов, выносить её в заголовки всё ещё как-то не принято. Ну вот стыдливость какая-то непонятная, красная черта какая-то, табу. Везде можно, а здесь – нет. Вот и я постеснялся, хотя каждый может мысленно произвести рекомендованную замену и лично убедиться, как заглавие от этого заиграет и, в конечном счёте, выиграет. Опять же, не возникнет недоразумения, когда заядлые огородники и любители острого сочтут, что речь идёт о неизвестном им киргизском сорте популярной огородной культуры. Хотя… без остренького всё же не получится. Но – к теме!
   
    Иссык Куль! Сказочное озеро в окружении гор – как серебряное зеркало в дорогой оправе. Была середина мая, когда мы с женой впервые увидели эти чудесные горы и воды. Чолпон Ата – как это перевести? «Чолпон» – Венера, утренняя звезда, у древних – богиня красоты, «ата» – отец. Может, в этом селении все девушки, как на подбор, были красавицы, и со всех мест съезжались сюда молодые джигиты в поисках невесты? А может, сама красота родом из этих мест? Нам почему-то хотелось думать, что Чолпон – так звали красавицу, которая утопилась в озере от несчастной любви, как бедная Лиза. Бедная Чолпон!
    В одном месте от кромки воды шла невысокая каменистая гряда, по которой можно было прогуляться вглубь озера, не замочив ног. При небольшой волне из расщелин между камнями вылезали пузырьки, и камни покрывались жемчужной пеной. «Ну вот!», – ворчала жена, – «Опять Чолпон стирку затеяла!»
    Озеро в мае было ещё очень холодным, да и по утрам было холодно – горы! Но в середине дня солнце палило безжалостно, сжигало заживо. Позагорать или искупаться – даже речь не заходила. Купающихся вообще видно не было, как и загорающих. Впрочем, нет, один купальщик всё же был, точнее – купальщица. Она не купалась, в строгом смысле слова, а неподвижно сидела в воде по шею. Делала она это явно по своей охоте и для собственного удовольствия, так как никаких надсмотрщиков над ней не было. Это была немолодая грузная киргизка. Идём гулять – торчит голова из воды. Гуляем, гуляем по берегу, возвращаемся – торчит! Это просто энергетическая бомба какая-то была. Она озеро вокруг себя нагревала!
     Один только раз, перед самым отъездом попробовал я зайти в воду и проплыть в максимальном темпе метров сорок туда и обратно. Озеро нагреть я не успел, но возвращаясь, почувствовал удивительное: вода была ледяная, но она была – живая! Она подгоняла, бодрила, играла на коже миллионом иголочек и пузырьков, заряжала энергией. Как можно было не полюбить это озеро, эти места! Мы твёрдо решили побывать здесь ещё хотя бы раз.
    Случай представился через несколько лет. Для нового захода мы выбрали начало сентября, и добирались не через Бишкек, с изматывающим многочасовым финальным трансфером, а прямым рейсом в международный аэропорт «Иссык Куль», что в селе Тамчы, у самого озера – он как раз недавно заработал.
     Надо непременно, обязательно побывать в этом аэропорту, чтобы убедиться, что сочетание слов «международный аэропорт» может означать совсем не то, что обычно под этим подразумевают. Настолько не то, что даже смешно. Или грустно – кому как. Международный аэропорт в Тамчы – это ВПП на узкой полоске у самых гор плюс крохотное зданьице, с трудом вмещающее пассажиров одного, самого маленького Боинга, и предоставляющее этим пассажирам максимум тесноты и прочих неудобств. Здесь на нескольких десятках квадратных метров и зал ожидания, и отстойник, и таможня, и пограничники – на оба направления. Мы прилетели с рюкзаками, поэтому где выдают багаж, я так и не понял. По моему разумению – нигде, потому как – негде. Впрочем, никто не жаловался, стало быть, где-то всё же выдают.
    Просочившись через границу, мы сразу попали в крепкие руки таксистов, которые стали грубо рвать нас на куски, громко бранясь по-киргизски и по-русски по поводу какой-то мифической очереди, про которую все разом забыли, увидев очередного потенциального клиента. Каждый хотел сам, в обход конкурентов, превратить этого потенциального клиента в кинетического и получить за этот фокус немого денег. Мы с трудом от них отбились и выбрали скромного, вежливого водителя, который не участвовал в делёжке, а просто стоял рядом со своим видавшим виды Мерседесом. Мерседесу этому было лет сорок, но ехал он бодро, шёл мягко, и судя по тому, как за ним ухаживали, должен был прослужить ещё столько же. Вот какие машины делали когда-то немцы – вечные!
    Озеро за годы нисколько не изменилось и было по-прежнему прекрасно. Немного изменилось окружение: что-то построили, что-то сломали, что-то само развалилось, но в целом всё осталось по-старому. Дорожка из камней никуда не делась, и Чолпон время от времени затевала свою стирку.
    За лето вода нагрелась аж до двадцати градусов, и днём, когда после прохладной ночи – горы, горы! – воздух тоже нагревался, мы лезли в воду и плавали. Жена моя – отличная пловчиха, но только в тёплой воде, а тут – небывалое! – сама лезла в непривычно холодную для неё воду и заплывала чёрт знает куда. Живая вода заставляла тело двигаться, солнце посылало на землю последние теплые и ласковые летние лучи. Жаль, что продолжалось это всего ничего – погода вдруг резко испортилась, пошли дожди, заштормило, закончился наш купальный сезон, так и не успев толком начаться. Оставалось гулять по берегу и любоваться озером со стороны.
    Как-то раз поутру, на холодном ветру мы стояли у кромки воды, наблюдая за чайками и бросая им время от времени кусочки булки. «Чайка ходит по песку – моряку сулит тоску. Чайка садится на воду – жди хорошую погоду» – старинная моряцкая примета. Чайки ходили по песку. Едва различив замах руки, они взлетали и устраивали жуткие свары из-за каждого кусочка – совсем, как таксисты у аэропорта. Самые удачливые ловили хлеб на лету, а неудачливые, поняв, что ловить нечего, обиженные, улетали к озеру и садились на воду. И какую погоду нам надо было ждать?
    Это был не наш пляж – с пирсом, летним баром, зонтиками и лежаками, с вышкой спасателя и ватерклозетом, а соседний, за забором – без всего этого. Впрочем, нет, пирс был – насквозь ржавый, с прогнившими досками и с наглухо, от греха, перегороженной лестницей. К нему примыкало странного и даже страшного вида двухэтажное железобетонное сооружение супер-пупер-модерновой архитектуры – асимметричное, с пустыми чёрными проёмами, щедро расписанное выцветшими уже граффити. Даже пачкать краской его никто уже не хотел. В прошлой жизни, наверное, это было кафе. Невдалеке, наискосок от него на границе песка и травы стоял вагончик.
     Вот из вагончика он и выскочил – молодой киргиз среднего роста, загорелый и худой. Несмотря на холодный ветер, он был босиком, а из одежды на нём были только потёртые синие джинсы. Выскочив, как чёрт из табакерки, он бегом направился прямо к нам. Мы не испугались, но всё же слегка опешили – что это за явление Христа народу?
    – Здравствуйте! А вы где тут живёте? – с ходу завязал он непринуждённую светскую беседу на чистом русском языке.
    – Здорово, джигит! Мы тут рядом, в «Талисмане». Что-то хотели?
    –  Я-то? Нет. А… А… А хотите, я вас удивлю?
    – Нет! – ответили мы хором, не сговариваясь.
    Парень впал в лёгкий ступор. Похоже, в его сценарии ответ ожидался утвердительный, а весь последующий сюжет строился именно на этом. Постояв немного в задумчивости, он вновь оживился, решив, видимо, что негоже пропадать хорошему сценарию только из-за того, что какая-то скотина плохо выучила роль.
    – А…А… А что вы скажете, если я сейчас при вас искупаюсь?
    – Ничего не скажем. Купайтесь на здоровье.
    – А если я голый искупаюсь?
    – Хотите голым – купайтесь голым. Нам без разницы.
    Тут опять произошла заминка. Очевидно, по сценарию нам следовало хором закричать: «Ужас! Ужас! Ни за что!», а мы снова всё испортили.
    Парень помялся несколько секунд, и стал стягивать джинсы. Трусов под джинсами не было. Разоблачившись, он с надеждой поглядел в наши лица, ожидая, наверное, увидеть на них если не страх, то хотя бы отвращение, но не увидел. Сложён он был неплохо, и отвращения не вызывал. Мы скептически осмотрели его стандартное оборудование, которое на холодном ветру сразу подверглось некоторой дефляции, бросили взгляд на воду, мысленно оценив масштабы возможной дефляции вследствие погружения, и с сомнением покачали головами. Движение было столь явным, что он съёжился весь и продолжал топтаться в нерешительности.
    – Ну вы купайтесь, а мы, пожалуй, пойдём, – добила его жена.
    Парень с тоской глядел на воду. Но тут новая мысль озарила его лицо радостью:
    – А это… знаете… я, наверное, не буду купаться!
    – Это как вам будет благоугодно! – вспомнил я фразу из «Понедельника» братьев Стругацких.
    Мы побрели по берегу, а наш несостоявшийся купальщик подхватил свои джинсы и стал торопливо натягивать их, рискуя повредить застёжкой весь свой генофонд. Счастливо избежав поражения аппаратуры молнией, он припустился вдогонку.
    –  А… А вы в Бога верите? –  спросил он догнав и слегка оттесняя нас обратно.
    Ну вот, подумал я, ещё один свидетель Иеговы отыскался!
    – Не верим. Мы атеисты.
    И опять мы ему всё испортили, потому что второй, по инерции заданный вопрос был явно заготовлен заранее, и предполагал совсем другой ответ на первый:
    – А в церковь ходите?
        – Ну послушайте, зачем нам ходить в церковь, если мы неверующие?
    – А я хожу!
    – Вот прямо, в церковь?
    – В церковь!
    – А в мечеть?
    – Тоже хожу!
    – Прикольно! Значит, и туда, и сюда. А зачем?
    – Я ещё не выбрал.
    – Что не выбрали?
    – Ну, где мне больше нравится. Я ещё думаю.
    – А Вы по каким критериям выбираете?
    – Чего-чего?
    – Ну Вы, когда выбираете, на что прежде всего смотрите?
    – На всё! Я на всё смотрю и книги разные читаю про религию.
    – Коран?
    – Нет, Коран я ещё не читал.
    – А что читали?
    – Ну это, как его…
    – Тору, Ветхий завет?
    – Да нет! Это, как его…сейчас вспомню…
    – Евангелие?
    – Во! Точно, евангелие. Я вот его читал!
    – Евангелий четыре есть канонических: от Матфея, от Иоанна, от Луки и от Марка. Вы какие читали?
    – А их что – много? Даже не знал.
    – И что скажете?
    – Ну это, в книгах одно, а в церкви – другое... Мне в мечети не понравилось.
    – А в церкви?
    – Тоже не понравилось, но в церкви лучше.
    – Что лучше?
    – Я пока не решил.
    – Ну вы решайте, у вас ещё вся жизнь впереди. А мы, пожалуй, пойдем домой, ладно?
    – Ладно, приходите ещё.
    – Пока, джигит!
    Парень убежал и скрылся в своём вагончике, больше мы его не встречали. Надеюсь, он сделал свой выбор. На его месте я бы поступил просто – снял штаны сначала в мечети, а потом в церкви, и где меньше побьют, то бы и выбрал. Потому что ведь нельзя жить совсем без Бога!