Дорожно-транспортное происшествие

     Незначительное это происшествие случилось, страшно сказать, в прошлом веке, в пору моей юности. Метро в Новосибирске только ещё строилось и обычный, наземный, как теперь, в эпоху метро, принято говорить, транспорт, вытесненный этим строительством  на узкие периферийные улочки, работал не плохо, а очень плохо. Автобусы и троллейбусы брались с боем. Покидались, впрочем, тоже с боем, так как обезумевшие от долгого ожидания граждане шли на штурм, когда не то что дверцы начинали открываться, а когда машина только подъезжала к остановке. Лишь несколько длинных, почти уже междугородных маршрутов могли похвастаться стихийно возникшими и чудом сохранявшимися очередями хотя бы на конечных остановках, иногда - только на одной из них. Последнее было особенно непонятно, ибо изо дня в день туда и обратно ездили практически одни и те же пассажиры. Я никак не мог взять в толк: как устроены мозги у людей, которые утром (или вечером) мирно стоят в очереди и строго окорачивают наглецов, идущих в обход, а вечером (или утром), выкатив  безумные глаза, руками и ногами прокладывают себе путь к заветным дверям через толпу не менее безумных с виду сограждан, с которыми вот же, совсем недавно (и многие лица уже примелькались!) они мирно стояли в очереди. Многое, хотя и не всё, в этом вопросе объяснила мне теория коллективного поведения автоматов, с азами которой я имел счастье познакомился много позже.
     Сам я в транспортных баталиях активного участия не принимал – принципиально. Как-то мне противно было (и теперь противно) без основательной причины и самой крайней надобности толкаться и тереться о тела совершенно незнакомых мне людей. Ничего не мог с собой поделать - противно и все тут! Поэтому я для себя избрал тактику, известную в йоге как «деланье неделаньем». В этой, парадоксальной на первый взгляд, формуле содержится великая древняя мудрость. Принцип деланья неделаньем состоит в том, чтобы, поставив перед собой цель, занять правильную позицию и запастись терпением. Если позиция выбрана верно, то внешние силы, действуя по своим природным законам, естественно и плавно сами доставят тебя к желанной цели без каких-либо усилий с твоей стороны. В моем случае правильной позицией могла быть любая геометрическая точка в эпсилон-окрестности дверей остановившегося автобуса при значении эпсилон <= 0.5м. Больше нельзя – снесут. Если позиция оказывалась правильной, я имел возможность слегка помариновать толпу, давая возможность всем желающим спокойно выйти из автобуса, после чего подмаринованная и, следовательно, готовая к употреблению толпа восторженно и молниеносно, почти на руках, как триумфатора, возносила меня в автобус. Если же эксперимент опровергал мои расчеты, я не суетился, а спокойно анализировал причину ошибки, медленно продвигаясь вместе с толпой к дверям. В этом случае, разумеется, посадка не гарантировалась.
     В тот раз события развивались по сценарию №2. Из-за гололедицы я промазал метра на два и покорно плелся к автобусу, стараясь никого не толкать. У самых дверей мне пришлось подождать, так как идущий впереди не мог сразу подняться, и мне некуда было ступить. Я ждал, но кто-то стоящий за мной ждать не мог. Он немного потолкал меня животом, после чего начал нетерпеливо барабанить в мою спину вострыми кулачками. Я оглянулся: это был уже не молодой по моим тогдашним понятиям, но и не старый по общим меркам мужчина лет примерно сорока пяти. Конечно, внешность бывает обманчива, но я сразу понял, что это  «интеллигент». Само это слово - «интеллигент» с легкой руки вождя мирового пролетариата (почему – с легкой? Уже известно, что с тяжелой!) – стало в нашей стране ругательным. Поэтому, когда хотят кратко охарактеризовать человека, обладающего обширными, в том числе специальными познаниями, приобщившегося к лучшим образцам мировой культуры, сформировавшего или усвоившего нравственный идеал и стремящегося к нему, то про него во избежание недоразумения не говорят - «интеллигент»,  но -  «интеллигентный человек».
     За мной стоял  именно «интеллигент» - человек явно не рабоче-крестьянского типа и очевидно не предназначенный к физическому труду (из чего вовсе не следует, что – к умственному), с некоей  претензией  на… сам не знаю, на что. И я решил эту его претензию хоть как-то удовлетворить. Я сдал в сторону и не ошибся, он тут же занял моё место. Тогда я отступил и несильно толкнул его в спину. Эффект превзошел все мои ожидания. Автобус был - «Икарус-гармошка», ступенек в нем было  три и были они довольно высоки. И вот по этим-то, освободившимся к тому моменту, ступенькам мой попутчик не вошёл, и не вбежал даже, а стремительно вполз на четвереньках. Я с достоинством проследовал за ним. Тут, конечно, в  мой адрес было сказано некоторое количество слов, общий смысл которых сводился к тому, что «молодой человек меня толкнул, молодой человек – неправ». К драке, судя по всему, мой оппонент был не готов, да она и невозможна была в такой тесноте и давке. Я терпеливо слушал, отмечая особенно выразительные пассажи и неумелое применение ненормативной лексики. Наконец он кончил, и последние упреки, казалось, вяло вытекли из его мокрого рта и повисли на губах. И тут в наступившей, наконец, тишине я спросил: «Простите, но я, кажется, не сделал Вам нечего такого, чего Вы до этого не сделали мне?» Надо было видеть, как он вновь распрямился: «Я!.. Вы!.. Я!.. Я толкал Вас машинально, а Вы меня – сознательно!», - кончил он во второй раз, стремительно, но с  большей силой!
     Если бы не давка, смех переломил бы меня пополам. Смеялся не я один, смеялось пол-автобуса. Я его уже почти любил, такое он мне доставил наслаждение своей искренностью и непосредственностью, а главное - безупречной логикой. Когда много лет спустя я сел за руль автомобиля и мне доводилось влипнуть в ДТП, я узнал, как скверно бывает потом на душе, особенно когда сам виноват, даже если никто не пострадал, даже если ущерб невелик, царапины какие-нибудь – все равно гадко. Но это, если можно так выразиться, дорожно-транспортное происшествие надолго зарядило меня тогда хорошим настроением. А главное - я добыл бесценную крупицу знаний о загадочной русской душе, за что ему, второму участнику этого ДТП,  конечно, отдельное спасибо.