Дорога на Эверест. Часть 2

Занятая своими размышлениями, я не заметила, как миновала большую часть города и прошла практически весь Московский проспект. Это название неожиданно прояснило цель моего странного путешествия- я иду в Москву. Поглядеть на столицу хотелось давно,  но у родителей никогда не было намерения совершить хоть небольшое путешествие. И сейчас у меня не было денег, несколько сотенных бумажек, и только. Ну что же, будем путешествовать автостопом. Я, конечно, слышала немало жутких историй о подобном способе передвижения, но не боялась. Что самое худшее могло произойти со мной в дороге? Я могла умереть, но и этого не боялась. Бояться смерти глупо. Смерть это покой. В существование ада или рая я не верила, да и не особо велики были грехи мои, чтобы вечность жарится на сковороде. Когда тот мальчик бросил меня, я в отчаяние нацарапала на белом мелу стены в ванной комнате " я хочу умереть ". Была ли это мольба, крик о помощи,  разбираться тогда я не могла. Мама меня сильно ругала, что я испортила стену и приписала этот порыв сумасбродством подросткового возраста, хотя мне уже минуло 18. С тех пор я не боялась смерти, хотя больше и не призывала её. Интересно, как много я могу вынести? Никто из нас не знает, где заканчивается предел его возможностей. Что я могу? Могу ли прыгнуть с парашютом или пройти по доске, перекинутой между крышами двух высоток? Сколько продержусь в ледяной воде, спасаясь от воронки уходящего на дно "Титаника "? Буду ли спасаться сама или постараюсь спасти кого- нибудь ещё? Хотелось верить,  что это будет второй вариант, но кто знает? Мне всегда хотелось спасти кого- нибудь, я мечтала об этом, лёжа в постели, бессонными ночами, но вокруг не было никого, кто бы хоть немного нуждался в моей помощи. Даже спасать животных не получалось. Мама требовала, чтобы я вернула их туда, откуда взяла, а я рыдала, держа котёнка за пазухой. Потом ходила кормить, и мечтала, чтобы его взяли в хорошую семью.
Слёзы снова навернулись на глаза. Что-то сегодня я особенно склонна к сантиментам. Жилых домов становилось всё меньше, дорог всё больше, скорость пролетащих мимо машин всё выше. Я почувствовала, что ноги стали немного побаливать от усталости. Дойдя до ближайшего скверика, я присела на скамейку,  стоявшую в одиночестве между двумя корявыми яблонями и облегчённо вздохнула, стянув кроссовки. Скверик был грязный и неухоженный, но день, когда жители города выходят на уборку, был не за горами. Летом, думаю, здесь было вполне уютно, возможно, даже дикие яблони плодоносили. Я достала из рюкзака яйцо, воду и бутерброд с сыром и с удовольствием пообедала. Не помню, чтобы когда- нибудь еда приносила мне такое удовольствие. Я сидела, откинувшись на спинку скамейки и, запрокинув голову, смотрела на голубое небо. В вышине время от времени проплывали ленивые пушистые облака, как корабли, которым некуда было спешить и они неспешно курсировали по бездонной сини океана, ища свою пристань. Зрелище мирного голубого неба всегда меня притягивало, могла часами смотреть и восхищаться его глубиной. Когда я ещё училась в школе, родители возили меня к бабушке на дачу и заставляли полоть грядки. Это занятие было мне по душе, была в нём какая- то мирность, стабильность. То, чего мне так не хватало дома. Разделять кудрявые хвостики укропа казалось очень важным делом. Спасением своеобразных мирных жителей от захватчиков. Хотя в душе я симпатизировала сорнякам- кинутые в кучу между грядок, через день, два, они прорастали и тянулись к ласковому солнышку. Вот бы мне такую поразительную живучесть! После законченной работы я ложилась на шелковистую траву и смотрела в небо, полная умиротворения.
- Чудная девка то,- говорила бабушка, даже не стараясь понизить голос.
- Мама,- одёргивал её отец и косился на меня.
- А что " мама"?- огрызалась бабушка, - Вон Ванечка у нас любо- дорого посмотреть, а Машка блаженная какая-то.