de omnibus dubitandum 1. 35

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ (1572-1574)

Глава 1.35. ЕРЕСИОЛОГИЧЕСКИЕ СОЧИНЕНИЯ…

    Стремление к поиску истины и просветительству не затихало и в следующих двух поколениях; критическое направление в библеистике успешно развивалось, достигнув кульминационной точки к началу Первой мировой войны {Это направление получило прозвище супер– или сверхкритицизма. Префикс «супер» в этом слове интерпретировался защитниками традиции (в форме модели виртуального прошлого) как указание на «излишества», на «перегибание палки сверх нормы». Традиционалистам повезло: вторая мировая война прервала повышенный интерес публики к суперкритицизму и традиционалисты смогли приписать себе победу в споре, в котором, мол, они привели лучшие аргументы}.

    Одним из наиболее известных представителей этого направления был Артур Древс (см. фото) {Один из классиков движения суперкритицизма, философ и писатель Артур Древс (1865-1935) опубликовал в свои 42 года - 25 книг по философии, психологии, филологии и другим гуманитарным областям и, приобрел стойкую репутацию эрудита, работоголика, но и вольнодумца и диссидента, не идущего на компромиссы с догматической академической элитой.

    Все его творчество демонстрирует, что он никогда не плыл по течению распространенных в академических кругах представлений, а всегда был критически и оригинально мыслящим ученым. Особенно зло реагировал научный истэблишмент на книги Древса, которые он писал не для академической элиты, а для широкой публики}, составивший свой корпус убедительных доказательств позднего происхождения мифа о Христе (см. переработанное издание именно так и названной книги 1921 года).

    Кроме несоответствия созданного образа Иисуса духу времени, в которое этот образ был помещен, Древс подчеркивал психологические несоответствия в фигуре Христа, незнание создателями этого образа психологии людей той эпохи, а также исторические противоречия: Ирод, при котором должен был родиться Христос, умер уже в 4 году до н.э., а сирийский наместник тех дней Кирений исполнял свои обязанности и вовсе с 7 по 11 годы н.э. {Библия же утверждает, что он был правителем Сирии в дни рождения Христа. Чтобы выйти из этого затруднения, традиционалисты придумали, что указанное Топпером время правления суть второй срок на этом посту. А Кирений (греческий вариант имени Публиса Сулфиция Квирина) был при рождении Христа правителем Цилиции, аннексированной сирийцами именно в это время. Поэтому, мол, его не совсем правильно называть правителем, но такая ошибка, мол, простительна. И вообще, коль Лука так написал, то так оно и было, ведь этого апостола сегодня возводят в ранг серьезного историка!}.

    Расцвет деятельности Иоанна Крестителя должен был прийтись на правление в Абилене тетрарха Лизания, который на самом деле умер в 36 году до н.э., к тому же Абилена никогда не была тетрархией. Анна и Кайяфа якобы одновременно были первосвященниками, но первосвященник мог быть только один. Судя по описанию Флавия, царь Ирод I был достаточно гуманным человеком, и уж ни в коем случае он не стал бы устраивать «избиение младенцев» (Древс, с. 33).

    В общем, авторы, писавшие Евангелия, не имели представления о действительной истории и образе жизни людей древней Палестины. Не были они знакомы и с реконструкциями историков эпохи Возрождения.

    Итак, верхняя и нижняя границы времени написания Евангелий обозначились: «выше» поздней античности и «ниже» Ренессанса. Мое первичное подозрение падает на эпоху от X до XIV веков.

    В 1910 году Древс прогремел на весь мир своей вышедшей в 1909 году книгой «Миф Иисуса», в которой, со свойственной ему академической тщательностью, собрал многочисленные аргументы, говорящие о том, что образ Христа легендарен и что историчность Христа ничем не доказана.

    Под влиянием этой переведенной на многие языки книги перед первой мировой войной в Берлине состоялись публичные дебаты на тему об историчности Христа. Успех их был таков, что дебаты пришлось перенести в громадный шатер цирка шапито. Пресса характеризовала это событие, в котором приняло участие около 15 000 зрителей, как величайшее явление в истории христианства после лютеровской реформации.

    Тщетное долгое ожидание возвращения Спасителя (например, ожидание скорого его возвращения в Евангелии от Марка, 13, 7-13) должно было превратить христианство, буде таковое существовало уже в античности, в посмешище. Неисполнение предсказания в течение многих поколений должно было повлиять на христиан, и если и не уничтожить, то полностью изменить их учение. Только ретроспективные предсказания – тем более, когда сама ретроспектива вымышлена и отнесена в прошлое на почтительное временное расстояние – оказываются якобы верными.

    Разрушение персами Иерусалимского храма должно было вызвать огромный поток беженцев, распространивших по всей Европе новые идеи; ими, скорее всего, и был дан импульс к написанию Евангелия. Кроме этого, их естественное желание отвоевать Святые Земли приблизило эпоху крестовых походов {Но не через тысячелетие же с лишним после событий! Если же персы – это османы, а разрушенный храм находился в 1453 году в Константинополе, то мы получаем основу для датирования «крестовых походов» второй половиной XVI и XVII веков}.

    Уже первый христианский мученик, Степан, нес пропагандистскую нагрузку: рискуя жизнью, он предпринял попытку отвратить иудеев от культа храма. Этому можно найти соответствие в византийском иконоборчестве, идеология которого зародилась одновременно с набирающим силу исламом и с первыми попытками размежевания с иудаизмом и самоопределения европейских христиан. Речь идет, следовательно, примерно об XI веке {Сегодня Топпер, скорее всего, сказал бы: в XIV или XV веках}.

    Древнейшие христианские тексты представляли собой собрания афоризмов, вложенных с течением времени в уста Спасителя. Ориген, один из ранних «Отцов церкви», знал множество Христовых изречений, не имеющих соответствия в канонических Евангелиях.

    Мусульманами записана добрая сотня только им известных высказываний, которые они приписывают Христу (собраны Асином Паласиосом).

    После попыток перепроверить евангельские цитаты в произведениях средневековых авторов, я вынужден с сожалением констатировать, что, в основном, встречается либо не совсем внятное цитирование, либо цитата стоит в тексте, который, судя по впечатлению, написан или, по меньшей мере, переписан лишь в эпоху Возрождения. Кроме того, в Новом Завете встречаются чрезвычайно подозрительные с точки зрения содержания места: маловероятно, чтобы Павел поехал в Дамаск с целью преследования христиан, как об этом сообщается в Деяниях апостолов (Евангелие от Луки, гл. 9). Скорее всего, он, согласно древнейшей традиции, ожидал там возвращения Христа.

    Вообще, в древнем мире Дамаск, как город Ветхого и Нового Заветов и Страшного суда, имел настолько большое значение, что первые исламские калифы, Омейяды, сделали его в VII веке своей столицей. А вот упоминание в Евангелиях Назарета можно смело зачислить в разряд недоразумений: как город, Назарет, появился только в эпоху крестовых походов.

    В многочисленных противоречиях Евангелий и Посланий отражаются дискуссии находящейся в процессе становления господствующей церкви, выросшей из различных противоборствующих духовных течений. Иногда одни послания Павла комментируют другие послания Павла (Детеринг, 1995), причем и те и другие написаны не им. Три так называемых «пасторальных послания» (два – к Тимофею и одно – к Титу) принадлежат еще одному автору, который не знает ни жизненных обстоятельств вымышленного персонажа по имени Павел, ни прежних его вероучительных высказываний. Первоначально, скорее всего, они задумывались для других целей, а не для фальсификации «Посланий» Павла.

    Сведение текстов Нового Завета в единый Канон должно было удовлетворить обе партии: последователей Петра и последователей Павла. То есть в него на общих основаниях, без расстановки приоритетов, вошли все важнейшие положения обеих сторон. В этом-то и состояла цель канонизации: создать сложные, таинственные, не поддающиеся интерпретации (и, стало быть, интерпретируемые богословами каким угодно образом) тексты трудно определимого авторства. Для утверждения и окончательной правки Канона средневековая церковь создала ересиологические сочинения (например, Иринея), в которых явно отражаются позднейшие теологические дискуссии.

    Если мы обратимся к аргументам дискутирующих сторон, то нам (с удивлением) придется признать, что темы дискуссии никак не могли принадлежать – как это утверждается – античности: они возникли только во втором тысячелетии.