Корона

(перевод с французского)

1435 год.

Видаль де Кабанис, провансальский дворянин, должен был сообщить герцогу Лотарингии о событиях в Неаполе. Но, по прибытии в Рошфор, он не застал там Рене. Пленного герцога отправили в Бракон – крепость более надёжную, чем замок Рошфор.
Видаль поспешил в Бракон.
Рене работал над витражом – писал на стекле образ Пресвятой Девы. Когда Видаль вошёл в его камеру, герцог только поинтересовался, какая погода в Неаполе и Провансе. Не дождавшись ответа, он посмотрел на посланника и увидел, что тот одет в траур.
–Что Вы хотите мне сообщить?
–Монсеньор, – серьёзно отвечал Видаль, – добрая королева Джованна, Ваша родственница, преставилась. Господь призвал её во второй день февраля месяца сего года. И, перед кончиной, она объявила Вас своим наследником.
–Упокой, Господи, её душу, – откликнулся Рене, снимая шапочку. Он тихо прочитал заупокойную молитву, снова взял кисточку и вернулся к витражу.
Видаль был поражён таким поведением. Но он не мог не выполнить возложенного на него поручения и строго сказал герцогу:
–Мой дорогой господин, сейчас не время сидеть и рисовать. Покойную королеву звали Джованна Дураццо-Анжу. Её семейство долгое время соперничало с Вашим. Но эта вражда осталась в прошлом. Неаполь вспомнил, что его трон – наследие Анжуйских принцев. Сегодня наследник престола – Вы. И Неаполь ждёт Вас, что бы короновать.
Рене вздрогнул при этих словах и уставился на Видаля.
–Корона – мне? – пробормотал он. – Подумать только! Да ещё и королевская! Мне… А я даже свою герцогскую корону сохранить не сумел…
–Любовь неаполитанцев с Вами, дорогой принц. И королевский дворец открыт для Вас.
–Дворец! Взгляните на мою тюрьму.
–Казна в пятьсот тысяч дукатов оставлена королевой Джованной для уплаты выкупа за Вас. В ожидании Вашего прибытия назначен совет, в который вошли Ваши друзья.
–А Альфонсо Арагонский? И его верный сторонник, прежний фаворит королевы, всесильный сенешаль Карраччиоли?
–Альфонсо больше не представляет опасности. Карраччиоли зарезан. Я Вам говорю, Монсеньор, Ваша королевская судьба началась. И многочисленные союзники Вас поддержат: Ваш зять король Карл в первую очередь, Миланский герцог Филиппо Висконти. Наконец, наш Святой Отец, который выступит за Вас… возможно.
–Ни один из этих благородных покровителей не освободит меня от герцога Бургундского, – возразил Рене, покачав головой. – Карл VII и наш Святой Отец Евгений IV, без сомнения, мои друзья. И они станут на мою защиту… Возможно… Вы сами сказали – «возможно». Всё равно. Эти друзья далеко. И лучше один стражник, властный открыть двери моей тюрьмы, чем многочисленные далёкие мечи, вложенные в ножны. О! Если б я оказался в Италии! Висконти бы тогда… Но нет, он такой же, как и другие! Не стоит думать об этом.
–Если так, Монсеньор, – ответил Видаль, – если Вы не надеетесь смягчить герцога Бургундского и не имеете возможности отправиться в Италию, то Вам следует найти способ быть там, не выходя из этой тюрьмы.
–Я не вижу выхода, – сказал Рене. – Разве что послать в Неаполь госпожу Изабеллу Лотарингскую, мою супругу, умную и храбрую женщину. Она  защитит мои интересы лучше, чем я сам.
–Вот и хорошо, – откликнулся Кабанис с радостью, которая тронула душу Рене. – Позвольте мне, Монсеньор, от Вашего имени вручить госпоже Изабелле титул и полномочия королевского наместника в Неаполе.
Рене не ожидал такого предложения и воспротивился ему. Но Видаль употребил всё своё красноречие, убеждая принца в преимуществах подобного решения. Рене, наконец, согласился позволить себе быть представленным в Неаполе Изабеллой, пока он сам не сможет принять тот скипетр, что был предложен ему в тюрьме.
Перед расставанием Рене обнял Видаля, назвал своим верным слугой и даровал ему фьеф Линьи (часть земель Перикарда).
–На память о Браконе, – с улыбкой сказал он.
Через некоторое время в Дижон прибыла торжественная делегация из Неаполя, что бы вручить корону своему новому королю. Рене (которого ради этого привезли из Бракона в Барскую башню) принял послов с кротким величием и сердечностью. Комната, недавно служившая ему мастерской художника, теперь стала залом для приёмов и тронным залом.
Трое Неаполитанских послов, преклонив колени, приветствовали своего короля. Он ласково поднял их и обратился к канцлеру Бургундии и сиру де Бафремону, которые присутствовали при этой встрече:
–Мой кузен Филипп, который так любит роскошь и пиры, был бы недоволен таким скромным приёмом! А для меня этот день – самый прекрасный и торжественный в моей жизни. 

Cordellier-Delanoue. Rene d'Anjou. – Tours, 1851. – сс. 114-119.