Гимн гвардии рядовому

Вера — важная составляющая души человека, его жизненных устоев. От того, во что верит человек, зависит его жизненная позиция. Так вот, верю я, не прервётся никогда связь времен и нить людской памяти о каждом, кто в годы Великой Отечественной войны ценой жизни и здоровья освобождал нашу землю от удушливой фашисткой чумы. Нет ничего важнее судеб и дел скромных защитников Родины. Их сумма стала основой Великой Победы. В этом священном строю воинов Отечества и мой отец Гаврил Евстафьевич Настасенко. "За образцовое выполнение заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество", — как писалось в документах, награжден он особо почитаемыми в среде фронтовиков медалями "За отвагу" и "За боевые заслуги". Почти 400 дней и ночей 19-летний гвардии рядовой Настасенко смотрел смерти в глаза и был готов отдать свою молодость за то, чтобы его потомки жили в свободном, счастливом мире. Нить людской памяти — это мы, его дети, внуки, правнуки и идущие вслед за ними поколения.
Аты-баты или (с тюркского) идет воин
Случается, люди не сразу понимают истинное значение тех или иных событий, влияние на их судьбу тех или иных факторов — и так далее. Вот и я всеми фибрами своей души сумел почувствовать то, что совершило поколение моего отца в годы Великой Отечественной войны уже взрослым. Благодарность за подвиг, мужество, жизнь и почитание — всё это было с детства, но это было что-то внешнее. Лишь будучи в армии, посмотрев фильм "Аты-баты шли солдаты…", ощутил я пронизывающий стальной смысл той битвы с фашизмом и пришел к выводу, что каждый воин, погибший или уцелевший в той праведной смертельной схватке с нечистью, достоин отдельного гимна и монумента за сделанное во имя Победы. И с тех пор многие годы преследовало меня желание написать об отце. Но рука не бралась за перо из-за неуверенности, что написанное будет соответствовать моим мыслям и чувствам.
Дедовские сливы и осколок памяти
29 июля прошлого года исполнилось 95 лет отцу двоих сыновей Г.Е. Настасенко. Болезни, ранение, потери дают о себе знать, здоровье шалит, но не согнулся, не сломился, не стерлось из памяти былое. Часто вспоминается пройденное. В родном его селе Гидирим, что на Украине под Котовском, мы побывали в очередной раз в конце мая 2013 года. У покосившегося дедовского дома подобрал я осколок кувшина как память о предках — тепле их рук, очага, парного молока, которыми меня и брата Валерия угощала бабушка, наливая из кувшина в большие кружки пенящийся напиток, когда мы приезжали в гости. Может быть, горловину этого кувшина подобрал я на задворках нашей истории. Отец всю дорогу воспоминал прошлое. Ясно слышится ему через десятилетия голос деда Игната, жалующегося его отцу: "Евстафий, скажи Гаврюшке, чтобы не лазил через забор и не таскал сливы, ведь ломает и забор, и ветки деревьев. Пусть придет, я сам слив ему дам". Дед жил по-соседству, у него был большой сливовый сад. Не догадывался старый Игнат, что сливы, добытые украдкой, по необъяснимой причине были для Гаврюшки сочнее и вкуснее тех, которыми он угощал внучонка. Когда Игнат умер, сливы на его усадьбе для Гаврила уже не были такими вкусными.
Родные просторы
Довоенная жизнь шла своим чередом. Чуть ниже отцовского дома и ныне, как и 95 лет назад, находится озеро, в котором мальчишки купались, ловили рыбу. Когда приезжала на учения кавалерийская воинская часть из Котовска, ребятне доверяли купать лошадей. Давали для этого по куску мыла, обмыленные кусочки ребята бережно несли домой, а те обмылки, что роняли в воду, пытались поймать с мостика, возвышающегося над вытекающим из озера ручьем. Когда во время сильных ливней прорывало плотину озера, и вода по лощине уходила в лес, ловила ребятня руками заветных карпов.
Семья Евстафия около дома обрабатывала два гектара земли, сажала картошку, кукурузу, овощи. Так что, Гаврил с детства привык к крестьянскому труду, а поручение пасти корову воспринимал как удовольствие. Просторы родных полей, поросшие лесом неудобья, чудесное пенье птиц по утрам, ледяная вода из родника в полуденный зной, ягодные места, луга, наполненные ни с чем не сравнимым ароматом, — всё это завораживало подростка. Во время приезда в Гидирим, в роще, где находится родник, мы испили чудодейственной водицы. Учился Гаврил в школе хорошо. В Гидириме была построена одна из первых школ Молдавской АССР.
Мы  еще  вернемся
Началась Великая Отечественная война. Пришлось студенту Гаврилу, закончившему первый курс Тираспольского педагогического училища, добираться в Котовск из Тирасполя через Одессу. Последняя часть отступавшей Красной Армии остановилась в Гидириме, чтобы передохнуть. Жители накормили их, дали попить молока, вина, колодезной воды. Бойцы говорили: "Мы еще вернемся". Отпечатались слова эти в памяти юноши. Отца Гаврила, Евстафия Харитоновича, в Первую мировую войну награжденного за отвагу Георгиевским крестом, в первые же дни войны мобилизовали. Вместе с ним военфельдшером призвали его брата Семёна. Буквально через несколько дней Семён, перевязывая раненого, случайно вырвал чеку противопехотной гранаты и погиб. Воинская часть Евстафия в районе Мелитополя попала в окружение, был плен. Тогда пленных было очень много и в общей кутерьме Евстафий, бывалый воин, сориентировался и незаметно улизнул. Через месяц его голодного, оборванного, заросшего обнимала радостная Матрена. В оккупации время тянулось медленно. Мой отец вспоминает, что когда группа подпольщиков взорвала железнодорожный путь, который было поручено патрулировать местным жителям, в числе других расстреляли двух его односельчан, которых он хорошо знал.
77 лет назад...
— 31 марта 1944 года 53-я армия освободила Котовск, — продолжает отец, — и я был призван в армию, а военную присягу принял 20 апреля, стал бойцом в 73-го гвардейского стрелкового полка 25-й гвардейской стрелковой дивизии. Как преподавателю истории и участнику событий мне было интересно, и уже после войны я изучил боевой путь моей дивизия. 53-я армия, в составе которой в то время находилась дивизия, завершая Уманско-Ботошанскую наступательную операцию, форсировала Днестр, и её части, расширяя плацдарм, начали продвигаться к левому берегу реки Реут — притоку Днестра. Гитлеровцы предприняли сильные контратаки, рассчитывая ликвидировать плацдарм и отбросить гвардейцев за Днестр, однако дивизия закрепилась на плацдарме у Дубоссар и перешла к обороне. С мая по 19 июля 1944 года части дивизии, вели разведку противника, принимали пополнение.
Во втором эшелоне, как в первом
В середине лета 1944 года на южном участке советско-германского фронта уже велась подготовка к Ясско-Кишиневской операции. Наступление началось 20 августа. Ожесточенные бои, в которых участвовал отец, шли в районе Шарпенского плацдарма. В этом сражении погибло 11 тысяч Советских воинов. Затем, следуя во втором эшелоне за наступающими войсками, части 25-й гвардейской дивизии 21 августа вышли к государственной границе и на другой день вступили на территорию Румынии, в их числе был и 2-й стрелковый батальон 73-го гвардейского стрелкового полка гвардии капитана Р. Деревянко, в котором служил Г.Е. Настасенко. Помнит он, как политрук зачитал обращение военного совета 2-го Украинского фронта, в котором говорилось: "Теперь от нас требуется окончательно разбить врага в его собственной берлоге. Ни горные хребты, ни лесные массивы, ни реки — ничто нас не остановит".
На пятый день Ясско-Кишиневской операции было завершено окружение в районе Кишинева крупной группировки противника.
— Однажды одна из таких групп с танками и штурмовыми орудиями пыталась прорваться через позиции нашего батальона, — говорит отец. — Бой шел жаркий, жестокий, многочасовой. Понеся большие потери и видя бесполезность сопротивления, уцелевшие солдаты и офицеры противника сдались в плен. На другой день мы снова оказались на пути крупных сил противника. Фашисты несколько раз бросались в атаку, решив во что бы то ни стало прорваться, доходило до рукопашных схваток. Уже после войны узнал, что в этих боях наша дивизия истребила и взяла в плен около 5000 тысяч гитлеровцев и румынских солдат и офицеров. 31 августа нам зачитали текст благодарности Верховного Главнокомандующего за воинскую доблесть и мастерство, проявленные при ликвидации Ясско-Кишиневской группировки противника. Потом больше двух с половиной месяцев мы были в резерве фронта, занимались, как тогда говорили, боевой и политической подготовкой. Полевая почта, наконец-то, принесла весточки из дома. В это время пришли и два письма от мамы. В одном из них сообщалось, что старший брат Василий погиб смертью храбрых. Было очень горько, товарищи поддержали меня. Во взводе мы жили одной семьей, все живо интересовались делами друг друга, жизнью в тылу, поэтому письма читали вслух.
Медаль за храбрость
26 ноября часть, в которой служил Г.Е. Настасенко, была переброшена в Венгрию уже в составе не 53-й, а 7-й гвардейской армии генерала М.С. Шумилова, для которой было определено направление наступления — на Будапешт. После форсирования Тиссы совершили трехдневный изнуряющий марш. Наши войска столкнулись с отчаянным сопротивлением немецких и венгерских войск. Каждый населённый пункт приходилось брать в ожесточённом бою.
— Местное население относилось к нам, — сетует отец, — враждебно-настороженно. В ноябре 1944 года, как я потом узнал, 25-я гвардейская стрелковая дивизия была передана в состав 7-й гвардейской армии. Я служил в том же 73-ем стрелковом полку в качестве связиста. Вдвоём с ещё одним связистом мы поддерживали телефонную связь между штабом батальона и нашей ротой. На переднем крае связь часто обрывалась из-за артиллерийского и миномётного обстрелов. Приходилось под огнём противника где ползком, а где перебежками пробираться к местам обрыва телефонной линии и соединять провода. Было нелегко, если учесть, что с собой постоянно приходилось носить автомат ППШ с двумя дисками, сапёрную лопату, четыре гранаты-"лимонки", катушку с проводом и телефонный аппарат. Всё это имущество весило около двадцати килограммов. Я несколько облегчил себе жизнь, подобрав где-то во время боёв автомат с коробчатым магазином, который весил меньше, чем автомат с дисковым магазином.
Бытует мнение, будто на фронте привыкаешь к мысли о смерти, которую постоянно видишь рядом. В какой-то мере это так. Но гибель боевых товарищей всегда кажется неожиданностью, слепой и жестокой. Я потерял двух своих напарников. Один был тяжело ранен, а вот другой – убит, видимо фашистскими разведчиками, умышленно перерезавшими линию связи. На устранение обрыва отправился мой товарищ украинец по фамилии Грузин. Через несколько дней наша часть взяла населённый пункт, находившийся недалеко от передовой. Моего напарника нашли мертвым с ножом в груди.
В дальнейшем меня перевели в связные командира роты. Я лично передавал команды комроты взводным. Однажды зимой рота штурмовала высоту. Фашисты вели массированный обстрел наступающих. Взводы залегли. Командир роты приказал передать взводным немедленно поднять бойцов в атаку. На белом снегу меня хорошо было видно. Естественно, что меня заметили враги. На меня началась настоящая охота, рядом вздымались снежные фонтанчики от пуль. Причем приказ атаковать пришлось передавать несколько раз. Я перебегал от одного укрытия к другому, меняя маршрут, чтобы дезориентировать противника. Рота выполнила приказ, мы все-таки взяли высоту. За происходившим наблюдал командир полка. После завершения операции он спросил: "Кто тот боец, что под шквальным огнем бегал вдоль передовой?". За смелые и умелые действия комполка представил меня к медали "За отвагу".
Королевский дворец и тяжелое ранение
Воспоминания вновь и вновь тревожат бывшего гвардии рядового. Вот его дальнейший рассказ:
— Наступали мы в декабре по левому берегу Дуная на Будапешт. В конце месяца город был окружен. Но на подступах к нему противник создал прочную оборону, насыщенную противопехотными и противотанковыми препятствиями. У нас вызвало гнев и ненависть чудовищное злодеяние фашистов, расстрелявших наших парламентёров, предъявивших будапештскому гарнизону ультиматум о капитуляции. В это время в течение нескольких дней наш полк отбивал контратаки противника северо-восточнее Палотауйфалу. Новый 45-й год мы встретили в предместьях Будапешта. Бои были жестокие, погиб парторг нашего батальона младший лейтенант К.А. Калинкин. В Рождество наш полк вел бои уже в пригороде Пейштухель. На нашем переднем крае часто появлялась громкоговорящая установка, передававшая сводки Совинформбюро, а также обращение к солдатам и офицерам окруженной группировки сложить оружие. Многие солдаты и офицеры венгерской армии стали сдаваться в плен.
После освобождения Пешта тёмной ночью мы форсировали Дунай и высадились на острове Маргит. Здесь тоже были ожесточенные бои. Враг вынужден был отойти за Дунай в западную часть города Буда, рассчитывая на её крепостной район, прочные каменные здания, лабиринты подземных ходов. Несколько дней мы отдыхали на острове, учились воевать в условиях города. Затем мы переправились через Дунай. Утром 7 февраля начали наступление вдоль улицы Тюрь южнее Королевского дворца. Каждый отвоеванный квартал давался ценой большой крови, ведь кроме пехоты нам противостояла 13-я танковая дивизия СС "Фельдхернхалле". Предчувствуя неминуемую расплату, фашисты дрались с остервенением. Уже после войны отец побывал в Будапеште – авт. 12 февраля воины нашей части овладели Королевским дворцом. Приходилось с боем занимать каждый дом. На втором этаже одного из них был убит наш комбат Р. Деревянко. Его, выглянувшего в проем окна, сразил снайпер.
13 февраля, в последний день битвы за Будапешт, ранним утром я участвовал в уличном бою. В разгар боя рядом со мной разорвалась мина. Три осколка в нижнюю часть живота вызвали болевой шок. Очнулся в медсанбате. Сразу же я был эвакуирован во фронтовой госпиталь. Медаль "За взятие Будапешта" я получил гораздо позднее, а в госпитале мне вручили вместе с медалью "За отвагу" медаль "За боевые заслуги".
И наступил День Победы
— После госпиталя я окончил краткосрочные курсы водителей и затем служил в батальоне аэродромного обслуживания, дислоцированном в городе Папа. В составе батальона побывал и в Австрии, и в Чехословакии. Открывшиеся раны вновь привели меня в госпиталь, находившийся в 40 километрах от Вены, где я встретил Великую Победу. Но до демобилизации было ещё далеко. Пришлось даже отвечать в одном из населенных пунктов за доставку продовольствия. Грамотность и красивый почерк, доставшийся мне от отца по наследству, сослужили здесь добрую службу.
В 1948 году демобилизованный Гаврил Настасенко начинает заниматься в Тираспольском учительском институте. После его окончания несколько лет трудится директором школы в различных районах МССР, затем — на советской, хозяйственной работе. В Слободзейском районе работает в Совете колхозов, начальником хозгруппы РОНО, директором киносети, преподает историю, одна из героических частей которой написана его поколением. Нить памяти и жизни гвардии рядового ветерана Великой Отечественной войны Г.Е. Настасенко ныне продолжают его правнуки Олег, Гавриил и Римма Маргарита.