Горгона Медуза. Стенограмма

ГОРГОНА МЕДУЗА
РОМАН

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ДОКУМЕНТЫ

ГЛАВА 2
СТЕНОГРАММА


Днём 14 ноября 1961 года состоялось заседание Президиума ЦК КПСС. Суслов решил взять меня с собой в качестве помощника. М.А. попросил меня сделать стенограмму заседания, которое продолжалось более трёх часов. Я фиксировал разговоры членов Президиума и специально приглашённых работников ЦК КПСС. Ниже представлена часть этих записей.

Хрущёв. Товарищи, сегодня главный вопрос – это состоявшийся антисоветский бунт на юге Украины. Хорошо, что мы быстро справились с этим мятежом. Плохо, что смутьянам удалось поднять на ноги десятки тысяч людей в Запорожской, Донецкой и Крымской областях. Я думаю, что сейчас самое время заслушать председателя КГБ. Саша, мы тебя слушаем.

Шелепин. Товарищи, я зачитаю краткую справку по недавним событиям. Антисоветское восстание, которое происходило 6-14 ноября 1961 года, было тщательно подготовлено американскими, английскими и немецкими агентами при поддержке местных полуразложившихся элементов. Пользуясь тем, что население юга УССР испытывает временные трудности в снабжении продовольствием, агенты западных разведок и их местные прихвостни подбили людей на антисоветские выступления. Бунт был приурочен к священному для каждого советского человека празднику – дню Великой Октябрьской социалистической революции. Имелось несколько центров мятежа: посёлок Ногайск, Бердянск, Мелитополь, Жданов, Джанкой, Феодосия, а также посёлок Новоазовский. К вечеру 7 ноября 1961 года бунтовщикам удалось временно свергнуть Советскую власть в этих населённых пунктах и устроить там свои «коммуны». Также Советская власть была временно свергнута в посёлках и сёлах юга УССР (далее идёт список, в котором перечисляются около 60 населённых пунктов).
При этом мятеж сопровождался погромами, поджогом административных и промышленных зданий, разграблением производственных, складских и иных помещений. Раздавались призывы к расправе над партийными и советскими работниками. В некоторых населённых пунктах мятежники не ограничивались только призывами. Так, в ногайском совхозе имени Жюля Верна были убиты директор Я.С.Коряга, партийный секретарь Г.П.Жук и лейтенант Советской Армии А.Т.Кучарян. При этом Корягу убивали с особой жестокостью (его четвертовали, после чего отрубили голову).

Хрущёв (перебивая Шелепина). Вот, товарищи, результат нашей мягкотелости! Нашего заигрывания с абстракционистами, стилягами и тунеядцами! Это результат распространения тлетворного западного влияния в некоторых слоях нашего общества, особенно среди интеллигенции!

Ильичёв. Никита Сергеевич, но в Мелитополе, Ногайске и других местах бунтовали не интеллигенты и не стиляги. Там бунтовали рабочие и крестьяне…

Хрущёв. Что тут нам подкидывают? Леонид Фёдорович, ты с чьего голоса поёшь? Крестьянин бунтовал, говоришь? Рабочий? А знаешь, почему они бунтовали? Потому что слабую идеологическую работы ты среди них проводил. Сла-бу-ю! Ты упустил людей, Лёня. Мы с тебя ещё спросим, а сейчас помолчи. Саша, продолжай.

Шелепин. В захваченных мятежниками населённых пунктах творились бесчинства и зверства, грабежи и убийства, которые для виду прикрывались «волей народа». Завладев автоматическим оружием, мятежники сумели захватить несколько военных частей, в которых они разжились бронетехникой (БТР и танки). При этом были убиты около 20 военнослужащих Советской Армии, которые вступали в бой с мятежниками.

Хрущёв (перебивая Шелепина, обращаясь к Малиновскому). Родион Яковлевич, как это понять? Почему твои солдаты и офицеры сдавали военные части и оружие? У тебя 41-й год наступил? Я не понимаю…

Малиновский. Никита Сергеевич, солдаты и офицеры мужественно оборонялись. Но они не могли вот так запросто стрелять в свой народ. Бунтовщики выставляли вперёд женщин и детей. Как могли солдаты стрелять в своих матерей?

Хрущёв (раздражённо). Я тебя не про матерей спрашиваю, Родион! Матеря тут ни при чём! Ты мне скажи: есть устав, есть приказ? Почему твои бойцы братались со смутьянами?

Малиновский (тихо). Потому, Никита Сергеевич, что бойцы тоже люди, и они жрать хотят.

Хрущёв (кричит). Что? А почему ты их не кормишь? К Жукову захотел? Или к Берии?

Малиновский. Ты, Никита Сергеевич, меня не пугай. Не те времена уже. А то, что в нашей стране народ голодает, это ни для кого не секрет. Армия наша – народная и она тоже голодает со всем народом. Честно скажу, Никита Сергеевич, отощали люди. Их уже тошнит от твоих медуз. Потому и взбунтовались.

Хрущёв (в бешенстве). Да вам всем только бы на Никиту всё свалить! Какие такие «мои» медузы? Они НАШИ, общие!

Суслов. Никита Сергеевич, давайте дослушаем Шелепина.

Хрущёв (успокаиваясь). Погоди, Михал Андреич. Тут Родион нам про матерей говорил. Так я скажу вам: чтобы солдат в матерей своих не стрелял, ему надо место службы организовать как можно дальше от дома. Страна у нас большая, все возможности для этого имеются. Тогда при смуте солдат будет стрелять в чужих матерей, не задумываясь и не жалея их. Узбек – в украинских матерей стрелять будет, украинец – в узбекских. Только так можно порядок в нашей огромной стране навести.
И это, между прочим, не я придумал, товарищи. Шурик, мы тебя слушаем.

Шелепин. Основная масса местного населения и военнослужащих поддержала бунтовщиков и принимала активное участие в антисоветских действиях. Мятежники пытались наладить управление захваченными населёнными пунктами, для руководства которыми были назначены так называемые коменданты (список «комендантов» прилагается). Как правило, «комендантами» назначались бунтовщики из числа местных, однако имелось одно вопиющее исключение. Так, комендантом пгт.Ногайск («коммуна «Красный Ногайск») стал агент британской разведки Грант, который действовал в СССР под видом корреспондента газеты «Таймс» (Великобритания). Его заместителем стал агент ЦРУ Тарек, который орудовал в СССР под видом корреспондента газеты «Руде право» (ЧССР).
 
Хрущёв (перебивая Шелепина). Как? Англичанин и чех? Где эти красавцы?

Шелепин. Они арестованы и пребывают на Лубянке. Идут допросы.

Хрущёв. Никаких допросов! Расстрелять к грёбаной матери! Расстрелять обоих! Нет, повесить!

Суслов. Никита Сергеевич, тут есть один момент…

Хрущёв. Какой момент, Михаил Андреевич? Ты ещё скажи, что их нельзя трогать, этих негодяев!

Суслов. Нельзя.

Шелепин (Суслову). Разрешите, Михал Андреич, я поясню.

Суслов. Да-да, конечно, говорите, Александр Николаевич.

Шелепин. Никита Сергеевич, их нельзя расстреливать. Во всяком случае, сейчас нельзя. Они много знают, они уже почти пошли на сотрудничество со следствием. Это ценные носители информации.

Хрущёв. Ладно, убедил. Пускай поживут пока. Пускай всё расскажут твоим ребятам. Но после следствия – суд и в лагерь! На 25 лет!

Суслов. Это уж как суд решит, Никита Сергеевич…

Хрущёв (смеётся). Что ты говоришь, товарищ Суслов? Суд? Решит? Здесь мы суд! Мы решаем! Шурик, закругляйся, давай цифры, итоги!

Шелепин. Хорошо. Антисоветский мятеж нанёс огромный материальный ущерб народному хозяйству СССР. Подсчёты ещё идут, но предварительно речь идёт о сумме от 10 до 17 миллионов рублей. В ходе антисоветского восстания были убиты 2326 человек. Из них от рук мятежников погибло 105 человек.

Хрущёв. А остальные трупы у тебя откуда взялись, Саша?

Шелепин. Это жертвы подавления мятежа.
(Хрущёв вопросительно посмотрел на Малиновского).

Малиновский. В ходе подавления мятежа применялась бронетехника, а также авиация.
Хрущёв. Мо-лод-цы… Красиво вы родную земельку бомбите и танками утюжите. Не зря вас народ не любит.

Громыко. Никита Сергеевич, народ нас всех не любит. Народ хочет кушать нормальную еду, а ему под нос медузу суют и другую гадость. Надо решать продовольственный вопрос, товарищи!

Хрущёв. Решайте, кто ж вам мешает?! Микоян, что скажешь?

Микоян. Да что тут говорить, Никита Сергеевич… Горько осознавать, что среди погибших были и случайные люди, даже дети… Никита, народ отощал, оголодал. Надо что-то делать. Иначе вся страна в Ногайск превратится…

Хрущёв. Кстати, Шурик, я слышал, что в Ногайске эти твои «коменданты» жизнь наладили? Газета у них выходила, радио работало, в магазинах мясо появилось, хлеб пшеничный… Правда, что ль?

Шелепин. Правда, Никита Сергеевич. Грант и Тарек управляли Ногайском почти неделю. За это время в посёлке не произошло ни одного погрома, никто не был убит и даже избит. Они восстановили работу местных предприятий, в посёлке выходила ежедневная газета и работала местная радиостанция. Кстати, газета и радио Ногайска были мятежниками переименованы. Они стали называться «Горгона Медуза».

Хрущёв. Вот и хорошо! Правда, товарищи, ведь очень хорошо, что у нас появились такие замечательные управленцы: Грант и этот, как его… чёртов чех…

Шелепин. Тарек.

Хрущёв. Да, Тарек! А давайте, товарищи, пригласим этих ребят в Политбюро? Мы уже старые, заскорузлые. А они, вишь, молодые, грамотные. Как красиво посёлком управляли: везде убийства и грабежи, а у них – тишь, гладь и божья благодать! Что скажете, товарищи? Пусть Грант и Тарек управляют теперь Советским Союзом, пусть свою «Горгону» на всю страну выпускают. А мы все в отставку уйдём. Микоян, пошли отсюда. Нам смена пришла (Хрущёв встаёт и демонстративно намеревается выйти).

Микоян (останавливает Хрущёва). Ты, Никита, не кипятись. Мы тоже все расстроены тем, что произошло. Это нехорошие явления. Нужно, безусловно, наказать виновных. Жёстко наказать, чтобы другим неповадно было.

Хрущёв. Это ты правильно говоришь, Анастас, молодец. Наказать мы всегда успеем. Ты мне другое скажи, все мне скажите: что вообще творится в стране? Мы что, народу зла желаем? Мы накормить людей хотим. Чтобы каждый получил свой заслуженный кусок хлеба, пусть он и будет выпечен из медузьего порошка. Разве это неправильно, товарищи? Высказывайтесь. Вот с тебя, Саша и начнём. Ты у нас за безопасность государства отвечаешь, с тебя и главный спрос.

Шелепин (прокашлявшись). Никита Сергеевич, я всегда вас уважал, и вы это знаете. Но сейчас я вынужден сказать неприятную для вас лично вещь. Вот вы говорите, что я отвечаю за безопасность государства. Я с себя ответственности, конечно, не снимаю. Но и не желаю, чтобы на меня всё навешивали. Думаю, что сейчас мы этот вопрос не решим. Поэтому нужно собирать Пленум ЦК и там решать вопрос о руководстве страны. Если у нас главное – это безопасность государства, то нужно расширить полномочия органам госбезопасности.

Хрущёв (оторопев). Ах, вот ты куда повернул?! Ты новым Берией хочешь стать? Тебе напомнить, чем кончил твой Берия?

Шелепин. Товарищ Хрущёв, я помню о судьбе Берии. И поэтому предлагаю не опускаться до репрессий друг против друга, а спокойно решить этот вопрос на Пленуме ЦК.

Хрущёв (кричит). Саша! Не строй из себя дурака и праведника! Ты сам прекрасно знаешь, чем может такой Пленум сейчас закончиться! Ты хочешь гражданской войны и развала страны?! Хватит воевать, товарищи! (Успокаиваясь). Давайте мирно решать вопросы. Микоян, говори.

Микоян. Я предлагаю обойтись малой кровью. Или даже совсем без крови. Кто у нас за безопасность отвечает? Шелепин. Кто допустил мятеж? Шелепин. Шелепина надо наказать? Надо. Вот мы и накажем: отправим его на другую должность. Пусть пока просто в секретарях ЦК походит, подумает о жизни. А на его место другого человека назначим, более способного. Есть у нас такие?

Громыко. У нас много способных. Михаил Андреевич, кого вы предлагаете?

Суслов. Лично я никого не предлагаю. Но я слышал, что товарищ Семичастный – это очень способный работник.

Хрущёв. Вот это правильно!
(Шум, крики: Семичастного в КГБ!)

Шелепин. Воля ваша, товарищи. Только учтите, что Семичастный в органах практически не работал.

Хрущёв. Ничего, быстро научится. Невелика премудрость, вот ты ему и подсобишь, грамотей.

Шелепин. И ещё прошу учесть, что во время мятежа погибли сотрудники КГБ, а также несколько особо ценных агентов.

Хрущёв. Эти мелочи нас не касаются. Это всё ваша чекистская кухня. Передавай Семичастному дела, агентов, пароли и клички. Это твой участок работы, мы у тебя хлеб не отбираем. Ну что, товарищи, голосуем по Шелепину и Семичастному. Кто за? (Все поднимают правую руку) Против? Воздержался? Единогласно. (Шелепину) Тебе хватит недели для передачи дел Семичастному? Вот и хорошо. А с сегодняшнего дня ты – не председатель КГБ.

Куусинен. Никита Сергеевич, я хочу сказать.

Хрущёв. Говори, Отто Вильгельмович.

Куусинен. Товарищи, ситуация очень серьёзная. И дело тут не в Шелепине. Нужно срочно решать вопросы  с лёгкой промышленностью и продовольствием. Также остро стоит жилищный вопрос. Заводы строят очень мало жилья, люди вынуждены проживать в бараках, как при царском режиме. Денег на съём комнаты у людей не хватает… Но всё-таки главное – это продукты. Нам нужно насытить наш продовольственный рынок…

Хрущёв. Это понятно. Это нам всем давно известно. Ваши предложения?

Куусинен. Я предлагаю направить делегацию в западные страны с целью провести переговоры по поставкам зерна и мяса.

Хрущёв. Я не понимаю, Отто Вильгельмович. Вы предлагаете увеличить объём экспорта?

Куусинен. Нет, наоборот. Я предлагаю сократить объём экспорта и, соответственно, увеличить объём импорта. Зерно, мясо, масло, сыры, яйца, молоко – это нам придётся покупать у капиталистов.

Хрущёв. Подождите, товарищи, я не совсем понимаю. А чем мы расплачиваться будем за ихние яйца?

Куусинен. Сырьём, Никита Сергеевич. Нефтью, газом, золотом, рудой и другими полезными ископаемыми. Мы ведь не зря Сибирь и Дальний Восток осваиваем… Нам нужны контракты с Западом на постройку нефте- и газопроводов. Нужно бросить все силы на освоение Сибири, на добычу нефти и газа.

Хрущёв. И опять я не понял. А как же наши с вами хомяки, черви, медузы, горох, кукуруза?

Куусинен. Никита Сергеевич, давайте посмотрим правде в глаза: народ устал от медуз. Мы не смогли оседлать медузу. Нам придётся как можно скорее свернуть медузизацию. И от введения в рацион другой, не свойственной нашему народу пищи, придётся отказаться.

Хрущёв. Как это «свернуть»? Да вот в Индонезии…

Микоян. Никита, в Индонезии климат другой. И люди другие – дикие. Наш народ и так туповатый, а с медузами и мышами на столах совсем одичает. Будут тогда наши люди на берёзах гнёзда вить… Ну не вышло у нас с медузами, сурками и собаками. Нужно это честно признать и отказаться от продолжения данной политики.

Хрущёв. Вы все против разведения медуз? А кукурузу куда девать?

Микоян. Не сравнивай кукурузу с медузами, Никита.

Куусинен. Я вообще предлагаю все упоминания о медузизации изъять из прессы, из архивов, чтобы никто об этом ошибочном направлении спустя год и не вспомнил. Кукуруза – другое дело, но с ней тоже нужно осторожно. Иначе новые бунты неизбежны.

Суслов. Я согласен с товарищами.

Фурцева. Нужно повышать культурный уровень народа. А на медузьей диете вырастают одни рахитичные дебилы, прости господи…

Андропов. Я за сворачивание медузизации. Только сделать это нужно тихо, иначе получится противоположный эффект.

Руденко. Из-за медузизации резко выросла кривая преступности.

Хрущёв. Кривая, говоришь? А ты её выпрями!
(Все смеются).

Косыгин. Медуза – дешёвый суррогат. Не въедем мы на ней в коммунизм. А вот в дерьме запросто окажемся.

Козлов. Никита Сергеевич, медузы – это наш позор. Над нами весь мир смеётся.

Громыко. Это правда, Никита Сергеевич.

Павлов. Никита Сергеевич, в любом случае молодёжь партию поддержит.

Брежнев. Нужно ехать к капиталистам, просить кредиты. А про медуз – забыть, как про страшный сон.

Полянский. Да, нужно людей накормить человеческой пищей…

Воронов. Слишком мы людей обидели, Никита Сергеевич. Надо им хлебца подкинуть и мяса хоть немного…

Подгорный. Никита Сергеевич, иначе нас всех народ разорвёт на кусочки, как Корягу…

Хрущёв (всхлипывает). Эх, Коряга… Яков Степаныч… Ещё недавно мы с ним на Съезде общались, и вот такое…

Малиновский. Это хорошо, что армия, КГБ и украинское МВД чётко сработали: район мятежа был локализован. Они ведь целились на Таганрог, Новочеркасск, Ростов, Краснодар, Ставрополье, а потом – на Северный Кавказ. Вот там бы рвануло на весь мир, если бы не силовые органы. Надо прекращать над народом издеваться, Никита Сергеевич. И ехать к капиталистам за хлебом. Другого выхода у нас нет.

Хрущёв. Значит, все против меня… Сговорились… Ну, что же, спасибо, что не арестовали пока. Хотя, за вами не станет, знаю я вас. Я вот не пойму: чего людям не хватает? Мы им уже коммунизм наобещали, а они с жиру бесятся.

Шелепин (чуть слышно, Хрущёв не расслышал). С рыбьего жиру совсем взбесились…

Хрущёв. Ладно, давайте думать и решение принимать. Что можем придумать по продовольствию? Микоян, ты наш старейший министр советского пищеварения, говори свою точку зрения.

Микоян. Моя точка зрения совпадает с точкой зрения товарищей. Надо ехать к капиталистам, кланяться им в ножки, просить еду. Расплачиваться будем, как обычно, ресурсами. У нас их много, девать некуда. Только я предлагаю сформировать несколько групп и отправить их в разные богатые страны Запада – в США, Англию, Францию, Данию, Голландию – за продовольственными кредитами. Если нам кто-то откажет – не беда, наверняка кто-то и не откажет. И делать это нужно уже сейчас, потому что к лету следующего года мы можем получить всесоюзный Ногайск…

Хрущёв. Значит, Родиной торговать предлагаете… Ну, что же. Вы сами этого хотите, товарищи. Я только иду вслед за мнением большинства. Так и зафиксируем. Фрол Романович, пусть твои люди оформят решение руководства страны. Не для печати, естественно. Потом почитаем, подписи поставим. На этом всё. Или кто-то хотел высказаться?

Павлов. Товарищи, у меня имеется вопрос. Что будем делать с Лидой Воронюк? Она ведь стала жертвой смутьянов. Нужно как-то наградить девчонку, посмертно, конечно…

Суслов. Да, Никита Сергеевич, Лиду нужно наградить. Народ помнит «лучшую медузу». Да и погибла она, как пионер-герой…

Хрущёв. И что же, ей теперь давать Героя?

Суслов. Нет, Никита Сергеевич. Героя ей слишком жирно будет. Да и отец её стал убийцей. Это ведь он Корягу убивал.

Микоян. У нас сын за отца не отвечает.

Подгорный. А дочь отвечает?
(Все смеются).

Хрущёв. Ладно, товарищи, не до смеха. Чем наградим погибшую пионерку?

Суслов. Можно ей дать медаль «За спасение утопающих».
(Все смеются).

Суслов. Я не шучу, товарищи!

Хрущёв. Ну, насмешил, Михал Андреич! Всё, решено, даём медаль! Уж чего-чего, а медалей нам не жалко, у нас их, как говна! (Все смеются). Есть ещё вопросы?

Суслов. Никита Сергеевич, что мы решим по иностранцам?

Хрущёв. Суд пускай решает, Михал Андреич.

Суслов. А если серьёзно?

Хрущёв. Если серьёзно, то пусть Громыко с англичанами поговорит. Я слышал, будто в Лондоне уже в колокола бьют по поводу своего агента? Что скажешь, Андрей Андреич?

Громыко. МИД Великобритании обратился к нам с просьбой помочь разыскать журналиста Гранта.

Хрущёв. Знаем мы таких журналистов… Просят разыскать… Вот и разыщите. Объясните англичанам: мол, приехал ихний щелкопёр и устроил тут бунт. Пускай покумекают там в своих Лондонах: а если бы наш корреспондент из «Правды» приехал в ихний город и там поднял людей на восстание против королевы? Как бы тогда англичане отреагировали на такое? Думаю, по головке нашего правдиста не погладили бы.
Кстати, что это там у них за «Горгона Медуза» такая? Они что, издеваются над нами? Шурик, что там твои костоломы говорят про подследственных иностранцев?

Шелепин. Никита Сергеевич, я дела сдаю, с меня спроса уже нет.

Хрущёв (негромко). Ишь ты, вырастили шакала…

Андропов. Разрешите, я поясню, Никита Сергеевич. Полагаю, что британец и чехословак тонко намекали нам на нашу медузизацию. Горгона Медуза умела превращать людей в камень своим взглядом. Вместо волос у неё были змеи, причём, ядовитые. Это древнегреческая мифология, товарищи.

Хрущёв (недоумённо). Но это же балаган! Кровавый балаган! Они просто смеются над нами, над нашей политикой!

Андропов. Они избрали символом антисоветского бунта изображение головы медузы, так называемый горгонейон. Они даже успели учредить новый герб Ногайска – щит, на котором изображена голова медузы со змеями вместо волос.

Козлов. Какая ерунда!

Подгорный. Бред!

Хрущёв. Да, это просто какой-то абсракционизм, извините. После этих событий Ногайск нужно переименовать. Товарищ Суслов, подумайте над этим предложением. Ладно, это всё ерунда – символы, горгоны, гондоны… Мы с вами атеисты и не пойдём на поводу у замшелых мракобесов. Тут вот в чём вопрос: что делать с англичанином?
 
Громыко. Никита Сергеевич, неудобно получится: мы едем в Англию просить там продовольственной помощи, а у нас за решёткой сидит их гражданин. Между прочим, уважаемый и известный в мировой прессе журналист. Гранта нужно отпускать. Немного пополоскать ему мозги для порядка и… отпустить.

Хрущёв. Ладно, Андрей Андреевич, мы подумаем о судьбе англичанина. А вот что делать с чехом? Леонид Ильич, что скажешь? Ты сегодня отмалчиваешься что-то…

Брежнев. Товарищи, я думаю, что с чехами нельзя ссориться. Зачем нам вторая Венгрия, косые взгляды наших товарищей из соцстран?

Хрущёв (смеётся). Косые взгляды – это ты на китайцев намекаешь, Лёня?
(Все смеются). Знаете, товарищи, мы тут с вами смеёмся сквозь слёзы. Получается, что с чехами нам нельзя ссориться, с англичанами тоже, с венграми, с итальянцами, мексиканцами… Знаете, скоро они все на нас просто *рать будут, извините за выражение.

Косыгин. Действительно, мы чехам нефтепровод протянули, даём им ресурсы, а они нам такого негодяя прислали. Как это расценивать? И теперь его прощать после того, что он тут у нас натворил?

Хрущёв. Может его в жопу прикажете целовать? Целуйте, но только без меня.

Громыко. И всё-таки чеха не нужно расстреливать. Дать ему лет 20, пусть посидит у нас, подумает…

Хрущёв. Саша! Сколько было арестовано человек по делу мятежа?
Шелепин. Арестовано 983 человека.

Хрущёв. Очень хорошо. И скольким из них светит расстрел?

Шелепин. Думаю, около сотни человек придётся расстрелять.

Хрущёв. Это хорошо. Остальных – посадить надолго. А чеху лет двадцать дать надо, конечно. Потом можно ему срок скостить, если выживет в Сибири. Роман Андреевич, вам на заметку.

Руденко. Я понял вас, Никита Сергеевич.

Косыгин. Товарищи, ещё один момент. Нужно решить, что делать с тепловыми станциями, построенными для подогрева Азовского моря.

Хрущёв. Ну и как мы с вами этот вопрос можем решить? Мы же не специалисты! Пусть учёные подумают, профессора наши, академики. Они хлеб народный кушают в своих академиях, пусть его и отрабатывают.

Суслов. Никита Сергеевич, но направление им мы должны задать.

Хрущёв. Что вы конкретно предлагаете, товарищи?

Косыгин. Я думаю, нужно заморозить постройку новых станций, а имеющиеся ТЭС потихоньку разбирать. Оборудование вывозить в Сибирь – они там сейчас нужнее.

Громыко. Согласен с Косыгиным.

Микоян, Козлов, Брежнев, другие. Я тоже.

Хрущёв. Вот и хорошо, товарищи. Так и порешим. Значит, азовские ТЭС разбираем и везём в Сибирь. Не будем ссориться с англичанами, потому что нам у них кусок хлеба просить. Не будем ссориться с чехословаками, потому что нам через них в Западную Европу трубопроводы тянуть. Но и своей линии нам тоже надо придерживаться хотя бы для видимости. Только линию нам свою нужно хорошенько откорректировать. Действительно, заплыли мы с этими медузами совсем не туда. Наказать бы кого-нибудь за это, расстрелять бы… Но нельзя! Со сталинизмом мы покончили, хотя иногда думаешь – зря… Что же, всем спасибо, товарищи. Теперь расходимся. Андропов, Суслов, Громыко, Микоян, Брежнев, Косыгин останьтесь, нам нужно поговорить.

На этом моё присутствие на закрытом заседании Президиума ЦК КПСС завершилось. Все товарищи, кроме Хрущёва и названных им, были выставлены за дверь. Вернувшись от Хрущёва, М.А. никак не комментировал заседание. Не рассказывал он мне и о подробностях разговора с Хрущёвым. Чистовую запись беседы я отдал Суслову, а для себя сделал копию.

14.11.61.
Виктор Пименов, старший сотрудник
Отдела агитации и пропаганды ЦК КПСС

Продолжение следует