Горгона Медуза. Статья

ГОРГОНА МЕДУЗА
РОМАН

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ДОКУМЕНТЫ

ГЛАВА 4
СТАТЬЯ


                Они убили моего друга

Моего друга расстреляли советские солдаты в полдень 4 сентября 1968 года. Вся вина моего друга заключалась в том, что он со своими соратниками пытался рассказать своему народу о происходящем в его стране и мире. С точки зрения его убийц, он не имел права на собственное видение и собственное мнение по поводу происходящего. Моего друга зовут Марек Тарек. Он – журналист, газетчик и радиокомментатор. В последние несколько месяцев он работал на Пражском радио, где вёл программу «Горгона Медуза».
Странное название для радиопрограммы? Я так не считаю. Как известно, в переводе с греческого «горгона Медуза» означает «грозная стражница». Марек Тарек не зря выбрал такое название для своей радиопрограммы.

Наши читатели наверняка помнят мои репортажи из СССР. В октябре- 1961 года я был направлен в Советский Союз для освещения работы XXII съезда КПСС. Советский Агитпроп в рамках «мирного сосуществования двух различных систем» решился на смелый эксперимент: к каждому журналисту из капстраны был приставлен коллега из соцлагеря. Мне «достался» корреспондент газеты чехословацкий коммунистов «Руде право» Марек Тарек. Это был правоверный коммунист, жадно ловящий фразы, изрекаемые коммунистическими бонзами: советскими, чехословацкими, польскими, монгольскими и т.д. Марек свято верил в идеи Ленина-Хрущёва, в программу построения коммунизма и яростно ненавидел капитализм. Я часто иронизировал по поводу наивности Марека, было действительно смешно смотреть, как современный молодой человек искренне исповедует и проповедует заскорузлую коммунистическую ересь. Впрочем, я всегда считал, что человеку не стоит навязывать убеждений;  я уверен, что каждый из нас должен осознать истину с помощью собственного опыта.

Сейчас многие уже не помнят о странных процессах, которые происходили в СССР во время правления Хрущёва. Пытаясь накормить голодных советских людей, Хрущёв и его команда изобрели множество способов дать советскому народу еду. Начиная от бессмысленного «освоения целины» (которым в СССР почему-то до сих пор очень гордятся) и заканчивая переходом на подножный корм – вот в чём заключались методы кремлёвских фантазёров в бесплодной попытке накормить голодную страну.
Как глупые обезьяны, копирующие поведение людей, хрущёвцы колесили по миру и перенимали зарубежный опыт в области агрономии, животноводства, выращивания морепродуктов. Из США Хрущёв привёз в Советский Союз идеи повальной кукурузизации страны. Кукурузой стали засевать всё, что можно было засеять, любые пустующие поля и участки. На распаханных целинных землях тоже сеяли кукурузу, правда она не хотела там расти, как следует. Дошло до того, что кукурузу пытались выращивать в условиях вечной мерзлоты. Как можно понять, данная затея во многом провалилась. Однако на полках советских магазинов появился хлеб из кукурузной муки низкого качества – и это считалось огромным достижением Советской власти и лично товарища Хрущёва.

Из Индонезии Хрущёв приехал с идеей выращивания медуз для кулинарных нужд. Щедрые индонезийцы подарили Хрущёву несколько экземпляров медузы номура, которую затем стали выращивать в Азовском море. Так в СССР начался процесс медузизации, который продолжался до ноября 1961 года.
Будучи с визитом в Северном Вьетнаме, Китае и других азиатских странах, советские руководители знакомились с кулинарными традициями народов, проживающих там. Результатом этого знакомства стал перевод советской кулинарии на подножный корм. Партийные идеологи с пеной у рта доказывали советским людям, что питаться медузами, ежами, водорослями, крапивой, сурками, хомяками, змеями, червями не только можно, но и нужно. Это вкусно, полезно, дёшево и перспективно, поскольку переход на всеядность приближает коммунистическое завтра.
Особо трепетно в СССР относились к «королеве полей» - кукурузе и «королеве морей» - медузе. Кукурузный хлеб на полках магазинов заменили на медузьи лепёшки, мясо из рациона простых советских едоков исчезло практически совсем.

После партийного съезда меня и Марека командировали в посёлок Ногайск, расположенный на берегу Азовского моря. Там размещался «передовой» совхоз, в котором выращивали, ловили и перерабатывали медуз. Мы с Мареком должны были написать совместный репортаж об этом совхозе.
Так начался наш «поход горгонавтов», как окрестили позднее мы с Мареком это во всех смыслах безумное мероприятие.
Следует отметить, что с самого начала нашего знакомства Марек был в восторге от кукурузизации, но особенно его вдохновляла медузизация. Он демонстративно поедал блюда из медуз, очень хвалил их и упрекал меня в отсталости, ведь я называл склизких тварей «морскими соплями», категорически отказываясь питаться этой гадостью. Между мной и Мареком постоянно происходили конфликты по вопросам медузизации и советского образа жизни. Только погрузившись в советскую жизнь, ощутив на себе все «прелести» советского социализма, Марек начал прозревать.

Труженики совхоза поголовно сидели на медузьем корме, они жили в примитивных бараках и ненавидели Хрущёва за его дурацкие эксперименты. Особенно сильно их раздражала тотальная медузизация, которую они считали пределом издевательства над народом.
В ночь на 7 ноября (это государственный праздник в СССР, годовщина их революции 1917 года) в Ногайске начался бунт, который привёл к падению Советской власти на юге Украины. Восставшими были захвачены такие города, как Бердянск, Жданов, Мелитополь, Феодосия, Джанкой, Керчь. Волею судьбы нам с Мареком пришлось возглавить восставших в Ногайске, где местные жители учредили коммуну «Красный Ногайск». Я был избран комендантом Ногайска, а Марек – моим заместителем. Наше «царствие» продлилось около недели. За это время мы с большим трудом сумели наладить нормальную жизнь в посёлке и обеспечить его жителей человеческой едой: мясом, рыбой, овощами, молоком. Самое главное, что нам удалось тогда сделать с Мареком – обуздать народный гнев. Ведь в народе скопилось огромное количество ненависти по отношению к властям и друг другу. Мы с Мареком стали невольными свидетелями выхода этого гнева наружу: на наших глазах в ногайском совхозе были зверски убиты несколько местных руководителей, а также разграблены и сожжены десятки зданий. В «Красном Ногайске», которым управляли мы с Мареком, смертная казнь была отменена, погромы и зверства прекратились, местные люди, как нам казалось, начинали понимать, что нормальная жизнь возможна только при отсутствии взаимной ненависти и зависти. В Ногайске, свободном от Советской власти, мы выпускали газету, а Марек, вдохновившись идеей развития местного радио, стал инициатором создания станции «Горгона Медуза». Я спросил тогда у своего друга – почему именно медуза, ведь всех уже тошнит от медуз?! На это Марек ответил так: мол, пусть советские коммунисты трепещут от страха под взглядом нашей горгоны Медузы! Кстати, мы учредили и флаг свободного Ногайка – красное полотнище, на котором был изображён щит с горгонейоном. Изображение Медузы должно было уберечь посёлок от сглаза. Не уберегло…

Спустя неделю после учреждения «Красного Ногайска» в посёлок ворвались части Советской Армии. Они буквально жгли и давили танками этот несчастный посёлок и его обитателей. Силы были не равны, «Красный Ногайск» пал, восстание было подавлено. Было очень много жертв… Только на моих глазах погибли более трёх десятков жителей Ногайска, в том числе, женщины и дети.
Меня и Марека арестовали, нас тут же разделили, и с тех пор я его не видел. Начались допросы в КГБ. Мне инкриминировали шпионаж и организацию массовых беспорядков, приведших к человеческим жертвам и разрушениям. Следователи КГБ объяснили мне, что меня ожидает смертная казнь. Сидя в Лубянской тюрьме (Москва), я мысленно готовился к гибели. Однако вмешательство правительства Великобритании и лично представителей королевской семьи спасло мою жизнь. В конце декабря 1961 года меня депортировали из СССР на родину. Вернувшись в Англию, я вновь занялся журналистской работой в «Таймс». Процесс медузизации в СССР был прекращён после ногайского восстания, как окрестили эти события в мировой прессе. О Мареке Тареке я ничего не слышал почти четыре года. Я полагал, что он был расстрелян, как и многие участники восстания. Только в конце 1965 года до меня дошли слухи о том, что Марек жив, он вернулся в Чехословакию и работает в какой-то мелкой газетке. Я пытался связаться с ним, но Марека в то время плотно пасли агенты чехословацких спецслужб, поэтому сделать это было невозможно.

Лишь летом нынешнего года я получил письмо от своего друга. Марек рассказал мне о своих мытарствах в Советском Союзе и Чехословакии. Оказалось, что в 1965 году он был амнистирован и выслан в Чехословакию. На родине к тому времени его выгнали из «Руде право», у него умерли родители… Марек не упал духом, он продолжил свою журналистскую практику. После начала Пражской весны Марек стал сотрудником столичного радио – он вёл ироническую политическую программу «Горгона Медуза». Кроме того, выходили печатные выпуски «Горгоны Медузы» с карикатурами на коммунистических вождей и фельетонами на острополитические темы. Так продолжалось до 21 августа 1968 года, когда СССР и другие страны Варшавского договора ввели войска в Чехословакию. В тот день здание Пражского радио на Виноградской улице было расстреляно советскими оккупационными войсками, при этом погибли 26 безоружных сотрудников радиостанции и пражан, оборонявших её. Но оккупантам не удалось заставить замолчать голос свободной Праги. Уже спустя несколько часов после расправы над сотрудниками Пражского радио в эфир стали выходить подпольные радиостанции, которые постоянно меняли своё месторасположение. Они доносили до чехословацкого народа правду о том, что творится на улицах городов оккупированной страны. Особой остротой и безжалостностью по отношению к оккупантам отличалось радио «Горгона Медуза», которое возглавил Марек Тарек. Как писал он мне в своём письме, «моё главное оружие – это слово, но если понадобится, я возьму в руки автомат». Следует отметить, что Марек не изменил своим социалистическим убеждениям, однако после пребывания в СССР он стал сторонником концепции построения социализма в Чехословакии с учётом местных условий и традиций. Марек и его сторонники призывали отказаться от слепого копирования советского опыта. Советский вариант построения социализма обернулся невиданными в истории страданиями народа. Патриот Чехословакии Марек Тарек не желал повторения в ЧССР того, что пришлось пережить советским людям.

Но кремлёвские мудрецы боялись отрыва Чехословакии от СССР и выпадения этой страны из соцлагеря, ведь после чехов и словаков могли восстать поляки, венгры и даже румыны. Брежневу и Ко пришлось ввести в Чехословакию 7000 танков, чтобы раздавить Пражскую весну. При этом соседей по социалистическому бараку повязали кровью: Польша, Венгрия, ГДР и Болгария тоже направили свои войска для подавления ростков свободы в Чехословакии. Итоги известны: прогрессивные реформы в ЧССР были прекращены, руководство этой страны под давлением Москвы было вынуждено подписать капитулянтские бумаги. Дубчек, Смрковский, Черник и Свобода всё ещё остаются у власти, но события последних недель показали, что они ничего не решают в своей стране. Все основополагающие решения диктуются из Москвы. Чехословакия не стала независимой, наоборот, она впала в ещё большую зависимость от СССР.

О том, что они убили моего друга, я узнал только спустя полтора месяца после произошедшего. Мне передали письмо от пани Тарековой (жены Марека). В нём она вкратце рассказала о последних днях жизни моего друга. После 21 августа Марек и ещё четверо уцелевших сотрудников Пражского радио, пользуясь резервным оборудованием, выходили в эфир несколько раз в сутки на протяжении двух недель после начала оккупации. Радио «Горгона Медуза» слушала вся Прага и значительная часть Чехословакии. Оккупанты были взбешены передачами Марека. Его ехидные комментарии в адрес советских «иванов» выводили оккупантов из себя. За информацию о расположении радио «Горгона Медуза» оккупанты обещали щедрую награду, однако никто не выдал Марека. Их обнаружила советская радиоразведка, вычислив место нахождения «Горгоны Медузы» с помощью специальных электронных устройств. Небольшой дом на окраине Праги, откуда в тот день вещало радио Марека, был буквально изрешечен советскими пулемётчиками. Пани Тарекова по счастливой случайности (её отправили за сигаретами) вышла из здания за несколько минут до начала расправы. Расстреляв журналистов, советские танки сравняли с землёй дом, откуда вёл свой последний репортаж Марек Тарек. Так они замели следы своего страшного преступления.
Пани Тарекова также написала о том, что Марек и его люди и после 21 августа продолжали выпускать листовки с карикатурами на Брежнева, призывами к чехословакам защищать свою родину, издевательскими по отношению к оккупантам лозунгами… Я приведу здесь несколько лозунгов и призывов, которые печатал Марек:

СССР – ваше, ЧССР – наше!
Оккупанты – домой!
Иван, отходи домой!
США – во Вьетнаме, СССР – у нас!
Ленин, проснись – Брежнев спятил!
Ваня, иди домой, твоя Маша гуляет с Колей!
Вчера любимцы, сегодня – убийцы!
Русский цирк в Праге. Зверей не кормить!
Чем больше танк, тем меньше мозг.
К оружию, братья!

Пани Тарекова пишет, что последними словами Марека, произнесёнными им в эфир были стихи Франтишека Галаса:

Малодушные, думайте о хорале!
И гоните от себя страх!

Во всяком случае, это было последнее, что слышала Тарекова, выходя из «Горгоны Медузы». Так закончилась земная жизнь моего друга, очень хорошего человека – чехословацкого газетчика и радиокомментатора Марека Тарека…

После того, как они оккупировали Чехословакию и убили моего друга, на Западе раздавались лишь ритуальные проклятия в адрес СССР и соцлагеря. Судя по всему, Запад согласился не только с теоретической доктриной Брежнева, но и с её практическим воплощением. Оккупация Чехословакии войсками стран Варшавского договора была неизбежной. Ни Москва, ни, тем более, Запад не могли смириться с началом распада соцлагеря. Советский Союз и соцлагерь ещё не выполнили всего того, ради чего их создали. Поэтому Запад очень вяло откликнулся на ввод советских войск в Чехословакию.
Впрочем, оккупация ЧССР стала очередным минусом в исторической карме Советов и социализма. После того, как Советский Союз и мировая система социализма выполнят свои задачи, Москве обязательно припомнят
Берлин-53, Будапешт-56, Прагу-68… Наверняка Советский Союз продолжит реализацию доктрины Брежнева; после Праги появления советских войск можно ожидать в Варшаве, Бухаресте, Улан-Баторе и даже в каком-нибудь далёком Кабуле.
Несмотря на явный сговор коммунистов Москвы и капиталистов Запада, Чехословакия остаётся последним рубежом цивилизованной Европы. За восточной границей ЧССР начинается дикая Азия, наполненная до отказа варварством и вечной отсталостью. Сколько будет продолжаться подобная ситуация, что должен сделать Советский Союз, прежде чем его отправят на свалку истории? Сейчас об этом сложно сказать с полной уверенностью. Вполне возможно, что накануне своего краха мощь Советского Союза возрастёт многократно. Хотя лично я думаю, что пика своего могущества коммунистическая империя уже достигла и вскоре начнётся его спад.

Что же касается несчастной Чехословакии, то я должен констатировать следующее. Во время Пражской весны Дубчек говорил, что чехословаки хотят построить «социализм с человеческим лицом». 21 августа 1968 года и дальнейшие события показали, что у социализма не может быть человеческого лица. Социализм завёл многомиллионную человеческую массу в исторический тупик, полный крови и ужаса.

Наверное, когда-нибудь я приеду в Прагу. Скорее всего, это произойдёт уже после того, как в Чехословакии рухнет коммунистический режим. Я надеюсь, что чехословаки поставят памятник патриотам, погибшим от рук советских оккупантов. Среди этих патриотов был и Марек Тарек – мой друг, которого они убили.

Джозеф Грант
17 октября 1968 года
«Таймс»

Окончание следует