Пархом в реанимации

Пархом в  реанимации.

Пархома привезли в местную поликлинику и сразу же направили к врачу на медосмотр. Тот, зажав нос двумя руками начал задавать вопросы. Одним из первых вопросов был: - «Что вы ели в последние три дня?» Пархом огромным усилием воли распрямил свою извилину, та начала шевелиться и в голове у Пархома начали проясняться события трёх последних дней.
  Вчера ему после дегустации только что изготовленного им зелья из мочи, под названием «урина-борщ» резко «поплохело» и он ощутил резкую боль в районе прямой кишки, но поскольку прямая кишка у него начиналась в районе грудной клетки, то боль пронзила все его тело и он помнил отчетливо лишь одно, сильнейший приступ диареи. Этот рассказ доктора не удовлетворил, и он потребовал вспомнить все, что было до этого. Ведь начинка для диареи ниоткуда не могла появиться сама по себе и Пархом вспомнил, как он на днях наворовал в колхозном поле молодой кукурузы и целый день варил ее свиньям, да и сам ел с удовольствием, решив таким образом побаловать их, да и себя тоже местным бесплатным халявным деликатесом. Из молодой кукурузы получалась самая вкусная моча. Сколько кукурузы он съел сам, он не помнил, так как обильно запивал свежевыгнанной самогонкой. Но когда его память нащупала тот самый момент, когда он в экстазе насиловал свою любимую свиноматку Еву Софию, хряк своими огромными клыками поддел его под зад и Пархом широко открытой пастью попал прямо в лоток с кукурузой, уже обильно сдобренной пометом поросят. В горячке Пархом этого не заметил и потому в несколько всхлипов выжрал всю эту кукурузу с поросячьим пометом, а там было не менее двух-трёх вёдер кукурузы плюс свиной помет.
   Выслушав эту душераздирающую историю, хоть и рассказанную Пархомом в обрезанном виде, врач отправил его в реанимацию, где Пархом к вящему своему удивлению, обнаружил на каталке рядом с собой своего кореша и подельника Карла Непотребного, полностью обнаженного и с обожженными напрочь гениталиями. Как все произошло расспрашивать не стал, но догадался.
   Да и не до того было, к нему подскочила медсестра и попросила снять с себя всю одежду, в реанимации все должны лежать голые. Пархом вначале закочевряжился, понимая какое амбре разнесется от обильных остатков его свежей диареи в штанах, но, когда медсестра вышла, снял с себя всю одежду, что мог вытереть вытер, в основном шмотками Карла Непотребного и положил их ему обратно под голову.  Подошедшая медсестра уловила духман шедший от Пархома, но успокаивая его произнесла, что у них здесь и не такое бывает. Приподняв слегка прикрывавшую тело Пархома простыню позвала: _ «Девочки, девочки, какой загорелый мальчик нам сегодня попался» и приподнимая-опуская край простыни показала всем внушительные Пархомоские причиндалы. Голый Пархом на самом деле выглядел хоть и не совсем презентабельно, но весьма колоритно, полтора центнера живого веса, слегка тронутого весенним загаром. Пархом любил позагорать на куче перепревшего навоза, там тепло шло и снизу от перегнивавшего навоза, и сверху от солнышка и лёжа так он выжирал пол-литра, а то и два или три раза по пол-литра самогонки и так он часами мог там валяться и спать. Правда тело, как правило, было в прилипшей соломе, но какое счастье бывает без издержек?
   Его пока оставили в покое и сестры занялись Карлом Непотребным. У него, также, как и у Пархома после обширной диареи образовался обширнейший запор от самого желудка до анала, а вся промежность была обожжена, и он не мог тужиться, боль пронзала все тело, и третьи сутки не мог самостоятельно сходить по большому. Пархом начал прислушиваться, о чем же говорят медсестры, а они говорили, что ничего страшного не происходит, в ближайшее время у Карла все выйдет метеоризмом. Что такое метеоризм Пархом уже знал, но лучше бы он этого не знал, а еще лучше было бы, если бы он не подслушивал разговор медсестер. Но что произошло, то произошло. Пархом решил и себе устроить сеанс метеоризма.
  Пока происходила эта прелюдия, зал реанимации начал заполняться. В нынешних украинских реалиях реанимация устроена таким образом, что и женщины, и мужчины одновременно находятся в одной этой большой зале, из которой наверх идет одна лестница в операционную, а с другой стороны, вниз в морг. Пархом, занятый своими мыслями и краткосрочными разговорами с Карлом Непотребным не заметил, как в реанимацию начали завозить и женский контингент. Но довольно резкий толчок в бок со стороны Карла и его горячий шепот, смотри какой космос, привели его в чувство, и он начал ориентироваться во вновь изменившейся обстановке. Посмотрев туда, куда указывал Карл он увидел, как в реанимацию ввозили на каталке какую-то тощую женщину. Там почему-то было принято женщин ввозить ногами вперед, а мужчин наоборот, ногами назад, на это, по всей вероятности было несколько причин, одна из них та, что мужские причиндалы болтались перед носом санитарок и отвлекали их от их работы. Но женщин ввозили тоже не самым приличным образом, они, лежа на животе с задранными вверх ногами так, что вся интимная панорама на все сто восемьдесят градусов открывалась любому попавшему туда взору. До Пархома только теперь дошло, про какой космос говорил Карл Непотребный и когда каталку провозили буквально в полуметре от носа Пархома он сумел разглядеть все её обожженные прелести с прилипшими космами черной обгоревшей шерсти, густо сдобренные поджаренными мандавошками и Карл прокомментировал, да ведь это же Янина Подгорелая. Про то, что именно он является первопричиной ее интимных страданий, скромно промолчал. Пархом бросил взгляд на близко проплывавшие обожженные гениталии и радостно объявил, да какой-же это космос, там ото всего космоса осталась лишь одна чёрная дыра.
     Вот где настоящий космос, так космос, заорал он и пальцем показал пальцем на въезжавшую новую каталку. Приглядевшись не сдержался: - « ****ища и сюда успела» -  в ней он узнал свою бывшую подругу Парашу Павленюк, судью Коровического районного суда КРС, которая попала в реанимацию с обширным старческим и застарелым геморроем,  но его взгляд упал несколько ниже и он вспомнил, а вспомнив представил, как он лет десять назад в любовном экстазе, когда договорился с ней чмонить своего соседа Власа Семёру, принес взятку и засунул ей прямо в её интимный космос довольно солидную пачку гривен. Но не это его взбудоражило, он припомнил, как что-то у нее в это время зашелестело во влагалище, там раздались какие-то щелчки и она, тут же взяв карандаш, написала на бумажке точную сумму гривен, что были в этом увесистом свертке. Он до сих пор не мог себе представить, какими мышцами она перебирала и считала эти гривны, многие из которых были довольно мятые, но не ошиблась ни на одну гривну.
  Женщин вместе с их космосом и черными дырами увезли в другую Галактику под названием операционная, медсестра начала уговаривать Карла потужиться, чтобы начался процесс метеоризации. Тот пукал, свистел аналом: - Ще не вмерла Украина и издавал еще какие-то непотребные звуки, но у него ничего не получалось. Пархом вскочил, можно я ему покажу, как надо это делать. Никто не успел ничего произнести, как по реанимации начал распространяться едкий и ядовитый запах свиных фекалий.
  Медсестра, зажав рот и нос задранным передником начала пытать проходившего мимо доктора, куда везти этих больных. «Этого карлика шибздика наверх в операционную». «А этого вонючего борова?» «Борова в морг» Когда Карла Непотребного повезли наверх, в операционную, а Пархома стали подталкивать к нижней лестнице, ведущей в морг, Пархом загоношился: - «Сестричка, можно и мне наверх в операционную?» «Доктор сказал в морг, значит в морг». Пархом почуяв что-то неладное соскочил с каталки, но поскользнувшись на своих же обильно разбросанных фекалиях, повторил вопрос: -«Сестричка, можно и мне в операционную?» но подскочивший невесть откуда молодой и крепкий санитар с восточной внешностью ловким ударом ботинка с лихо загнутым носиком отработанным движением пнул Пархома в зад: - «Доктор сказал в морг, значит в морг»  и Пархом как на коньках, точнее, как на широких лыжах, на своих толстых ягодицах быстро заскользил вниз по лестнице и попал прямиком в морг. «Слава Богу»-, запричитала медсестра, там воды много, его там и отмоют, а не то мы здесь все задохнемся и нас всех тоже нужно будет спускать вниз.
 Пархома затащили за ноги, благо пол был скользкий от его обильно выделяющихся фекалий и из шланга обдали холодной водой. «Это не поликлиника, это вытрезвитель какой-то» - зорал Пархом, но стоящий медбрат, полуметровым шприцем всадил ему в зад какой-то укол и Пархом затих.
  На смену медперсоналу заступили уборщицы, матерясь и чертыхаясь целый день убирали следы жизнедеятельности Пархома. Одна уборщица обратилась к дежурной медсестре: - «Смотри, какой он холодный, чтобы он от холодной воды в холодном помещении не простудился». Медсестра, мельком глянув на Пархома пригласила дежурного патологоанатома, который тут же приступил к осмотру, который начал с того, что, смяв простыню в огромный ком заткнул им Пархому задний проход. В морге сразу стало легче дышать, и патологоанатом поставил предварительный диагноз, из-за которого и случился летальный исход – разрыв прямой кишки.