Quando avrai ottantasei anni

Она отстегнула лыжи возле горнолыжного подъёмника, чтобы сфотографировать всю эту неимоверную красоту Альпийских гор и обратила внимание на колоритную группу в разноцветных ярких вязаных шапках, которая очень громко разговаривала и жестикулировала. Она немного знала итальянский язык. До неё донеслось:
«Quando avrai ottantasei anni…».
Когда тебе уже восемьдесят шесть…

Эти итальянские пожилые женщины, всегда весёлые, громкие и счастливые, жили в их отеле. Официант в ресторане рассказал, что они каждый год приезжают сюда, в горы, праздновать день рождения одной из них. Нет, нет - они не катаются на лыжах. Ведь в их возрасте очень хрупкие кости.
Они самостоятельно поднимаются на гору, у них там какая то специальная методика дыхания и тренировок. А именинница всегда теряет свои варежки. Вот смотрите, видите - возле бутылок с La Fiorita Fiore пристроилась ярко красная варежка с вышитым котиком? Это её! Они вернутся с горы и будут сокрушаться, что опять потеряли варежку. А потом пойдут взять бутылочку красного сухого, своего любимого, найдут пропажу и будут очень громко радоваться. И так каждый год, представляете! Это уже стало традицией!
Они все давние подруги. Много лет проработали вместе на ткацкой фабрике на севере Италии….

Ей снились горы, много ослепительного снега, яркое солнце. И постоянно звонил телефон. Она точно знала, что здесь её телефон не может звонить! Но он звонил…
— Там скорая. Бабулечка на каталке. Спуститесь.
Прсыпаясь, она подумала, что это счастье, когда есть такие коллеги, как эта медсестра приёмного отделения. Она всех пациентов называла очень ласково. Вот и сейчас - бабулечка…
Врачи скорой устало кивнули на каталку, что мол скорее всего онкология, похоже на почки или мочевой пузырь, но всё равно нужна консультация гинеколога. Так что, давайте быстренько заключение и мы поехали дальше. 

Восемьдесят пять лет.
Сморщенное лицо, на котором, среди желтовато сероватых складок морщин, виднеются закрытые глаза. Рядом стоит молодая женщина, суетится и поправляет одеяло на каталке. Старое такое, верблюжье одеяло. Колючее, из моего детства.
Врач наклонилась к пожилой женщине и тихонечко спросила, может ли она разговаривать. Глаза открылись. Такие старческие, водянистые, бесцветные.
«Конечно, могу. Вот только толку с этих рассказов? У меня онкология. Что-то связано с почками. Почему так неопределённо? Потому что весь прошлый год мы не могли никуда попасть на приём. То кивали на карантин, то вспоминали мой возраст, то узнавали про мой сахарный диабет, то опять убеждали, что я старая. Да я ещё и без правой ноги. Вот смотрите!», — женщина откинула одеяло и врач увидела одну ампутированную ногу выше колена — «Но Вы не думайте! У меня костыли и я хожу сама по квартире. Я никому не надоедаю. На прошлой неделе даже борщ сварила, а вот вчера стало плохо, — она замолчала, вздохнула и закрыла глаза, — «Это внучка моя со мной приехала. Сегодня были похороны. Умер мой сын, её отец. Я очень хочу, чтобы она отдохнула.
С двадцати лет она выхаживала свою мать после инсульта, затем отца, а теперь и я ещё - обуза. А ей тридцать шесть и своих деток ещё нет. Понимаете? Ей некогда. Вот такая жизнь, что некогда родить себе ребёночка. Пожалуйста, прошу Вас, уколите мне что-нибудь и мы домой поедем. Главное, чтобы я не кровила. Урологи всё равно мне ничем уже не помогут. И я вот что ещё хочу Вам рассказать….»

Врач видела, как нетерпеливо жестикулирует фельдшер скорой помощи, показывая на часы, как постукивает по столу дежурная медсестра, приготовив шариковую ручку для одной единственной записи - «Острой гинекологической патологии не выявлено. Рекомендована консультация уролога».
А она слушала и слушала эту бабулечку, нет, просто пожилую женщину, которая даже порозовела от удовольствия. И всё рассказывала и рассказывала про свою внучку, забыв про диагноз, каталку, ампутированную ногу…
Она рассказывала, как вела её в школу в первый класс, потому что родители работали за границей и их не отпустили домой. Как лопнул громко воздушный шарик и напугал их двоих. Как она училась заплетать косички, первый раз в жизни, потому что у неё же - сын….
Был сын…
Она рассказывала, как увидела, что внучка целуется с каким-то долговязым парнем за углом дома, но никому про это не сказала, хотя очень хотелось.
Она рассказывала, что ей и стало плохо накануне, потому что она почувствовала, что сына больше нет. Она почувствовала раньше, чем зазвонил телефон.
А ещё. Она всю жизнь мечтала поехать в Лондон. Да, да! Именно в Лондон, потому что она учитель английского языка и ей так хотелось, чтобы разговаривать… По настоящему.
Но зарплата, сами понимаете. А пенсия? Пенсия вся уходит на лекарства.

Бывшая учительница уехала. А в голове врача, как назойливая мелодия, крутилась фраза из прошлого —а #свежее_сдежурства

Она отстегнула лыжи возле горнолыжного подъёмника, чтобы сфотографировать всю эту неимоверную красоту Альпийских гор и обратила внимание на колоритную группу в разноцветных ярких вязаных шапках, которая очень громко разговаривала и жестикулировала. Она немного знала итальянский язык. До неё донеслось — «… Quando avrai ottantasei anni…».
Когда тебе уже восемьдесят шесть…

Эти итальянские пожилые женщины, всегда весёлые, громкие и счастливые, жили в их отеле. Официант в ресторане рассказал, что они каждый год приезжают сюда, в горы, праздновать день рождения одной из них. Нет, нет - они не катаются на лыжах. Ведь в их возрасте очень хрупкие кости.
Они самостоятельно поднимаются на гору, у них там какая то специальная методика дыхания и тренировок. А именинница всегда теряет свои варежки. Вот смотрите, видите - возле бутылок с La Fiorita Fiore пристроилась ярко красная варежка с вышитым котиком? Это её! Они вернутся с горы и будут сокрушаться, что опять потеряли варежку. А потом пойдут взять бутылочку красного сухого, своего любимого, найдут пропажу и будут очень громко радоваться. И так каждый год, представляете! Это уже стало традицией!
Они все давние подруги. Много лет проработали вместе на ткацкой фабрике на севере Италии….

Ей снились горы, много ослепительного снега, яркое солнце. И постоянно звонил телефон. Она точно знала, что здесь её телефон не может звонить! Но он звонил…
— Там скорая. Бабулечка на каталке. Спуститесь.
Прсыпаясь, она подумала, что это счастье, когда есть такие коллеги, как эта медсестра приёмного отделения. Она всех пациентов называла очень ласково. Вот и сейчас - бабулечка…
Врачи скорой устало кивнули на каталку, что мол скорее всего онкология, похоже на почки или мочевой пузырь, но всё равно нужна консультация гинеколога. Так что, давайте быстренько заключение и мы поехали дальше. 

Восемьдесят пять лет.
Сморщенное лицо, на котором, среди желтовато сероватых складок морщин, виднеются закрытые глаза. Рядом стоит молодая женщина, суетится и поправляет одеяло на каталке. Старое такое, верблюжье одеяло. Колючее, из моего детства.
Врач наклонилась к пожилой женщине и тихонечко спросила, может ли она разговаривать. Глаза открылись. Такие старческие, водянистые, бесцветные.
«Конечно, могу. Вот только толку с этих рассказов? У меня онкология. Что-то связано с почками. Почему так неопределённо? Потому что весь прошлый год мы не могли никуда попасть на приём. То кивали на карантин, то вспоминали мой возраст, то узнавали про мой сахарный диабет, то опять убеждали, что я старая. Да я ещё и без правой ноги. Вот смотрите!», — женщина откинула одеяло и врач увидела одну ампутированную ногу выше колена — «Но Вы не думайте! У меня костыли и я хожу сама по квартире. Я никому не надоедаю. На прошлой неделе даже борщ сварила, а вот вчера стало плохо, — она замолчала, вздохнула и закрыла глаза, — «Это внучка моя со мной приехала. Сегодня были похороны. Умер мой сын, её отец. Я очень хочу, чтобы она отдохнула.
С двадцати лет она выхаживала свою мать после инсульта, затем отца, а теперь и я ещё - обуза. А ей тридцать шесть и своих деток ещё нет. Понимаете? Ей некогда. Вот такая жизнь, что некогда родить себе ребёночка. Пожалуйста, прошу Вас, уколите мне что-нибудь и мы домой поедем. Главное, чтобы я не кровила. Урологи всё равно мне ничем уже не помогут. И я вот что ещё хочу Вам рассказать….»

Врач видела, как нетерпеливо жестикулирует фельдшер скорой помощи, показывая на часы, как постукивает по столу дежурная медсестра, приготовив шариковую ручку для одной единственной записи - «Острой гинекологической патологии не выявлено. Рекомендована консультация уролога».
А она слушала и слушала эту бабулечку, нет, просто пожилую женщину, которая даже порозовела от удовольствия. И всё рассказывала и рассказывала про свою внучку, забыв про диагноз, каталку, ампутированную ногу…
Она рассказывала, как вела её в школу в первый класс, потому что родители работали за границей и их не отпустили домой. Как лопнул громко воздушный шарик и напугал их двоих. Как она училась заплетать косички, первый раз в жизни, потому что у неё же - сын….
Был сын…
Она рассказывала, как увидела, что внучка целуется с каким-то долговязым парнем за углом дома, но никому про это не сказала, хотя очень хотелось.
Она рассказывала, что ей и стало плохо накануне, потому что она почувствовала, что сына больше нет. Она почувствовала раньше, чем зазвонил телефон.
А ещё. Она всю жизнь мечтала поехать в Лондон. Да, да! Именно в Лондон, потому что она учитель английского языка и ей так хотелось, чтобы разговаривать… По настоящему.
Но зарплата, сами понимаете. А пенсия? Пенсия вся уходит на лекарства.

Бывшая учительница уехала. А в голове врача, как назойливая мелодия, крутилась фраза из прошлого — «Quando avrai ottantasei anni…
Quando avrai ottantasei anni…»

Красотой детей и старух определяется благородство расы.
Не помню, чьи это слова.
Но добавить нечего….