Глава 7. Сияй, безумный бриллиант

Автор Ле Маркиз Дивен
All Rights Reserved
Romance / Erotica
Перевод с английского
Бориса Артамонова

          Все пошло черным.
          Со временем сила ветра, к счастью, уменьшилась, рев у нее в ушах увял, оставив прохладную блаженную тьму в ее разуме, который ничего не знал.
          Некоторое время прошло, прежде чем она поняла, что лежит вниз лицом на земле и была бы рада лежать так вечно, если бы не память о прошедшем часе или около того, если бы память об этом создании не преследовала ее.
          Она вздрогнула. Все еще вялая, с одной рукой согнутой вокруг ее лица, она заставила себя открыть глаза, не будучи способной на большее движение.
          Никакой пурпуровой окраски. Это был дневной свет.
          Она плюхнулась лицом назад на траву, улыбаясь с облегчением. Итак, все это было сном? Гоняйся за каждой чертовщиной здесь, и на тебя гарантированно наденут смирительную рубашку. Блуждая в ясном и восторженном потоке памяти, она вспомнила, что никогда смирительную рубашку на нее не надевали, хотя были такие два парня в Эллисоне. Один из них Чарли Хэнсон. Он разбивал вещи в своей комнате, говорил, что вице-президент Спиро Агню звонил к нему лично из Вашингтона и приказывал это делать. Она вспомнила, как стояла в зале, прислушиваясь к суматохе, завороженная. Абсурдная память. Но понимание абсурдности этого убеждало ее, что она не сошла с ума.
          Другая мысль выстрелила в нее, как зарядом картечи.
          Она все еще была в Заповеднике.
          Она поднялась с земли пока еще ошеломленная, взглянула на свой "Ролекс", чтобы узнать время, прежде чем поняла, что их нет - она заботливо хранила часы "Ролекс", подарок матери по ее утверждению. Вместе с болью потери она беспокойно их искала, уверенная, что где-то уронила их с запястья. У ней не было мысли о том, как долго она лежала здесь спящая, но в то же самое время знала, что они вызовут полицию прочесать местность вокруг, о Господи, я надеюсь до этого не дойдет, она молилась, что "Папа убьет меня", и уныло представляла, как Бекки скажет: "Ты - глупая сука, не правда ли, Карен? Заблудилась и орешь, надрываешь задницу..."
          Она остановилась.
          Причудливое и пронзительное жужжание четким и зловещим эхом окутывало ее со всех сторон. Ни насекомые, ни лягушки, ни другие животные, которых она знала, не издавали таких звуков, как этот. Он настойчиво вибрировал, не резко, не заявляя о себе, трубя в рог, а скорее слабеющий звук вощения, устойчивый в колебаниях, звук какой-то сказочный и пугающий в пустом лесу - жуткое сочетание мягкого резонансного завывания и почти человеческого стона.
          Она стояла и изучала сам лес. Здесь и там росли пятнами яркие цветы. Вдвойне больше того, что она могла разглядеть в Заповеднике, среди зеленого папоротника были не лиственные породы, которые предполагалось увидеть здесь. Тусклые столбы света мерцали сквозь ветви деревьев, гораздо более колоссальные, такие как секвойи, темные и величественные формы, затерявшиеся в тени, которые должно быть росли здесь столетиями, если не больше, но казалось, как будто выпрыгнули из ниоткуда. Она понюхала почву, похожую на такую же в Заповеднике, но со слабой острой добавкой чего-то отличавшегося, чего-то чужого.
          Нереальность пейзажа так грубо давила на чувство, что было невозможно не замечать ее.
          "Это создание не дурачилось. Оно на самом деле куда-то меня доставило".
          Она взглянула вниз. Дрожь пронеслась по ее телу с быстротой молнии. На ней все еще были блестящее белое с короткой юбкой платье и белые сверкающие сапожки.
          Повернувшись кругом к источнику света сзади нее, она увидела не вечернее солнце, но чудовищную полную луну, больше не голубую, а блеклую кроваво-красную, ее лик тускнел в тени, как при лунном затмении. Она не сводила с нее глаз, потому что при любом внезапном движении...
          ...затем почувствовала себя необычно глупой, делая так. Этот внутренний смысл, эта скрытая часть ее самой убеждала ее, что нет причины тревожиться. Луна не сорвала и не разрушила атмосферу, уносясь наружу в пустоту. Не было также столкновения с Землей. Неизменные законы физики работали также, если только в других соотношениях здесь.
          Она не верила этому внутреннему смыслу. Он порождал внутри нее безымянную разновидность страха, как у ребенка, столкнувшегося с пугающим словом. Он подсказывал ей, что здесь нет тропинки, которой можно придерживаться, нет парка, нет шоссе, нет дома, в который она могла бы вернуться. Даже если у ней будет радио и она будет водить пальцами по шкале с амплитудной или частотной модуляцией, она ЗНАЛА, что не услышит ничего, кроме наплыва помех.
          Еще в большей степени, чем сдаться на милость этой ужасной убежденности, она предпочитала пробраться бы туда, где своеобразие лесов и неба было бы еще более заметно. Все еще был шанс на то, что это была галлюцинация, что она могла бы восстановить свою способность ориентироваться. Джаред был увлечен астрономией с самого начала миссии "Апполон". Выбрать звезду и назвать созвездие, частью которого она была - в этом был небольшой талант его, и на этот раз она считала, что ей повезло, что он горел желанием поделиться своими знаниями.
          Когда у ней было четкое представление, она охотилась за ковшом Малой Медведицы чудно уставившись вверх. На месте распростершегося над ней зодиакального пояса звезды были сдвинуты в такие узоры, которые она не узнавала. Пожалуй, если меньше звезд светило, то они были намного ярче, острые кончики света, выделяющиеся на чернильном фоне, как малюсенькие солнца.
          Был только один способ, с помощью которого она могла увидеть звезды, расставленные совершенно по-другому.
          Это был взгляд на них с другой точки пространства.
          Она почувствовала, что внутри ее все осело, потому что сейчас ее одиночество было еще более давящим, чем когда-либо прежде. Далее, так бледно, что она могла и не заметить, была закручена величественная ветвь, не Млечный Путь, а отросток спиральной галактики, сужающийся на краю к одиноким приметным звездам. Уверенная, что возможно это ее желание убежать куда бы то ни было от жалкой жизни
ТОЛЬКО ЧТО ОСУЩЕСТВИЛОСЬ,
          и звездное небо потеряло резкость и цвет, осуществление было слишком всеохватывающим для ее восприятия. Она начала дрожать, чувствуя жестокую ломоту в груди, руки и ноги затряслись. Она прислонилась к дереву и старалась настроить себя на мысль, что ближайшее человеческое существо может быть в доброй сотне миллиардов световых лет...
          -Да, действительно веселая ночка, - прошептала она.
          Ее собственный голос отозвался пустотой в ее ушах и потонул в хоре насекомых, колеблющемся уже наверно часами. Проникнутая благоговейным страхом, она нацелилась в наиболее темные пространства ночи, где, как она была уверена, обитал ее всезнающий и всемогущий похититель, слушающий и наблюдающий в тишине.
          -А как насчет платья? - пробормотала она, шаря по юбке кончиками пальцев. - Здесь это последняя мода?
          Нервно сжимая руки она огляделась вокруг, не будучи в силах освободить себя от этого невыносимого монотонного жужжания. Не взирая на ситуацию, она цеплялась за причудливую надежду, что она снова могла бы вовлечь это существо поиграть с ней. Оно было прежде всего ее единственное средство убежать. Ее лицо исказилось в сложной гримасе, сочетающей, гнев, страх и шок, а голос перешел на визг:
          -Ты перенес меня сюда показать мне что-то, но ты уверен, черт возьми, что дал мне хоть малейшее представление, что это было?!
          Говоря так, она рисковала спровоцировать его опять. Тем не менее, она отчаялась защищать себя от этого одинокого дуновения ветра сквозь эти массивные деревья, застрявшего здесь без какого-либо мучителя, составлявшего ей компанию. Избавиться от себя, от этого гнетущего чувства стен чуждого леса, посягающих на нее, угрожающих задушить ее, да еще этот проклятый стон насекомых, от которого она готова была лезть на стенку.
          -Ах, конечно, - прорычала она, - ты охотился на меня, как на зверя, чтобы бросить меня здесь. Что это за развлечение?
         ...и тут стыд и сожаление охватили ее от понимания того, что ничего бы этого не случилось, если бы она послушалась своего отца. Ее сердце замерло, как только она представила себе Джека Буше, страдающего от потери не только жены, но еще и дочери...
          -Ты говорил, мой отец собирается наказать меня. Маловато шансов, что это сейчас случится, не так ли? - пронзительно прокричала она со слезами отчаяния. - Ты убил бы меня, имел бы такую воможность, ты, ублюдок! Я сейчас умру от тоски, ты этого хочешь?
          Стон здешних насекомых утих на фоне громкости ее крика.
          -Почему ты выбрал меня для этого королевского ****ства, я не знаю и знать не хочу! - злобно прошипела она, подбирая худшие ругательства, которые она только могла вспомнить. - Светись в куске дерьма осьминога!
          Мертвая тишина, ни звука нигде.
          -Ответь же мне, будь ты проклят!
          В конце этого ужасного перерыва, то есть промежутка беззвучия, стон насекомых снова набрал прежнюю силу...
          ...и все это время один вопрос стучал у нее в голове, как и почему она в расстроенных чувствах оказалось выброшенной на темную и вроде бы необитаемую планету в необъятной глубине космоса?
          Не то, чтобы она действительно была уверена в этом. Пока еще нет.
          Правда или нет, ведь если есть дорога сюда, то должна быть дорога и отсюда.
          НО КАК? КУДА Я ПОЙДУ?
          Часами она бесцельно бродила, сбросив всю свою одежду и остатки своей земной жизни и теперь одета отчасти как будто для средневекового борделя. Что бы это создание ни собиралось ей показывать, найти его, означало найти его для себя.
          Далее вперед деревья и кусты уменьшились до огромной пустой равнины, покрытой густой дикой травой с нечеткими границами леса почти в миле отсюда. Это была картина безотрадной заброшенности, абсолютно девственного одиночества настолько полностью изолированного, что было легко поверить, будто на этот зеленый дерн и серые скалы вокруг него еще никогда не ступала нога человека. Она оттесняла ногами траву, по которой шла; кусты здесь были распределены более равномерно, облегчая этим ее проход сквозь них.
          Как долго это создание решило держать ее в плену; она не сомневалась, что оно позволило ей остаться в живых. Почему оно взяло на себя так много заботы, чтобы доставить ее сюда? Сможет ли она здесь выжить психологически или психически - это уже другой вопрос.
          Она старалась не думать о долгосрочных проблемах, акцентировалась только на непосредственно насущных. Для нее это было сюрпризом, как хорошо думалось под влиянием обстоятельств. С тех времен, когда она была скаутом, она помнила, что первым предписанием для выживания была пища. На втором месте - убежище. Она не видела недостатка мест, где можно было бы преклонить голову, но пища - это уже другая история. Она не рисковала бы отравиться из-за собирательства каких-нибудь неизвестных и, возможно, фатальных растений, разве что если бы у нее не было другого выбора. ВОЗМОЖНО, Я НЕ ДОЛЖНА ДАЖЕ ДЫШАТЬ ЭТИМ ВОЗДУХОМ.
          Оставив позади поля, она вошла в другой большой лес и остановилась, голодная и усталая от ее многокилометрового перехода. Излучение звездного неба упало на нее подобно белому плащу и, струясь через вершины деревьев, оно образовывало пятна похожие на лужи серебра на траве.
          В отчаянии она поняла, что не имело большого значения, найдет ли полиция физические следы или другие улики на месте ее исчезновения. Продолжать поиски было бы не с чем, и они могли даже посчитать ее погибшей...
          ...но с другой стороны, могло ли все это быть одной большой систематизированной галлюцинацией?
          Может быть в эту самую минуту она бредит. Она все еще может находиться в окрестностях парка. Или может быть ее уже нашли. Может быть ее уже нашли и доставили в приемный покой больницы Уорнера в Центре Психического Здоровья в Эллисоне или в какое-нибудь другое место для наблюдения. Эта мысль лишь немного успокаивала ее, но по крайней мере Джаред, ее отец и все другие не считали бы ее погибшей и знали бы точно, где она находится.
          Помимо того создания, она была здесь не одна.
          Глухой звук быстрых шагов в вопреки предполагаемом пустом лесу швырнул ее в состояние страха. Колеблясь от нерешительности, она застыла на месте. Затем согнулась спрятавшись за кустами.
          Она ждала. Шаги приближались, замедляясь. Алый свет луны ударил в лицо другой девушке в такой же самой странной одежде: сдвиг в сторону всего белого, короткая юбка и сапожки. Ее черные волосы дико смотрелись вокруг ее лица, когда она изучающе рассматривала лес, как будто что-то искала. Свет скрывал другие особенности девушки, которые становились определенными по мере приближения. Восточное ее лицо уже было так близко, что можно дотронуться.
         Лицо кое-кого, кто был ей ЗНАКОМ.
         -Бриджит...?
          Девушка закричала и отпрыгнула. Ее лицо перекосилось в ужасе. Карен скользнула вперед, таращась на нее с недоверием, схватила ее за обе руки, чтобы удостовериться насчет нахлынувшей радости и облегчения.
          -Бриджит, что ты делаешь здесь?
          Бриджит Льянг притянула обе руки к груди. Ее улыбка була только слабым отражением ее собственной.
          -Телина, овьнир скиа ваедзьрын.
          Странное чередование звуков было непривычным для ушей. Ее радостная мечта оказалась резко прерванной. Когда Бриджит отодвинула ее руки, разворачиваясь туда, куда она шла, Карен отшатнулась.
          -Подожди минуту... Ты звонила мне из аэропорта Цинциннати, чтобы попрощаться больше, чем неделю назад.
          Бриджит встряхнула головой с улыбкой, как бы на всякий случай:
          -Неи хиджья басьтам аве-джиста нун, курис!
          -Ты думаешь, что ты в Гонконге! Как ты попала сюда? - Карен освободила ее руки и выставила вперед свою руку, указывая на их новый гардероб. - Бриджит, что происходит с нами?
          Ее подруга теперь просто стояла, ее голова склонилась набок, знакомо выражая по-восточному свое замешательство.
          -Кио?
          Волнуясь, Карен уперлась руками в бока. "Ладно, спрошу ее сейчас" и, указывая на неестественно огромный лунный диск на небе, спросила:
          -Как это для тебя, нормально смотрится?
          Бриджит вгляделась в разросшуюся луну. Похоже, что эта причуда природы не беспокоила ее совсем. Во всяком случае ее обвинительный взгляд перешел в недоумение.
          Карен смотрела в ответ с вернувшимся к ней страхом.
          -Эта штука перенесла сюда меня также, как и тебя... Разве не так? - Карен снова схватила ее за руки. - Бриджи, что оно с тобой сделало? Разве ты ничего НЕ ПОМНИШЬ?
          -Телина, - ответила она строгим тоном. - Овьсаэврех сеир таливер скиа.
          Разочарованная, она приложила свои руки к ушам.
          -Черт возьми, Бриджи, говори по английски! Ты меня пугаешь этим до чертиков! Ты не можешь быть здесь, я думала, что ты в Гонконге. Ты слышишь меня? Ты уехала в Гонконг...
          -ГОНГ КОНГ ГОНГ КОНГ, ки веи сав равьджюст, телина, меи конигьнеи луа веи дирас! - она снова закричала, ее гладкое круглое лицо преобразилось маской отвращения.
          И Карен двинулась в сторону крика. Бессмысленную обличительную речь она выдержала с тревожным сочетанием в душе страха и жалости. Один или два раза Бриджит указала на то, что она не знала. Еще намного непонятнее было что делать с ее упреками и ругательствами на языке, которого она не понимала. Она вспомнила, как Бриджит сказала ей однажды: "Китайцы не раскатывают "р", потому что такой звук в их языке отсутствует. Вместе с тем в этом диком наречии она раскатывала его с красноречием разгневанного испанца. Еще более тревожно было то, что за три года жизни в стране ее китайский акцент полностью сошел на нет.
          Наконец она решила закричать ей, задыхаясь:
          -Бриджи! Пожалуйста, - она умоляла еще более нежно.- Мы должны выбраться отсюда, ладно? Пока эта штука все еще здесь...
          Подарив Карен последнюю обиженную гримасу, Бриджит рванулась в сторону и бросилась бежать.
          -Бриджит, подожди!
          Как приклеенная, она устремилась за ней усталым бегом по лугу, усеянному лиловыми, голубыми и алыми цветами. Казалось, что Бриджит знает, куда бежит. Что бы ни случилось с ней, по крайней мере она могла чем-то ответить. Наконец она снова увидела ее и замедлила ход, потому что казалось будто Бриджит исчезает из существования. Как если бы она стала всего лишь миражом. Или она проскользнула под тенью? Карен старалась двигаться на звук ее сумасшедшего бега, но не было слышно ни треска ветвей, ни шелеста листьев, ни топота шагов.
          ...и как загипнотизированная она зашагала вперед, впитывая в себя новую обстановку. Только это все не казалось ей таким новым.
          ОНА БЫЛА ЗДЕСЬ РАНЬШЕ.
         Это было очень похоже на остальную часть пейзажа, который она уже видела. Не совсем так. Что-то было от того, от очертаний, дорога спускалась к специфическому почвенному покрову. Каким-то образом она знала, что справа было ответвление тропинки, а вот впереди...
          ...да, это было там.
          Она робко продолжала продвигаться, влекомая удовлетворить свое любопытство и в то же самое время старалась не замечать странности этого "знания ниоткуда".  За тем, что могло быть стойлом для лошадей. Она следовала по пути...
          ... и оно там было. Каменная кладка в форме квадратов, заросшая виноградником. Сейчас она ЗНАЛА, что была здесь раньше. То, что было за пределами видимости, было запечатлено в ее памяти, неслось на нее, как какой-то ужасный черный товарный поезд врывался в узкий тоннель, таинственное место, необъяснимый ужас, бездействующий и скрытый, с которым она боролась за пробуждение каждую ночь. Высокая, роскошная и угрожающая, появлявшаяся в преддверии сновидений была эта колокольня из ее снов, но реально построенная.
          Нет больше загадки, почему все казалось так знакомым ей, однажды она пересекала этот лавинообразный поток невидимого света, некую разновидность паранормального зеркала в этот далекий запредельный мир. Картины, звуки - все имело отличительную особенность
          СНОВИДЕНИЯ.
          "Оно реально, - шепнула она самой себе. - Все, что здесь есть".
          -... сцена установлена, - произнес хладнокровный голос.
          Она обернулась назад. То самое создание плыло к ней в ослепительной ауре цвета раскаленного металла, размахивая массой пылающих, вертящихся усиков-кнутов.
          -Если перефразировать одного из ваших великих писателей, ваш мир - это сцена, Карен... и время быстро приближается, когда вы сыграете свою роль в нем.
          Ее голос прозвучал ровно и твердо:
          -Что ты сделал с Бриджит?
          -...она находится на своей родной планете, невредимая.
          Она отпрянула, скользнув вниз по тропинке к месту, где исчезла Бриджит, затем воскликнула:
          -Ты лжешь!
          -... как раз наоборот... я говорю правду, насколько вы способны ее понять...
          -Она не может быть в двух местах ОДНОВРЕМЕННО.
          -... милая девочка. Довольствуйся, по крайней мере, хотя бы теми знаниями из системы твоих снов, из которой ты высвободила меня... пойми, что я не могу уточнять преждевременно, пока ты еще не сформировалась, итак я ждал своего часа, выискивая удобный случай, чтобы доставить тебя через холод, мрак и необъятность космоса, только потому, что ты не была способна иначе признать эту реальность, - продолжал он, указывая одним усиком на темную готическую конструкцию над ними. - ... ты должна бы преклонить колени передо мной в благодарность этому самому моменту, Карен, как прелестная рабыня преклонила бы колени перед своим милосердным хозяином. Потому что не каждой девушке дано видеть ее самые возвышенные страсти осуществившимися... ее сокровенные мечты, как реальность...
          Она смотрела, куда оно указывало. Теплый свет луны покрывал башню нежным сиянием, лаская ее края более четко и выразительно, чем в каком-либо сне. Деревья затеняли нижние части деревни, но ее внутреннее знание дополняло мириады стен, углов и щелей строений, находившихся внизу...
          И как взгляд ее путешествовал от одного конька крыши к другому, изысканные линии получались волнистыми, точность исчезла. Линии безумно дисгармонировали, слепо набегали на прилежащие, а проблеск ее предугадывания стал заменен другой эмоцией...
          Страхом.
          Страх и трепет были настолько ошеломляющими, что их сочетание, казалось, способно сокращать ее сердце прямо сквозь грудную клетку. Неведомая опасность и невидимая затаившаяся глубина внутри нее, о которой она знала. Еще одну из этих странностей она приняла с легкостью, что было отвратительно. Она подалась назад, медленно, качая головой.
          -Возьми меня обратно. Мне не надо ничего этого.
         Как будто почувствовав ее мысленные опасение, создание начало надвигаться на нее, отбрасывая ее напротив лошадиного стойла. Она прониклась паникой, потому что четыре шнура с мокрым блеском захватили ее колени и ее запястья и прочно зажали, как тяжелые стальные наручники. Пятый с размаху стремительно обвил ее шею, потом затянулся так, что она едва могла дышать. Она сама хотела стоять неподвижно перед тем, как оно задушит ее окончательно.
          Жуткое притворное дыхание заглушило все звуки ночи. Побежденная, она осела в его объятиях, грудь вздымалась, щеки пылали.
          -... я пришел спасти тебя от тебя самой, Карен, - объявил он с заманчивой искренностью. - Я не могу придумать хуже судьбы, видя, как ты отрицаешь свои настоящие склонности и отвергаешь шанс получить истинное наслаждение.
          -Только если я дам промыть мне мозги, - устало прошептала она, задыхаясь, - как это ты сделал с ней.
          -... ты  самая трудная девушка, чтобы достучаться до тебя.
          Глазами, расширившимися от удивления, она уставилась на еще одно поднявшееся щупальце прямо у ней перед носом. Горячая фиолетовая вспышка треснула из него. Электрические искры трещали и мчались вверх по его кончику.
          Кроме всего прочего, она знала, что чужак не чурается пыток, чтобы обеспечить повиновение. С бессмысленной истерикой пойманного зверя, она корчилась и билась по мере того, как щупальце тянулось к ее лицу. В отместку существо усиливало захват, насильно прижимая ее руки, спину и зад к стене из шероховатого камня.
          -... по ночам после этой беспокойной ночи ты будешь просыпаться со страхом, который изнуряет тебя, Карен... со страхом, которым ты наслаждаешься, потому что это единственное, что позволяет тебе чувствовать себя живой и свободной, такой страх, на высоте которого как бы уступает высшим спазмам самого неописуемого удовольствия...
          С жалобным хныканьем она отдергивала прочь свое лицо, но когда оно прикоснулось к ее щеке, она почувствовала не сильнейшую боль истязания, которого она так боялась, а всепроникающую волну наслаждения, которое пульсировало сквозь все ее существо и оставило зловещую рябь, пройдясь по голой коже.
          -... это желание засело глубоко в твоей душе, желание боли, которая приятна... такой ненасытный голод, такая неутолимая жажда, которая гонит тебя уверенно, как кнут... гонит... скот...
          Она дернулась вперед, когда чужак ослабил хватку. Испытывая ужасный соблазн, она осторожно продвигалась вперед, чтобы прикоснуться лицом к этому источнику тепла и удовольствия, также как кошка могла бы выгнуть свою спину в сторону спустившейся ладони. Она снова была вознаграждена наплывом чувств такой интенсивности, что заставило ее трепетать ресницами и закатывать глаза внутрь.
          -... и если тебе повезет, дорогая Карен, у меня может быть получится преподать тебе великий урок Любви: что никогда не добьешься счастья, если не поставишь счастье другого выше своего собственного...
          Наислабейший тревожный сигнал зазвучал где то далеко внизу, в глубине ее сознания. В голову ей пришла предостерегающая убежденность, что экстремальное наслаждение - такой же чудовищный стимулятор, как и экстремальная боль. Но все силы для протеста или борьбы рассыпались с уверенностью, так как это существо знало ее слишком хорошо, знало точно, как подчинить свою человеческую жертву, свести ее к совершенной беспомощности... и ее сердце забилось от перспективы сдаться на прихоти этого создания.
          Она взглянула на него с подозрением, один из уголков ее рта дернулся вверх, выдавая сомнение.
          -Ты действительно способен это сделать?
          -... милая девочка. Я выполню твои желания способом, который ты не можешь себе представить. Я обещаю...
          По мере того, как больше усиков выходило из светящегося нимба, блуждающие потоки воздуха поднимались вверх по ее оголенным ногам сзади, чуть приподнимая задний конец короткой кружевной юбки. Тактильное движения воздуха касалось ее неприкрытой спины, прокладывая себе дорогу под корсажем.
          -... я покорил твое сердце?..
          -Да...
          Их договор был теперь запечатлен, она чувствовала себя растаявшей, прохладный ветерок обдувал ее, как нежные объятия давно потерянного любовника, шелестя по ее лицу, сквозь ее волосы и на губах, подобно
          поцелую на ночь.
          Усики размахивали вокруг нее снова, на этот раз бережно, предусмотрительно, не обвивая ее всю сразу пока тысячи призрачных пальцев не начали ласкать каждый дюйм ее тела. Вскоре она купалась в многообещающей теплоте этой адской страсти.
          Они подняли ее над землей, подвесив на воздухе. Ее голые ноги сгибались и вздрагивали, белые сапожки размахивали вяло, как несгибаемые, как неуклюжий груз. Она поджала дрожащие губы, сдерживая стоны голодной страсти, когда приближалась к точке оргазма. Чувство собственного веса усилилось, ее голова поникла на сторону, и она открыла глаза к укороченным в перспективе вершинам деревьев, проносящимся мимо, преследующая ее колокольня резко уносилась вниз.
          Головокружение ошарашило ее, как молотком. Она взлетела на высоту добрых футов пятидесяти над землей. Крылья экстаза этого существа могли предать ее и отправить на верную смерть, швырнув ее плоть с костями об твердую землю, но сознание этого только возбуждало ее еще больше, наполняя очаровательным медным вкусом ужаса. Ее уши зазвенели его мечтательнеым резонирующим голосом:
          -... я должен буду проститься с тобой сейчас...
          -Нет... не останавливайся, - задыхалась она. Все ее желания вернулись. Больше, чем что бы то ни было, сейчас она хотела остаться здесь навсегда. - Не останавливайся...
          -... есть еще много чего надо приготовить, мой зверек. У Вселенной есть законы, управляющие такими вещами, интриги, которые случаются за завесой времени и пространства, такие тысячелетние знания лежат за пределами понимания вашего рода...
          -Когда?
          -...скоро...
          -Когда?
          И в этот последний отрезок времени звезды развеялись, исчезнув в абсолютной темноте.
          -... когда возведутся мосты между этими мирами, когда два станут одним... до тех пор, Карен... осмеливаешься ли ты думать, что вот это есть нечто меньшее, чем на самом деле...

Следующая глава 8. Домой. http://proza.ru/2021/12/09/237

The original English text: https://www.inkitt.com/stories/erotica/88638/chapters/7