На ручки!

    Пёс наш  заболел, и мы с женой повели его в ветеринарную клинику. «Лечиться!» – эту команду он хорошо знал. Она означала, что будет немного больно и очень, очень страшно, но надо терпеть. Лучше всего – спрятаться под стол, а если нельзя под стол, то хотя бы закрыть лапами глаза.
    В тесном и холодном, по зимнему времени, зальчике кроме нас ожидали приёма ещё две собаки: небольшой шотландский сеттер – сука и внушительных размеров ротвейлер – кобель. Было ещё несколько кошёлок с кошками, головы которых торчали наружу, как бы к вящему соблазну собак, но те переживали своё личное горе и на кошек не обращали никакого внимания. Хозяева животных тоже переживали за своих питомцев и терпеливо ждали приёма.
    Мы присели на скамейку, а пёс, как и положено, поместился у наших ног, но это продолжалось недолго. Жена решила, что на полу больному псу слишком холодно, и надо взять его на колени. «На ручки!» –  эту команду он тоже хорошо знал. Она означала, что передними лапами и грудью он должен устроиться на коленях у хозяйки, хозяину достанутся живот, задние лапы и хвост, будет немного неудобно и очень, очень приятно, и надо терпеть неудобство, чтобы продлить эту приятность как можно дольше.
    Как только наш пёс переместился на колени, сеттерица, сидевшая до этого совершенно спокойно, заволновалась. Она встала на лапы и начала нетерпеливо поскуливать, заглядывая хозяину в глаза. Хозяин молчал. Скулёж сделался громче.
    – Ну чего тебе? – спросил хозяин раздражённо, и тут же получил ясный и недвусмысленный ответ – собака, не переставая жалобно скулить, стала карабкаться к нему на колени.
    – Куда ты лезешь, куда? О, чёрт! Я же весь в шерсти буду. Куда ты лезешь? Ты же вся лезешь!
    Увещевания эти, однако, действия не возымели, и собаченция забалансировала на не очень просторных коленях хозяина. Скулёж прекратился.
    Люди переглянулись и слегка улыбнулись, хозяин ротвейлера – тоже. Предсказатель из него был, сразу видно, неважный. Громадный, килограммов на шестьдесят, а то и более, ротвейлер встал и, не говоря худого слова, молча полез на своего хозяина. Не на колени, которых и на четверть его туши не хватило бы, а на него всего сразу. Хозяин опешил, не зная, что ему предпринять – помочь псу на себя взобраться или наоборот, помешать. В результате все это кончилось тем, чем и должно было кончиться: оба завалились на пол, пёс все так же молча, а хозяин -  чертыхаясь, на чём свет стоит. Наш пёс и сеттерица от шума и суматохи вскочили и оказались на полу. Все, кроме хозяина ротвейлера, дружно рассмеялись. Но вскоре смех затих, собаки успокоились, и все опять стали тихо и терпеливо ждать приёма. Только хозяин ротвейлера ругался чуть слышно и тёр ушибленный локоть.