Пр ту сторону любви. 9 глава

     Николай Иванович хмуро смотрел в пол, а когда Валерка закончил говорить, поднял голову и усмехнувшись, посмотрел на него.
     - Сопляк! Что ты знаешь, а? Меня обвиняешь? Не хотел говорить... Вера настаивала, чтобы ты так ничего и не узнал... но вижу, ты вырос и пора бы тебе обо всём узнать! Узнать, какая святая была твоя мать! - с отчаянием выкрикнул Николай Иванович.
     - О чём это ты? Не смей! Слышишь? - сжав кулаки, произнёс Валерка, предчувствуя что-то недоброе.
     - Нет уж... сынок... раз уж так вышло, я молчать не буду! Твоя мать не так невинна, как ты думаешь, понял? Я женился на ней, когда она уже была тобой беременна. Думаешь, почему ты не похож на меня, а? У меня светлые волосы, да, я русский! А ты... ты вылитый узбечонок! Да, мать до безумия любила одного узбека, красив был, ничего не скажешь... ты вот на него и похож. Директор лампового завода, был старше её на восемь лет и любил, вроде, Верку, только вот жениться на ней не мог, женат был и не на ком-нибудь, а на дочери одного шишки из правительства. Поэтому он и боялся огласки, а как узнал, что Верка от него понесла, в общем... заплатил он мне тогда, квартиру тут же для нас выбил, сам и свадьбу нашу организовал... нелегально, конечно, никто об этом не знал. Как же, богато жил, хотя и скрывают они там, наверху, что живут лучше простого люда.
     Так и получилось, что все подумали, будто ты от меня родился. Этот гад с меня расписку взял, что сохраню его тайну. А мне Верка нравилась, ладная баба была, но сохла от любви к своему узбеку, Ходжаеву Закиру Икандаровичу... отцу твоему, значит. Ревновал я сначала, но они больше не встречались, шибко он работу свою потерять боялся, правда, помогал нам, ежемесячно отправлял деньги. А потом... его повысили, стал вторым человеком при Рашидове. Тесть его, вроде, умер недавно... так... краем уха слышал... думал, Верка расскажет тебе, видать испугалась. А ты ведь можешь пойти к своему отцу, я не могу, расписку писал, а ты можешь. У него ведь и сына нет, две дочери, а он о сыне  небось мечтал, узбеки же все сына хотят, вот и получается, что ты его единственный наследник. Чего от меня толку?
    Закир Искандарович этот, как увидит тебя, так и документ не нужен, ты очень похож на него, копия своего отца, напоминание о нём всю жизнь. Представляю его лицо, когда ты явишься к нему... хм... хотя, думаю, он всю жизнь за тобой наблюдает, издалека, правда, боится признаться, что ты его родной сын. Всю жизнь мою испоганил, гад... думаешь легко мне было жить с твоей матерью, зная, что она всю жизнь любит другого? Да и к тебе моё сердце не прикипело, ты уж прости. Может не знал бы, что ты не мой... а так... чужой ты мне и всё... - устало закончил говорить Николай Иванович.
     Потом поднялся с места и прошёл на кухню, где за холодильником он спрятал бутылку вина. Он даже в стакан не стал наливать, пил из горлышка бутылки, причмокивая языком, словно вкуснее ничего и не было.
     Валерка ошалело смотрел на него, не соображая, что это такое он сейчас услышал. Для него это было настоящим шоком, он вдруг яснее вспомнил, как в детстве слышал оскорбительные слова отца, которые он бросал в лицо матери, а она молча всё сносила, видать, чувствовала свою вину перед ним. Вспомнил, что отец всегда к нему холодно относился, в чём-то вечно упрекал мать, а он своим детским умом не понимал и обижался на отца, за нелюбовь к нему. Теперь он яснее всё понимал и всё, вроде, становилось на свои места.
     - Что же ты наделала, мама... как мне теперь жить с этим? - со стоном, подумал Валерка.
     - Ты, Валерка, не тужи, могу дать тебе адрес твоего кровного отца. А ты иди, ничего не бойся теперь. Я вот, всю жизнь боялся и что? Непонятно, зачем жил-то, вечно в ожидании и страхе... а дело-то житейское, как оказалось и не такое уж и страшное. Чего не бывает? Ну ошибся в молодости мужик, а мать твоя, так вообще молодая была, только любила его без памяти. Поверишь? Спала со мной, а ночью его имя во сне называла. Я даже спать с ней не мог, мужик я или кто? Ревновал её, да, а когда ты родился, чернявый такой...
    В общем, эта квартира моя и вдвоём нам тут не ужиться, понял? Мать была жива - я терпел тебя, а теперь уж чего? В общем, свяжись со своим отцом, он обязан теперь о тебе позаботиться. В центре Луначарского он живёт, там ещё справа правительственный санаторий, а к энтому, ну... отцу твоему, налево свернуть надобно, вот самый большой дом с балконом, его и будет. А что? Его единственный сын должен жить неизвестно где, а он, значит, в хоромах жить должОн? Несправедливо! - спьяну, язык Николая Ивановича заплетался, но он махал руками, доказывая свою правоту.
     - Я уйду... дай мне только время... я понял тебя... и на этом всё! Понял? Скажешь кому... не взыщи, - сквозь зубы процедил Валерка, выходя в прихожую, а оттуда - из квартиры.
     Увидев лицо Валерки, Николай Иванович не на шутку испугался и его угрозы на него подействовали, хотя этот человек всегда всего боялся, от того и пить начал. Оставаться с человеком, которого он столько лет считал своим отцом, хотя отцовской заботы никогда от него и не видел, Валерка не мог. Он в этой квартире словно задыхался и выскочив на улицу, вытащил из кармана джинсов пачку сигарет. Нервно закурив, он пошёл в сторону фонтана у театра Навои. Что делать дальше, Валерка не знал, но ясно представил себе и дом своего отца, и даже его лицо.
     - Представляю твоё лицо, когда увидишь меня перед собой... отец... - подумал Валерка, так и не присев возле фонтана.
     Он прошёл мимо, уходя дальше, мимо здания КГБ, мимо музея Ленина, через Красную площадь, он вышел к берегу Анхора и спустился к реке. На улице темнело, но возвращаться домой не хотелось. Присев на траву, Валерка смотрел на воду, в темноте она казалась чёрной. День клонился к ночи, дневная жара вроде ушла, или у реки было прохладней. Валерка прилёг на густую траву, здесь она не высохла, верно из-за реки, влага которой захватывала и берег. Валерка устало закрыл глаза и ушёл в глубокий сон.
     Приснилась ему Вера Степановна, которая ласково гладила его по тёмным, вьющимся волосам и плакала.
     - Виновата я перед тобой, сынок, но ты не серчай на мать. Отец любит тебя, ты найди его, дай Бог, твоя жизнь будет счастливее моей, - говорила мама, словно убаюкивая его.
     О каком отце говорила Вера Степановна, Валерка конечно понял, резко открыв глаза, он присел и посмотрел на чёрную воду, волнами уходящую по течению. Его вдруг охватило желание увидеть своего отца, кровного, родного, биологического. Он понимал, что ночь, сейчас не время...
     - А вот завтра... на работе дали три дня выходных, вот и решу этот вопрос с отцом. А этот отец, в открытую выгнал меня из своего дома... получается, я бездомный, как пёс, который потерял своего хозяина? Теперь я лучше понимаю свою мать, которая чувствовала свою ненужность. То же самое сейчас происходит со мной. Я ведь тоже никому не нужен... - Валерка усмехнулся от этих мыслей.
     - Но я не слабак и убивать себя не стану! Вы всё ещё услышите обо мне! Слышите? Все услышите! - в ночной тишине громко воскликнул Валерка.
     Только кто именно, эти все, он бы и сам не смог ответить. Он вновь лёг на мягкую траву и закрыл глаза, с уверенностью, что с утра поедет к центру Луначарского и найдёт тот большой дом, где припеваюче живёт его папаша. Нет, шантажировать его Валерка и не думал, так низко он не смог бы упасть даже в собственных глазах. А вот в глаза человеку, который добровольно от него отказался, он бы хотел посмотреть. Валерка хотел бы спросить, как же жил все эти девятнадцать лет Ходжаев Закир Искандарович, зная, что где-то растёт его единственный сын. Валерка ненавидел этого человека, ненавидел всеми фибрами своей души. Ведь если бы он не отказался от матери, быть может, она была бы сейчас жива, да и жизнь его была бы совсем иной. Он всю жизнь чувствовал себя обделённым, видя, что живут они не так, как другие. Нет, он не завидовал, но часто мечтал показать и доказать всем, что и он человек, и он станет однажды таким, таким богатым и счастливым, всё у него будет не хуже, чем у них у всех.
     Утром Валерка проснулся от того, что чья-то собака обнюхивала его. Вскочив на ноги, он оторопело смотрел на немецкую овчарку, которая, задрав голову, смотрела на него умными глазами, высунув язык, но потом громко залаяла.
     - Лайма? Иди ко мне! Нельзя! - услышал Валерка приятный женский голос.
     Тут подошла и хозяйка этого голоса и с удивлением посмотрела на Валерку. Вроде, одет прилично, что этот парень может делать в такую рань у реки? Девушка явно испугалась.
     - У Вас что-то случилось? Поверьте, это не лучший вариант... может Вам что-то нужно? Я живу тут недалеко... - подумав, видно, что Валерка решил спозаранку утопиться, сказала девушка.
     Ей было лет восемнадцать, каштановые волосы, распущенные по красивым плечам, хрупкая, с нежным личиком и большими карими глазами, она с испугом смотрела на Валерку.
     - В этих домах живёте? - спросил Валерка, посмотрев на четырёхэтажные дома на берегу Анхора, построенные, кажется, ещё в прошлом веке.
     Добротные, красивые дома, входили в сокровищницу архитектуры Узбекистана и охранялись государством.
     - Угадали, я живу на последнем, четвёртом этаже. Каждое утро выгуливаю свою Лайму. Она постарела, но такая умница, красивая, правда? - поглаживая собаку, сказала девушка.
     - Красивая, наверное... я пожалуй пойду... до свидания, - сказал Валерка, собираясь уйти.
     - Надеюсь, у Вас всё хорошо? Просто глаза у Вас грустные. Меня Наргиза зовут, - зачем-то сказала девушка.
     - Меня зовут Валера, Вы не похожи на узбечку, - ответил Валерка, не спеша уходить.
     - Я наполовину узбечка, моя мама еврейка, а папа узбек, - улыбнувшись очаровательной улыбкой, ответила Наргиза.
     Она была очень красивая, метиска с большими глазами, нежной кожей лица, алыми, пухлыми губами и изящной фигуркой. Почему она вдруг заговорила с Валеркой, он не мог понять, скорее всего, от скуки. Что же этим узбекам надо, узбечек им не хватает, что ли, - подумал он, вспомнив про своего биологического отца и злясь на него ещё больше.
     - Хотите кофе? - вдруг предложила девушка.
     - Не понял... простите? Но Вы меня совсем не знаете, - ответил Валерка, искренне удивляясь.
     - У Вас лицо доброе. Дома бабушка, так что Вам нечего бояться, это всего лишь кофе, - ответила Наргиза.
     - Да я вовсе не боюсь.... просто неудобно... что Ваша бабушка скажет? Кажется, ещё шести часов нет, она может рассердиться, - ответил Валерка, чувствуя себя неловко перед этой красивой девушкой.
     - Моя бабушка - очень мудрая женщина и она не консервативна, она мама моей мамы, живёт с нами. После смерти дедушки, папа решил, что старому человеку не стоит оставаться одной в доме. Да и мне с ней хорошо, родители вечно на работе и в командировках, - говорила Наргиза, поднимаясь от реки наверх.
     Лайма, виляя хвостом, бежала рядом с хозяйкой, Валерка всё же решился согласится на чашку кофе, из простого любопытства. Да и расставаться с этой девушкой он не хотел, боясь, что может больше никогда её не увидеть.
     В доме лифта не было, пройдя через арку к подъезду, они вошли и поднялись на четвёртый этаж. Наргиза, видимо, оставила дверь открытой, потому что не стала звонить, просто вошла в довольно большую прихожую. Лайма, не останавливаясь, пробежала на балкон.
     Квартира показалась Валерке просто огромной, большой зал, где были даже колонны и камин, труба которого выходила на крышу, три огромные комнаты, высоченные потолки, большая кухня, ванная с сауной и балкон на девять метров. Таких квартир Валерка никогда не видел. Обстановка в доме была не просто богатая, в доме было много антикварных вещей, даже мебель, люстры и портьеры. Было впечатление, что Валерка попал в старинный замок, он с восхищением и недоумением озирался вокруг и Наргиза не мешала ему, понимая его чувства.
     - Ну что, пошли на кухню? Бабушка ещё спит, она ночами спит плохо и просит по утрам её не будить, проходите, я Вам кофе заварю, - ставя на плиту чайник, сказала Наргиза.
     - Я никогда не видел таких квартир... камин, колонны... - разве это позволительно  в этажные домах? - спросил Валерка, незаметно разглядывая красивые черты девушки.
     - У нас последний этаж, труба от камина никому не мешает. Зато красиво, правда? Да и зимой хорошо, кресло возле камина, горячий чай... романтично, - улыбнувшись, ответила Наргиза.
     - Романтично... верно... - задумчиво ответил Валерка.
     Ему всё было странным и эта встреча с этой прекрасной незнакомкой, и то, что он сейчас сидит у неё на кухне, именно тогда, когда на душе у него так муторно.
     - А что Вы делали на берегу реки? Да ещё в такую рань? - спросила Наргиза, ставя чашку перед Валеркой.
     Она всё же взяла из холодильника сыр и колбасу, каймак и творог, сахарница и вазочка с печеньем уже стояли на столе.
     - Отдыхал, дома жарко было, - ответил Валерка, без стеснения сделав себе бутерброд и с аппетитом завтракая.
     - Давайте на ты, не такие мы и взрослые, чтобы выкать друг другу, - предложила Наргиза.
     Валерка ей понравился, красивые черты лица, дерзкий, прямой взгляд, он не был похож на тех парней, которые увивались за ней.
     - Хорошо, я не против. Ты чем занимаешься? Учишься где-то? - спросил Валерка, продолжая с аппетитом есть.
     Со вчерашними похоронами, он был очень голоден, ведь даже на поминках толком ничего не ел.
     - Я закончила первый курс института иностранных языков. Папа хотел, чтобы я ещё один институт закончила, предрекает мне блестящее будущее, - засмеявшись, ответила Наргиза.
     - Здорово! Почему нет, если есть возможность? - сказал Валерка, допивая свой кофе.
     - А ты где учишься? - спросила Наргиза.
     - По-твоему, все должны учиться? А работать кто будет? Я работаю грузчиком на товарном дворе, - глядя на реакцию девушки, сказал Валерка.
     Наргиза с удивлением подняла свои чёрные брови.
     - Здорово! Но ведь всю жизнь не будешь работать, верно? Нужно же и профессией какой-то овладеть, ну... не знаю... сейчас много профессий и много возможностей учиться. Зачем же пахать грузчиком всю жизнь? - искренне удивилась она.
     Валерка усмехнулся, он так и знал,что таким девушкам просто рабочий парень не нужен.
     - А мне нравится быть рабочим. Спасибо за кофе, я пойду, ещё бабушка твоя проснётся, тоже будет недовольна, что её любимая внучка сидит с простым рабочим парнем, - сказал Валерка, вставая из-за стола.
     - Ну зачем ты так? Ты не подумай, я... - начала говорить Наргиза.
     - Бабушка уже проснулась. У меня покойный муж всю жизнь проработал простым рабочим на железной дороге и я гордилась им, - услышали они приятный, уверенный голос бабушки Наргизы.
     Валерка тут же повернулся и увидел ухоженную женщину лет шестидесяти пяти, в чистом платье, с уложенными волосами и приветливой улыбкой.
     - Здравствуйте... простите, что нарушил Ваш покой, я уже ухожу, - растерянно ответил Валерка.
     - А Вы не торопитесь уходить, молодой человек, присаживайтесь, уж побудьте ещё немного гостем. Садитесь, - присев за стол, сказала женщина тоном, не принимающим возражения. 
     - Познакомься... моя бабушка, Бэлла Максимовна. Бабушка, а это Валера, - сказала Наргиза, стоя перед Валеркой и ей явно не хотелось, чтобы он уходил.
     - Я не хотел Вас беспокоить... - ответил Валерка, присаживаясь напротив Бэллы Максимовны.
     - Странно, как Вы попали к нам так рано? Давно ты его знаешь, Наргиза? - спросила женщина.
     - Ммм... скоро будет ровно час, бабушка, - ответила Наргиза.
     - Я так и подумала. Ты прав, мой юный друг, никогда не стыдись своей профессии. Главное, быть человеком, а профессия - это второстепенное. Значит, ты работаешь грузчиком на товарном дворе? Не тяжело? - спросила Бэлла Максимовна, внимательно глядя в глаза Валерки.
     - Бабушка всю жизнь проработала психологом, так что от неё ничего не скроешь, - сказала Наргиза, наливая бабушке кофе и ставя перед ней на столе.
     - За свою жизнь я выслушала столько жизненных историй, что думала, знаю о людях всё. Но это не так, у каждого своя боль, свои проблемы, правда не каждый может о них открыто рассказать. Ты живёшь с родителями? - спросила Бэлла Максимовна, отпивая кофе.
     Валерка молчал, не зная, что ей ответить. Ещё больше часа назад, он не знал этих людей, не знал об их существовании, а сейчас ему казалось, что они принимают участие в его судьбе. И всё же, он не был не готов рассказывать кому-либо о своей жизни.