Эдуард

Моя жизнь обрела смысл, когда мне разрешили выбрать сюжет и героев фильма самостоятельно. Я с нежностью открыла книгу, которую мне очень давно на день рождения подарил Феликс. По прошествии лет она вызывала не боль, а светлую ностальгию. Это был большой исторический труд об Александре Суворове. Мы читали его с моим другом по очереди вслух. Меня тогда особенно воодушевил переход через Альпы. Для такой работы понадобились консультанты по костюмам, вооружению и сабельному бою. Найти хорошего специалиста очень непросто. Тем более, мои творческие изыскания неудачно совпали с третьей свадьбой Лены. это означало, что ее родители переставали снимать ей квартиру. Пришлось перебираться к Наташе, которая еще была в поисках двух мужей. Конечно, она была рада мне, но не в восторге от кактуса и кошки Милы, которые мне достались в наследство от Киры.
- У меня аллергия на кошачью шерсть, - лицо Наташи выражало мировую скорбь. - Мне очуметь, как плохо!
- А на кактусы?
- Ладно, пусть живет, - подруга смачно сморкалась и говорила в нос. - Он же не орет по ночам?
Пришлось искать, кому пристроить Милу. Во всем Роскино было не найти кошатника. У всех были собаки, попугаи, рыбки.
- Гоша, пожалуйста, - молила я друга. - Можно Мила поживет у тебя?
- Спасибо, но, может, у меня тоже аллергия, - Георгий говорил медленно, потому что параллельно с моей болтовней заполнял запросы на консультантов.
- Ну, Гошенька, - я встала и начала массировать ему плечи, это всегда срабатывало. - Ну, ты же самый лучший на свете друг.
- Ты уже оккупируешь мою территорию своим зверьем, - со вздохом проговорил мужчина, поддаваясь моему приему. - А сама ты... не хочешь переехать?.. Я просто не знаю, как ухаживать за кошками.
- Давай начнем с Милы.
- Ладно, куда я денусь. Неси этого призрака из прошлой жизни. Хочешь, сразу и кактус тащи.
Я принесла питомцев вечером. Мила сразу устроилась на подушке нового хозяина и мирно уснула. Колючее растение Гоша водрузил на подоконник. Потом пригласил за стол.
- Видишь, как здорово, - я пыталась вести себя легко и непринужденно, хотя чувствовала неловкость наедине с другом. - А то у тебя слишком стерильная квартира. И скучно тебе не будет.
- Спасибо, - саркастичным тоном поблагодарил ассистент, наливая мне чай. - Я бы не отказался от более разговорчивой и вменяемой компании.
- Мила очень умная.
- А этот еж в горшке удостоен имени?
- Я его зову Костиком, - покраснела я.
- Хм, на балабола он не похож от слова совсем, - Гоша подал мне чай, запеканку, сел напротив. - Я сейчас тебя серьезно спрашиваю, раз ты не понимаешь намеков... Что будем делать дальше? Я нужен тебе?
Я испуганно замолчала. Это был самый страшный вопрос. Георгий был очень нужен, но, конечно, не в том качестве, на которое намекал. Тишину разряжала только капающая в раковину вода.
- Я понял тебя, - друг встал и закрутил покрепче кран.
- Ты неправильно понял...
- Ладно, Поля, - он не спешил поворачиваться ко мне лицом. - Когда я ем, я глух и нем.
Неделю мы с Гошей пытались делать вид, что все в порядке. Но все же этот миг настал.
- Я устал, я сдаюсь, - ассистент очень нервничал из-за разговора, теребя свою челку. - Ты не сдержала слово, я тоже. И, вообще, это уже выше моих сил. Поэтому у тебя больше нет ассистента и друга Гоши.
- Гошенька, - я попыталась взять его за руку.
- Не надо, - он был очень серьезен в этот момент. - Последние события мне тоже разорвали душу в клочья.
Он сложил оставшиеся вещи в коробку. Подошел к двери и обернулся. В тот момент на секунду у Георгия было очень растерянное лицо. Сейчас я понимаю: возможно, он хотел, чтобы я сказала что-то особенное. Но мой словарный запас закончился.
- Прощай, - прошептал мужчина.
- Ну, прощай.
У меня было ощущение, словно мне воткнули нож между лопаток и провернули его несколько раз. Очень болело сердце. Я не смогла долго сидеть в кабинете, задыхалась в четырех стенах. Вышла и пошла по улице без цели и пункта назначения. Ноги меня привели в знакомую часть набережной. Взглянула в окна Гошиной квартиры. В одном стоял кактус. В другом сидела кошка. Появилось дикое желание остаться, подстеречь друга и попытаться помириться. Но потом я подумала, что он, скорее всего, приползет поздно в неадекватном состоянии. Поэтому пошла к Наташе.
На следующий день меня вызвали к директору. Хитров сидел не за столом, а на диване для посетителей и задумчиво курил.
- Здравствуй, Полина. Куришь?
- Здравствуйте, Иван Германович. Нет.
- Ладно, просто садись.
Я устроилась на стуле напротив.
- Что у вас случилось с Климиным? - седой мужчина выпустил дым в мою сторону.
- Не знаю, он сам так решил и ничего толком не объяснил, - я не хотела, чтобы кто-то совался в мою личную жизнь.
- Ну как же. Были не разлей вода. И вдруг... - Хитров развел руками. - Мне он, конечно, сказал, что хочет сам снять фильм.
- Значит, причина в этом, - я стала разглядывать лакированные ботинки директора.
- Ладно, зачем я тебя вызвал. Будешь работать с Изяславом Андреевичем.
- Хорошо, - мой голос ничего не выражал, хотя я готова была закричать от злости.
- Консультантов я тоже уже подобрал, а то ты долго копаешься. Держи список, - Хитров подал мне лист бумаги.
- Спасибо.
- Удачи.
Изяслав Андреевич был моим первым ассистентом. Я снимала с ним свой дебют, посвященный Андрею Боголюбскому. И этот проект был пыткой. Ведь Ершов являлся режиссером на пенсии, он имел большой опыт, заслуги. И, конечно, каждое мое движение вызывало у него вопросы и раздражение.
- Ну, привет, двоечница, - новый старый ассистент уже обустраивался на Гошином месте, раскладывая свои рассыпающиеся от приличного возраста записные книжки.
- Здравствуйте, Изяслав Андреевич, - пробубнила я себе под нос.
- А что так кисло? - мужчина посмотрел на меня своими подвижными серыми глазами. - С тобой тут заслуженный деятель сидит.
- День плохой.
- Нормальный день. Пока будешь ходить понурая, буду называть тебя тучкой.
- Спасибо, - я села за свой стол.
- Сценарий готов? - Ершов решил сразу меня забросать вопросами. - Раскадровки когда начнем? Актеров уже выбирала?
- Мне сегодня очень плохо, - меня и вправду затошнило от напора пенсионера. - Я пойду домой. Там сценарий и допишу.
- Да, лицо все зеленое, - Изяслав Андреевич оценивающе окинул меня взглядом. - Влюбилась, что ли? Или забеременела?
- У вас талант задавать не подходящие вопросы, - я начала складывать листы сценария в сумку.
- У меня еще много талантов.
- Я в этом не сомневаюсь.
Дома я, конечно, не смогла приступить к сценарию.
- Полина, - Наташа зашла в мою комнату. - Ты почему не идешь ужинать?
- Не хочу, - я лежала, обняв ноги руками.
- Ты зря, - подруга села рядом. - Ну что у тебя случилось с Гошей?
- Да ничего. Просто хочет свой фильм снять, - мне казалось, что я говорила механически.
- Не знаю, Лена сказала, что он летел с таким лицом, будто ты его прогнала, - рука подруги легла мне на плечо.
- Нет, она ошиблась. Он сам ушел.
Утром я просто волокла себя в Роскино, как Мюнхгаузен вытаскивал себя из болота за шиворот. В кабинете сидели три посторонних человека. Один мне сразу бросился в глаза, напомнив демона из поэмы Лермонтова. Его легкая небритость, смоляные волосы, темный и грустный взор могли увлечь или же стать кошмаром.
- А, тучка, доброе утро, - Изяслав Андреевич зашел следом за мной. - Уже познакомилась с консультантами?
- Доброе утро, - я перекинула взгляд на другого мужчину с синими глазами.
- Это вот Сергей, он поможет костюмерам.
- Здравствуйте, - обладатель синих глаз привстал, не отрывая от меня взгляда.
- Так, Илья, поможет нам якобы перейти Альпы на Кавказе, - голос ассистента просто звенел от бодрости.
- Доброе утро, - блондин с милой улыбкой поцеловал мне руку.
- Эдуард, мастер спорта международного класса по фехтованию.
- Здравствуйте, - лермонтовский демон просто встал и кивнул.
- Спасибо, что откликнулись, - отозвалась я.
- Что ж, хлопцы, - Ершов хлопнул в ладоши. - Сценарий еще в процессе, конечно. Но вы там хотя бы морально готовьтесь, учебники полистайте, дела утрясите. Работа будет в Иркутске и на выезде, поэтому стоит заранее подготовиться.
Я села за свой стол и всю речь ассистента смотрела на Эдуарда. У него была очень артистичная мимика. Движения глаз, бровей, уголков губ, век были такими выразительными, что я не могла оторваться.
- Актеров вы еще не выбрали? - спросил фехтовальщик.
- Нет еще, торопыжка, это после сценария, - Ершов говорил всегда с легким оттенком издевки.
- Просто сабельному бою за пару дней не научить.
- Это кино, это мир обмана. Ты просто поставишь им правильно руку, проследишь, чтобы массовка на переднем плане не выглядела, как куча баранов, - пенсионер внимательно изучал лицо спортсмена. - Так-то актеры на главных ролях уж давно владеют фехтованием. Ну, уж если Полина пропишет эпизод для второстепенных ролей с финтами. Тогда уж, молодчик, будешь корпеть.
Когда мужчины вышли, Ершов посмотрел на меня с насмешкой, чуть приоткрыв рот, будто вот-вот что-то скажет в своем духе. Я опустила глаза в свой недописанный сценарий.
- Про сцену с сабельным боем я пошутил, если ты не поняла.
- Я поняла.
- На этого мастера спорта не смотри. У него на лице написано, что у него проблемы, - я глянула на ассистента, он задумчиво протирал свои очки. - Кто бы тебе твои заморочки решил, тучка золотая... Ночевала на груди утеса-великана...
- С чего вы решили, - я хотела поспорить с занудой.
- Я уже достаточно повидал людей и ситуаций, - мужчина надел окуляры на нос. - Ты не думай. Я не ханжа. Но выбери того, кто тебе ручку поцеловал. Он тоже мастер спорта, на лошадках скачет.
- Да я...
- Да я вижу, что мужчину тебе надо. Не к продажникам же ходить? У них могут быть всякие болезни.
Я возилась еще два дня, не зная, как продолжить сценарий. Поэтому Изяслав Андреевич начал угрожать, что сам допишет. Поэтому пришлось снова обращаться к магии бессонных ночей. Именно в тяжелом состоянии без отдыха, на адреналине спешки, в свете настольной лампы ко мне приходила муза. Она была похожа на дьявола. Даст то, что ты хочешь, но в обмен на нормальное самочувствие днем. Я из последних сил принесла кипу бумаг в Росцензуру. Потом легла спать прямо в кабинете, приставив стулья для посетителей друг к другу.
- Спишь, тучка? - Ершов широко распахнул дверь, потом громко ей хлопнул.
- Я писала сценарий, я не спала две ночи. Изяслав Андреевич, оставьте меня.
- Оставьте меня умирать здесь… - ассистент перекривлял меня. - Так иди домой! Копию только своей рукописи дай.
- Зачем?
- Раскадровку начну, пока будешь спать, - он упер руки в бока.
- Это же... - я хотела ему напомнить, что сценарий не утвержден.
- Я снял фильмов пятьдесят, наверное. Я лучше тебя знаю, какие планы-кадры понравятся цензорам.
- Я не сделала копию.
- Я тебе ставлю "кол" за работу, - всплеснул руками пенсионер. - Это тебя так этот молодой и горячий распустил. Всегда должна быть копия. А вдруг цензор поставит чашку кофе на твой сценарий?
- Не поставит, - я была апатична, но разговор начал меня злить.
- Плохо ты знаешь этих обалдуев. На мой сценарий как-то сковородку горячую пристроили.
- Значит, он был очень хороший, - я уже не выдержала. - Занудный такой, с придиркой к каждой детали.
Я встала, достала ватманы, скрученные в трубу.
- Мои сценарии всегда были гениальны, в отличие от твоих, - Изяслав Андреевич сел за стол и опустил очки, чтобы прожечь меня своими серыми глазами. - Потому что их писала моя жена, а не я.
Повисла неловкая пауза. Я слышала, что супруга Ершова умерла от рака. Говорят, он год не появлялся в Роскино. А потом пошел в ассистенты.
- У меня нет хорошего сценариста, точнее была, - я решила пока нарисовать ровные окошки для моего Суворова.
- Да всплыла. Слышал, - отозвался пенсионер. - Давай сюда, я сам начерчу все. Иди домой, спи. Без сна ты становишься беспардонной.
- Простите.
- Да иди уже с глаз моих долой, Феллини на половину.
Как всегда, согласование проходило с большими трудностями. Сначала я никак не могла получить сценарий обратно, потом нужно было внести кучу правок. Зато раскадровки, действительно, прошли комиссию с первого раза. Однако мои привычные операторы пытались объявить бойкот, требуя Гошу обратно. Они прозвали старого и занудного ассистента за глаза "Изиком". Впрочем, он тоже всем дал клички и обращался к группе только по этим несуразным позывным. Разве что звукорежиссер так и был "Давидычем". Причем Изяслав Андреевич прошелся и по каждому актеру. Якова Станового, которого нам навязали Минкульт в качестве Павла I, он прозвал "золотым гребешком". Ждана Жданова, которого мы утвердили на главную роль, мой помощник обозначал, как "одуванчик". Таисию, взявшуюся за образ Екатерины II, Изик дразнил "стрекозой". Выписанного из Болгарии Тодора Вежинова постигла менее печальная участь. Он был "недофранцузом". Вот в такой милой компании мы поехали во Владикавказ. Я с грустью смотрела на вымерший город. Он был романтичен, будоражил душу и словно звал за собой в прошлое.
- Как жаль, что люди покинули его, - проговорила я вполголоса, любуясь Столовой горой, которую было видно почти из любой точки столицы Северной Осетии.
- Может, Владикавказ им еще даст шанс, - отозвался консультант по фехтованию.
Он стоял на заброшенном проспекте в свободной рубахе и с несколькими саблями в руке, очень похожий на горца из прошлого.
- Вы хорошо смотритесь на фоне этого города, - не удержалась и прокомментировала я.
- Это отлично, но я хотел бы понять, на каком фоне мне тренировать ваших кавалеристов? - мужчина сделал серьезное лицо.
- Но мы только приехали, - удивилась я его поспешности.
- Нужно действовать быстро и точно.
- Ну, хотите, прямо здесь и сейчас начинайте, - я любовалась его горящими от нетерпения глазами.
- Спасибо, но нам нужен зал. Все же осень, прохладно.
Нас всех поселили в единственной работающей гостинице. Мне достался маленький, зато личный номер. Екатерина Великая для военных походов нам была не нужна, ее оставили в Иркутске, чтобы позже вызвать в Петербург. Поэтому я была единственной хозяйкой фантастического вида из окна, выцвевших репродукций на стенах и сквозняков, которые свободно гуляли по моим апартаментам.
- Так, товарищи, - Изик взял бразды правления в свои руки и собрал нас в вестибюле на следующее утро. - На пьянство мы с Полиной дадим вам два дня. Потом усиленно работаем. После можете поквасить еще парочку суток. Сойдет?
- Отличное предложение, - выпалил счастливый Давидыч.
- Двоечница, ты согласна? - повернулся ко мне ассистент.
- Как будто мое слово что-то изменит, - я невольно улыбнулась.
- Ну, это разумный торг, - поддержал Становой.
- Подождите, то есть мы еще не приступаем? - возмущенно спросил Эдуард.
- Не волнуйтесь, шпагоглотатель, - махнул в его сторону рукой Изяслав Андреевич. - С вами будут заниматься трезвенники.
Я подошла к спортсмену и кивнула ему, чтобы он следовал за мной.
- Двоечница, ты еще и прогульщица? - бросил мне вслед пенсионер.
- Поставьте мне "н", - отшутилась я.
Мы подошли к администратору отеля.
- Здравствуйте, - я разглядела имя на бейдже, - Самир.
- Доброе утро, - это был высокий и статный мужчина. - Мне сменщик передал. Вам нужен наш спортивный зал.
- Да. Покажите его, пожалуйста.
- Полина, вы быстро работаете, - фехтовальщик одарил меня уважительным взглядом.
Пространство для занятий сабельным боем очень понравилось консультанту.
- А меня вы научите фехтованию? - я спросила эту глупость, просто так.
- Этому нужно учиться очень долго, - спортсмен ответил слишком резко. - И это не женское занятие.
- Интересно, что же тогда женское занятие?
- Думаю, вязание, - он улыбнулся собственной шутке.
- Я знаю мужчину, который вяжет лучше всех женщин мира, - я вспомнила Пола.
- Не может быть. Я заинтригован.
Мы направились к выходу.
- Да, завтра я надену его подарок.
- Что ж, специально на вас завтра приду посмотреть.
Утро среди гор было достаточно прохладным, чтобы вдохновить меня одеться потеплее. Я с удовольствием нырнула в красный, немного свободный свитер. Это был мой сигнал, мой маяк для легкого флирта. Большего я не искала. Мне не нужна была близость: ни душевная, ни физическая. Просто хотелось отвлечься на что-то еще, кроме съемок. Но пока первые два дня половина команды наслаждалась алкоголем. Я сидела на скамейке на территории отеля. Ко мне сбоку кто-то подошел.
- Красный вам к лицу, - это был Илья, инструктор по конным скачкам. - Надеюсь, эти цветы подойдут к вашему наряду?
- Спасибо, белый с красным всегда хорошо сочетается, - я приняла светлые дубки. - Вы очень галантны.
Спортсмен сел рядом со мной. Его волосы отливали медовым оттенком, глаза были разного цвета. Правый был голубым, левый - зеленым.
- Ух ты, - выдохнула я от удивления. - У вас очень необычные глаза.
- Да, мама говорит, что это из-за того, что моя прабабка была ведьмой, - Илья улыбнулся.
- Да уж, суеверия всегда найдут уютный уголок в голове человека, - изрекла я, опустив глаза на руки конника.
На тыльных сторонах ладоней, поверх синих нитей вен, выступали два шрама от ожога. Шестиугольник разведенного и аббревиатура "НПДБ" - "не пригоден для брака". Мужчина в свою очередь изучил мои пальцы.
- Вы уже вдова? - он заметил кольцо Милоша на моей левой руке.
- Да.
- Простите, я не знал, - его голос приобрел тоскливые ноты.
- Вы не могли знать.
Я просто наслаждалась присутствием мужчины, даже на расстоянии ощущала тепло его тела, его пристальный взгляд. Меня это питало силами, словно вампира - кровь жертвы. На самом деле, я ждала Эдуарда. Почему-то он овладел моими мыслями.
- Извините, мне пора, - я решила раскланяться с Ильей. - Нужно поставить ваш букет в вазу.
В номере не было подходящих емкостей, поэтому пришлось спуститься к администратору.
- О, я смотрю, у вас есть галантные поклонники, - у стойки стоял фехтовальщик.
- Это просто знак внимания, - ответила я, улыбаясь.
Эдуард был абсолютно безмятежен. Он опирался локтем о столешницу и разглядывал меня.
- Свитер очень милый, - заключил он.
- Спасибо, - я в свою очередь опустила взгляд на его руки, они были в перчатках для фехтования.
- Обязательно примите предложение этого мужчины, он потрясающе вяжет, - продолжил Эдуард.
- Нет, это просто друг. И он женат, - я не хотела дразнить собеседника.
- Значит, ваши поиски продолжаются? - Эдуард заметил, что я тоже изучаю его. - Я, к сожалению, вам не подхожу.
Он снял перчатки и показал руку с клеймом о непригодности. Я отметила, что у него тонкие и длинные пальцы с ногтями правильной формы.
- Я оглядела вас машинально, - проговорила я. - Я на досуге рисую портреты. И вот у меня образоввлось окно на два дня. И мужа я не ищу.
- Только модель для портрета?
- Пожалуй, да.
- У меня тоже резко появилась уйма свободного времени.
Наконец, подошел администратор.
- Здравствуйте, благодарю за ожидание, - проговорил сотрудник отеля, надевая на лицо дежурную улыбку.
- Здравствуйте, нужна ваза.
Эдуард поднялся со мной в номер. Но ждал в коридоре, пока я оставлю цветы и возьму бумагу и карандаши. Сначала мы прогулялись по проспекту Мира, любуясь старинными зданиями и видом на гору. Потом устроились на лавочке.
- Сядьте вот так, - я прикасалась к Эдуарду, чтобы придать ему нужную позу.
- Очень удобно рисовать людей, - он смотрел насмешливо. - Можно разглядывать их, прикасаться. И все это под завесой служения искусству.
- Просто если я начну вам объяснять, как опереться о спинку, как повернуться, вы будете долго усаживаться, - я слегка притронулась к его волевому подбородку, чтобы повернуть лицо. - А мы с вами любим работать быстро.
- Говорить с вами можно?
- Да, конечно.
Я устроилась напротив и начала набросок. На самом деле, Эдуард был прав. Я хотела просто безнаказанно смотреть на его мужественное лицо.
- И как вам такая жизнь? - спросил он через десять минут молчания.
- В каком смысле?
- Как вам жизнь - в разъездах? Сейчас мы - во Владикавказе, потом - Петербург, снова - в Иркутск. Наверное, это утомляет.
- Меня нисколько, - я особенно старательно рисовала глаза, понимая, что понадобится очень много штриховки, чтобы передать густоту его ресниц. - Я кочевник.
- Это плохо. Женщине нужны дом, семья, дети, - он говорил это таким уверенным тоном, что начал меня злить.
- Вы думаете штампами, - я попыталась его вежливо осадить.
- Почему же? Разве вы не хотите замуж?
- Нет.
- А трижды замуж?
- Тем более. Я не хочу гарем, - я слишком резко ответила.
- А детей? - я подняла голову на этом вопросе на спортсмена.
- А вы хотите детей? - спросила я, уже не сдерживая свой тон. - Хотите привести в этот мир беззащитного и маленького человечка? А может, троих?
- Что вас не устраивает в этом мире? - он улыбался, будто потешался над моей глупостью.
- У вас стоит клеймо непригодного. Вы счастливы? Сколько еще таких же, как вы? Их все устраивает? - я вся горела от возмущения, мой голос звенел набатом. - Каждая женщина должна выйти замуж, часто не по любви. И должна от каждого родить ребенка. Думаете, все довольны?
- Вы... - начал было Эдуард.
- Я не договорила! Я вышла замуж, мне каждое утро муж твердил, что ненавидит меня. Он был влюблен в другую! И я его не любила. Меня вынудили, - я задыхалась от того, что слишком быстро швыряла слова в побледневшее лицо. - Мы развелись, он поехал за своей любимой и застрелился. Думаю, не от хорошей жизни. Мне еще троих таких же вы прочите? Спасибо!
Я выдернула набросок из альбома и вручила фехтовальщику. Он смотрел на меня испуганно, напряженно.
- У меня нет настроения продолжать! - я круто развернулась и пошла.
Горло сдавливало изнутри, в ушах звенело. Перед глазами стоял Милош. Мужчина, до которого я не успела сделать последний шаг. Последний шаг с корабля, тонущего в тине жизни по принуждению. Я представила, что у меня есть сын и что его отвергнут, заклеймят, пошлют служить полжизни на границу, его может продать жена в бордель, он может пойти на панель самостоятельно. Я нафантазировала себе милую дочь, похожую на меня. Она будет так же биться в агонии поиска любви, чувствовать, что ее используют. Ее заставят рожать, пока не появится девочка.
Я постучала к Давидычу. В его номере набились люди, они уже пили.
- Ух ты, какие люди! - выкрикнул художник по свету Женя.
- Коньяк у вас есть? - спросила я, вызвав волну восторженных криков.
Мне налили стопку по самые края. Я опрокинула ее за один кивок. Веселая компания заулюлюкала и заржала.
- Закусывай, - протянул мне кусок сыра Яков.
Я схватила его и прижала нос к надушенной одеколоном макушке. Раздались аплодисменты.
- Полина, я смущен, - пропел Становой.
- Еще стопочку? - спросил Давидыч.
- А давайте!
После второй порции напитка, который перехватывал дыхание, я вышла в коридор. В ушах уже не звенело, горло не болело. У моих дверей стоял Илья.
- Если я правильно тебя понимаю, - я отперла дверь. - То заходи.
- А как ты меня поняла? - конник смутился.
- Любви хочешь? Большой и чистой?
- Да.
- Тогда добро пожаловать на сеновал.
Я надеялась, что моя прямота спугнет мужчину. Но Илья был упрямцем, он переступил порог.
- Тебе, значит, рассказали про меня, что я развратница? - с усмешкой я последовала за ним. - А что на съемках я сплю только один раз с одним человеком? Предупреждали?
- Да, я подробно расспросил про тебя, - проговорил спортсмен.
- А хочешь, я тебе дам свою версию событий? - я села на кровать и похлопала по покрывалу, приглашая сесть своего незваного гостя.
- Если хочешь поделиться...
- Еще бы пару лет назад я положила тебя в постель, не раздумывая. Но сейчас я не хочу даже этого. Ты верно заметил: я вдова, - я крутила кольцо с сапфирами на безымянном пальце. - Я хотела выйти замуж за одного человека и хотела детей от него. Но не успела. Он умер, так и оставшись женихом официально. Но это не меняет моего душевного состояния, я уже замужем за ним. Наверное, навсегда.
Илья ерзал, слушая мою пространную речь. А я впервые осознала, что мне не больно и не страшно рассказывать о Милоше.
- Но может, - мужчина прошептал, - стоит немного отвлечься.
- Да, у меня бурлят гормоны,  - я посмотрела сначала в голубой, потом в зеленый глаз. - Но даже когда мое тело будет гореть, мои сердце и разум будут все так же холодны. Тебя это устраивает?
- Не знаю, - он был не в состоянии понять меня, я видела его потускневший взгляд.
- Ладно. Я рассказала, что хотела. Хочешь, выслушаю и тебя?
- У меня все тривиально, - Илья опустил глаза. - Меня взяли в мужья с хорошим приданым. Но потом выяснилось, что я бесплоден. Жене я стал не нужен. Но я и сам ее не любил. Вот и все.
- Ну, может, и обыденно. Не знаю. Лично я вижу, что ты не знал любви, - я сочувственно положила руку ему на плечо. - С одной стороны, это чувство выворачивает наизнанку. А с другой, дарит самое большое счастье.
- Я полагаю, у нас ничего не будет?
- Ты правильно полагаешь. Спасибо за внимание.
Вечером я спустилась в столовую. Ужинал только Изяслав Андреевич. Он задумчиво ковырял грибы в сыре.
- Добрый вечер, - поздоровалась я.
- А, двоечница, присаживайся, - пенсионер просиял. - А я уж думал, что только я не пью в этом благородном собрании.
- А почему вы не пьете?
- С рождения не одарен этим великим талантом: после третьего бокала засыпаю.
- Да это не отсутствие таланта, это дар, - я улыбнулась.
Мне тоже подали грибы с мясом и сыром.
- Не сочти за стариковскую навязчивость, - Изик обтер губы салфеткой. - Но ты зря выставила горячего улана. Вполне себе такой ухажер.
- Вы что, подслушиваете?
- Ну, у нас соседние номера. И стены очень тонкие, - даже толстые линзы очков не скрыли искры веселья в глазах Ершова. - Нет, ты не думай. Если кого-то приведешь в номер, просто стукни мне раза четыре, я пойду проветрюсь, чтобы не смущать тебя.
- Вы просто сутенер, - я с трудом сдерживала свой голос, который рвался на более высокий тон от возмущения.
- Да почему же? Тебе просто нужен отец, - пенсионер говорил с теплом. - Я знаю таких, как ты. Тебя не любили толком в детстве и неправильно воспитали.
- Меня воспитали проституты маминого борделя, - я хотела шокировать старого ассистента.
- Ну вот же, о чем я и говорил. Что могут привить эти люди? - Изик засмеялся. - Ладно, двоечница, я возьмусь за твое перевоспитание.
- Спасибо, не стоит, - я начала вставать.
- А ну, сядь, когда с тобой старшие разговаривают, - пенсионер стукнул кулаком. - И ешь немедленно.
От такого напора я послушно взялась за еду.
- Вот молодежь, - уже со своим прежним ехидством протянул Изяслав Андреевич.
- Почему мне вечно везет с ассистентами?
- Потому что ты двоечница.
Ночью я опять плохо спала. Мешали сны про Гошу. Как он смотрит на меня, спрашивает, что мы будем делать дальше, как собирает свои вещи с рабочего стола, оборачивается в дверях. На каждом эпизоде я просыпалась и не могла погрузиться в чертоги Морфея часами. А когда приходил спасительный сон, он приносил с собой лицо друга, смотрящего осуждающе. Само собой, утром я поплелась в столовую за кофе. В очереди я столкнулась с Эдуардом.
- Что ж, - его черные глаза, обрамленные роскошной бахромой ресниц глядели весело. - Сегодня же вы не будете прожигать меня взглядом?
- Я смотрю, вы любите дразнить, - мне хотелось ударить его. - Мистер шпагоглотатель, не пригодный для брака.
- А вы дерзить, - мое обращение только сильнее развеселило мужчину.
- У меня хорошие учителя в сфере сарказма.
- Они ничто по сравнению со мной.
- Изяслав Андреевич, - громко позвала я.
- Что, двоечница? - Изик отозвался из-за своего стола.
- Тут ваши таланты принижают!
- Ох, уж эта молодежь! - ассистент погрозил пальцем. - Я тебе покажу, шпагоглотатель. Я тебя вызову на дуэль и приду с пистолетом.
Я осознала, что занудливый, местами навязчивый старик со своим несмешным юмором мне нравится все больше.
- Уже боюсь.
- И отойди от Полины, она засватана.
- Изяслав Андреевич.
- Я выдам тебя замуж за министра.
Наконец, Эдуард отошел от меня, я смогла взять кофе. Напившись уже тремя кружками, я отправилась на прогулку. И на улице тоже встретила фехтовальщика.
- Вы меня преследуете, - я подошла к нему.
- Нет, - мужчина покачал головой.
- Хотите, чтобы я закончила портрет, - я просто решила завоевать его внимание напором и упрямством.
- Не стоит себя утруждать.
- Я не люблю бросать что-то недоделанное, - это была чистая правда.
- Ну, тогда ладно, - спортсмен смотрел на меня с недоверием.
- Но сначала - прогулка, - заявила я и энергично зашагала.
- Прогулка со мной?
- Да как хотите. Можем просто после обеда встретиться, и я дорисую вас.
Эдуард был быстрее меня, потому что его ноги длиннее. Какое-то время мы шли молча. Потом все же мужчина нарушил тишину осенней улицы.
- Извините меня за вчерашнее, я наговорил лишнего.
- Хорошо, извиняю, - махнула рукой.
- Подождите. А как же: "Да ничего страшного"? - он даже притормозил на секунду.
- На самом деле, вы меня очень вчера разозлили. Вы мыслите стереотипами.
- Но мне близки ваши убеждения, - Эдуард остановился окончательно.
- Неужели? Я не заметила.
- И я хотел бы изменить этот мир, - его глаза засасывали в свой омут.
- Это отличная идея, я желаю вам удачи. Что ж, вернемся?
Когда мы зашли в мой номер, я четыре раза стукнула в стену, чтобы Изяслав Андреевич ушел. Он в ответ повторил четыре стука в мою дверь. Так я поняла, что можно говорить с Эдуардом.
- Что за таинственные перестуки?
- Мы готовим переворот, - пошутила я. - Сейчас вы натренируете нашу кавалерию, и мы приступим.
Я попыталась снова посадить фехтовальщика в нужную позу.
- Не надо меня трогать, - проговорил Эдуард. - Я не люблю, когда ко мне прикасаются.
- Почему тогда не сказали об этом вчера? - удивилась я.
- А вас бы это остановило?
- Конечно! Теперь вы меня извините.
Я подняла руки вверх и шагнула в сторону от мужчины, пытаясь показать, что ни в коем случае не хочу доставлять ему неудобства. Фехтовальщик внимательно следил за моими перемещениями. Я села подальше от него и принялась за портрет.
- Так в каком мире вы хотели бы рожать детей? - спросил Эдуард, он был тоже упрям.
- В том, где все происходит по любви, - я улыбнулась, - но вы ходите по тонкому льду, Эдик. Можете снова разозлить меня.
- Не зовите меня Эдиком.
- А как вас звать? - я подняла глаза, чтобы оценить степень схожести моего рисунка с оригиналом.
- Хотя бы Эд.
- Коротко и элегантно! Но Эдик милее.
- Не дразните меня, я тоже эффектно злюсь.
Когда мужчина получил свой портрет, уголки его губ приподнялись, глаза на мгновение засветились.
- Спасибо, ваш подарок стоил таких мучений.
- "Спасибо" в карман не положишь, - я вспомнила свою любимую поговорку.
- Что же вы хотите?
- Услугу взамен, - у меня созрел план. - Все же научите меня, ну, хотя бы ножи метать.
- Вы упрямы донельзя, - вспыхнул Эд. - Я не люблю, когда...
- Когда к вам прикасаются. Это я запомнила, - я говорила умиротворяющим тоном. - А тут вы будете руководить. И вы будете трогать меня. Или не трогать.
- Я подумаю.
Ночью опять меня мучал образ Гоши. "Ты мне не даешь покоя даже на расстоянии", - подумала я, прячась от сквозняков и кошмаров с головой под одеялом. И зачем-то начала размышлять, что бы ответил мне друг. Утром вся команда была трезва. Все были готовы работать. Актеры играли нужные эмоции с первого раза, операторы снимали все идеально, звукорежиссеры без проблем писали звук. Я поняла, что хорошая пьянка иногда помогает. После работы на площадке массовка и исполнители второстепенных ролей шли в спортивный зал. Там Эдуард показывал им, как рубить саблей воздух. Я наблюдала за его быстрыми, четкими движениями. Мое восхищение перед его талантом затмило впечатление от прошлых разговоров. Через час спортсмен объявил, что ему нужно удалиться. И каждую тренировку он обрывал раньше времени.
- Ты, шпагоглотатель, - Изик протирал очки, стоя в дверях зала, - ведешь себя подозрительно. Шатаешься везде без дела, уходишь раньше времени.
- А вам-то что? - бросил фразу Эдуард, не прекращая показывать упражнение.
Актеры сбивались, некоторые даже роняли деревянные муляжи холодного оружия. Ассистент был очень недоволен работой и личностью Эда.
- Ты зря его водила к себе в номер, двоечница, - проговорил очередным утром на съемочной площадке пенсионер.
Я только села рядом с ним и выставила свои три стакана кофе.
- Кого?
- Конечно, шпагоглотателя. Он подозрительный.
- Вам кажется, - я взяла один стакан.
- Нет уж. Я стреляный воробей и все вижу, - Изик прищурился. - И на правах твоего опекуна заявляю: больше с ним шашни не крути.
- Да не очень и хотелось.
- И кофе свой прекращай глушить, - ассистент решил меня повоспитывать серьезно. - Это вредно для здоровья.
- Это мое дело!
Изяслав Андреевич, нагло глядя мне в глаза, словно кот лапой, быстро столкнул одну, потом другую порцию бодрящего напитка.
- Ой, как неожиданно. Совсем нечаянно, - пенсионер сделал невинное лицо.
- Ничего, я возьму еще, - кивнула я.
- Сидеть, когда съемка идет! - прошипел Изик.
На самом деле, уговоры ассистента не смотреть в сторону фехтовальщика только усиливали мой интерес. Не могу сказать, что влюбилась или искала что-то особенное в мужчине. Возможно, хотела перекрыть свои воспоминания о диаметрально противоположном Милоше. А может, хотела назло Георгию найти себе любовника на съемочной площадке. Он же бросил мне укор напоследок, что я нарушила обещание, я завела отношения на работе. А сейчас некому следить за мной и ворчать, что я развратница.
- Вы зря приходите сюда, - Эдуард сверкал темным взглядом. - Я не буду учить вас ничему.
- Я просто смотрю, чтобы понять, когда же мы можем начать снимать бои, - я устроилась  на стуле в углу зала.
- Наверное, никогда, - спортсмен остановился, чтобы застегнуть широкую рубашку, которая распахнулась во время тренировки.
- Да я вижу, что надо было начинать готовиться еще со времен самого Суворова, - я любовалась его длинными пальцами.
- Прекращайте так смотреть, - с вызовом бросил фехтовальщик.
- Боитесь, что сделаю вам рентген?
- Невыносимая, - прошептал мужчина и пошел в сторону статистов, которые продолжали ронять свои деревянные сабли.
Все же, наверное, мне нравилось щекотать нервы в словесных дуэлях. Эдуард сильно отличался от других мужчин. Он был настоящим, самоценным, возможно, слишком самоуверенным. И простой разговор с ним намного интереснее, горячее, чем целый день в компании доступного человека.
- Да хватит уже влюбляться в этого желторотого утенка, - возмущался Изик.
Он пришел ко мне в номер, чтобы продолжить перевоспитание.
- Тебе мало мужчин на площадке?
- Ну, часть женаты, часть девственники, - я лежала и пыталась делать вид, что читаю книгу.
- Ты знаешь, чего тебе не хватает? - ассистент поставил табурет и сел напротив меня.
- Чего же?
- Заботы и нежности, - старик смотрел испытующе. - Тебе нужно заштопать дыру в сердце.
Я отложила книгу и приподнялась на кровати.
- Только это сможет сделать только по-настоящему любящий человек, который будет понимать, на что идет, - Изяслав Андреевич потрясал пальцем в воздухе. - А этот шпагоглотатель сам терзается противоречиями, сам ищет, чем заполнить свою пустоту.
- Откуда вы все это знаете?
- Я вижу. Поверь, двоечница, жизненный опыт - это второе зрение.
- Зачем вы преследуете меня? - речь Ершова вызвала во мне смущение. - Зачем поучаете? Вам, действительно, больше всех надо? Вы хотите довести меня до слез?
- Ты похожа на мою дочь, - он сложил руки на коленях. - Она тоже очень хотела сильных чувств. Конечно, не так фанатично. Но мечтала хотя бы один раз выйти замуж по любви.
Взгляд старика стал отсутствующим. Он словно погрузился в прошлое.
- Она была готова отдать свою жизнь за третьего мужа. Но он просто вымотал ей всю душу. Она была очень несчастлива, пока не развелась.
- Поучительная история, - я хотела уже намекать Изяславу Андреевичу, что ему пора покинуть меня.
- А знаешь, почему их развели? Она хотела повеситься из-за этого Ромео. Вот и вся история, - в серых глазах за очками пробежала тень грусти.
Я сочувственно взглянула на старика и пожала ему безвольно повисшую руку.
- Ну-ну, двоечница, - отреагировал он. - Я не грущу. В итоге дочку я спас, а она такая же упрямая, как и ты.
Изик встал и пошел на выход. Потом эффектно обернулся и проговорил с усмешкой:
- Когда полезешь в петлю, сначала стукни мне раза три.
На следующий день я все же не удержалась и пошла следом за Эдуардом после тренировки. Знала, что поступаю ужасно. Но очень хотела выяснить, куда он пропадает, обрывая занятия. Преследовать и оставаться незамеченной в мертвом городе очень непросто. Однако мне чудом удалось дойти с фехтовальщиком до полуразрушенной мечети. Я спряталась за обвалившейся кирпичной кладкой.
- Легион, в небе горят огни, - услышала я грубый голос.
- Аид, земля дрожит в агонии.
Это были кодовые слова. Раньше мама использовала шифровки в борделе для входа особенных клиенток.
- Ну что, ты нашел путь к корелам? - вопрошал неизвестный. - Нам нужны союзники.
- Они очень скрытны. Их связные молчат. Нужно ехать лично.
- И как же это сделать? Там территория тоже закрытая, как и у нас.
- Я попытаюсь прибиться к съемочной группе. Они поедут в Петербург.
- Слишком рискованно. Думай еще.
Потом они начали обсуждать содержимое листовок для пропаганды, вооружение для восстания. Я сидела, боясь пошевелиться. Эдуард был подпольным революционером. И я нисколько не удивилась: он был похож на человека, который способен на что-то опасное. И в то же время я не верила своим ушам. Казалось, что перевороты и революции остались позади, в Ушедшей эпохе, покрытой пылью. Когда они разошлись, я на дрожащих от волнения ногах побежала в гостиницу. Хотелось запереться в своем номере и предаться размышлениям на всю бессонную ночь. В вестибюле Эдуарда встретил агент ПИН, который был прикреплен к отелю.
- Пирцалава, - говорил человек с неприметной внешностью. - Где вы были? Вы систематически отлучаетесь.
Я подошла к ним.
- Аистова, проходите мимо, - пинок окинул меня своим холодным взглядом.
- Вы спрашиваете о том, что касается и меня, - ответила я. - Давайте отойдем в менее проходное место.
В номере Эдуарда я со всей убедительностью, которая у меня была, рассказала, что мы с фехтовальщиком встречаемся по вечерам вдали от отеля. Агент выслушал мою речь, пристально смотря в глаза. Признаюсь, для убедительности я вспоминала детали близости с Костиком. Просто впечатления от него еще не остыли. Эдуард молча слушал мои лживые трели и постепенно заливался красной краской. Пинок поверил, но рекомендовал удовлетворять страсть в гостинице, под присмотром. Когда он вышел, фехтовальщик напряженно прислушивался к шагам агента. Потом повернулся ко мне.
- Вы не просто невыносимы, - прошептал он, презрительно смотря на меня. - Вы отвратительны.
- Ну, а вы бы предпочли не доехать до Петербурга? - я сидела на его кровати, положив ногу на ногу.
- Но зачем же так расписывать? Я никогда!
- Да успокойтесь, я думала в этот момент совсем о другом человеке, - оборвала я его.
- И вы шпионили? - микродвижения на лице спортсмена выдавали злость.
- Здесь я виновата, конечно. Но вы так многообещающе говорили про изменение мира, - я встала и подошла к мужчине. - И я готова вас покрывать до конца вашей миссии, помогу добраться в Петербург и в Карелию.
- Это очень опасно, - Эду вернулся его цвет лица.
- Я уже ничего не боюсь, - я не лгала, мне просто было нечем рисковать.
- Но в чем ваш интерес?
- Вам придется все же научить меня хоть чему-нибудь, - я хитро улыбнулась. - Ладно. Я пойду.
Два дня консультант по фехтованию прилежно исполнял свою роль. Массовка и актеры второго плана даже начали делать успехи. А потом Эдуард выстроил четкий график, по которому отдавал общим занятиям только два часа, после них должна была подключаться я.
- Ну что, вы передумали насчет сабельного боя? - я была исполнительной ученицей и даже пришла чуть раньше указанного времени.
- Нет, я вас научу технике ближнего боя с ножом, - Эд достал из сумки четыре деревянных муляжа кинжалов.
- О, как интересно, - обрадовалась я. - Только, скорее всего, мне придется касаться вас.
- Я стойко переживу это, - пообещал мужчина. - И давайте на "ты", раз уж мы якобы любовники.
Первые занятия давались мне нелегко. Спортсмен не давал мне ни единого шанса. Мои конечности были в синяках. Он выбрасывал руки с деревянными ножами быстро, словно кобра в атаке. Скорее всего, мужчина просто хотел сделать так, чтобы я сдалась. Но мне даже нравилась усталость, которая наваливалась на меня после тренировок. Я сразу валилась в постель, сон сковывал меня мгновенно, даже ночные явления ухмыляющегося Гоши не портили мне ночь.
Плюс наши общие занятия с фехтовальщиком дали пищу для слухов среди съемочной группы. Все считали, что мы, действительно, спим. Это была идеальная конспирация. Тем более, мы часто уединялись в моем номере, я стучала Изику, чтобы он вышел прогуляться.
- Все же... Что за перестуки у вас постоянно? - не выдержал Эд.
- Четыре раза стучу - это плотские утехи, - проговорила я, - а если три - значит хочу повеситься.
- И часто лезешь в петлю? - спортсмен был заинтригован.
- Пока не доводилось, - засмеялась я. - Но Изяслав Андреевич обещал помочь, если понадобится.
- Это он твой учитель по юмору?
- Нет, совсем другой человек, - я вспомнила карие глаза Гоши, смотрящие с немым укором.
Эдуард внимательно посмотрел на меня:
- Тот самый жених?
- Нет, мой друг, мой бывший друг, - с горечью прошептала я.
- А у тебя такие глаза печальные, будто любовник, - по подвижному лицу мужчины проскользнула тень, смысл которой я не успела прочесть.
- Не все упирается в любовь или секс, - я хотела бы прожечь взглядом докучливого собеседника. - Друзья тоже причиняют боль своим уходом.
- Немногие с тобой согласятся, - кивнул фехтовальщик, - кроме меня.
Мы продумывали хитрый план, как объяснить необходимость консультанта по сабельному бою в Царском Селе. Придумывали, как напоить агентов ПИН, как обвести вокруг пальца цепочку наблюдения, как пройти через оцепление. Я брала на себя все, что касалось обмана. Эдуард собирался драться до последней капли крови, если понадобится. И все же очень старательно учил меня ставить блоки против ударов, уворачиваться от врага, наносить молниеносные ответы кулаками, ногами и лезвием.
На пятидесятом занятии я уже держалась на ногах, хоть и пропускала коварные выпады своего тренера. И все чаще попадала по нему сама. С каждым моим прикосновением Эдуард был все краснее и злее. Были мгновения, когда я ловила его руки или слишком близко оказывались наши лица.
- Не надо, - в таких случаях шептал революционер и опускал глаза.
- Чего не надо?
- Не трожь меня.
Это дико раззадорило, словно мы вели затяжную дуэль. Было важно не просто понять, кто победит на тренировке. Вопрос стоял, кто сдастся первым гормонам, которые просто били в голову и опьяняли. Но я могу гордиться собой, мой разум был холоден, душа - неподвижна.
Перед отъездом в Петербург я смогла все же пробить его защиту, сделать подсечку, завалить тренера на обе лопатки, зафиксировать его, придавив коленями к полу.
- Думаю, наносить дальнейшие удары не имеет смысла, - проговорила я, крутя в пальцах деревянный нож.
- Ты молодец, - прошептал, задыхаясь, революционер. - Ты очень быстрая.
- Спасибо, у меня хороший учитель, - я опустилась максимально близко к его лицу.
- Пожалуйста, отпусти меня, - Эдуард покраснел.
- Да ты не подумай чего, - я слезла с мужчины.
Он сел и исподлобья взглянул на меня.
- Я никогда не смогу... - проговорил он взволнованно. - Я поклялся, что ни одна женщина не прикоснется ко мне.
- Тогда тебе нужно идти в монастырь, - я сложила снаряды в сумку Эда.
В поезде нам досталось одно купе с Изяславом Андреевичем. Старый ассистент был в ударе.
- Я не ожидал, двоечница, что ты такая страстная, - он хитро усмехался. - У меня аж тахикардия началась от постоянных прогулок.
- Ну, простите.
- Ладно, чего не сделаешь ради воспитанницы, - старик деланно вздохнул. - Я пойду к Давидычу, по дороге постучу твоему шпагоглотателю. Авось, поймет намек.
- Спасибо.
Действительно, через полчаса пришел Эд. Он сел напротив, смотрел на меня своими черными глазами.
- Как дела? - решила я разрядить обстановку глупым вопросом.
- Хочешь, я расскажу тебе самую неприятную историю про себя? - тон фехтовальщика был очень серьезным. - Думаю, после этого ты точно не захочешь ко мне прикасаться.
- Звучит интригующе, - ответила я. - Хочешь, попросим у Давидыча выпивки? Так будет проще.
- Нет.
- Как хочешь, - я заняла позу слушателя, подперев голову рукой.
- Меня изнасиловали, когда мне было шестнадцать, - эта фраза меня ударила обухом. - Знаешь, есть такой белый крокус? Он возбуждает, но в больших дозах дает побочный эффект - паралич.
Эдуард рассказывал это все, смотря в окно. Я не могла поверить, что над ним могли так надругаться.
- Это была подруга моей матери. Ужасное чувство... Когда не можешь ничего сделать, а над тобой глумятся.
- И что же сказала твоя мать?
- Что я виноват сам, - его голос дрогнул.
- А отец?
- Он так считает до сих пор, поэтому я ушел из дома, - наконец, мужчина нашел в себе силы посмотреть на меня. - И поклялся, что больше никто и никогда…
Я подсела к нему и обняла.
- Не надо, - фехтовальщик сделал слабую попытку оттолкнуть меня.
- Я прикасаюсь к тебе не из похоти, - я ласково погладила Эдуарда по голове. - Слышишь?
- Да.
- Я не обижу тебя, клянусь, - я положила его голову себе на плечо.
Я говорила, что он очень сильный, раз пережил эту ситуацию, справился, не согласился с тем, что сам виноват. Твердила, что ему удастся объединить сопротивление и перевернуть этот мир.
- А тебе... Тебе это зачем? - вполголоса вопрошал Эд.
- Ну, я хочу если не родить детей в лучшем мире, то хотя бы сделать так, чтобы другие могли вырастить счастливых и свободных ребят, - мечтательно ответила я, ощущая тепло мужчины, который смог открыть свою душу.
В Петербурге я совсем обнаглела и попросила нам с фехтовальщиком один номер на двоих. Администратор спокойно отнесся к моей просьбе. Присутствовавший при этом Изик захихикал. На самом деле, так было легче вместе покинуть гостиницу, не привлекая лишнего внимания. Во всяком случае, я в этом убедила своего сообщника
- Я посплю на полу, - Эдуард не знал, куда себя деть от смущения. - Я не смогу.
- Мы возьмем разные одеяла, - успокаивала я его. - Не бойся. Знаешь, со сколькими мужчинами я спала в одной кровати, ни разу их не коснувшись? Ну, семеро точно есть.
Ночью мне мешало его сбивчивое дыхание. Фехтовальщик ворочался. И его рассказ не шел из головы. Мне все больше хотелось причинить боль в ответ каждому и каждой, кто продал своего сына в рабство, насильно выдал замуж дочь, сказал ребенку, что он сам виноват в том, что ему разрушили жизнь. Когда же Морфей сжалился надо мной, во сне я увидела свою мать.
- Ты кричала во сне, - я очнулась от прикосновения Эдуарда. - Что тебе приснилось.
Я включила ночник и села на постели. Тело еще мелко дрожало после кошмара.
- Хорошо, хочешь... Я расскажу о себе. Почему не хочу детей, хочу помочь тебе?
- Да.
- Я росла в борделе. Отец умер рано, отчимов я не видела, мать не занималась мной. Брат презирал, - теперь была моя очередь прятать глаза от стыда. - Меня растили проституты. Моя мама была их рабовладельцем, мучителем. А они так заботились обо мне.
- Наверное, потому что ты была другой. Доброй.
- Я выкупила их потом на все свое наследство.
- Я так и подумал, - его рука медленно и нерешительно поползла к моей.
- И ты даже не представляешь, сколько еще у меня было ужасных историй.
- Я думаю, еще больше прекрасных, показывающих твою душу, - глаза мужчины смотрели тепло.
- Ну, есть парочка. Вот свитер - это память о том, что я помогла сбежать подруге. Браслет, - я показала гранаты, которые почти никогда не снимала, - это подарок от друга, которому помогла начать жизнь с чистого листа. Мои часы мне подарил человек, которого я выкупила не так давно.
- Вот видишь, - Эд уже гладил мое плечо своей второй рукой. - Ты героиня.
- Невыносимая, - с улыбкой добавила я. - Ты, кстати, осмелел.
- Ну... Это я тебя касаюсь. Не ты.
Мы продолжали свои занятия. Этим я и оправдывала присутствие фехтовальщика. Пока команда радостно отмечала приезд, мы отрабатывали выпады. Вечером я пошла к командующему цепочкой наблюдения. Я знала, что им не разрешают отношения. Предчувствовала, что быстро поймаю на крючок свою жертву. Это был высокий и рыжий мужчина. У него были сильные руки и сладкое местечко на шее, рядом с острым кадыком. Наши вечерние прогулки стали даже моим небольшим спасением. Я испытывала влечение к Эду, но понимала, что не имею права нарушать его клятву. Поэтому свидания с другим были очень кстати.
- И как тебе этот военный? - с легким налетом ревности спрашивал перед сном фехтовальщик.
- Хуже, чем другие, - отшучивалась я. - Но лучше, чем ничего.
- Ты и вправду невыносимая.
Сам революционер во время моего общения с офицером, ходил на встречу со связным северного сопротивления. Они назначили дату встречи, которая удачно совпадала с последними нашими днями на закрытой территории.
В конце съемок Эдуард подарил мне два небольших ножа, идеально сбалансированных, черненых, с узором в виде листов и цветов дикого вьюнка.
- Где ты взял такую красоту? - я спросила удивленно.
- Тебе нравится? - черные глаза сверкали радостью.
- Очень! Спасибо.
Мое прикосновение руки его уже не пугало. В последние два дня команда снова приобщалась к культуре пития. Нам удалось с Эдом сделать вид, что присоединились к компании, чтобы обмануть пинка, приставленного к отелю. Потом выскользнули через окно. Командующий звеном принял нас и отвез к Ладожскому озеру. Он страстно целовал меня и шептал, что будет ждать всю ночь. Дальше нас подобрал связной на свой паром. Мы стояли на верхней палубе и жадно глотали влажный воздух.
- Ты пойдешь со мной или подождешь на пароме? - спросил мой сообщник.
- А это женское дело: переговоры с Хель? - я решила чуть-чуть поерничать.
- Теперь я не уверен, где проходит черта между мужским и женским, - ответил Эдуард, закутав меня в свой плащ. - И ты, именно ты имеешь право выбирать...
- То есть ты меня научишь управляться с саблей?
- Да, если будем живы.
На карельском берегу нас уже ждали. Это были обычные люди, такие же, как и мы. Они хорошо вооружились, смотрели на меня с недоверием. Нас провели в землянку. Переговоры вел Эдуард, как руководитель центрального подполья. Я ожидала в соседнем помещении, крутя черненые ножи в руках. Иногда до меня долетали громкие возгласы. По ним я поняла, что корелы только собираются с силами. В конце концов, Эд и Хель пришли к согласию. Мы плыли обратно, и мужчина обнимал меня, ласково смотря мне в глаза.
- Ты совсем не боишься? - он нежно провел пальцами по моей щеке.
- Ни капли.
- Поцелуй меня, пожалуйста, - эта фраза невероятно сильно вскружила мне голову. - Сама. Так, как хочешь.
Я привстала на носочки, взяла обеими руками его за лицо и аккуратно коснулась губ, которые были еще минуту назад недосягаемым, запретным плодом. Поцелуй был неторопливым. Эд отвечал неуверенно, но вполне охотно, все сильнее затягивая меня зыбучий песок соблазна. Я потеряла счет времени и отчет своим действиям, поэтому прижалась всем телом к мужчине. Но его дрожь отрезвила меня, словно ведро холодной воды.
- Прости, - я отпустила Эдуарда.
- Ты меня прости, - он взял меня за руки. - Я не могу.
На другом берегу нас еще ждал мой любовник. Военный держал меня в объятиях и упрашивал прийти и завтра. Я его не виню. Он почти двадцать лет не был с женщинами. Его сердцем овладела бы любая. Мы с Эдуардом едва успели до восхода попасть в номер, где валялись пьяные осветители, актеры и звукорежиссеры. Мы с трудом пробрались в свои апартаменты. Эдуард мылся в ванной, а я понимала, что могу не сдержаться. Когда он вышел в банном халате, во мне заговорили позывы, о которых я почти забыла.
-Тут такое дело, - я старалась даже не смотреть на мужчину. - Я пойду к Изику. Посплю у него.
Он молча сел на постель. Я сначала переодевалась не спеша. Надеялась, что Эд скажет, мол, я перечеркнул свою клятву. Но он был принципиальным. Пришлось все же постучать три раза Изяславу Андреевичу.
-Долго ты веревку мылила, двоечница, - на порог вышел заспанный старик. - Заходи. Что случилось?
Я нервно шагала по его номеру.
-Все же шпагоглотатель тебя не любит? - ассистент был в своем репертуаре.
-Меня никто не любит, - бросила я, остановившись.
-Эх, глупая ты девчонка. Ложись спи. Я уже отдохнул, так что пойду погуляю.
- Нет, останьтесь, пожалуйста. Говорите со мной, Изяслав Андреевич, мне надо.
Изик уложил меня на кровать, сам сел рядом.
-Хорошо, я расскажу тебе сказку, - он говорил так тепло, словно я, действительно, была его дочерью. - Жила-была глупенькая, но дерзкая Полина. И она очень хотела любви…
Я медленно падала в космос, отрываясь от жесткой подушки, все еще слыша сквозь толщу сна голос своего опекуна.
В Иркутске я дала команде передышку в несколько дней. У меня же созрел план. Ощущая дрожь и страдания революционера, я осознала, насколько тяжело было Вале, моему брату. А в роли эскортника ему могло быть не менее сложно. Я решила начать свою революцию с шага, который сжег остатки моей души. Я приехала в Байкальск. С трудом по памяти нашла тот самый бар, где встретила брата. С волнением шла к барной стойке, словно к самому сложному испытанию в жизни. Но Валентина там не было.
-А тут когда-то работал высокий такой эскортник, - я решила узнать информацию у другого обладателя синего сигнального браслета.
-Я не хуже, моя сладкая леди, - томно проговорил брюнет, облизывая губы.
-Я сейчас ищу Валентина.
-Хочешь, поиграем в ролевые игры? - эскортник пытался зацепить меня, приняв максимально развязную позу.
Он вызвал у меня непреодолимое отвращение, словно разлагающийся труп. Впрочем, душа этого мужчины отдавала тухлым душком. Пришлось обратиться за подсказкой к бармену.
-Валя Аист? - переспросил сотрудник бара. - Конечно, знаю. Он живет со мной. Но сейчас он в полиции. Промышлял синим шиповником.
-Где находится участок?
-А вам зачем?
- Это мой брат, - мне было ужасно стыдно за то, что я упустила Валентина из вида и он скатился на самое дно.
- Ого, - бармен очень удивился. - Ну… тогда пишите адрес.
Я шла с замиранием сердца, надеясь, что еще не отдали протокол на брата в участок. Правоохранители, конечно, пропустили меня.
-Привет, - поздоровалась я, узнав бледный профиль Вали в глубине обезьянника.
-Привет, - он повернулся, видно было, что сначала не узнал меня.
-Это Полина, - проговорила я.
Валентин бросился к решетке, обхватил ее пальцами, как спасительные тросы, которые должны вытащить его из жерла вулкана.
-Потерпи чуть-чуть, - я отметила, что мужчина совсем осунулся.
Мне предъявили протокол, объяснили, что был донос от одной из клиенток. Пришлось использовать весь мой дар убедительно лгать, а также прикладывать доказательства в виде взятки. Потом еще заплатила штраф за ложный вызов. Когда Валя вышел, я обняла его, преодолевая мощные волны обиды, против которых очень тяжело плыть. Брат вздрогнул. Видимо, не ожидал моего порыва. Мы молча пошли в квартиру, которую он снимал с барменом.
-Поля, прости, - прошептал Валя уже на кухне. - Мне стыдно…
-Что ж делать, - я осознала, что не чувствую прежней неприязни. - Какой есть, а все же брат.
-Поля, - руки брата легли мне на спину. - Я…
И он задрожал, сдерживая слезы. Я усадила его на диван. В тот момент он был настоящий и беззащитный. Словно еж, лишенный спасительных иголок на спине.
-Меня бросила жена, отобрав все, что у меня было, - брат решился рассказать свою историю. - Просто выгнала. А я ее полюбил…
Я взяла его боль на себя.
-Тебе хватит пятидесяти тысяч, чтобы попытаться начать жизнь с чистого листа? - я заглянула в печальные глаза брата.
В ту секунду его силы закончились, по щеке побежала тонкая полоса влаги. А я решила честно разделить то, что осталось от моего наследства. Смешно, тогда брат обиделся, что я, выкупила проститутов. Укорял меня в глупом поступке. Сам же он взял причитающиеся деньги и все равно остался ни с чем. Я гладила его по спине. Утешала. Говорила, что еще не поздно все изменить. Я делала то, что он никогда не делал для меня из-за глупых детских обид.
-Поехали в Иркутск, - предложила я утром, переночевав у Вали.
-Нет, там слишком много знакомых, - он задумчиво смотрел в турку, пока варил нам кофе.
-Хорошо. Тогда куда ты хочешь? - я смотрела на похудевшие руки, подняла взгляд на лицо с впалыми щеками. - Я куплю тебе билет.
-Спасибо… Но я не знаю, куда податься.
Я помогла с поездкой в Мурманскую область. Туда стягивались все сочувствующие корелам-повстанцам. Там брат должен был быть в относительной безопасности. И мое сердце стало легче, сбросив гири недосказанности и чувства вины. Я должна была идти дальше налегке…