За каплю крови, общую с народом...

200 лет со дня рождения Николая Алексеевича Некрасова

За каплю крови, общую с народом,
Мои вины, о родина! прости!..

Н.Некрасов

Более противоречивого литературного и общественного деятеля, чем Николай Алексеевич Некрасов, не было в истории России. С одной стороны это был радетель и борец за народное дело, он резко и бескомпромиссно выступал против всех институтов крепостничества, он страдал за народ, он вывел на литературную сцену образ простого русского мужика и даже придал этому образу эпический характер. Его монументальная поэма из народной жизни "Кому на Руси жить хорошо", по сути, целый эпос из времён отмены крепостного права, показала жизнь русского крестьянства в этот переломный момент истории очень объёмно, со всеми мельчайшими подробностями народного быта. В строках поэмы светится истинная и искренняя любовь к простому русскому человеку. Не только в этой поэме, но и в предшествующих ей произведениях основным героем Некрасова является русский мужик, крестьянин, а часто - русская женщина, крестьянка, как юная девица, так и пожившая на свете мать. Вся совокупность образов простых русских людей, выведенная в поэзии Некрасова и образовала, устоявшееся в литературе и в русской традиции вообще, представление о русском народе. И до сих пор в наших представлениях и ассоциациях образ русского народа неизменно связуется у нас с типажами некрасовских мужиков и женщин, и это несмотря на то, что такого народа давно уже нет... Такова сила созданного Некрасовым образа!
Но с другой стороны, когда мы начинаем изучать жизнь Николая Алексеевича, то видим настоящего русского барина, который вовсе не отказывался от своих имений и крестьян, был расчётлив и разгулен одновременно, достаточно прижимист - копейки сторонней не упустит, любил хорошо пожить, не отказывал себе в чисто барских удовольствиях - разных видах охоты, в том числе и на медведей, обязательно со сворой загонных псов, с многочисленной обслугой из крепостных, с последующими пиршествами и развлечениями. Наконец, он был страстный игрок и знал в этом деле толк. Никто не мог обвинить его в шулерстве за картами, но он... почти никогда не проигрывал, а в игре умел остановиться и, получив большие суммы, покидал игру. Цену деньгам он знал и если и составил себе приличное состояние то благодаря расчёту и необычайной интуиции.
Вот такой противоречивый характер! Но характер этот был воспитан годами лишений, нищеты и голода. Годами несбывшихся надежд и разочарований в своих юношеских романтических идеалах. Когда он с трудом, с плохими оценками едва окончив пять классов ярославской гимназии, вырвался, наконец, из своей глухой провинции и приехал в Санкт-Петербург - ему показалось, что все пути открыты. Пусть отец, заскорузлый помещик, откровенный солдафон, не выслужившейся в чинах в армии, потому ставший исправником (полицейская должность) в своём уезде и теперь мечтающий о военной карьере для сына, посылает его в Дворянский полк - закрытый военный корпус, куда попадали всякие неспособные к учению в гимназиях и престижных учебных заведениях ленивые дворянские "митрофанушки", из которых там, при помощи суровой дисциплины и телесных наказаний выделывали армейских офицеров, заранее обречённый муштровать бывших крепостных парней, сданных помещиками в солдаты; пусть отец так относится к своему старшему сыну, а он знает своё призвание - он пишет стихи, он поэт, он жаждет учиться в университете на словесном отделении... Увы, эти прекрасные сны быстро растаяли в холодном и чванливом Санкт-Петербурге. Там хватало поэтов и без него и потому его "Мечты и звуки" (как называлась первая книга стихов Николая Некрасова) так и осталась мечтами...

Я владею чудным даром,
Много власти у меня:
Я взволную грудь пожаром,
Брошу в холод из огня,
Из покоя в чад похмелья;
А как песенку спою,
Благотворного веселья
Море в сердце разолью;
Разорву покровы ночи,
Тьму веков разоблачу.

Неплохие стихи. Очень искренние. Одно плохо - они ни о чём. Ведь мало осознать, что ты владеешь чудным даром и можешь взволновать грудь пожаром. А кому всё это надо? Только тебе? - ну вот и издавай свои стихи за свой счёт, а потом скупай этот свой "крик души" по магазинам и уничтожай со слезами на глазах все экземпляры, так как скоро убедишься, что это никому не нужно, в них нет предмета поэзии - человека, которому была бы нужна твоя взволнованная грудь... Обычно повторяют известную историю: литературный критик Виссарион Белинский прочитал этот сборник и подверг его уничтожающей критики. Нет, если бы Белинский хотел бы уничтожить молодого поэта, он бы уничтожил его, а он его разглядел и понял, что это человек несгибаемый, он не сломается, он будет бороться и творить, вот только надо направить его творчество в определённое русло. Расчёт был точный. Возможно, Белинский знал тяжёлую ситуацию, сложившуюся у Некрасова в то время. Он решил поступить в университет, но не сдал вступительный экзамен - не хватало неоконченного гимназического образования, записался вольнослушателем, но вскоре был вынужден оставить учёбу - не на что было жить, самодур-отец отказался помогать сыну, бежавшему от казённой муштры - живи как хочешь! Мать, прекрасная, милая женщина, замученная своим деспотом-мужем, ничем не могла ему помочь, а она так хотела, чтобы её сын, рано начавший складывать стихи, поступил бы в университет. Его мать - Елена Закревская, сама была образованной женщиной, дочерью поляка-помещика, каких было много в то время на Украине, не так давно ещё вощедшей в состав Российской империи. А вот влюбилась 17-летняя романтичная девица в армейского поручика Алексея Сергеевича Некрасова, человека с дурной наследственностью - его отец был алкоголиком и необузданным картёжником, проигравшим в карты две тысячи душ крестьян, а дед в свою очередь - проиграл семь тысяч душ крепостных крестьян. Всё это сам Алексей Сергеевич после рассказывал своему сыну. Потому он искал богатой невесты с приданным, соблазнил юную полячку и, как говорят, похитил её из родительского дома. Потом они тайно обвенчались - после похищения другого пути у гордой шляхетки не было. Получив наследство жены и выйдя в отставку Алексей Некрасов увёз семью, в которой 10 января (по новому стилю) 1821 года в городе Немирове на Украине, где квартировал полк, родился будущий поэт Николай Алексеевич Некрасов. Его детство прошло в имении Грешнево Ярославской губернии, на берегу Волги. Название имения полностью соответствовало характеру его владельца. Это было царство греха, полной помещичьей разнузданности и дикости. Жену свою деспот-помещик держал под замком, как наложницу. Она рожала и рожала ему детей, всего родилось 13 человек сестёр и братьев Николая. Но самодуру-отцу всё было мало, он завёл себе гарем из крепостных крестьянок, сцены беспутной жизни отца и бессудных расправ с дворовыми навсегда отравили детство будущего поэта.
До конца своей жизни Некрасов не мог простить своему отцу участи матери, рано сгоревшей в бесчеловечной обстановке. Да и память о такой жизни определило после многое в творчестве поэта, весь его страстный антидворянский накал. Потому неудачливому студенту петербургского университета и неискушённому поэту не было обратной дороги в родовое имение, надо было выживать в большом и неприветливом городе.

Столица наша чудная
Богата через край,
Житьё в ней нищим трудное,
Миллионерам - рай.
Здесь всюду наслаждения
Для сердца и очей.
Здесь всё без исключения
Возможно для людей:
При деньгах вдвое вырасти,
Чертовски разжиреть,
От голода и сырости
Без денег умереть
(Где розы, там и тернии -
Таков закон судьбы!
Бедняк, живи в губернии:
Там дёшевы грибы).
С большими здесь и с малыми
В одном дому живёшь
И рядом с генералами
По Невскому идёшь.
Захочешь позабавиться -
Берёшь газетный лист,
Задумаешь прославиться -
На то есть журналист:
Хвалы он всем славнейшие
Печатно раздаёт,
И как - душа добрейшая -
Недорого берёт!
Чего б здесь не увидели,
Чего бы не нашли?
Портные, сочинители,
Купцы со всей земли,
Найлучшие сапожники,
Актёры, повара,
С шарманками художники
Такие, что - ура!..

Согласитесь, это описание капиталистического города сороковых годов позапрошлого века (!) точно подходит и для века нынешнего. Так Некрасов учился писать новые стихи. Он нашёл предмет для своей поэзии - это был задавленный нуждой житель царства несправедливости и порока. В принципе прожить было можно. Много выходило всяких легкомысленных непериодических изданий, всяких бульварных листков и жёлтых рекламных газеток, где немного да платили за уличные фельетоны и забористые стишочки. Научился Некрасов строчить двусмысленные водевили для театральных балаганов, кое-что брали у него и в императорские театры, на водевили была мода. Всё равно, платили мало, приходилось голодать и ночевать в ночлежках. И тут в неудачливом поэте проснулись гены предков-картёжников - игра на деньги явилась выходом для нищего литератора. Тут, как говорится: пан или пропал! Можно было сгинуть без следа, проигравшись вдрызг и потому Некрасов шёл в игорный дом, как на последний бой - ему надо было выигрывать и выигрывать много у богатых господ - чтобы иметь возможность писать и творить серьёзную литературу. И вот что удивительно: он выигрывал! Видно, опыт предыдущих поколений картёжников в роду у Некрасова дал свои плоды, он чувствовал карты - масть ложилась в масть, козыри сами шли в руки, он подавлял противника холодной бесстрастностью за зелёным столом, он был учтив и неотразим. Однажды он выиграл миллион рублей. Без шуток - это было целое состояние, и это состояние он пустил на приобретение журнала. И что же это был за журнал? - это был пушкинский "Современник".
Журнал, основанный Александром Сергеевичем Пушкиным в начале 1836 - последнего года его жизни, вымоленный им ("умнейшим человеком в России" - по слову самого императора) у государя Николая Павловича и утверждённый к изданию царским указом, этот журнал успел выйти до трагической смерти Пушкина всего несколько раз, да и то тираж весь не был распродан. После кончины поэта изданием руководил его друг Пётр Александрович Плетнёв, с 1840 года - ректор Санкт-Петербургского университета, лицо влиятельнейшее, он преподавал словесность самому наследнику престола великому князю Александру Николаевичу. Но журналом заниматься ему было недосуг, потому он довольно легко (за приличную сумму) уступил право ведения журнала новым издателям - Николаю Алексеевичу Некрасову и Ивану Ивановичу Панаеву, которые были не разлей вода друзьями, так что даже жили вместе и одну женщину любили, которая была у них женой на двоих - Авдотью Яковлевну Панаеву (урождённую Брянскую), очень эффектную брюнетку, видимо, с цыганской кровью и потому несколько вольную в своём поведении. Этой женщиной были увлечены многие, но Некрасова она начала привечать, когда у него завелись денежки после удачных картёжных выигрышей. Своего мужа Ивана Панаева она всё-таки бросать не собиралась, потому им пришлось жить втроём, такой своеобразной семейной коммуной. Кстати, в то время это было не особенной редкостью: так Тургенев жил с Полиной Виардо в семье мужа певицы, были и другие примеры... Но это неудивительно - дворянское общество теряло моральные устои, они давно уже были поколеблены беспутной и развратной жизнью помещиков эпохи позднего крепостничества, разгульным поведением нуворишей от денежного мешка, которых много появилось в то время, откупщиков, им дряхлеющая николаевская монархия сдавала хозяйственную жизнь страны. Назревал неуклонный революционный переворот в истории нашего отечества, это становилось ясно многим тогда. Революционные демократы подняли свои головы. И Николай Алексеевич Некрасов нашёл, наконец-то, свою поэзию.

"Скучно! скучно!.. Ямщик удалой,
Разгони чем-нибудь мою скуку!
Песню, что ли, приятель, запой
Про рекрутский набор и разлуку;
Небылицей какой посмеши
Или, что ты видал, расскажи -
Буду, братец, за всё благодарен"...

И ямщик рассказывает своему седоку довольно обычную историю из времён крепостничества: жила крестьянская девушка в прислугах у богатой дворянки, наследнице большого состояния, воспитывалась, "как барыня", была обучена языкам и игре на пианинах ("варганах" - как говорили в народе). Потом её покровительница вышла замуж, укатила в столицу, а её муж, новый господин имения, стал "перебирать ревизские души". И перебрал - насильно выдал образованную холопку за простого мужика-ямщика. Который вовсе не был каким-то зверем...

"...Как на грех, девятнадцатый год
Мне в ту пору случись… посадили
На тягло - да на ней и женили…
Тоись, сколько я нажил хлопот!
Вид такой, понимаешь, суровый…
Ни косить, ни ходить за коровой!..
Грех сказать, чтоб ленива была,
Да, вишь, дело в руках не спорилось!
Как дрова или воду несла,
Как на барщину шла - становилось
Инда жалко подчас… да куды! -
Не утешишь её и обновкой:
То натерли ей ногу коты,
То, слышь, ей в сарафане неловко.
При чужих и туда и сюда,
А украдкой ревёт как шальная…
Погубили её господа,
А была бы бабёнка лихая!

На какой-то патрет всё глядит
Да читает какую-то книжку…
Инда страх меня, слышь ты, щемит,
Что погубит она и сынишку:
Учит грамоте, моет, стрижёт,
Словно барченка, каждый день чешет,
Бить не бьёт - бить и мне не даёт…
Да недолго пострела потешит!
Слышь, как щепка худа и бледна,
Ходит, тоись, совсем через силу,
В день двух ложек не съест толокна -
Чай, свалим через месяц в могилу…
А с чего?.. Видит бог, не томил
Я её безустанной работой…
Одевал и кормил, без пути не бранил,
Уважал, тоись, вот как, с охотой…
А, слышь, бить - так почти не бивал,
Разве только под пьяную руку…"

Хороший ведь мужик! Почти не бил жену, дарил подарки - те же коты - меховые сапожки, работой не томил, сынишку родили... чего уж лучше-то?.. А волосы встают дыбом у читателя, за всей этой историей чуется какая-то ужасающая несправедливость, презрение к простому человеку со стороны "господ", обащающихся с людьми, как со скотами, по своему желанию сводящие людей в насильственном браке, как собак - для приплоду...

- "Ну, довольно, ямщик! Разогнал
Ты мою неотвязную скуку!.."

Заканчивает свой рассказ в стихах автор. Так после написания этого стихотворения в 1845 году в русской литературе родился необычный жанр поэзии - "гражданская лирика", обязанный своим появлением "музе печали и слёз" Николая Алексевича Некрасова. И Некрасов сразу же и чётко определяет свою гражданскую позицию:

Вчерашний день, часу в шестом,
Зашёл я на Сенную;
Там били женщину кнутом,
Крестьянку молодую.

Ни звука из её груди,
Лишь бич свистел, играя…
И Музе я сказал: "Гляди!
Сестра твоя родная!"

Стихотворение 1848 года... Вот в этой канве и будет после, всю жизнь Некрасова до смерти, развиваться его поэзия. Замечательно, что открытие Некрасовым метода гражданской лирики, когда серьёзные социальные и даже политические вопросы обликаются в лирическую форму, связано у него с обращением к образу женщин, русских женщин, за судьбы которых поэт искренне страдал и посвятил им немало своих самых пронзительных стихотворений. Самым примечательным из них является, разумеется, поэма "Русские женщины", посвящённая жёнам ссыльных декабристов, прежде всего судьбе княгини Екатерине Ивановне Трубецкой, которая не просто последовала в Сибирь за своим мужем, но которая отреклась от всех прав состояния, подвергалась опасностям, живя среди уголовных каторжников, чтобы только быть с мужем. Строки поэмы, где иркутский губернатор уговаривает княгиню не ехать в Нерчинск, угрожая ей разными карами, потрясают:

... - "За мужем поскакав,
Вы отреченье подписать
Должны от ваших прав!"

Старик эффектно замолчал,
От этих страшных слов
Он, очевидно, пользы ждал,
Но был ответ таков:
"У вас седая голова,
А вы ещё дитя!
Вам наши кажутся права
Правами - не шутя.
Нет! ими я не дорожу,
Возьмите их скорей!
Где отреченье? Подпишу!
И живо - лошадей!.."

Губернатор:
Бумагу эту подписать!
Да что вы?.. Боже мой!
Ведь это значит нищей стать
И женщиной простой!
Всему вы скажите прости,
Что вам дано отцом,
Что по наследству перейти
Должно бы к вам потом!
Права имущества, права
Дворянства потерять!
Нет, вы подумайте сперва -
Зайду я к вам опять!..

...Я отпустить не вправе вам,
Княгиня, лошадей!
Вас по этапу поведут
С конвоем...

Да, весной
В Нерчинск придёте, если вас
Дорога не убьёт.
Навряд версты четыре в час
Закованный идёт;
Посередине дня - привал,
С закатом дня - ночлег,
А ураган в степи застал -
Закапывайся в снег!
Да-с, промедленьям нет числа,
Иной упал, ослаб...

...Под караулом казаков
С оружием в руках,
Этапом водим мы воров
И каторжных в цепях,
Они дорогою шалят,
Того гляди сбегут,
Так их канатом прикрутят
Друг к другу - и ведут.
Трудненек путь! Да вот-с каков:
Отправится пятьсот,
А до нерчинских рудников
И трети не дойдёт!
Они как мухи мрут в пути,
Особенно зимой...
И вам, княгиня, так идти?..
Вернитесь-ка домой!

Княгиня:
О нет! я этого ждала…
Но вы, но вы… злодей!..
Неделя целая прошла…
Нет сердца у людей!
Зачем бы разом не сказать?..
Уж я бы шла давно…
Велите ж партию сбирать -
Иду! мне всё равно!..

Эта поэма, отрывок из которой я здесь привёл, написана Некрасовым уже под закат жизни в 1871 году. Поэма написана по политическим мотивам, в ней страстные монологи, осуждающие николаевский режим, но это не главное. Главное - любовь и даже любование благороднейшим характером русской женщины слышится за каждой строкой. Возможно, здесь на поэта повлияла поздно вспыхнувшая настоящая любовь к простой бедной девушке Фёкле Викторовой, которую Некрасов (вот ирония судьбы!) выиграл в карты у одного купца, у которого она была содержанкой. После, чтобы забылось её прошлое, даже сменил ей имя и она стала зваться Зинаидой Николаевной. Перед смертью, будучи уже безнадёжно больным, он обвенчался с ней. Так карты приносили поэту не только средства, необходимые для издания журналов, но и любовь. А он уж и не мечтал об этом! Отношения с Панаевой не сложились, она предпочла молодого сотрудника "Современника". Потом и журнал закрыли, после смерти формального владельца этого издания Петра Плетнёва в 1866 году. Хотя давно уже журналом руководил и вёл всю внутреннюю политику именно Некрасов. Он привлекал к сотрудничеству самых передовых мыслителей того времени - начинал с Белинского, после его смерти появились Чернышевский, Добролюбов. В бурное время отмены крепостного права именно некрасовсий "Современник" был своего рода штабом революционного движения, по другому не скажешь. Там публиковались авторы, идеологически настроенные на бескомпромиссную борьбу за демократические перемены. Все они недолго прожили, одни попали на каторгу, как петрашевцы и Достоевский (а вернулся он оттуда уже с иными настроениями), другие подверглись ссылке в Сибирь на долгие десятилетия, как Чернышевский, других, как Добролюбова и Белинского, свалила чахотка - обычное заболевание того времени. Некрасов их всех пережил и, вот странность! - не был ни арестован, ни сослан, да и сам журнал власти закрыли лишь по формальным причинам - после смерти юридически законного владельца Плетнёва. А причина такой долгой живучести Некрасова, к которому ведь под крышу "Современника" сходились все нити демократического движения, была именно в том, что он приучился вести двойную жизнь. Для демократов он был своим, он писал в поэме "Поэт и гражданин" в 1855 году:

Не может сын глядеть спокойно
На горе матери родной,
Не будет гражданин достойный
К отчизне холоден душой,
Ему нет горше укоризны…
Иди в огонь за честь отчизны,
За убежденье, за любовь…
Иди и гибни безпорочно,
Умрёшь не даром: дело прочно,
Когда под ним струится кровь...

Так и представляется, что с такими строками в сердце шли на свои теракты народовольцы, когда (безумные!) метали свои бомбы в царя, который ведь-таки освободил русского мужика от пут крепостного права! Некрасов был с ними всей душой, но не подавал виду перед официозом. Для сильных мира сего он был свой парень - картёжный барин, да, но где он выигрывал свои миллионы? - в Английском клубе, в среде высшей аристократии, а там, по своему, культивировались либеральные нравы, там сложился "свой круг" значительных персон, связанных с заграницей, искусно влиявших и на политику правительства "либерального" императора Александра II. Некрасов был принят в среду членов этого замкнутого привилегированного кружка очень богатых людей, для которых проиграть миллион извесному поэту было - копейки. То что Некрасов со своим "Современником" поддерживал буйную молодёжь - для них было даже интересно, они и здесь нащупывали ниточки управления стихийным революционным движением. Всё это было всегда, происходит и сейчас - тайные нити всяческих общественных движений обязательно тянутся к неким весьма влиятельным структурам, неограниченным в средствах, связанных с заграницей... Когда нужно, там могли дать задний ход, продекларировать преданность режиму, если власть начинала "закручивать гайки". Так случилось и с Некрасовым, когда после подавления польского восстания в Английский клуб был приглашён граф Михаил Николаевич Муравьёв-Виленский, который сумел навести порядок в Западном крае, разгромив партизанское движение отрядов польских повстанцев. Это был человек умный, чисто русский по всем своим устремлениям, враг католичества и резко антипольски настроенный. Ему пришлось принять жёсткие меры, в том числе казнить 128 наиболее отъявленных повстанцев, за что он у "демократов" получил прозвище "вешатель". Демократы, как всегда забывали при этом о тысячах убитых польскими мятежниками русских солдат и лояльных России православных жителей западных губерний. Так вот, Некрасов написал поздравительные стихи в адрес Муравьёва и торжественно прочитал их на собрание в Английском клубе. Потом долго каялся перед "демократической общественностью", писал о "неверном звуке", который у него, видите ли, исторг "неумолимый рок". А на самом деле этот неумолимый рок представлял собой негласный порядок того влиятельного кружка этого клуба, куда входил и Некрасов. Обычно пишут, что Некрасов хотел спасти журнал "Современник" от закрытия, превознося графа Муравьёва, но это было не так, так как сам Муравьёв в 1866 году уже не занимал высоких должностей, никак помочь издателю не мог, и вообще доживал последний год жизни, он умрёт в сентябре того же года. Русские патриоты откликнулись на его смерть такими строками Фёдора Тютчева:

На гробовой его покров
Мы, вместо всех венков,
Кладём слова простые:
Не много было б у него врагов,
Когда бы не твои, Россия!

Конечно позиция "кающегося" Некрасова на фоне такого твёрдого и верного патриотического подхода выглядела сомнительно, но в чём он был прав, так это в ощущении своей вины за двойственность и непоследовательность в своём творчестве с одной стороны, и в реальной жизни и общественной деятельности - с другой. Что поделаешь... он так долго был на острие всех проблем, что терзали тогда Россию, проходил между такими смертельными опасностями, между эшафотами царизма и бомбами революционных террористов, что другой на его месте, давно бы сгинул в этом круговороте страстей. Но мы помним Николая Алексеевича Некрасова не за это. Мы помним его светлые образы России, что он пронёс в своей душе, его любовь к простому русскому человеку, сочувствие к погибающим, а ведь это - самое главное в поэзии, об этом говорил и Пушкин в своих самых заветных строках: "В мой жестокий век, восславил я свободу и милость к падшим призывал". А Некрасов, вторя ему...

От ликующих, праздно болтающих,
Обагряющих руки в крови,
Уведи меня в стан погибающих
За великое дело любви.

И вот за "великое дело любви", несмотря на все метания поэта, родина простила его.