Зунденфалл

«Из самой бездны выполз коричневый дракон, и, источая зловоние и смрад, разверзнул свою пасть и клокочущее жерло».


- Кто? Кто это сделал?
Герр Байер сдвинул очки на нос, медленно оглядел класс.  Сидящие в первом ряду ученики пригнули головы. Учитель сделал шаг к окну, снял с подоконника цветочный горшок, поставил его на стол. Листья герани были примяты, а стебель цветка обломан на самой середине.
      Байер внимательно осмотрел растение, открыл стол, вытащил пучок тонких прутьев.
- Я спрашиваю в последний раз, кто?
Темноволосая девочка заерзала на лавке, вздохнула, подняла голову.
- Ты, Фрида?
- Я!
С последнего ряда встал стриженый под машинку крепыш и смело посмотрел в глаза учителю.
- Вот, как?
Герр Байер отложил розги в сторону.
Зачем тебе цветы, Курт?
Парень набрал воздуха, чтобы ответить, но только выдохнул и опустил глаза в пол.
- Не хочешь врать? Это хорошо! Фюрер бы тебя похвалил, но только не я.
Герр Байер убрал розги, достал короткую палку, положил на стол.
- Надеюсь, ты не забыл нашу любимую прусскую поговорку?
- Не забыл, герр учитель.
Курт замолк. Байер взял палку, мягко провел по ее гладкой поверхности.
- Ну-ну, я слушаю!
- Ошибка - не преступление, но платить придется...
- Ты все понял, мальчик?
- Я готов!
Курт вышел в проход. Конопатый парнишка незаметно сунул ему в руку кепку.
- Спасибо, Эрвин!
Курт быстро подложил ее себе под рубашку, подтянул ремень, шагнул к учителю.

      Из школы домой возвращались все втроем. Курт шагал первым, за ним шла Фрида, замыкающим был Эрвин. На старой, мощеной дороге кое-где стояли лужи: деревню только что накрыл теплый весенний дождь. У входа в мясную лавку они остановились. Фрида развернулась к Курту.
- Я случайно тот цветок обломила.
- А-а, проехали!
Курт махнул рукой.
- Нет, скажи, больно было?
- Нормально, пройдет...
Курт потрогал спину, расстегнул ворот рубашки. Верхняя пуговица повисла на нитке. Фрида увидела, взяла ее в руку.
- Надо оторвать, а то потеряется!
- Рви!
- Плохая примета!
Эрвин подошел ближе.
- Шлеп!
Проезжающая мимо телега брызнула грязью из-под колеса.  Больше всего досталось Фриде. Она вынула носовой платок, принялась вытирать им свое платье.
- Тебе, наверно, попадет?
Эрвин присел рядом.
- Мне только вчера его купили...
Фрида сглотнула слезы. Грязный платок выпал из ее рук. Курт ловко отбросил его ногой, снял с себя рубашку, протянул Фриде.
- На,  вытирай!

       Отец встретил Курта во дворе. В руке он держал заднюю ногу от только что разделанного барана. Кровь с мяса капала прямо ему на башмаки.
- Ты опять с ней! Я же тебе говорил!
Курт остановился, поднял голову.
- Это мое дело!
- Что?
Отец закашлялся.
- Ничего. Мне нужно идти.
Курт хотел обойти отца, но тот преградил ему путь.
- Пойми, сын, Фрида и вся ее семья - евреи.
- Ну и что!
- Сейчас другие времена, парень. От них нужно держаться подальше.
- А раньше можно было?
Курт сделал шаг в сторону, но отец снова не пустил его.  Он бросил мясо на колоду, с силой воткнул в него нож.
- Срежешь с ноги весь жир. И запомни: повторять больше не буду!

        Эрвин дописал строчку и вздохнул. Последнее четверостишье далось ему с трудом, но он все-таки закончил свое стихотворение. Запечатав его в  конверт, он вышел на улицу. Было темно, но Эрвин уверенно шел по знакомой дороге, ведущей к дому, где жила Фрида. Свои послания он всегда подбрасывал ей в  почтовый ящик.
        Сегодня до ящика он не дошел. Эрвин резко остановился и спрятался за дерево. У дома стояли двое. Курт прижал Фриду к стене и трогал ее за грудь. Это длилось всего лишь секунду. В следующее мгновение Фрида вырвалась, мазнула Курта ладонью по лицу.
- Грубый мясник!
Тяжело дыша, она развернулась, схватилась за ручку двери.
- Не уходи! Я больше не буду!
Курт с силой притянул Фриду к себе.
- Отпусти! Отпусти ее !
Эрвин выскочил из-за дерева. Дальнейшие события произошли очень быстро. Эрвин попытался ударить Курта, но тот увернулся, оттолкнул от себя Фриду, наотмашь махнул рукой. Эрвин схватился за нос.
- Уй!
- Прекратите!
Фрида встала между ними. У Эрвина носом сильно пошла кровь. Курту стало неловко.
- Сам первый начал!
Эрвин зажал нос, но кровь продолжала литься, как из крана.
- Пойдем!
Фрида решительно открыла дверь.

- Ну вот и все, юноша!
Отец Фриды убрал ватный тампон, встал, поправил жилетку. Эрвин осторожно потрогал нос.
- Спасибо, герр доктор!
- За что?
- За помощь.
- Это лишнее.
Отец Фриды нахмурился.
- Почему?
Эрвин не понял.
- Фриду благодари!
-  Да-да, она - жалостливая...
Эрвин глубоко вздохнул.
- Это не жалость, мой юный друг.
Отец Фриды улыбнулся.
- А что?
- Сострадание.
-  А есть разница?
- Еще бы!
Отец Фриды прошелся по кабинету, остановился, развернулся к Эрвину.
- Жалость - это форма надменности, признания ущербности человека. Она пассивна.
- Чего-чего?
Эрвин захлопал глазами.
-  Ну, как тебе проще сказать? Жалость не помогает, а только злорадствует и унижает попавшего в беду.
- А сострадание?
- Сострадание - это совсем другое. Это когда ты чувствуешь чужую боль, когда не льешь слезы, а конкретными делами помогаешь несчастному.
- Как Вы?
- Как Фрида!

      После этого случая Эрвин и Курт долго не разговаривали. Фрида пыталась их примирить, но никто не хотел уступать и первым подать руку. Сегодня герр Байер после занятий в классе оставил одних мальчиков.
- Заполните анкету. Образец здесь.
Учитель аккуратно выложил документ на стол. Несколько человек склонились над листком.
- Нас принимают в гитлерюгенд?
- И форму выдадут?
- Моему другу в городе даже нож дали!
- А если я не хочу?
- Хлоп!
Герр Байер треснул палкой по столу.
- Не хочу отменяется! Теперь это - обязанность. Мы все будем служить фюреру.
- А девочки?
Эрвин вышел вперед. Герр Байер улыбнулся, пригладил редкие волосы.
- А зачем тебе девочки?
У Байера расширились зрачки. Курт увидел, встал рядом с Эрвином.
- Это он так, просто, герр учитель!
Байер развернулся к классу.
- У них будет свой отряд. Они тоже пройдут отбор и испытания.
Эрвин хотел еще что-то спросить, но Байер демонстративно поднял палку.
-  Много задаешь вопросов, шутце. Ты будешь наказан.
Эрвин от неожиданности захлопал глазами и обомлел.
- Ко мне!
Герр Байер указал палкой в пол. Эрвин шагнул, но Курт схватил его за руку, дернул назад.
- Давайте, простим его, герр учитель! В честь праздника!
Байер усмехнулся, склонил голову на бок.
- Хорошо, Курт. Ты смелый парень. Будешь командовать отделением.

     Все уже давно разошлись, а Курт и Эрвин все еще оставались в классе. Курт первым нарушил молчание.
- Хочешь, заключим договор!
- Какой?
Эрвин крутнул пальцем глобус.
- Никогда не ссориться!
Курт протянул Эрвину руку. Тот остановил глобус, помедлил, затем крутнул его в обратном направлении.
- Не ссориться из-за Фриды! И пусть выбирает сама!

           С той поры время побежало быстрее, а с ним и перемены в тихой прусской деревне. Школа тоже не осталась в стороне. Класс разделили, и девочки стали заниматься отдельно. Герр Байер возглавил ячейку гитлерюгенда, и теперь для Курта и Эрвина времени почти не осталось. Они то бегали кроссы по пересеченной местности, то ходили в поход с ночевкой у костра, то учились ориентироваться в лесу. Байер всегда был рядом. Он любил цитировать фюрера, но вскоре, оказалось, что еще больше он любит наказывать. В отряде провинившегося наказывали все. Байер приходил в восторг, когда мальчики входили в раж и перегибали палку, но он всегда вовремя останавливал экзекуцию, чтобы проштрафившегося не вывести из строя.
         Сегодня был торжественный день: им выдали форму. Курт приладил эмблему к рукаву, повернулся к Эрвину.
- Галстук завяжешь?
- Подожди.
Эрвин уже оделся и стоял, глядя на себя, в зеркало. Дверь открылась, и в класс вошел Байер. Он скользнул по Эрвину взглядом, прищурился, постучал палкой по стеклу.
- Хватит на себя любоваться! Общий сбор! У нас акция!
        Через час их бортовой грузовик уже въезжал в город. Скоро к ним присоединялись и другие отряды гитлерюгенда. Всех выстроили цепью на площади и раздали палки. Затем выступил человек в черной шляпе. Курт и Эрвин стояли на самом краю и не услышали ни одного слова. Когда цепь пошла, Курт развернулся к Байеру.
- Герр командир, так, что делать?
- Бить!
- Кого?
- Всех!
На площади никого не оказалось, кроме нескольких нетрезвых зевак, которых просто прогнали. Человек в черной шляпе показал в сторону дымящихся заводских труб, и отряды двинулись по улице к ним.
- Держаться ближе, смотреть на меня!
Байер замедлил шаг. Здесь начинались рабочие кварталы. Прохожих нигде не было, даже не ездили такси. В конце улицы они увидели строй из молодых людей. Большинство из них были в гимнастерках, но были и в рабочих спецовках. Впереди всех стоял высокий парень с красной лентой на лацкане.
- Ротштурмовцы!
Байер поднял руку. Все встали. Эрвин затаил дыхание. Курт сжал в руках палку.
 Через минуту обе стороны сошлись. Началось побоище. Эрвин махал палкой направо, налево, попадал, мазал, сам получал удары. Курту пришлось туго. У него сразу выбили палку из рук, и он во всю работал кулаками. Вскоре перед ним возник высокий парень с лентой. Он демонстративно бросил свою палку и принялся с ним боксировать. Курт стал пропускать удар за ударом и от хорошего хука встал и опустил руки.
- Хорошо дерешься! Переходи к нам!
Высокий парень тоже остановился.
- Зачем?
Курт едва стоял на ногах.
- Драться.
- Со своими?
- А они свои?
Высокий парень вдруг охнул, дернулся и стал медленно опускаться на тротуар. В его спине по самую рукоять торчал кинжал. Сзади, улыбаясь, стоял Байер. Выждав пока ротштурмовец перестанет шевелиться, он выдернул из его тела кинжал, вытер об убитого, шагнул к Курту.
- Что встал? Сдрефил?
Курт пришел в себя, подобрал палку, бросился в толпу.

        Весть распространилась быстро. Девочки рассказали, что Фриду отчислили, и  уже третий день она не посещает школу. После тренировок Курт и Эрвин рванули к ее дому.
         Еще издалека они увидели крытый грузовик, упакованную мебель и груду чемоданов. Отец Фриды руководил погрузкой. Он оглядел форму мальчиков, грустно улыбнулся, подозвал Фриду. Она была в дорожном платье.
- Мы уезжаем.
Фрида опустила влажные глаза.
- Куда?
- Зачем?
Курт и Эрвин спросили в один голос. Отец Фриды покачал головой.
- Поверьте, вам лучше не знать.
- Как же так!
Курта всего колотило. Эрвин тоже стоял ошарашенный. Отец Фриды похлопал его по плечу.
- Я уверен, придет время, и вы обязательно встретитесь.
- Неужели, нельзя...
- Нельзя! Дракон уже раскрыл свою пасть.
Отец Фриды поежился.
- Дракон?
Курт и Эрвин переглянулись.
- Зунденфалл!
Отец Фриды застегнул пальто.
- Не дайте ему себя сожрать, ребята. И запомните, что под любой формой можно всегда оставаться человеком.
Он сделал шаг к закурившим грузчикам, остановился, развернулся назад.
- Прощайтесь, нам пора ехать!
Фрида вздрогнула, достала из кармана толстый конверт.
- Это твои стихи, Эрвин! Я их все сохранила.
Курт подался назад, но Фрида остановила его, раскрыла свою ладонь. На ней лежала пуговица, с продетым в нее шнурком.
- Это та самая, помнишь?
Фрида надела шнурок себе на шею, спрятала пуговицу под платье.
- Буду носить, пока не увидимся!

       Осень, а за ней и зима выдались холодными. Курту и Эрвину скучать не пришлось: акции следовали одна за другой. Их снова возили сражаться с красными рабочими отрядами, срывать антивоенные показы в кинотеатрах, громить витрины кошерных лавок. В ювелирном магазине они прибили на дверь желтую шестиконечную звезду. Байер схватил хозяина за бороду и принялся избивать его кастетом. На помощь отцу бросился кудрявый мальчик, сын несчастного, но Курт и Эрвин схватили его.
- Давайте его сюда!
Байер открыл дверь в подсобку. Мальчика притащили, бросили на пол.
- Все свободны, дальше я сам!
Байер засмеялся, закрыл дверь, и сразу все стихло.
Эрвин с минуту потоптался, встал, отшвырнул свою палку.
- Ты что, спятил?
Курт поймал его за руку.
- Это мы все спятили!
Эрвин вырвал свою руку.
- Не понял...
Курт отошел на шаг. Эрвин смотрел ему прямо в глаза.
- А если бы это была Фрида?
- Трр!
Дверь подсобки открылась, и из нее вышел Байер. Он застегивал брючный ремень и улыбался. Эрвин рванулся внутрь, но Байер резко хлопнул дверью.
- Стоять, шутце! Всем сбор на улице!

         Казарма оказалось просторной: с длинными коридорами и большими светлыми окнами. Вторую неделю Курт и Эрвин постигали премудрости воинской службы. Весной они по призыву были мобилизованы в резервные войска, где учились ходить строем, стрелять из всех видов оружия и любить фюрера. Для этого ежедневно нужно было вставать в пять утра и в любую погоду отправляться на плац или стрельбище. Взводным был назначен Байер. Теперь он носил погоны фельдфебеля, а палку сменил на короткий стек. У него была небольшая канцелярия в конце кубрика, и он пристрастился вызывать в нее Эрвина и заставлять его ходить в лавку то за шнапсом, то за сигаретами. Когда ночью его запасы заканчивались, он просто стучал кулаком в стену, и Эрвин поднимался и бежал к нему на зов.
- Всем строиться!
Байер прохаживался по кубрику, поигрывая стеком. Через минуту шеренги стояли, выровненные строго по досточке. Последним в строй встал Эрвин. Байер посмотрел на время, ткнул его стеком в грудь.
- Лечь!
Эрвин лег на пол, оперся на ладони.
- Встать!
Эрвин поднялся, выровнялся в строю.
- Лечь!
Эрвин снова лег на пол.
- Встать!
Байер хлопнул себя стеком по сапогу. 
- Лечь!
 Прошло десять минут, и Эрвин зашатался и схватился за Курта. Байер хлестнул его стеком по спине.
- Как стоишь, свинья!
А еще через минуту Эрвин орудовал шваброй в казарменном туалете.
 
         Курт проснулся от посторонних звуков. Что-то происходило в умывальной комнате. Он поднялся, прошел по коридору, открыл дверь. С веревкой на шее, Эрвин стоял на табуретке и пытался подбить ее ногой. Курт бросился к нему, схватил его за ноги, затем снял с друга петлю.
- Ты что, очумел?
Эрвин сначала молчал и трясся, затем оттолкнул Курта от себя.
- Не прикасайся ко мне!
- Почему?
- Я... он... он обесчестил меня!
Только сейчас Курт увидел подтеки на воротнике Эрвина. Курт обнял его, прижал к груди. Эрвин зарыдал.
- Байер меня уничтожил. Я не хочу жить!
Курт шлепнул его ладонью по щеке.
- Тихо! Иди и застирай китель.
- Что?
Эрвин опешил.
- Приведи форму в порядок! Остальное завтра...
Когда Эрвин ушел, Курт огляделся по сторонам, залез в потайной карман брюк, вытащил патрон от карабина. Это был боевой патрон.

        Сразу после завтрака взвод отправился на тактические занятия. На полигоне всем выдали патроны. Они были холостыми. Эрвин не поднимал глаз и все делал машинально: пристегивал штык, получал патроны, заряжал карабин. Он лишь изредка посматривал на Курта, который вел себя, как ни в чем не бывало.
- Внимание, газы!
Байер бросил дымовую гранату и надел противогаз. За ним последовали все остальные. Сначала они бежали, затем ползли, потом начали стрелять.
Курт вставил боевой патрон в затвор карабина, навел его на ползущего впереди  Байера, нажал на спуск...
       Комиссия  работала до поздней ночи, но ничего выяснить не смогла. Байера увезли в госпиталь, а взвод отпустили спать. Когда все уснули, Эрвин пробрался к койке Курта, до боли сжал его руку.
- Спасибо! Спасибо, друг!

          Концентрационный лагерь, куда после учебки были направлены служить  Курт и Эрвин представлял зловещую картину. За двойной колючей проволокой находилось несколько огромных бараков, по периметру стояли вышки с пулеметами и прожекторами, а на плацу были установлены виселицы.
        После представления и получения всех инструкций им выдали ключи от служебной комнаты. Эрвин, даже не осмотревшись, плюхнулся на кровать, взялся за голову.
- Куда мы попали...
- На службу!
Курт разлил шнапс по стаканам. Они выпили, закусили, выпили еще. Эрвин уставился в одну точку.
- О чем мысли?
Курт подсел рядом.
- Я о Фриде переживаю. Где она, как устроилась?
Эрвин вздохнул, налил себе сам.
- Я тоже о ней часто думаю.
Курт откинулся на подушку. Эрвин посмотрел на него, встал, заходил по комнате.
- Ну, а теперь ты можешь мне рассказать?
- Рассказать, что?
Курт привстал.
-  Тогда, у ее дома, что там было?
Эрвин встал и напрягся.
- Ничего... ты сам все видел.
Курт снова прилег.
- Не видел!
- Хорошо, хорошо! 
Курт скривился.
- Ну облапал немного...
- И что?
Эрвин побледнел.
- Ничего особенного.
Курт пожал плечами.
- Грудь, как грудь, маленькая и твердая.
- Ты... ты...
Эрвин заскрипел зубами, шагнул вперед, сжал кулаки. Курт встал, обнял его за плечи.
- Тебе нельзя пить, Эрвин! Лучше на выходных сходим в бордель. Похоже, пора!
         Курт уложил Эрвина в постель, вышел пройтись. Мимо него охрана конвоировала строй изможденных людей. На их робах виднелись  винкели разного цвета: красные, черные, зеленые треугольники. Вдруг Курту бросилась в глаза желтая звезда. Он подошел к ефрейтору.
- Евреев много?
- Хватает. Но они долго не задерживаются, их сразу увозят в другой лагерь.
- Зачем?
Ефрейтор постучал пальцем по каске.
- Ты, что,  новенький?
Курт кивнул. Ефрейтор усмехнулся.
- Для них дорога одна. В могилу!

       В ярко-освещенной комнате играла приятная музыка. На мягких диванах сидели нарядные девушки. Некоторые из них курили длинные сигареты. Было много вина.
- Ну, что, Эрвин, глаза разбежались?
Курт хлопнул по заду проходящую мимо проститутку. Эрвин перестал крутить головой, уставился на худенькую девушку с темными волосами.
- Похожа.
- Я тоже так подумал.
Курт засмеялся.
- Правда?
- Правда!
- Я!  Я буду первым!
Эрвин подскочил с дивана, взял девушку под руку, завел в будуар.
         Курт выпил вина, налил себе еще бокал, прислушался. За дверью послышались шум и крики. Затем дверь открылась, и из комнаты выбежала полуголая девушка, с кровоподтеком на лице. За ней вышел Эрвин.
- Она даже мизинца Фриды не стоит!
Начался переполох. Подошла старшая мутер, вызвала патруль. Им повезло: в патруле были ребята из их части и скандал быстро уладили.
         Курт и Эрвин возвращались домой. Проходя мимо гаштета, Курт остановился, посчитал мелочь, повернулся к Эрвину.
- Возьми мне пива!
- Возьму...
Эрвин достал из кармана несколько новеньких рейсхмарок.
- Мы же только сегодня их получили. Куда растратил?
- Сделал подарок.
- Кому?
Эрвин застыл на пороге.
- Той проститутке?
Курт усмехнулся, глянул на друга и дернул дверь.

      Летели месяцы, бежали недели, медленно тянулись дни. Все менялось: люди, техника, начальство. Только порядок в лагере не изменялся никогда.  Заключенных в лагере становилось все больше, и все бараки были забиты до отказа. Курта произвели в унтер-офицеры, и он стал распределять наряды и контролировать постовых.
- Внимание!
Курт прошелся перед строем.
- Завтра прибывает новый начальник лагеря. Всем как следует приготовиться!
Курт дал команду разойтись и остановился, как вкопанный: перед ним стоял  Эрвин. Он открывал рот, но не говорил.
- Что? Что случилось?
- Фрида...
- Что, Фрида?
Курт опешил.
- Фрида здесь!
Курт оглянулся по сторонам, вытащил из кобуры пистолет, затем медленно всунул его обратно.
- Ты не обознался?
- Иди, посмотри!
        Фрида стояла в самом конце барака. Ее было трудно узнать: изможденная,  измученная, в наглухо замотанном грязном  платке. У Курта все поплыло перед глазами. Он перестал себя ощущать. Он просто выпал из жизни. Впервые он не знал, что нужно делать и испугался, что сейчас просто рухнет на пол перед ней, перед стоящей рядом с ним Фридой.
- Бах! Бах!
Где-то снаружи грохнули выстрелы. Курт пришел в себя, развернулся и вышел из барака.

Эрвин метался по комнате.
- Надо что-то делать, Курт! Ее увезут в другой лагерь! Она погибнет!
Курт сидел за столом и протирал ветошью пистолет.
- Сядь и успокойся! Я что-нибудь придумаю.
- Ты? Опять ты? Нет! Теперь буду действовать я!
Курт отложил пистолет.
- И что ты собираешься делать?
Эрвин взял стул, сел напротив.
-  Завтра я пойду к начальнику лагеря и скажу, что она - моя невеста!
- Ни в коем разе!
Курт отложил пистолет.
- Погубишь всех!
- Это почему?
Эрвин подскочил со стула.
- Во-первых, тебе не поверят, а во-вторых, Фрида - еврейка!
Эрвин выругался, подошел к двери, развернулся к Курту.
- Это мое дело, Курт.  Я спасу Фриду!
Когда Эрвин ушел, Курт положил пистолет в карман, вызвал своего помощника.
- В графике будут изменения. Сегодня ночью дежурить буду я.

        С раннего утра в парадной форме Эрвин ожидал в штабе. Протоптавшись почти час у двери начальника лагеря, и, улучив момент, вошел в кабинет. За столом под портретом фюрера сидел Байер. Он был в офицерской форме и погонах обер-лейтенанта.
- Заходи, Эрвин!
Байер откинулся в кресле.
- Ты пришел мне сообщить, что не виноват?
Эрвин молчал.
- Можешь не говорить! Я и так знаю, что Фриду отпустил Курт.
Байер встал, подошел к окну.
- Я даже знаю, что на полигоне стрелял в меня он.
Эрвин опустил голову.
- Смотри, вот он наш герой!
Эрвин поднял голову и глянул в окно. Оставляя кровавый след, двое конвойных волокли Курта по плацу. Эрвин отшатнулся.
- Что с ним будет?
Байер задернул занавеску.
- Курт - преступник. Он пойдет под трибунал.
- А Фрида?
- Ее ловят. Когда поймают, осудят за побег, хотя сам понимаешь...
Байер развел руками. Эрвин закрыл глаза.
- Что будет со мной?
- Да не трясись ты так!
Байер похлопал Эрвина по плечу.
- Нам с тобой нужно собираться.
- Куда?
Эрвин поднял голову.
- На восток! Нас ждет увлекательное путешествие.
Байер мечтательно улыбнулся.
-  Кстати, чуть не забыл! Последняя просьба Курта!
  Он засуетился, полез в карман, и к ногам Эрвина упала пуговица на шнурке.