Сердце на лацкане

 "Успокойся, успокойся, успокойся"

Это слово я всегда повторяю себе несколько раз и дышу. Десять вдохов и десять выдохов. Глупый на первый взгляд рефрен моей жизни. Я должен повторять его каждый раз, когда слишком жжет в груди. Пока мне помогает. Сегодня я, как всегда, встал по расписанию, рано позавтракал, прошелся вокруг отеля, потом отправился к административной стойке. Меня ждал Дариуш, он стажировал меня на свое место утреннего администратора.
-Милош, по тебе можно сверять часы, - он всегда улыбается сдержанно. - С добрым утром.
- Доброе утро. Надеюсь, пунктуальность - это хорошо.
- Несомненно.
Дариуш показывает мне рабочее место, объясняет правила заселения. Обязательно нужно предупреждать управляющего рестораном Марека, что заехали новые гости. Он должен вовремя прислать им приветственный завтрак в номер. Милый знак внимания стал визитной карточкой "Золотого оленя". Этот комплимент придумал еще мой дед - Сымон Вуйчик.
- А вот и дорогие гости, - Дариуш даже чуть наклоняет голову навстречу двум женщинам.
Он очень расторопный администратор. Заранее смотрит списки тех, кто должен приехать. Знает, из какой страны, пожалуют туристы. Поэтому сразу обращается к ним на их родном языке. В этот раз - на немецком.
- Здравствуйте, - женщина помладше сразу начинает изучать Дариуша.
- Доброе утро, - дама постарше бросила оценивающий взгляд на меня.
- Здравствуйте, - я пытаюсь улыбнуться настолько широко, насколько возможно.
Я знаю правила отеля. Отец привнес новую традицию. Каждая гостья имеет право выбрать понравившегося сотрудника гостиницы и иносказательно пригласить к себе в апартаменты. В этом тонком деле нельзя говорить в лоб. Поэтому существует система паролей. Леди должна погладить кота, сказать код, который в ходу сегодня. Если мужчина, на которого положили глаз, готов и свободен, то он благодарит за оказанную честь. "Если женщина скажет прямо и получит отказ, она расстроится", - такое логичное объяснение у моего отца. А так все проходит мягко, обтекаемо, все остаются довольными. Плюс в Европе не приветствуется проституция. Существует и маленький знак дамам, что не стоит тревожить объект страсти. Дариуш был наделен этим желанным амулетом. Сердце на лацкане. Значок, покрытый золотистой краской с узором в виде оленьих рогов. Это значит, что его забронировали. Насколько? Пока его пани не попросит: "Дариуш, снимите сердце".
- Прошу вас, триста одиннадцатый номер, - подает гостьям документы администратор.
- А нас может сопроводить ваш коллега? - голос более опытной дамы звучит томно, с намеком.
- Пан Милош, будьте добры, - еще мы должны соблюдать хороший тон чуть ли высшего общества.
- С удовольствием, - я чувствую подвох, но не могу отказать.
В лифте женщины пристально смотрят на меня. О, да... Они знали, куда ехали. Специально в "Золотой олень". Здесь можно отдохнуть душой и телом без лишних последствий. "Успокойся, - повторяю про себя я свою молитву, - успокойся". Мне нельзя нервничать. Мое больное сердце может остановиться в любой момент. Так говорят врачи. И как-то не хочется эпатировать дам таким приключением. Но и осознание, что они ждут не дождутся уединения со мной, заставляет мой пульс учащаться.
- Какой уютный номер, - женщины не торопятся меня отпускать.
- Я рад, что вам нравится.
- А еще очень нравитесь вы, - опытная дама знает, что говорить. - Какой сегодня пароль, подскажите, пожалуйста.
- Сан-Франциско, - говорю я вполголоса.
Дариуш мне не дал инструкции, как вежливо дать понять, что я не вхожу в прейскурант отеля вовсе.
- А, вы сын хозяина? - спрашивает растерянно гостья.
Она прочитала мои имя и фамилию на бейдже.
- Да, это так, - внутренне я ликую, что все обошлось.
Наконец, стучат в дверь.
- Это ваш приветственный завтрак, - сообщаю я с улыбкой.
Дам ждал столик, сервированный по самым изысканным требованиям, а также официант спортивного телосложения. Я оставляю их в надежде, что сейчас стороны придут к согласию. С одной стороны, придумка моего отца вызывает у меня отторжение. С другой стороны, большинство сотрудников, которые работают в отеле, по тем или иным причинам неликвидные. В мире, где слишком много мужчин, где идет борьба за рождаемость и здоровье, существует жесткий отбор. И если ты не соответствуешь хотя бы одному условию, тебе ставят клеймо. И это значит, что вряд ли хоть одна женщина обратит на тебя внимание. Конкуренция слишком высока. Поэтому сотрудникам "Золотого оленя" попросту нечего терять. И они получают возможность ощутить себя востребованными. Во всяком случае, так уверяют меня мои коллеги.
- Все в порядке? - аккуратно интересуется Дариуш.
- Да, конечно.
Пока никого нет, он увлеченно плетет свой браслет наложника. Его пани, его Хельга не просто забронировала администратора, она позвала его с собой в Германию. В Европе женщины могут выбирать себе постоянных любовников - наложников. Даже в их число неликвидному тяжело попасть. Обычно это участь лишних мужчин. Мой коллега - везунчик. Имея клеймо, он нашел свою любовь.
- Здравствуй, милый, - к нам подходит Хельга.
- Моя потрясающая, - шепчет в восторге Дариуш. - Милош, подежуришь?
- Конечно.
Я не завидую коллеге. Почти. Я просто хотел бы, чтобы и на меня смотрели так же, как Хельга смотрит на Дариуша. Нежно, тепло, влюбленно. Они уходят, держась за руки. Я смотрю на красные шнуры администратора, перебираю их пальцами. Сердечный приступ случился у меня недавно. До него я был в числе ликвидных. Добавьте хорошее приданое. У меня вполне были шансы создать семью, вырастить своих детей, возможно, даже по любви. А приступ и срочное шунтирование лишили меня этого. И вот я сижу и смотрю на незавершенный браслет и думаю: "Ждет ли меня хотя бы такая участь?" Полюбит ли меня женщина, захочет ли позвать за собой?
- Милош, как дела? - мои размышления прерывает Марек.
Мой лучший друг со школьной скамьи. Он абсолютно ликвидный, здоровый, вполне симпатичный.
- Да так, подменяю Дариуша, - улыбаюсь я, скрывая черные мысли о будущем. - Привет.
- Вникаешь? - Марек весь светится. - А потом можешь на пару часов прикрыть и меня в ресторане?
- Конечно. Ты идешь сегодня?
- Да, не могу дождаться. Как думаешь, можно уже сделать предложение Эве?
- Ты уверен в своем решении? Ты любишь ее?
- Ты же знаешь, - шепчет стыдливо друг. - Она мой шанс.
Проклятье нашего мира. В романах так страстно расписывают, как два сердца находят друг друга. Но это только фантазии. Любовь - это роскошь, доступная особенно везучим. Больше никому.
- Но в решении я уверен, - зеленые глаза Марека светятся надеждой.
- Хорошо. Удачи тебе.
Я тоже надеюсь, что у него все получится. Может, сама Эва любит моего друга. После смены я иду в ресторан. Марек специально учился на управляющего, он прекрасно справлялся со своими обязанностями. Я же строил другую карьеру. Я долго учился на переводчика, знаю пять языков. Помогал дипломатической миссии и успел посетить Германию, Францию, Норвегию. Пылал от желания всегда быть в пути, в центре событий. Но когда мы вернулись из Осло, я упал, как подкошенный прямо на вокзале. Меня доставили в больницу. Врачи сделали, что смогли. И моя жизнь полностью перевернулась.
- Все будет хорошо, Милош, - утешал меня тогда отец, как мог. - Все образуется.
Я слабо пожимал ему руку, понимая, что мне повезло. Сама смерть занесла надо мной косу, но все же промахнулась.
- Второго приступа вы можете не пережить, - вынес вердикт кардиолог.
Меня поставили в очередь на операцию. Но, к сожалению, так мало тех, кто завещает после смерти свое сердце. А впереди меня стояли люди, не менее достойные долгой жизни.
- Вы теперь не волнуйтесь, хорошо питайтесь, высыпайтесь, - советовал наш доктор Жирински, слушая меня через стетоскоп. - Никаких поездок, никаких нагрузок.
- Совсем никаких? - я был в ужасе, я не хотел расставаться со своими уроками по теннису.
- Плавание и ходьба - отныне ваши занятия. И почаще гуляйте под соснами.
И здесь мне тоже повезло. "Золотой олень" был построен рядом с пышной сосновой аллеей. Мне пришлось подчиниться строгому графику, умерить свои амбиции, осесть под сосной, закрыв глаза. И в случае волнения шептать: "Успокойся, успокойся, успокойся". Вдох-выдох, вдох-выдох, вдох-выдох... Я томился в ресторане в ожидании Марека. Хотел знать новости, потому что безумно любопытен. Мой друг заходит в зал с видом человека, которого приговорили к смертной казни. Он устало садится передо мной и вздыхает.
- Что случилось? - вопрошаю я.
- У нас ничего не получится с Эвой, - он говорит тихо.
- Но почему?!
- Я ей не достаточно нравлюсь.
- Но ты же лучше всех.
- Для тебя, мой друг. Не для нее. Держи, может, пригодится?
Он подает мне руководство примерного мужа. Я сдерживаю горькую усмешку. Нельзя выдавать себя. Отец просил хранить тайну, насколько это возможно.
- Ну что, молодые люди, как ваши успехи? - обращается к нам мой папа.
- Пан Богдан, может, мне пойти в помощники популяции? - мрачно спрашивает Марек, вертя в руках кольцо с изумрудом.
- Зачем? - мой отец удивленно изучает бледное лицо управляющего. - Не торопись с такими вещами.
- Скоро я попаду в число ненужных мужчин, - мой друг опечален. - А так я хотя бы принесу пользу.
- Это очень тяжело, - мой отец знает, о чем говорит. - Ты прикипаешь душой к женщине, она под сердцем несет твое дитя. Но ты должен отпустить ее.
Род Вуйчиков всегда славился крепким здоровьем. Однако так получилось, что и мой отец не смог составить партию. Он вступил в ряды помощников популяции - мужчин, которые готовы помочь забеременеть. Почетные грамоты, премии, возможность прикоснуться к женщине... Есть масса причин, по которым идут на службу рождаемости. Мой папа хорошо справлялся. Пока не приехала моя мама из Прованса.
- Вивьен была волшебной, - мечтательно рассказывает он. - Я ей очень понравился по фото. А ее взгляд сразу прожег меня.
- Любовь с первого взгляда? - Марек увлеченно внимает, хотя слышит эту историю в третий раз.
- Скорее всего, она самая. Потом я понял, что Вивьен не торопится назад, хотя у нее было двое мужей. А я стеснялся признаться в своих чувствах.
- Но потом остановил поезд, в который мама села, - продолжаю я.
- И сказал: "Вивьен, подожди. Я хочу сказать, как сильно люблю тебя", - отец грозит мне пальцем, чтобы я не обрывал его сладкие воспоминания.
Я сижу и думаю: а смог бы я остановить поезд и признаться в чувствах на переполненном перроне? Поистине мой отец очень смелый человек. Но его счастье длилось недолго. У мамы было слабое сердце, она не пережила роды. Врачи спасли меня с трудом. Поэтому мой отец так хотел внуков. Я был единственным сыном, с которым ему можно общаться. Обычно помощникам популяции запрещают жениться на леди, которым они помогли. Еще им нельзя видеться с детьми. Поэтому мой отец вышел из ранга помощников популяции, отказался от льгот и выплат, лишь бы быть с моей мамой. Большая ли это была плата за короткое счастье?


Каролина из Флоренции

- Милош, - мы вместе с отцом вышли в аллею. - Пришло письмо.
- Медицинская комиссия? - мой голос дрожит.
Я открываю зеленый конверт. Меня приглашали на проверку здоровья в течение месяца. Это ежегодная процедура. И если врачи увидят мой шрам, они и без УЗИ все поймут. Я делаю десять вдохов и выдохов.
- Все будет хорошо, сынок, - отец хлопает меня по спине. - Я связался с паном Ковальчиком. Он поможет, у тебя не будет клейма.
- Но какая разница? - обреченно говорю я.
- Я уже написал знакомым во Францию и Италию. Женщины этих стран более либеральны. Возможно, чья-то дочь будет готова взять тебя вторым или третьим мужем.
Я вздыхаю. В Европе не очень строгие правила по количеству мужей. Женщина может выбрать только одного супруга или же создать троекратную семью. Это хорошая возможность для мужчин. Но я представляю нелюбимую и холодную леди, которая меня тоже не ценит... И мне нужно проговорить себе "успокойся", чтобы остановить игру на барабанах, которую устроило мое сердце.
- Я разве кому-то понравлюсь? - все же умом что понимаю, что проще не бороться с сильным течением реки-судьбы.
- Милош, ты взял от меня и своей мамы только лучшие черты, ты образован, в конце концов, у тебя есть хорошее приданое. Думаю, этого достаточно, чтобы женщина простила твоему сердцу слабость, - отец говорит очень убедительно. - А мы чуть подождем.
Я знаю прекрасно, что хорошо выгляжу. Немного горжусь тем, что был переводчиком дипломата. Помню, кто такие Вуйчики в мире гостиничного дела. И все же проблемы со здоровьем - это огромный минус. И мы ждем две недели возможных вестей. Я почти вник во все тонкости новой работы. А на досуге вспоминаю прошлую жизнь. Я еще в юношестве предавался глупым мечтам о судьбоносной встрече. Воображал, что я столкнусь с незнакомкой. В моих мыслях она была значительно ниже меня, хрупкой, но гордой. Я закрываю глаза и вспоминаю сцены из своего воображения. Она упирает свои милые маленькие руки в мою грудь.
- Нет, пан Вуйчик, - шепчут алые губы, - вы придумали себе свою любовь.
- Не говорите такие вещи, вы - в моем сердце навсегда.
 И серые или голубые... Нет, зеленые глаза смотрят на меня тепло, нежно, влюбленно. Да, в шестнадцать лет я был фантазером. После университета я понял, что женщины по большей части словно взвешивают тебя своим взглядом. Оценивают рост, телосложение, лицо, пальцы, ноги, изучают тыльную сторону ладони. Наверное, поэтому я люблю читать книги Ушедшей эпохи. В них мужчины могут выбирать, имеют права полюбить и добиться взаимности, а женщины ведут себя благородно.
- Что читаешь? - это Тадеуш, вечерний администратор. - "Триумфальная арка"?
- Да. А что, слишком романтично для тебя?
- Пожалуй, если уж и романтика, то пусть будет что-то еще более раннее, - мой коллега смотрит с ехидцей. - Гюго, например?
- Он слишком слащавый, - отмахиваюсь я.
Мы, конечно, с ним в нормальных отношениях. Но часто я вижу его зависть в глазах. Он делает вид, что получает удовольствие от своего дела. Никогда не отказывает дамам, чаще всех говорит, что несет благую миссию. Хотя у него была грустная история. Он тоже гордо носил сердце на лацкане, заглядывал в глаза своей пани Кирстен, которая его забронировала. Она была из Дании. Возможно, в Тадеуше теплилась надежда, что женщина заберет его с собой. Но перед отъездом она на ломанном немецком попросила администратора снять значок брони. Я в тот момент был в вестибюле и видел, как дрожали его руки и пальцы не слушались. Он сидел за стойкой потерянный, брошенный, провожая взглядом свою пани. Я тогда хотел отвлечь его разговором. Но Тадеуш попросил прикрыть его и ушел на целый час. Потом вернулся прежним, с улыбкой и с его умением флиртовать на грани фола.
- Пан Тадеуш, - тогда подошла к нему, сжимая в руках кота, гостья из России. - Маракуйя.
- О, пани Людмила, какая честь для меня! - у него поистине была железная сила воли, если, конечно, он любил Кирстен.
Я смотрю в глаза Тадеушу и гадаю, он вспоминает свою жестокую датчанку? Ведь чаще всего женщины, наложившие бронь на нашего сотрудника, дают знать, что не хотят делить выбранного мужчину ни с кем. Обычно сердце на лацкане означает, что его позовут с собой. Это происходит редко, но на моем веку Дариуш - уже третий.
- Мне пан Богдан сказал, что вас с Дариушем нужно будет сменить завтра, - говорит администратор.
- Да, Дариуш готовится к отъезду, - я вижу искорку зависти в его взгляде, - а у меня - медкомиссия.
- Понятно, что у всех приятные хлопоты, - Тадеуш ухмыляется, скрывая свои черные эмоции. - А вечером тогда кто встанет за стойку? Меня это волнует.
- Я, - успокаиваю я его. - А ты отдыхай.
- Я буду наслаждаться покоем в вестибюле, - ухмылка перерастает в улыбку. - Сегодня вечером приезжает леди из Германии. Ты же вряд ли примешь ее предложение.
- Как ты угадал? И, вообще, хватит таскать моего кота, - я с достоинством выдерживаю его многозначительный взгляд. - Сигнал вам не красный фонарь из Амстердама.
- Ты забыл, Милош, он общий.
Пушистый и серый котенок прибился к нашему отелю несколько лет назад. Мы его отмыли, кормили по очерн. Тогда Ярослав, ночной администратор, и предложил дать животному необычную кличку и пустить его в дело. Но после этого Сигнал сам выбрал меня. Он пришел ночью и начал скрестись в мою дверь. Я впустил котенка. Тогда я часто бывал в разъездах, не мог себе позволить завести питомца. Но все же его ласка, тепло и мурчание растопили мое сердце. Я ухаживал за своевольным зверьком, как за ребенком. Возможно, тогда я впервые почувствовал, что хочу семью, хочу детей.
- Придумайте другую систему паролей, - смеюсь я в лицо Тадеуша. - Пусть дамы стучат по столешнице стойки или, например, теребят фикус.
- Фикус завянет от такого обращения, - коллега пытается переплюнуть меня по ширине улыбки.
- Конечно, ведь после шести у нас тут целый аншлаг, - но мой язык лучше подвешен.
- Думаю, завтра вечером вестибюль будет мертвым, как пустыня Сахара, - Тадеуш не сдается, пытается выработать у меня комплексы.
- Аминь, скажу я, - нет, последнее слово всегда за мной.
Утром я снова начинаю свое расписание с привычного рефрена, успокаивая нервы. Сердце взбесилось так, что я слышал стук непокорного мотора моего организма прямо в горле. Я не готов получить клеймо, а значит перечеркнуть прежнего себя, стать товаром на прилавке "Золотого оленя" и ждать свой шанс на браслет наложника. Тадеуш провожает меня изучающим взглядом. Словно на моем лице написано, что я иду не на медосмотр - на свою личную Голгофу. Вместе со мной выходит и счастливый Дариуш.
- Помоги, пожалуйста, - просит он завязать ему его творение из красных шнуров.
- Давай, - грубый браслет ложится на широкое запястье коллеги.
- Дариуш, - перед нами словно выросла из-под земли Хельга. - Что это значит?
Повисает пауза. Я чувствую, что краснею в тон браслету наложника. Мне кажется, что я соучастник какого-то грязного преступления - так смотрит на меня эта женщина.
- Это, - шепчет Дариуш, наоборот, бледнея, - мой браслет.
- Ты не так понял, - немка начинает развязывать знак наложника.
Я хочу уйти, но не могу. Ноги налились свинцом. Сердце ухает в груди от неожиданности. "Успокойся", - командую я своему организму.
- И вынь сердце из петлицы, - женщина даже не обращает на меня внимание.
- Хельга... моя несравненная, - Дариуш выхватывает браслет из ее рук и водит желваками. - Если так... если ты передумала...
- Я принесла тебе что-то получше этих грязных знаков, - она ласково обнимает его за шею. - Дариуш, неужели, когда я сказала, что мы будем вместе... ты подумал, что я хочу оскорбить тебя?
Я все же отхожу в сторону. Бросаю на пару взгляд. Хельга надевает Дариушу перстень с рубином. Знак помолвки.
- Но как мы...
- Мы говорили с паном Вуйчиком. Тебе поставят клеймо поверх прежнего, - голос немки звучит нежно. - Скажу своей семье, что в Польше не умеют красиво клеймить. А документы при переезде поменяем.
- Моя звезда... но я тебе не подарил кольцо.
- Тебя волнуют условности?
Сцена словно списана из страстного романа. Она бередит мою душу. Я иду, не разбирая дороги. Десять вдохов и десять выдохов. Следом за волнением приходит надежда. Если есть на свете женщины, которые готовы во имя любви незаконно перебить клеймо, то есть и те, кто отважится выйти за инвалида. Отец ждет меня уже рядом с клиникой. Но мы идем не в зал, где мужчин проверяют медики. Мы направляемся к пану Газински - главному председателю медкомиссий.
- Уважаемый пан Газински, - мой папа пожимает ему руку. - Здравствуйте. Я Вуйчик, вас должен был предупредить пан Ковальчик.
- Здравствуйте, пан Вуйчик, - комиссиями заведует человек со строгими линиями в лице. - Я, в целом, о вас наслышан. Чем обязан?
 - Знакомьтесь, мой сын Милош.
Мы обмениваемся рукопожатиями, по взгляду врача ясно: он догадался, в чем состоит цель визита.
 - Присаживайтесь, пожалуйста. Чай, кофе?
- Если можно, чай, - отвечает за нас двоих отец.
Когда нам подают горячий напиток, пан Газински спрашивает напрямую:
- Полагаю, сегодня Милош должен пройти комиссию?
- Да, но ситуация осложнена его состоянием здоровья. Милошу сделали шунтирование сердца.
Врач кивает. Думаю, к нему часто приходят с подобными историями.
- У вас есть невеста? - обращается мужчина ко мне.
- Да, - мы договорились с отцом лгать.
- Она знает о вашем недуге?
- Пани Каролина - святая женщина. Она любит Милоша таким, какой он есть.
- И вы любите?
- Всем сердцем, - шепчу я, потом понимаю глупость своих слов.
- Что ж... Любовь стоит того, чтобы рискнуть, - врач смотрит с пониманием. - Это большая удача, Милош, обрести такое счастье. В конце концов, сердечный приступ не всегда связан с генетическими болезнями.
Он встает, берет печать и ставит ее в мою медкнижку. А мой отец с ловкостью кота вложил в верхний ящик стола Газински упитанный желтый конверт.
- Спасибо вам за понимание.
- Да что вы, все ради любви, - улыбается председатель.
"Любви к деньгам", - расшифровываю я в уме. На улице мне легче, влажный воздух освежает, успокаивает. Сердце не сжимается и не пугает.
- Зачем ты сказал какое-то имя? - интересуюсь я у отца.
Он выразительно смотрит на меня, вытаскивая белый конверт. Это было письмо от некой Каролины Марино.
- Нашлась одна женщина. Она, конечно, постарше тебя на пару лет, но разве это проблема? - папа торжественно вручает мне листы. - Она итальянка, это очень страстные натуры, эффектные, сильные. Я знал одну уроженку Флоренции, она и помогла найти невесту.
- Так быстро?
- Я расписал всю твою историю честно, приложил фото. Куда ж без него? Почитай ответ, если хочешь.
Я складываю письмо за пазуху, не желая показывать даже отцу свои эмоции. Я научился владеть своим лицом, но мои приемы не работают при человеке, который меня вырастил. В апартаментах я убеждаюсь, что послание из Флоренции было нейтральным.
"Уважаемый Богдан!
Я сочувствую вашей ситуации. Меня зовут Каролина Марино. Мой отец - Жанлука Марино, ваш коллега. Он держит милый отель "Белая роза". Камилла Серро, с которой вы связались, является моей двоюродной тетей. Вы когда-то помогли ей родить мою кузину и лучшую подругу Фабиану. Поэтому считайте, что мы уже почти породнены. Я слышала историю о вас. И очень благодарна вам. Также признаться, у вас красивый сын. Еще вы предлагаете хорошую сумму ежегодно. Я не могу лгать и говорить, что мной движут только благородные цели. Поэтому если Вуйчика-младшего устроит перспектива стать вторым мужем и переехать во Флоренцию, я открыта и готова. Тоже прилагаю свою фотографию. И для начала жду письма от самого Милоша.
С уважением, Каролина".
 С фото на меня смотрит лицо с правильными чертами, у нее зеленые глаза, светлые волосы. Я пытаюсь представить ее голос. Он глубокий или высокий? Стать вторым мужем... Возможно, лучше, чем наложником. Лучше ли, чем происшествие с Дариушем? Рассчитывать на крошку счастья и получить целый пирог? Я пытаюсь придумать доброжелательный ответ, выказать благодарность, уважение. Раздумываю: нужно ли рассказывать о себе подробнее... Закончив письмо, торопливо спускаюсь вниз. Нужно принять смену у Войцеха вместо Тадеуша. Я сижу за стойкой и смотрю на список гостей, хотя мои мысли витают над Италией. Я хотел побывать в этой стране. Говорят, там очень тепло, люди все эмоциональные, счастливые, ласково шумит море. Звенит дверь, я понимаю - это новая постоялица из Франции.
- Добрый вечер, - я сразу обращаюсь к женщине средних лет на ее языке.
- Здравствуйте, - она зачем-то подает мне руку.
Приходится держать манеры и коротко целовать ее пальцы. Изабель Сабо. Звучит, как имя поэтессы или актрисы.
- У вас же есть система паролей? - интересуется гостья.
- Да, все верно, - я ищу глазами Тадеуша, но он не пришел. - Нужно погладить кота. Пароль на сегодня - Аригато.
- Да что мне коты? - улыбается Изабель. - Может, вы меня поймете и так? Аригато, пан... Как вас зовут?
- Милош, Милош Вуйчик, - я почти не нервничаю. - Сын хозяина. И даже с котом я с вами не пойду. Извините.
Женщина презрительно хмыкает, окидывает снова меня оценивающим взглядом. Без лишних слов принимает документы и молчит, пока я показываю ей номер. В ее напряжении я чувствую, что ответил слишком резко. Но у меня просто нет выхода. Я сломан, но не сломлен. Внизу уже вертится Тадеуш.
- Ты пропустил свою Флер де Лис, - зло шучу я.
- Ну, ничего. Мы с ней еще состыкуемся.
- Просто скажи честно: тебе, действительно, вот это все нравится?
Тадеуш просто представляет для меня научный интерес. Он так пытается заглушить боль от прошлого? Или потерял свое достоинство раньше?
- Да, нравится, - карие глаза коллеги прожигают меня. - Ты просто еще не пуганный олененок, Милош. Ты еще не знаешь, что это за наслаждение.
- Наслаждение унижаться?
- Почему же? Для меня это возможность почувствовать подобие любви. Почему нет? - Тадеуш хитро щурится. - Или ты думаешь, что Марек не унижался, когда ему сделала от ворот поворот его Эва? Я еще посмотрю, кто за тебя согласится выйти.
- Согласится обязательно, - его слова пронзают меня стрелами, хотя коллега ничего не знает о моей ситуации.
- Да я не сомневаюсь, что ты женишься, - махнул рукой Тадеуш. - Только какой ты будешь по счету? Будешь ли ты любимым? А полюбишь ли ты эту женщину? А?
- К сожалению... - начинаю я отбиваться от его ударов.
- К сожалению, я могу с уверенностью ответить за тебя, - его глаза горят злостью, - что нет, трижды нет. Все будет не по любви, без уважения, и даже если ты будешь единственным супругом, не факт, что счастливым. Таким же счастливым, как я.
- Ладно, прости, - я сдаюсь под его напором, я вижу, что ему обидно и тяжело вспоминать прошлое.
И тут к нам спустилась француженка. Она поймала моего Сигнала. Бедный кот чувствует на ее руках себя не комфортно.
- А вы, как вас зовут? - обращается она к вечернему администратору.
- Тадеуш, дорогая пани. А вас?
- Тогда "аригато", пан Тадеуш. Меня зовут Изабель.
- Благодарю за оказанную честь, - Тадеуш подобострастно целует ее руку, приобнимает за талию, - о фантастическая пани Изабель. Когда мне явиться?
- Сейчас же, - обхождение моего коллеги всегда нравится женщинам.
На следующее утро я полностью принимаю утреннюю смену. Конечно, немного волнуюсь, потому что это ответственная работа.
- Удачи, Милош, - Дариуш крепко жмет мою руку.
- И тебе удачи.
Я вижу на его руке свежее клеймо. Слишком жирное "V" перекрывает "n". Немецкое "verheiratet" - "женат" - зачеркнуло наше стыдливое "niep;ynny", то есть "неликвидный". Мой добрый отец подговорил судью. Но насколько я понял, подслушивая его разговор с Хельгой, именно женщина заплатила взятку. Словно выкупила своего любимого из грязного плена. Она терпеливо ждет Дариуша у дверей, пока он не попрощается со всеми. Я смотрю на нее и пытаюсь представить: будет ли так же милостива ко мне Каролина? Даст ли она возможность пожать всем руки перед отъездом. Мои недели проходят в томлении. Я пытаюсь соответствовать расписанию, которое мне составил пан Жирински. Не волнуюсь, хорошо сплю, питаюсь согласно диете. Обязательно час хожу по улицам Кракова. Свою прогулку завершаю в нашей сосновой роще. Аромат хвои успокаивает. Я привожу свои мысли в порядок. Хочу увидеть Каролину, хочу жить в Италии, хочу снова работать переводчиком.
- Милош, ты прямо полюбил рощу, - ко мне подошел дневной администратор Войцех.
- Да, здесь такой воздух!
- Тебе письмо из Флоренции, - он ухмыляется и подает конверт.
- Спасибо, это отличная новость.
Я жду, пока Войцех уйдет. Он не должен видеть, как я неловко открываю бумажный пакет, с каким лицом читаю послание.
"Дорогой Милош!
Вы очень интересный человек. Я тоже немного расскажу о себе. Я училась в Риме. Знаю французский и испанский языки. Могу начать учить польский. Это будет неплохое упражнение для моего ума. Но сама по себе я ничем не занимаюсь. Я очень люблю собак, белые лилии, бриллианты. Впрочем, наверное, как и любая женщина. Играю в волейбол. В университете занималась и теннисом. Участвую в благотворительных акциях. У меня уже есть один муж, но никак не получается завести детей. И я хочу знать: не лучше ли нам пообщаться вживую? Дайте ответ, как смотрите на мое предложение.
С уважением, Каролина".
Я задумчиво разглаживаю помятый лист. Увидеться. Кто же будет преодолевать расстояние? Я или она? Наконец, я решаю, что лучше мне пригласить леди. Пусть будет нашей гостьей.
- Отличная идея, сын, - отец всегда готов поддержать. - Напиши ей, что все за наш счет. Заодно и я с ней познакомлюсь. Покажем наш город.
- Чудно, тогда я напишу ответ поскорее.


Моя сенсация

Почему-то мне хочется торопить события. А когда я отправил письмо, наш отель встал на уши... К нам пришел запрос из российского киноконцерна. Просили предоставить прейскурант на номера. Целая сенсация для нашего маленького и тихого мирка. Все только перестали судачить о Дариуше. И вдруг такая удача. О киношниках можно говорить вечно. Я пытаюсь представить, что приедет целая съемочная группа. Хватит ли нам помещений под их нужды? Через неделю из России пришло подтверждение, что им нужны два номера. Но список гостей не прислали. И я гадаю: что же они будут снимать и почему нужно так мало площади для группы?
- Милош, это невероятно! - Марек очень возбужден. - Как думаешь, они возьмут меня в массовку?
- Может, сразу на главную роль? - я смеюсь.
Он шутливо толкает меня и опрокидывает свою тарелку супа.
- Не до ребячеств, - грозит пальцем мой отец. - Это событие для "Золотого оленя". Поэтому все отдраить до блеска, построить всех, как солдат!
Мне сложно следить за порядком. Меня постоянно одолевают новые гостьи. Особенно те, что заезжают в мою смену. Фактически, я первый мужчина, с которым они разговаривают по прибытию в отель. Женщины изучают меня, словно я кусок мяса на прилавке. Обычно они видят, что мои руки чисты, замечают фамилию хозяина на моем бейдже. Но это не спасает от их пристального внимания. Я бессилен в этой ситуации. Хочу сбежать. Но не могу. В очередное утро, я рано встаю, завтракаю, совершаю променад. Вытираю пыль со стойки. Кто-то забыл перчатки на ней. Собираюсь бросить их в ящик стола и замечаю браслет Дариуша, который ему не пригодился. Переплетенные красные шнуры в ящике вызывают воспоминания и размышления. Вдруг звенит дверь... Я поднимаю глаза. "Успокойся, успокойся", - начинаю повторять себе и не верю своим глазам.
- Милый Милош, вы ли это? - ко мне идет Каролина.
У нее очень подвижное лицо, яркие жесты, низкий голос.
- Каролина... Какой сюрприз! - только и могу проговорить я.
- Я не удержалась. Подумала: зачем писать письма, если приглашение уже есть.
- Вы спонтанная и смелая.
- Да, возможно, я такая.
Она одета в обтягивающее красное платье. Отец прав, итальянки умеют себя подать эффектно.
- Сейчас посмотрю номера. Какой желаете?
- С видом на рощу.
На самом деле, сегодня должны прибыть и киношники. Я нервничаю, что могу заставить их ждать. Но и Каролину одну не отправлю. Лифт кажется мне слишком медленным. Но она не изучает апартаменты долго.
- Простите, но я сейчас буду очень занят, - я говорю, как можно вежливее, мне ужасно неловко.
- Да? Ну что ж… - чертики в ее глазах заставляют все внутри меня сжиматься. - Мне все равно надо разобрать вещи с дороги.
В вестибюле все спокойно. Я делаю десять вдохов и выдохов. Приезд итальянки становится моей личной сенсацией. Никакие режиссеры и актеры просто не перебьют это событие. Наконец, в дверь заходит мужчина. Он говорит по-русски и катит два чемодана. За ним следует женщина. Я ожидал более внушительную делегацию, поэтому немного сбит с толку. Леди смотрит на меня... Пронизывающе. Мне тяжело от этого взгляда. Я опускаю глаза, не хочу снова рассказывать про систему паролей и вежливо объяснять, что интимные услуги не оказываю.
- Поля, ну что ты там? - шипит мужчина.
Она стоит у дверей и изучает свой паспорт. "Как вовремя!" - проносится у меня в голове. Но у нас в отеле - правило: комфорт пани - превыше всего.
- Ничего страшного, я пока заполню формуляр на вас, - я отвожу гром от рассеянной женщины.
Георгий Климин. Хорошо звучит. Он режиссер? А леди? Она его жена?
- У вас - один номер? - на всякий случай уточняю, может, позади них идут еще участники съемок.
- Нет, два! - пани кладет мне на стойку паспорт и командировочный лист.
Полина Аистова. Как птица. Только аисты высокие и длинноногие. А эта гостья кажется мне даже ниже среднего роста. В листе указано, что главная - она. Я вспоминаю: да, я слышал эту фамилию раньше.
- А, это все же вы? - они немного оттесняют приезд Каролины в моем рейтинге происшествий. - Вы будете снимать кино? Добро пожаловать в Польшу.
Полина начинает пускаться в объяснения. Но нам не до этого. Я должен скорее выполнить свои обязанности.
- Очень интересно, - я надеюсь, что проговорил эту фразу максимально радушно.
Но начинается привычный утренний спектакль. В четыреста двадцатом номере - засор. В сто шестом сломался кондиционер. Я понимаю, что все нормально в этих апартаментах. Просто дамы хотят опять посмотреть на свой лакомый кусок мяса. Но я высоко подвешен на крюке. Им меня не достать. Все же приходится объяснять коридорному, что передать в технический отдел. И вот снова появляется Каролина. Она ведет себя величественно. Звонит в звоночек на моей стойке. "Она любит ролевые игры, наверное", - звучит в моей голове. Я стараюсь улыбаться широко, хотя весь этот хаос с сюрпризами заставляет меня сердиться. А испытывать плохие эмоции мне тоже нельзя.
- Я просила номер с видом на рощу, но с моего этажа ее плохо видно, - ее зеленые глаза искрятся от нетерпения.
- Простите, можно я сейчас помогу заселиться нашим гостям из Иркутска, а потом поднимусь к вам? - я знаю, что это предлог, из ее окна открывается хороший пейзаж.
- Хорошо, дорогой Милош. Я буду ждать.
В лифте я понимаю, что он определенно слишком долго едет. На мое счастье, русская гостья быстро отпускает меня. А ее спутник зачем-то решил убедиться, что у него есть вид на рощу. Я с трудом отмахиваюсь от его болтовни. Мое сердце затеяло быстрый танец. Вдох-выдох, вдох-выдох, вдох-выдох... Раньше я был легким на подъем, теперь шрам на груди тянет меня на дно, лишает милого безрассудства. Я должен выбрать: или сюрпризы, или долгая жизнь.
- Наконец-то, Милош, - я улавливаю командирскую нотку в голосе Каролины.
- Что же с вашим видом из окна? - вполголоса спрашиваю я.
- В целом, меня все устраивает, - она подошла ко мне очень близко.
Итальянка практически одного роста со мной, от нее пахнет сигаретами и удушливым парфюмом. Сейчас это не лучшие ароматы для меня. Мне нужно на улицу.
- Я просто хотела увидеть вас еще раз, - женщина понижает тон.
- После обеда, если вы свободны, я обязательно зайду к вам.
- Хорошо. Прекрасный Милош.
Каролина ничуть не лучше этой рассеянной Полины. Она раздевает меня взглядом, пугает и будоражит. "Успокойся, успокойся, успокойся", - шепчу я себе, пока спускаюсь. Волшебное слово снова помогает.
- Полина восхитительна, - не унимается за обедом Марек.
- Что, понравилась? - я пытаюсь проявить участие в беседе.
- О, она такая веселая, у нее такая улыбка, такие глаза...
- Какое-то неточное определение, - еще я пытаюсь поесть, но не могу себя заставить.
Просто бесцельно вожу ложкой в своем диетическом супе, который порядком надоел. У меня в голове поселилась Каролина. Она смотрит требовательно, в ее голосе - признаки нетерпения. Возможно, она имеет на это право.
- Ты совсем не весел, - Марек замечает неладное.
- Нет, что ты... Я просто волнуюсь, - ну хотя немного своему другу я могу рассказать. - Ко мне приехала пани... У нас должна быть помолвка.
- Что? - управляющий роняет от удивления ложку.
- Мы переписывались и решили увидеться вживую.
- А почему ты раньше не сказал?
- Да я думал... Что до этого не дойдет.
Марек жмет мне руку. Он искренне рад.
- Я желаю тебе удачи, Милош. Только не торопись, как я. Не спугни ее.
- О, ты не знаешь Каролину, - усмехаюсь я. - Скорее она меня спугнет. Она очень решительная.
- А откуда твоя Каролина?
- Еще не моя...
- Ладно. Ну, откуда? Ну, расскажи что-нибудь еще, - мой друг тоже любопытен.
- Из Флоренции, ее отец тоже держит отель.
- С ума сойти! А ты разрешишь на нее взглянуть?
Как будто Каролина самое дивное сокровище, хрупкий цветок... Можно ли взглянуть на нее?
- Если она сама не будет против.
Я не могу осилить обед. Нужно предупредить отца.
- Вот это женщина! - он разводит руками. - Я же говорил, Милош, очень страстные натуры. Ты ей понравился?
- Возможно, - меня немного раздражает вопрос.
Отец даже не спрашивает: понравилась ли она мне. Конечно, я не в том положении, чтобы выбирать. Его больше волнует, в каком номере я разместил будущую невесту.
- Очень не кстати гости из России, конечно, - вздыхает папа. - Я уже обещал устроить им ужин. И ты, как наследник, должен присутствовать.
- Я хотел днем пообщаться с Каролиной, - говорю я. - Может, показать город.
- Смотри, к семи постарайся все же явиться.
Я спускаюсь в вестибюль, забираю заказанные белые лилии, сердце снова начинает стучаться в грудную клетку, словно хочет выйти из запертого дома.
- Милый Милош, - меня не радуют ее эпитеты, они повергают меня в смятение.
- Это вам... Потрясающая Каролина...
Я чувствую неловкость от произнесенных слов, от ее взгляда, от того, что мы наедине в ее номере. Я немного себя компрометирую. Но игра же стоит свеч?
- Позвольте пригласить вас на прогулку.
- Я устала с дороги, еще толком не отдохнула.
- Простите...
- Но если пригласите меня в ресторан, я до него дойду.


Первое свидание


Каролина не захотела оставаться в нашем заведении. Хотя так Марек смог бы на нее взглянуть. Мы идем в ресторан "Старая Висла". Прежний я любил это место. И не заходил сюда так давно. Ностальгия
теплым шарфом обтягивает мое горло.
- Да, здесь уютно, - кивает Каролина.
Я помогаю ей сесть за стол. Устраиваюсь напротив.
- Дорогой Милош, почему не сядете ближе? - она словно дразнит и смеется надо мной.
- В Италии принято на первом же свидании идти на сближение?
- Нет. Но у нас уже было первое свидание. В письмах.
- И все же меня воспитали в строгих правилах, - я стараюсь говорить мягче.
- Я думала, нам некогда следовать всем требованиям этикета, - Каролина кажется мне в этот момент завоевательницей.
Хотя что она собралась брать штурмом? Пробитое жгутами сердце? Мужчину, который стоит на границе отчаяния? Я стараюсь придать своей ухмылке очертания доброй улыбки. По виду женщины понятно: она не заметила лишних эмоций на моем лице.
- Будем вас раскрепощать, милый Милош.
- Не стоит тратить время.
После общения в ресторане она просится обратно в номер. По дороге нервно курит, обдавая меня дымом. Мне приходится обойти ее с другой стороны, чтобы не дышать никотином. Мне нельзя. В отеле Каролина прикасается к моей руке. Она определенно ведет себя слишком по-хозяйски.
- Мы все равно мало знаем друг друга, - я отступаю от нее на шаг.
- Вы слишком хорошо воспитаны.
- А вы слишком торопитесь, - я мечтаю выйти под сосны.
- Я живу по принципу: пришел, увидел, победил, - она снова идет на сближение.
- Вы просто Цезарь нашего времени, - я понимаю, что пора уходить. - Но можно мы отложим боевые действия на завтра?
- Почему же на завтра?
- У меня еще дела. Отец принимает известных гостей из России. Я должен присутствовать.
- Ах вот как, - она подозрительно смотрит на меня. - Ладно. Бизнес - это важно.
Я благодарен русским, что они приехали, что они известны в Европе. Это дает мне возможность спастись от навязчивого внимания. У меня даже есть время посидеть под сосной, чтобы взять себя в руки. Я надеваю свою самую широкую и добрую улыбку, словно аксессуар. Иду на ужин. Беру бокал белого вина, устрицы, хотя совсем не голоден. Я не прикасаюсь к ним. Просто сижу и рассеянно слушаю рассказы Аистовой. Периодически получаю ее прожигающий взгляд, который направлен в мои глаза. Но бороться с еще одной женщиной выше моих сил. Я опускаю взгляд и жду, когда эта пытка вежливостью закончится.
-Наше кино будет про русско-польскую войну, - режиссер отвечает моему отцу.
- Наши киноделы уже снимали, - усмехаюсь я. - Но что-то недостоверно вышло.
- Поверьте: в нашей картине тоже будет много лжи, - ответ слишком самокритичный.
Я смеюсь и не могу остановиться. В эту минуту сошлись все обстоятельства: слишком суматошный день, переживания из-за Каролины, мои злые мысли насчет кино, внезапная шутка русской. Я так не хохотал целый год точно.


Пришла, увидела, победила

Теперь мои дни лишились нормального порядка, который я выстроил, чтобы дотянуть до операции. Я проспал. Хлопнул будильник и спал дальше. Потом поспешно оделся. О прогулке не могло быть и речи. За завтраком кусок не лез в горло. Только за стойкой я понял, что не надел запонки. Бежать за ними обратно в апартаменты было бы глупостью. "Успокойся, успокойся, успокойся, - думаю я про себя. - Милош, ты раскис из-за Каролины? Соберись, будь мужчиной. Да не этим, с больным сердцем. Представь, что ты Д'артаньян, может быть". Какой я мушкетер? Черт побери эти доисторические романы…
-Доброе утро, - Полина решила помучать меня своим взглядом с самого начала рабочего дня.
-Здравствуйте, пани Полина, - я должен быть с ней вежлив, чрезвычайно вежлив чтобы не уронить честь отеля.
-Подскажите, пожалуйста, а пан Марек когда открывает ресторан?
-С минуты на минуту, - я смотрю на часы, потом понимаю, что она может заметить мои неряшливые рукава.
-Отлично, спасибо, - ее глаза сияют.
Я снова остаюсь наедине с размышлениями. Русской понравился мой друг? А Марек с придыханием говорил о ней. Это так глупо и опасно. С представителями России лучше не связываться. У них слишком строгие правила в браке. Я стряхиваю мысли. Нет, у них ничего такого не будет, конечно. Женщина, наверное, просто проголодалась. С улицы заходит потный Георг, он, видимо, с пробежки.
-Здравствуйте, Полина не проходила мимо?
-Да, она в ресторане.
-Где же ей еще быть, - вполголоса добавляет мужчина, повернув в чертоги Марека.
Через несколько минут начинается какофония - туристы стягиваются на завтрак. Я открываю верхний ящик и понимаю, что перчаток так никто и не хватился, красный браслет тоже на месте. Под ним - бумаги. Я любопытно ворошу их и нахожу тонкую розовую книгу на русском языке. "Пособие идеального мужа". Странный сувенир, скорее всего, оставил Януш, которого забрала с собой его пани из Челябинска. Эта книга вызывает отторжение и ненависть. Хочется взглянуть в глаза тому, кто написал эти глупые наставления. Я вижу мужское имя. Польскую инструкцию, которую мне вручил Марек, хотя бы написала женщина. Но я положил подарок друга в старые газеты на дне шкафа.
-Милый Милош, - около стойки возвышается Каролина.
-Здравствуйте, Каролина, - говорю я, пряча символ мужского унижения под бумаги.
-Вы же назначите мне свидание? Или это должна сделать я сама? - она ведет себя царственно.
-Конечно, дорогая пани.
Я прекрасно знаю этикет. Встаю, подхожу к ней, беру руку и целую, ощущая аромат хороших духов и сигарет.
-Каролина, прошу вас, окажите мне честь. Можно пригласить вас на прогулку?
Я хочу в людное место, боюсь оставаться с ней наедине. Нет, я не трус. Но не хочу, чтобы она трогала мои руки, стояла слишком близко, опаляла дыханием.
-Дались вам эти прогулки, - усмехается женщина.
-Мне просто нужно поддерживать физическую активность. Вот я и хожу.
-Ходите без меня. Я разрешаю, - она делает вид, что шутит. - А со мной нужна культурная программа.
-Хорошо. Хотите, я раздобуду билеты в Национальный старый театр? Сегодня дают "Идиота" Достоевского…
-Давайте хотя бы так.
Она капризна. Хотя я привык, что в моей жизни главный баловень - я. Что ж хороший урок - посмотреть на себя со стороны.
Собираюсь с мыслями под любимой сосной. Я уже не уверен, что готов стать вторым мужем Каролины. Даже не знаю, стоило ли, вообще, затевать всю эту историю с женитьбой. Но пытаюсь уговорить себя, что итальянка - настоящий клад. Очень здорово, что мы почти одного роста. Табачный аромат ей очень идет. Ее зеленые глаза завораживают холодностью. Ее губы идеально подходят для того, чтобы дуться, ухмыляться, шептать странные вещи. Я открываю глаза. Передо мной стоит та самая русская. Абсолютный антипод Каролины. Маленькая, с резкими движениями, чистым взглядом, длинными, почти рыжими волосами. Она застеснялась, поняв, что я тоже гляжу на нее. Румянец ей к лицу. Я понимаю Марека. От нее можно разволноваться, забыв инцидент с Эвой.
- Добрый день, пан Милош. Вы занимаетесь своими мыслями?
- Добрый день, пани Полина. Вы угадали, я очень занят мыслями. А вы любите прогулки?
- Здесь потрясающий воздух.
- С этим я полностью согласен.
Отец может быть мной довольным. Я хорошо поддержал светскую беседу. Всем спасибо. Всем до свидания. Полина разворачивается и уходит. Не понимая, зачем мне это, я иду следом. Слышу, как Тадеуш рассыпается перед женщиной в комплиментах, рассказывает про нашу постыдную систему паролей. Потом он показывается мне на глаза.
-Новая цель? - я не могу не поддеть его.
-Ты зря, Милош, ерничаешь, - коллега светится от самодовольства. - Все эти итальянки, француженки, испанки - они ничто по сравнению с россиянками. Русские женщины огненные и нежные, властные и ласковые. С ними - самые непередаваемые ощущения.
-Какая хорошая реклама, - рассказ Тадеуша заставляет меня краснеть. - Но не факт, что эта женщина выберет тебя.
-Ошибаешься. Они все берут меня рано или поздно.
Вечером я должен хорошо выглядеть, достойно своей пани. Пока одеваюсь, понимаю, что нужно назло Тадеушу запереть Сигнала в апартаментах. Проклятый своевольный кот опять где-то шляется. Я прохожу этажи в надежде поймать любимца. И замираю, заметив его в плену маленьких рук Полины. Пушистый зверь отринул свою гордость и ласково мурчит. Глаза женщины пронизывают меня насквозь. Я понимаю, что лучше отобрать кота, пока не произошла неприятная ситуация.
-Я не собиралась говорить вам “Алабама”, - возмущенно выдыхает Полина.
-Это правильно, - мое сердце выскакивает из груди от прилива адреналина, - потому что я не игрушка!
Ее глаза очень выразительны. Они показывают все целый букет из злости, презрения, обиды. Ядовитые цветы, травящие мое больное сердце. Возможно, женщина считает, что я набиваю себе цену. Мне нужно сделать десять вдохов и выдохов. Стараюсь говорить вежливо:
- Спокойной ночи, пани Полина. Со всеми вопросами сейчас - к пану Тадеушу, после полуночи его сменит пан Ярослав. Они оба вас прекрасно поймут и без кота.
- Спасибо.
Она вспыхивает пожаром смущения и захлопывает передо мной дверь. Гордая и обиженная. Сигнал выдирается из моих рук. Странно, он не любит женщин. А тут так рвется к этой Полине. “Нет, брат, - обращаюсь я к нему, поднимаясь в апартаменты, - изволь сидеть дома. Хватит потворствовать разврату”. В театре не могу сконцентрироваться. Я чувствую, что был слишком резок с Полиной. Все же она - видная гостья и женщина. Сердце поднимается в мое горло и душит своим стуком, когда я вспоминаю ее голубые глаза, окаймленные серым ободком. Она точно меня ненавидит. Пусть. Главное, чтобы не пожаловалась отцу. Иначе он будет занудничать и делать мне внушения.
-Что будем делать дальше, милый Милош? - Каролина шепчет мне на ухо, когда артисты уходят за занавес.
Я захлебываюсь в волнах смущения. Она берет меня за руку. Пришла, увидела, победила? Зачем-то я разрешаю держать меня всю дорогу к отелю. В ее номере я пытаюсь ретироваться за дверь. Итальянка хватает меня за галстук и не отпускает.
-А как же первый поцелуй?
-Думаете, пора?
-Третье свидание. Более-менее сносное, - она приближает ко мне лицо. - И нужно украсить его цветком необычного приключения.
В голове промелькнул образ Полины. Она смотрит злобно, обиженно, подозрительно. Зачем я ее вспоминаю в такой будоражащий момент? Я закрываю глаза, чтобы не видеть Каролину. Чтобы представлять, что это маленькая и нежная Констанция прикасается к моим губам. Но итальянка не похожа на романтическую натуру, и поцелуй ее заставляет меня гореть и стыдиться себя.
-Ну, вы слишком строго воспитаны, - смеется женщина.
-А вы слишком стремительны, - я держу лицо, я почти спокоен.
-Где-то это я уже слышала? - она водит своим красным ногтем по моей ключице через рубашку. - Как вы планируете, Милош, узнать друг друга без поцелуев?
-Вы правы, - соглашаюсь и в ответ целую ее более смело, чем в первый раз.
Сердце ведет себя спокойно. Я вижу в этом хороший знак. Изо рта Каролины веет табаком. Это запах вызывает отторжение.
-Уже лучше, - она довольна.
-Каролина, а вы не могли бы… - я пытаюсь выражаться тонко, чтобы не обидеть ее. - Попытаться хотя бы меньше курить…
-А вы в том положении, чтобы ставить условия?
Разумный аргумент. Но он врезается в мою голову ударом топора. Я хочу скорее вырваться. Какая разница, в каком я положении?
-Я же пошел вам навстречу…
-Что, вам не нравится целоваться?
Я не знаю, что ответить. Нравится. Но хочется не испытывать дискомфорт.
-Мой муж целует меня с охотой даже во время курения.
-Значит, он вас очень любит.
-Ладно, милый Милош, выметайтесь.
Я вижу, что ей доставляет удовольствие выталкивать меня из своих покоев. Я тоже доволен поворотом событий. Хотя хотелось бы, чтобы ее руки были маленькими, хрупкими. Слишком много прошу… Лежу на кровати и осознаю, что я слишком капризен. Я не имею права выбирать. “Давай, Милош, будь умнее, - раззадориваю сам себя. - Ты заварил эту кашу. Пора расхлебывать”.


Полина надоела

Ночью мне снится вечерний эпизод. Я открываю глаза во время обжигающего поцелуя. И вижу Полину. Сон заставляет содрогнуться и подхватиться на постели. Сигнал прижимается ко мне и спасает от необходимости успокаиваться вдохами и выдохами. “Ты не против, если я заберу тебя в Италию?” - я пытаюсь бодриться, хотя слева между лопаток меня пронзает горячая игла боли.
Утром я спокоен. Пока иду по сосновой роще, меня дважды обгоняет Георг, спутник Полины. Я с завистью смотрю на него. Невысокий, но широкоплечий, быстрый, здоровый, он отлично двигается. Останавливается, бьет воздух кулаками и ногами. Мужчина имеет большую роскошь заниматься спортом.
-Вы не опаздываете, любитель променадов? - обращается ко мне Климин.
-Нет, что вы. По мне можно сверять часы.
-Ну, даже сломанные часы два раза в день показывают точное время.
Он бесит меня еще сильнее, чем Полина. Когда я занимаю свое рабочее место, мимо меня суетливо проносится Марек, он катит столик с бутербродами и тремя чашками кофе. Официанты не вышли на работу? Через полчаса он возвращается счастливым.
-Милош, я не знаю, что со мной, - шепчет он. - Но это очень приятно.
-Что приятно?
-Когда на тебя глядят ласково и с благодарностью.
-Смотря кто…
-Полина, - мой друг мечтательно прикрывает глаза.
-Ты сходишь с ума, - качаю я головой. - С русскими лучше не связываться.
-Но Януш же…
-Возможно, Януша уже поймали за поддельные документы. И приговорили к тяжелым работам.
Наконец, заходит Георг. Он подходит к нам и презрительно смотрит на раскисшего Марека. Потом переводит свои светло-карие глаза на меня.
-Полина в номере, пан Георг, - отчитываюсь я. - Пьет свой утренний кофе.
-Нет, она уже выпила, - дополняет мои показания управляющий рестораном.- Со мной.
-Угу, вижу. Ну, хоть здесь не надо прислуживать, - Климин окинул взглядом столик. - В кофе нужно добавлять две ложки сахара. Арабика средней прожарки.
-Спасибо, я понял.
-Мне тоже, пожалуйста, черный кофе, без сахара. С шоколадкой.
Мужчина гордо удаляется. Марек вздыхает.
-Пожалуйста, возьми себя в руки. Или ты хочешь торговать собой, как другие? - я пытаюсь воззвать к его разуму.
К нам подходит Тадеуш, хотя он обычно просыпается позже.
-Лучше всего подавать кофе в постель, - пропевает он. - Марек, в следующий раз я сам все сделаю.
Мой друг смотрит на него, не понимая, о чем идет речь.
-Ну что еще? - спрашиваю я.
- Ты проспорил, Милош. Полина выбрала меня вчера.
- Мне все равно, - парирую я, - это не достижение.
- Она просто фантастическая, - Тадеуш бросает хитрый взгляд на бледнеющего Марека.
- У тебя все женщины фантастические, - я хочу ранить вечернего администратора, за своего друга. - Определение не достаточно точное.
Но Тадеуш удаляется с видом триумфатора. В вестибюле, наконец, воцаряется тишина. Марек катит свой столик. Когда он нервничает, он всегда роняет посуду. И в этот раз на пол со звоном валится чашка.
-Марек, подожди, - я иду за ним. - Я же говорил…
-Нет, с другой стороны, - оборачивается друг на меня. - Она относится ко мне с уважением, разговаривает со мной, выпила сегодня со мной кофе. А Тадеуш...Так… постельная игрушка.
Нас с детства приучали к мысли, что мы будем делить своих женщин. С другими мужьями, с любовниками, с проститутами, с иностранцами. В этом нет ничего зазорного, когда нужно повышать рождаемость и давать возможность продолжить свой род большей части мужчин. Но я все равно сердит. Марек питает странные иллюзии насчет этой развратницы с проникновенным взглядом. И передо мной она пытается выглядеть овечкой. Я не могу смотреть на Полину. Но она каждое утро приходит и тискает моего кота. Сигнал ведет себя самым возмутительным образом, отдаваясь на ее волю. Управляющий рестораном продолжает упрямо носить русской кофе. Георг каждое утро рассекает мое самолюбие своими злыми словечками. Тадеуш продолжает бравировать тем, что был в номере у Аистовой. Этот водоворот глупостей выбивает из колеи сильнее, чем поцелуи Каролины. Итальянка становится все настойчивее. После десятого свидания она торопливо расстегивает мою рубашку.
-Нет, - шепчу я, закрываясь. - Остановитесь.
Мой шрам пульсирует на коже, мне кажется, что он светится сквозь ткань. Сердце опасно дрожит. Голова кружится от страха стать игрушкой.
-Ну что не так? - Каролина внимательно смотрит на меня. - Вы девственник?
-Да, разве не понятно? - ее руки хотят продолжать раздевать меня.
-Ничего страшного, если я все же проверю.
-Каролина, - говорю я жестким тоном. - Я не вещь, чтобы меня проверять.
-Нет, вы мой жених, - она хочет прикоснуться к моим губам.
-Я еще не делал предложения, - я отклоняюсь от нее.
Итальянка отпускает меня и отходит. По ее взгляду я понимаю, что лучше уйти. Почему женщины так потребительски относятся к мужчинам?


Полина с другой стороны


 Я беру перерыв на три дня. Стараюсь не говорить с почти невестой. Не приглашаю на свидания. Сижу под своей сосной особенно долго. Ищу ответ на свой вопрос: потерплю ли я такое обращение? Что еще она захочет проверить до свадьбы?
-Вот вы где вечно пропадаете, Милош, - Каролина настигает меня.
-Не пропадаю, а гуляю.
- Сейчас я хочу знать одну вещь…
Я поднимаюсь с земли. Выдерживаю удары кинжалов зеленых глаз. Я не товар, не конь на ярмарке. Я человек со своими чувствами и принципами.
-Что плохого в том, что я прониклась вами? - она цедит свой вопрос сквозь зубы. - Что зазорного в том, что испытываю страсть? Я ехала через всю Европу в неизвестность. Уже за это стоит ценить меня.
-Я ценю вас и ваши порывы, - мой тон слишком сухой, но я не могу ничего с собой поделать. - Но я хочу больше уважения.
- Простите, милый Милош, - Каролина пожала плечами, будто недоумевая. - Но вы слишком непредсказуемый. То вы находите меня, предлагаете заключить брак, то хотите узнать друг друга лучше. То разрешаете себя целовать, то не позволяете испытать весь спектр ощущений. Вы боитесь, что я не выйду за вас? Выйду, конечно. Я для этого и приехала. Вы сами задали тон нашим отношениям. А сейчас говорите про уважение.
Ее доводы звучат разумно. От этого моя грудь полыхает пожаром. “Успокойся, успокойся, успокойся”, - шепчу я себе.
-Я успокоюсь, когда вы определитесь, чего хотите!
Вечером меня ждет спектакль еще более грандиозный. Каролина устраивает мне показательное наказание.
-Пан Тадеуш, - обращается она к вечернему администратору. - Тореадор.
-О, пани Каролина, - Тадеуш тянет слащавым голосом и смотрит на меня. - Какая честь! Когда я могу припасть к вашим рукам?
-Как только сдадите смену.
-Что вы хотите для досуга?
-Сигары, коньяк, лимон и черный шоколад, - с достоинством перечисляет женщина.
Она даже подает руку выбранному мужчине. Мой коллега с наслаждением лобзает ее. Меня выворачивает от этой сцены. Но это не ревность. Я понимаю, что я не лучше для нее, чем Тадеуш. Мы едем с Каролиной в одном лифте.
-Видите, дорогой Милош, - говорит она холодно, - что происходит с упрямыми недотрогами. Вы наказаны. Будете себя и дальше так вести, Тадеуш наденет на лацкан сердце. А там, вообще, неизвестно.
Я спокойно слушаю ее грубую тираду. Меня не ранит ни одно ее слово. Я не Д’артаньян, но и не тряпка.
-Я благословляю вас, милая Каролина, - улыбка сама лезет на лицо. - Делайте, что хотите. Я еще не жених. И ваш поступок не является наказанием. А заставив Тадеуша надеть знак брони, вы только причините ему боль. Я просто предупреждаю. И надеюсь, что вы, на самом деле, добрая и благоразумная пани.
После своей отповеди я долго сижу и просто глажу Сигнала. Он мурчит и мнет мое бедро своими мягкими лапами.
-Что мне делать, дружок? - спрашиваю я у кота, будто он умеет говорить. - Может, одиночество - это совсем не страшно? Не страшнее, чем унижение?
Настает новое утро. Я стараюсь не думать о Каролине и Тадеуше. Почти справляюсь. Ко мне подходит новая постоялица, тоже из Иркутска. Она уже два дня взвешивает меня взглядом. Сегодня же полна решимости. Женщина грубо треплет недовольного Сигнала.
-Пан Милош, тореадор.
-Это устаревший пароль, пани Агата, - устало отвечаю я, листая журнал приезда.
-Какая разница тебе? Я кота погладила? - язык гостьи заплетался, она была пьяна. - Погладила. Значит, все.
-Не все, - я отрываюсь от дел, говорю как можно строже. - Я говорю вам: нет. Простите.
Агата дает мне хлесткую пощечину. Я ошеломлен не на шутку. Меня еще никто и никогда не бил. Она заходит за стойку. В нашем мире нельзя сопротивляться женщине. Любой синяк на ее теле - и ты уже отбываешь исправительные работы. Я получаю удар по другой щеке, более сильный и хлесткий.
-Вы тут все потаскуны подзаборные.
Агата тащит меня за руку. Все, что я могу - это упираться.
- А что происходит?! - эта фраза словно разбивает вдребезги мое отчаяние.
- Ну, я котика погладила, - женщина остановилась, - а этот, извините, экземпляр не хочет.
- Чего не хочет? Котика погладить? - это была Полина, она говорила напористо, взяла свою землячку за руку. - Слушай, а ты из Иркутска?
- Нет, я с Ольхона.
- О, как! Ты министр?
- Нет, я заместительница.
- Ну, тогда все понятно, у меня мама тоже была заместительницей, - режиссер оторвала от меня чиновницу и подала знак, чтобы я очистил фойе от своего присутствия.
Я ухожу в ресторан к Мареку. Не могу унять дрожь в коленях, которая возникла от неожиданности. Сердце начало предательски поддаваться их резонансу. Вдох-выдох, вдох-выдох, вдох-выдох…
-Что случилось? - спрашивает мой друг.
- Да ничего особенного, - я не могу признаться в своей слабости, беззащитности.
Через пять минут возвращаюсь, женщин уже нет. Я все же берусь смотреть списки тех, кто должен приехать завтра и послезавтра. Застываю на пятой строчке и не могу ни о чем думать, кроме как об инциденте. Полина была решительна, уверена в себе, тверда. Я рад, что она не видела, как Агата ударила меня по лицу. Это был позор.
- Пан Милош, - снова возникает Полина.
Я поднимаю глаза. Не верю до сих пор, что эта женщина после того, что между нами случилось, так благородно себя ведет. Спасает меня от чужих грязных рук.
- У нас такой вопрос, я вчера его поднимала. Нам бы помощника, кто будет переводить речь на всякий случай, подскажет дорогу или даже какие-то исторические данные. У вас здесь много бывает людей, есть связи. Может, подскажете кого-то?
Я готов бросить хоть сейчас смену и вести ее по улицам города, рассказывать все, что знаю, оказать услугу за услугу. Заслужить прощение за свой грубый тон две недели назад.
- А в какое время вам нужна помощь?
- Ну, сегодня уже днем, утро прошло в других трудах, - она ехидно улыбается.
- И я вам благодарен, - я говорю с жаром. - Знаете, если вас устроит моя кандидатура, я готов. У меня скоро заканчивается смена.
- Вы знаете историю?
- Да, я немного разбираюсь в летописи своей Родины, - я не могу удержать иронии в голосе. - И потом вам нужно найти помощника быстро, я так полагаю. Я только согласую с отцом.
- Сколько будут стоить услуги? - она достает бумажник, смешная.
- Ни одного злотого, это же просто помощь, - я улыбаюсь ее недогадливости.
После обеда мы выдвигаемся втроем. Полина горит от восторга. Уже в парке Планты она глядит по сторонам, шумно вдыхает воздух. Увидев белку, радуется, как дитя.
-Абсолютно такая же белка, как и в Иркутске, - мрачно комментирует Георг.
-А у нас ничего нет, чтобы ее покормить, - сетует женщина.
-У меня всегда есть фляжка, - ее ассистент ухмыляется, скашивая правый край губ.
-Кузнечик, успокойся.
-Не называй меня так при индюках - склюют.
Мне почему-то смешно слышать их диалоги. Я начинаю понимать Полину. У нее в оруженосцах - самый несносный и неотесанный мужчина. Он сердито смотрит на меня, пытается показать, что я третий лишний. "Да успокойся ты, - с улыбкой думаю я. - Куда мне до тебя, спортсмен. Я не в состоянии даже со своей почти невестой совладать". На Рыночной площади Полина долго стоит перед Мариацким костелом.
-Хотите, зайдем? - предлагаю я.
Внутри она садится на заднюю скамью, складывает ладони, словно в молитве и прислоняет к ним лицо. Георг устраивается рядом, кладет ей руку на плечо. Дает мне знак, чтобы я не лез со своими вопросами.
-Ты думаешь, она там? - шепчет Полина.
-А где же еще? - голос Климина становится мягким.
-Нет, мне кажется, она каждый раз зовет меня в ад…
Я вижу печать большой трагедии на ее лице, понимаю, что сердце этой женщины растерзано в клочья. Но у нее есть силы радоваться. Мне стыдно за себя, за то, что оплакиваю прежнюю жизнь. На улице пытаюсь ее отвлечь.
-Этот костел называют готическим, - говорю я. - Но здесь собраны сразу несколько стилей.
-Жаль.
-Почему? - она удивляет своей реакцией.
-В архитектуре я люблю готику.
У нас завязывается горячий спор. Я слышу ее грамотную речь, осознаю глубину ее познаний. На самом деле, она хорошо изучила хронологию русско-польской войны. Она эрудирована в других сферах. Женщина, которая может просто завести троих мужей и почивать на лаврах, пробивает свой особый путь, не идет по течению. За одну прогулку Полина открывается для меня с потрясающей стороны. Она любит исторические мемуары, романтизм в литературе, старые фильмы. Я не хочу заканчивать экскурсию, страстно желаю поспорить о чем-нибудь еще, прикасаться к кладовой ее размышлений бесконечно. Климин оторвался от нас, горя ревностью. Он выглядит глупцом. Но мне все равно. Я пытаюсь заманить Полину в музей. Но она торопится в отель. Я не смею перечить пани. И все же снова увлекаюсь беседой, довожу ее до дверей номера.
-Если бы не наркомания, Гофман не написал бы свои сказки, - я пытаюсь отстоять свою точку зрения.
-Нет, пан Милош, - ее ясные глаза горят азартом спора. - Он мучился от бессонницы. От нее часто бывают очень сильные галлюцинации. Я знаю, о чем говорю.
-У вас бессонница?
-Иногда бывает, - она делает вид, что это безделица.
-Я передам пану Мареку. Он принесет вам чай с ромашкой.
-Спасибо, это не помогает.
Полина открывается с совершенно других ракурсов. Проходит пунктиром в моих размышлениях вечером, сновидениях ночью, укрепляя свои позиции в моем больном сердце.


Белки, музеи, пытки


На следующий день я с трудом соблюдаю все свои утренние ритуалы. Прилагаю всю силу воли, чтобы доработать до конца смены. С облегчением узнаю, что Георг не хочет идти с нами. Можно смело покормить белок в парке. Я беру заготовленный пакет орехов. За милым занятием Полина кажется мне ангелом. Белка подбегает к ее ладони, доверительно взбирается, принимает угощение. Я мысленно ставлю рядом с русской итальянку. Не могу представить, чтобы Каролина стояла на коленях в траве, тянула руки к грызунам и смеялась так легко и звонко. А потом советую сам себе: "Успокойся, Милош. Твой удел - стать вторым мужем. Лучше судьбы не найдешь*.
-Дайте еще, пожалуйста, - Полина встала совсем близко, но это не смущает меня.
-Сегодня удачный день у белок, - я высыпаю оставшиеся орехи в ее ладошки.
Маленькие ручки с тонкими пальчиками… Сердце начинает трепетать. "Успокойся, успокойся, успокойся", - сегодня мой приказ звучит по-иному. Я прошу свой барахлящий мотор не только не болеть, но и не влюбляться.
- Да, природа и архитектура у нас, что надо, - подытоживаю я приключение с белками.
- Люди тоже красивые. Вы все расслаблены, спокойны и довольны собой. У нас мужчины не такие, - она словно пытается прочесть мои мысли - так пристально смотрит. - Они постоянно в поиске, напряжении или же замучены жизнью.
- Наверное, по этой причине женщины из вашей страны так настойчивы по отношению к нам, - я вспоминаю безумную гостью из Иркутска.
Полина прожигает меня взглядом. О, сейчас она не настроена флиртовать. Режиссер раскрывает передо мной энциклопедию жизни в ее стране. Почти то же самое, что и у нас. И все равно не каждая женщина готова признать, что в тройной семье унижены не только мужчины. А потом Аистова намекает на пятно позора на нашем отеле, вызывая у меня румянец стыда.
- Может, мне одолжить вашего замечательного кота и спросить новый пароль? - вдруг говорит она. - Как думаете, пан Марек согласится?
- Я даже не знаю, - я сбит с толку глупыми словами. - Все зависит от его симпатии.
- А что вы так побледнели? Не одобряете мой выбор?
- Я не сутенер. И я не осуждаю вас. Но пан Марек - мой друг, - я хочу предупредить возможную неприятную ситуацию. - И могу с полной уверенностью заявить, что он не такой, как пан Тадеуш.
-Да я, в целом, пошутила, - она хитро улыбается, поддела меня. - Я бы никогда не оскорбила пана Марека.
И все же мне приходится сделать десять вдохов и выдохов. У Марека есть все шансы завоевать ее любовь. Рядом с ней - настойчивый Георг. Я со своей инвалидностью не вписываюсь в эту идиллию. Я стараюсь делать вид, что не понимаю ее намеков и комплиментов. Хотя осторожные фразы Полины ласкают мой слух, завлекают, словно сирены, глубже, на дно ее колдовских глаз.
-До завтра, - я надеюсь, что она не слышит просящую нотку в моем голосе.
-А что, мы еще не все посмотрели?
-Мы не заходили в музеи.
Ночью мне снится, что Полина берет меня за руку и нежно спрашивает: "Ты позволишь?" Я весь пылаю от желания закричать: "Тебе позволяю, только тебе!" Я просыпаюсь. Сигнала нет рядом. Приходится повторять свою мантру спокойствия.
Смены очень скучные и длинные. Я не представляю, как Ярослав и Матеуш дежурят по ночам. Занимаю себя тем, что расплетаю браслет Дариуша. В голове царят мысли только о Полине. Куда ее сначала повести? Не испугает ли ее выставка оружия и пыток? Могу ли я угостить ее обедом в "Старой Висле"? Мне с трудом удается уговорить женщину, что нам нужно срочно идти на экскурсию. Она нанизывает меня, словно бусинку, на свой взгляд. Я с наслаждением отдаюсь неизведанному чувству, которое начинает распускать в моей душе лепестки.
-Вы хотите перекусить? - как бы невзначай интересуюсь я.
-Да, было бы хорошо, пан Милош, уж коли вы не дали мне пообедать.
Мой любимый ресторан приводит ее в восторг. Она изучает каждую деталь интерьера, заставляет краснеть нашего официанта, рассматривая его еще подробнее, водит милым пальчиком по меню. Потом мы снова погружаемся в интеллектуальную борьбу.
-Нет, не во всех романах Ремарка умирают, - смеется она. - Вы прочли слишком мало, пан Милош.
-Допустим, - я не люблю признавать поражение.
Но моему имени так уютно на ее устах. После позднего обеда она щедрым жестом оплачивает весь счет.
-Пани Полина, - я прихожу в ужас. - Что вы сделали?
-Заплатила, - она весела и легка.
-Но я же…
-Вы и так много сделали, - женщина совсем не жалеет круглую сумму, которая уплыла из ее кошелька. - А всякий труд должен оплачиваться.
Я пребываю в шоке, не знаю, как себя вести в такой ситуации.


Цена моего счастья


Вечером Каролина и отец собираются за столом переговоров.
-Все же решено? - уточняет итальянка.
-Конечно, дорогая Каролина, - мой папа воодушевлен. - Сколько хотите за счастье Милоша?
Стандартная фраза при назначении приданого бесит меня. "Откуда ты знаешь, что такое счастье?" - злобно спрашиваю я про себя. Внешне я спокоен. Даже мое истеричное сердце молчит.
-Мне хватит и просто ежегодного содержания, - Каролина вглядывается в мое лицо с жадностью. - Ваш Милош восхитителен. Весь в вас.
-Ежегодно четверть доходов, как я писал вам? Или треть, как вы попросили при знакомстве?
Я готов кричать и крушить ресторан. Я не вещь! Я не товар! Я не хочу! "Успокойся, успокойся, успокойся", - твержу про себя, сложив руки на груди.
-Я согласна на четверть.
Каролине все равно не сравниться с Полиной. Русская щедрее и душевнее. Я горько усмехаюсь. Нет, режиссер отшатнется от меня, если узнает, что у меня - больное сердце. На выходе из ресторана почти невеста вручает мне итальянское пособие для мужей.
-Вы же хотите все по правилам? - ее взгляд режет меня на части. - Тогда готовьтесь, милый Милош.
-Спасибо, - я хочу кинуть ей голубую книжицу в лицо.
Нет, я не имею права обижаться. Я не ликвиден. Я инвалид. Вдох-выдох, вдох-выдох, вдох-выдох… Каролина правильно предъявляет притязания. Я ее пригласил, хочу семью, хочу детей. В апартаментах ложусь на кровать прямо в одежде и принимаюсь вникать в инструкцию.
"Если жена обиделась или разозлилась, нужно молить прощения. Лучше для этого встать на колени". Как мило. Нет, Каролина, я лучше отрежу себе руку, чем преклоню пред тобой колени.
"Вы должны всегда хорошо выглядеть". Позвольте, как мне хорошо выглядеть, если у меня уже грудь изуродована операцией?
"Если ваша жена работает, встречайте ее после тяжелого дня ее любимым блюдом". Так, стоп! Обязательно надо уметь готовить? У меня тогда больше причин остаться одиноким…
"Не лезьте к ней с разговорами. Ждите, когда супруга сама изволит спросить, как у вас дела". Каролина, я разрешаю тебе, вообще, со мной не разговаривать. Я это переживу.
"Если жена завела любовника, скорее всего, причина в вас. Смените стиль в одежде, займитесь фигурой, работайте над своим внутренним состоянием". Спасибо за совет. Но Каролина еще не невеста, а уже обратила свое драгоценное внимание на другого. Точнее, она выбирает Тадеуша, Ярослава, Войцеха, Матеуша по очереди. Пробует весь ассортимент, так сказать.
Меня тошнит от этих ужасных рекомендаций. Я чувствую, что я хуже своих коллег. Они продаются только на одну ночь. Я же готов отдаться с потрохами на всю жизнь, еще и доплатить сверху. Бояться разозлить, разочаровать, не иметь права на свои мысли, эмоции, желания. Конечно, не все мужья следуют пособию. Но я уверен, что Каролина будет периодически требовать от меня соблюдения глупых правил. Специально. Чтобы унизить. Чтобы обесценить. Чтобы указать мне на мое место…
Я не хочу думать о браке. Мой мозг отторгает мысли о нем. Мы идем с Полиной на выставку орудий пыток. Просто закончились все достопримечательности. Она даже немного расстроилась, что нет больше повода гулять со мной. Я вижу в ее глубоких глазах то, что так хотел… Она не раздевает и не взвешивает взглядом. Эта женщина жадно наслаждается миром. Провожает взором любого человека. Восхищается даже музеем, в который и не всякий мужчина зайдет.
-На дыбе погибло очень много светлых умов, - ее голос даже не дрожит. - Во всяком случае, так утверждают древние рукописи. Они страдали за свою религию.
-Очень занятная беседа, - я не могу сдержать сарказм.
-Какая тема, такая и беседа.
На улице Полина горит желанием полакомиться мороженым. Угощает и меня. "Не надо быть такой доброй, - думаю я про себя, - я влюбляюсь, разве ты не видишь? Я для тебя просто экспонат, как и все. Ты уедешь. И что будет со мной?" Не смогу жениться на Каролине. Откажусь от операции по пересадке сердца. Останусь пыльной страницей в твоей истории…
У себя я стою перед зеркалом и требую у своего глупого сердца: "Успокойся! Успокойся! Успокойся!" Но не потому что оно слишком сильно бьется. Потому что оно замирает рядом с Полиной.
И застывает куском льда, когда я слышу, что они с Георгом уезжают в Варшаву.
-Нужно отобрать актеров, - слова режиссера больно отбиваются в моих ушах.
Отец пригласил русских на торжественный завтрак, чтобы узнать, все ли нравится в отеле. Я на правах наследника могу следить за милым лицом с большими глазами.
- Я хочу с вами, - я придаю голосу жесткий тон.
Я не желаю показать, что не могу уже спокойно жить без общества Полины. Мне и самому себе страшно признаться в чувствах, растущих внутри. Они совсем не кстати. Я могу упасть замертво в любое время. У меня уже есть невеста. Не любящая и не любимая.
- Но кто же будет дежурить по утрам? - Георг испепеляет меня глазами, он что-то подозревает. - Все администраторы сбиваются с ног, как работают по ночам.
- Но мне очень интересно посмотреть на пробы, - мне нужен повод.
Смотрю на отца. Он слишком хорошо меня знает. И уступает, говорит, что меня подменит Марек. А потом наедине спрашивает:
-Милош, что с тобой происходит?
-Папа, разве не понятно? Я покрылся плесенью, соблюдая этот режим, - говорю чистую правду. - Я схожу с ума в четырех стенах. Я хочу почувствовать себя прежним. Живым. Свободным.
-Предупреди, пожалуйста, Каролину.
Отец все равно смотрит на меня искоса. Понимает, что дело не только в возможности совершить маленькое путешествие.
-Она еще не невеста. И я ничего не решил окончательно.
-Стоит поторопиться, сын. А то ты ее упустишь.
Я на это и надеюсь. Пусть упускается. Иду к Каролине. Хочу поговорить с ней по душам. Может, получится открыть ей свое никуда не годное сердце.
-Ну, наконец-то, милый Милош.
Женщина впускает меня в свои покои. Ведет себя так, словно делает мне одолжение.
-Я хочу серьезно поговорить.
Каролина устраивается на кровати. Хлопает ладонью по покрывалу рядом с собой. Я еще не твой, итальянская фурия. Сажусь на стул напротив. Видишь, я не слушаюсь тебя. И никогда не стану покорным.
-Я уезжаю завтра в Варшаву, - все же нужно предупредить.
-Я против, - она искренне верит, что может мне запрещать.
-Вы еще даже не невеста.
-Тогда делайте предложение, иначе я уеду.
Я опускаю глаза, чтобы женщина не видела мою злость. Делать десять вдохов и выдохов некогда.
-Что же вы молчите, дорогой Милош? - она говорит насмешливо.
-Давайте вы тоже хорошенько подумаете, - я надеюсь, что нашел волну, на которой смогу выплыть из сложной ситуации. - Все же я могу умереть в любой момент. У моей матери тоже было слабое сердце. Значит, и у моих детей может случиться этот недуг. И я вряд ли поеду за вами в Италию. Мне нужно еще пройти операцию по пересадке. Скоро должна подойти моя очередь. Потом реабилитация.
Каролина внимает мне с хитрым лицом. Выдает свою фирменную улыбку.
-Мы можем пожениться здесь. И я вернусь домой, потому что скучаю по родителям и мужу. А когда вы окрепнете, то поедете следом.
-Вы не дослушали. Последний довод… Я не люблю вас и не смогу полюбить.
-Ничего страшного, - она смеется. - Это не проблема. Многие живут без любви.
-А я не хочу так…
-Романтичный Милош, - Каролина говорит задумчиво.
Она открывает окно, достает сигареты, торопливо закуривает. Меня мутит от запаха дыма, но нужно закончить неприятный разговор.
-Вас не интересуют мои желания, вы не уважаете меня, - мой голос тверд, лицо спокойно.
-Поймите меня тоже, - поворачивается женщина на меня. - Вы то хотите семью, то не хотите. То приглашаете на свидание, то бегаете за этой русской. То берете пособие для мужа, то говорите, что не подходите мне. Я как должна это все понимать?
Пауза струится дымом от ее сигареты, стелется по полу, прожигает мои легкие. "Успокойся, успокойся, успокойся"...
-И я понимаю так: вас нельзя спрашивать, чего вы хотите. Вы избалованный, глупый, слишком романтичный. Даже будь вы здоровы, как бык, вы бы были одиноким. С таким поведением вы не завоюете внимания женщины, - она приближается ко мне, властно берет за подбородок. - Поэтому, Милош, вы завтра никуда не едете. Завтра вы делаете мне предложение.
Я вскакиваю, не могу себя контролировать. Грубо убираю ее руку.
-Пусть вы приехали сюда издалека, пусть сорвали первые поцелуи с моих губ… но я не ваша собственность. И не буду ей, даже если все же женюсь на вас!
Я вышел, хлопнув дверью. После такой тирады ни одна здравомыслящая женщина не захочет иметь со мной дела. Я на это очень надеюсь. Иду под свою сосну.
-Полина, - шепчу я. - Можно, я назову тебя Полиной?
Я глажу ее шершавую кору. Дерево молчит. Молчание - знак согласия.
-Не мучь меня Полина, - прошу я. - Не смотри больше так. Прогони меня. Скажи завтра, что я буду мешать. Я все пойму. И отстану…


Короткий рай


Утром с трудом дорабатываю свою смену. Ликую, как мальчишка, когда режиссер с напускной строгостью спрашивает, собрал ли я вещи. Она пытается изобразить начальницу. Но я-то вижу в ее глазах нежность, о которой так мечтал. Мой чемодан собран. Я нервничаю в ожидании. Не помогает моя обычная молитва, не радует ласковый Сигнал, не спасает любимая сосна. Марек вызывается нас проводить и долго смотрит на Аистову на перроне. Она обещает привезти ему сувенир. Женщина похожа на солнце, к которому тянутся все растения и животные. Даже иногда в глазах Георга проскакивает безусловная любовь, когда он бросает взгляд на свою коллегу. А в купе я понимаю, что совершаю ошибку. Каролина права. Я сам не знаю, чего хочу. И такой мужчина никому не нужен.
-Пан Милош, - обращается ко мне Полина. - Можно я вас нарисую?
-Вы умеете рисовать? - я искренне восхищен.
-Есть немного.
Она прикасается ко мне, чтобы придать нужную позу. Но ее руки не холодные и жесткие, как у Каролины. Маленькие ладошки теплые, тонкие пальчики такие ласковые. Я млею в эти секунды, понимая, что такого нашел в этой женщине мой кот. Изучаю сосредоточенное лицо режиссера. Она такая смешная, когда серьезная. Маленькая, хрупкая… Неужели этот цветок может командовать на съемочной площадке? Я хочу увидеть это зрелище. Толпа больших и высоких мужчин слушается нежную деву. Напрошусь хоть кофе подавать вместо Марека… Может, увижу, с каким видом она пьет свой утренний напиток. Из-под ее ручек выходит мой точный портрет. На нем у меня глупое лицо. Я приподнимаю бровь, когда улыбаюсь?
-Это потрясающе, - я не могу контролировать себя. - Вы кудесница карандаша, пани Полина. Можно, я оставлю себе?
-Конечно, - она забавно краснеет.
-Хотите повесить на доску почета? - отзывается Георг, который вернулся в купе и нарушил наш маленький рай. - Лучший администратор года. Хотя нет, Тадеуш работал в этом месяце активнее.
-Полина, нарисуйте, пожалуйста, мне и пана Георга, - я готов к словесной дуэли.
-Будешь целовать перед сном? - он любит бить ниже пояса.
-Нет, повешу на балкон, чтобы отпугивать птиц.
-Ну, мой портрет хотя бы будет полезным, - мужчина словно купается в злых шутках, его не пронять. - А ваш, пан Милош? Только взять с собой в туалет.
-Я оставлю рисунок себе, - художница отбирает у меня лист. - А то он превратился в яблоко раздора.
Начинает темнеть, когда мы добираемся до отеля. И мой коллега в захудалом вестибюле заявляет, что остался только один номер. Меня пронимает злостью. Я хочу скорее выйти и искать более удобную гостиницу. Выдаю себя неосторожной фразой, что не позволю Полине жить в стесненных условиях. А она берет меня за руку. Мое сумасшедшее сердце останавливается от нежного момента.
-Успокойтесь, пан Милош, - ее голос звучит умиротворяюще. - Уже пора спать, завтра очень тяжелый день. Поэтому сейчас мы спокойно переночуем, как есть. А завтра уже найдем более подходящий вариант.
Она стала моим самым лучшим средством от дурных мыслей, боли в груди, гнева. Русская гостья держала меня за руку так трепетно, что я просто не мог сопротивляться ее доводам.
- Хотя впрочем, наверное, вы не привыкли к таким условиям, - у нее в глазах проскакивает насмешка. - Но вот мы с паном Георгием спали и на полу среди тараканов.
- Вы правы, я, наверное, изнежен, - я не люблю признаваться в своей слабости, чувствую, что краснею.
-А неженкам не место в кинематографе, - Георг же теперь мой личный жалящий овод. В номере - одна кровать. Это похоже на вызов. Я говорю, что буду спать на полу. Я хочу доказать Полине, что лучше ее спутника, лучше всех русских мужчин. Но уже они вместе с Георгом балагурят, через меня спорят друг с другом. Наконец, она уходит мыться.
-Принцесса, посторонись, - говорит мне наедине Георг. - Полина никогда не будет с тобой.
-Это ты сам за нее решил, паяц? - что ж я тоже могу быть жестким. - Мне кажется, женщина сама выбирает себе мужчину.
-Нет, ты не понял, - мой визави нервно хлопает себя по карманам пиджака, выдавая в себе курильщика. - Русским нельзя выходить за иностранцев. Или ты все же оказываешь услуги?
Каролина так же поспешно ищет свои сигареты, когда злится. Но Климин вытаскивает монпансье. Такой суровый мужчина и вдруг ест цветные конфетки. Я не могу подавить ехидную улыбку.
-Скорее, ты станешь прислуживать в борделе, - я бью ниже пояса ничуть не слабее.
-Ты мне льстишь, польская цацка, - Георг закидывает еще две конфеты в рот. - Если я зайду в бордель, все проституты разбегутся от страха, клиентки упадут в обморок, а управляющий отдаст мне всю кассу.
-Это ты себе льстишь. Если ты зайдешь в бордель, тебя определят в отдел БДСМ.
-Ммм. Ну, ладно-ладно. Тебе бы просто дали швабру и сказали: "Мальчик, скорее мой полы".
Мы переговариваемся вполголоса. Во мне клокочет сердце. Я слышу щелчок двери. Хочу скорее уйти в ванную и там сделать все свои вдохи и выдохи, чтобы не вызвать насмешку у этого черта. Но Полина выходит в махровом халате. И меня это сбивает с толку. Я опускаю глаза, я боюсь увидеть то, что мне не дозволено наблюдать. Ее шутки разжигают мое смущение сильнее. "Успокойся!" Зря я навязался сопровождать их. "Успокойся!" Я знаю, что не подхожу этой женщине. "Успокойся!" Я пытаюсь уговорить себя, что после операции у меня будет другое: сильное, холодное сердце. С таким я смогу жениться на Каролине, бросить отца и друзей, забыть о мечте быть любимым.
- А заигрываешь ты зачем с этими потаскунами?! - голос Георга звучит, как труба.
Я прислушиваюсь, не в силах сдержать любопытство.
- Пан Марек просто привозит нам еду. Он очень милый и общительный. Ты же знаешь, как я люблю шутить и болтать. Мы просто с ним общаемся. Пан Тадеуш мне нужен был для информации, что здесь творится. У нас тоже ничего не было. Ну как я буду вести разговор про бордель в общем фойе? А пан Милош - самый чистый и безгрешный во всем отеле. Я ему доверяю больше, чем тебе. Поэтому я лучше бы легла на краю и положила бы его посередине, чтобы ты ко мне не лез!
Мне кажется, что сотни мелких иголочек впивается в мое тело. Я окончательно тону в своей несвоевременной любви. Она не спала с Тадеушем, не сводит с ума Марека целенаправленно… И считает меня самым чистым… Полина, ты ошибаешься. Я самый грязный лжец на свете. Притворяюсь ликвидным, обманываю себя, что могу жить без любви, мучаю Каролину неопределенностью… Я стою перед зеркалом и вижу свой уродливый шрам. Но и быть с восхитительной гостьей не смогу. Она сама оттолкнет меня. Упрется в мою изуродованную грудь своими хрупкими ручками и скажет: "Уйди, Милош, ты мне противен". Я выхожу в комнату. Вижу бледное лицо этой сильной, но маленькой женщины. Георг мне кажется самим дьяволом рядом с ней. Что у них произошло, что она так не доверяет коллеге? Во всяком случае, я готов защитить ее, закрыть, спрятать.
-Знаете, пани Полина, - я боюсь поднять глаза и показать свои эмоции на лице. - Я все же посплю на кровати. Только вам не стоит изображать меч Тристана. Мне будет спокойнее между вами и паном Георгом.
-Я так и знал, что в душе вы принцесса, пан Милош. Но вы опоздали мое сердце занято, - Георг определенно проиграл в этой битве за Полину.
Я сажусь на кровать и жду ее ответа. Что скажет строгий режиссер? Или сейчас она играет роль моей беззащитной Констанции?
- Простите, я услышал конец вашего разговора, - я должен объясниться.
- Я поражаюсь вашему благородству. Тут все в Польше такие? - ее словно не тронуло то, что я подслушивал. - Или вы - последний рыцарь на этой грешной земле?
- Я не рыцарь, и я не безгрешен, - мне становится стыдно за свой обман, в котором я погрязаю. - Возможно, если вы узнаете меня ближе, вы никогда больше не захотите разговаривать со мной.
Полина говорит, что я могу взглянуть на нее, она одета под халатом. Наедине с ней не волнуюсь, не боюсь. Я ей доверяю. Вижу, что она другая. Мое сердце послушно стучит в нужный такт. Ее интересует мое имя, моя мама. Я рассказываю ей безумную историю моих родителей. И понимаю, что за плечами женщины - еще больше боли и страданий. Потому что я могу держать себя в руках и не подавать виду, как хочу увидеть свою мать хотя бы на секунду. А передо мной в Готическом костеле сидела дева, которая не могла сдержать свою тоску. Ее душа, в отличие от моей, чиста и лишена холодного расчета. Я хочу оправдать своего отца, обелить себя в глазах Аистовой.
-Теперь я его понимаю. И думаю, вы подслушали весь наш разговор, - в ее голосе звучит улыбка.
- Нет, только с того момента, где пан Георг выкрикнул слово "потаскуны". Простите меня, пожалуйста, - признаться в своих грехах очень тяжело.
- Ну что ж. Зато вы знаете, что я бы никогда не поступила бы низко с паном Мареком.
- И что с паном Тадеушем ничего не было. Хотя он со всей страстью отдается своему делу, - я от души потешаюсь над коллегой. - До вас не было ни одной посетительницы, которая устояла бы.
- Я просто занимаюсь любовью, а не сексом.
В моей груди разливается тепло, оно волной топит меня в мечтах и смятении. Заниматься любовью - это как? Когда женщина не берет тебя силой? Какая Полина со своими мужчинами? Размышления прерывает сердитый Георг.
 - Картина маслом. Я не могу. Пан Милош, я вас целовать все равно не буду.
Я пытаюсь забыться сном, но это получается плохо. Рядом лежит Полина и мерно дышит. В голову лезут глупые фантазии, что бы было, если бы я был прежним Милошем Вуйчиком. Я бы сделал все, чтобы завоевать эту женщину, убедить ее сменить гражданство, стать моей женой.
-Пан Вуйчик, - она пытается оттолкнуть меня, но ее ручки такие слабые, - не торопите события. Я только вчера приняла ваше предложение.
-Нет, я не могу ждать, Полина, - я напорист, упрям, избалован.
Я целую ее первым, целую ее сам. В руках этой женщины я не игрушка, я мужчина. А потом мне снится, как она садится на поезд. Я пытаюсь остановить состав, но не получается. Остаюсь один. За стойкой, как у столба позора. Снимаю свое кольцо жениха. Я раздавлен.
-Пан Милош, - это Каролина. - Сегодня пароль: Белладонна.
-Я вас ненавижу.
-Но отказать не можете, - она наслаждается моментом моего грехопадения. - И приколите сердце на лацкан.
Кричу сквозь сон, что скорее умру…
-Пан Милош, вы орете так, что пан Богдан в Кракове уже вызывает полицию.
На самом деле, я рад слышать этот грубый голос. Он вытаскивает меня из странного кошмара. Закрываю свой позорный шрам на груди. Чувствую стыд за то, что разбудил Полину и ее спутника. Утром они оба выглядят неважно. Я, наверное, тоже похож на мертвеца, потому что чувствую себя ужасно. Но русские держатся хорошо.
 -Чем мне помочь? - я хочу стать частью команды. - Пани Полина, я хочу что-нибудь сделать.
- Представьте себя в роли моего секретаря и принесите, пожалуйста, два стакана черного кофе, - Полина отдает указания мягко, без чувства превосходства.
- Мне тоже, - что ж, я рад помочь и Георгу. - Без сахара. И с шоколадом.
Я слежу за маленькой женщиной. Сейчас это, действительно, строгий и требовательный режиссер. Придирчиво изучает каждого актера, набрасывает им фразы, проверяя насколько хорошо артисты подготовились.
-Пан Милош, - смотрит на меня не так строго, как на других, - переведите, пожалуйста, что говорит этот человек?
Я с удовольствием помогаю. Понимаю, что не зря поехал с ними. Слова благодарности от Полины становятся моими орденами, греющими душу. Я забываю, что являюсь никому не нужным инвалидом. Вижу в ее бездонных глазах любовь и с радостью погружаюсь в них.
-Пани Аистова, пожалуйста, - очередной актер похож на Тадеуша тональностью голоса. - Возьмите меня. Да, я немного моложе, чем надо, но я вас не подведу!
- Но там, за дверью еще как минимум двое хотят пройти кастинг на эту роль, - ее не пронять, не вызвать жалость.
- Я готов на что угодно! - но он пытается задеть ее похотью.
Потом этот ненормальный поджидает Полину. Я хочу отогнать его, защитить нежную женщину. Но сейчас это главный режиссер. Она смело ведет за руку сумасшедшего в кабинет. Я прижимаю ухо к дверям. Сердце больно бьется между легкими, мешая дышать. "Успокойся, успокойся, успокойся". Георг тоже тревожно прислушивается. Сейчас мы с ним - в одной лодке ревности. Полина строго отчитывает похотливого Томаша. Но дает второй шанс. Я все больше убеждаюсь, что она лучше всех женщин на свете. Любой рядом с ней будет счастлив. Пристыженный актер выходит весь красный. Наверное, он еще ни разу не получал отказ. Я бросаю взгляд на его кисти рук. Неликвидный.
-Пан Милош, уже займитесь что ли поиском отеля. Пан Георг, иди ищи мне еду, - режиссер делает вид, что сердится.
Так вот ты какая на съемочной площадке? Хорошо, что я не актер, мне бы досталось от тебя за влюбленные взгляды, которые не могу удержать. Я знаю хорошую гостиницу в Варшаве. На мою удачу, есть свободные номера. Мне даже предлагают выбрать по цвету оформления. Когда Полина принимает свои апартаменты, она смешно хмурится, глядя на розовые стены. Будто увидела что-то поистине отвратительное.
- Мне предлагали два синих и один зеленый, - я почему-то оправдываюсь, понимая, что совсем не знаю вкус женщины, - но я не знал, хотелось угадать наверняка.
- Тогда давайте меняться, - она разряжает обстановку смехом. - Я очень люблю синий цвет.
- Как скажете, я с удовольствием поживу в розовом, - я улыбаюсь в ответ и не хочу скрывать свои эмоции на лице.
- А вы же бывали здесь, в Варшаве? - она заглядывает мне в душу.
- Я здесь учился.
- Тогда покажите, пожалуйста, город.
Георг наотрез отказывается от променада. Я и рад. "Можно подумать, я тебя уговариваю", - зло думаю про себя. Иду рядом с Полиной, мечтаю соприкоснуться с ней руками. Воображаю, что это свидание. Она жадно впитывает факты, которые я рассказываю. Внимательно смотрит на меня. Улыбается шуткам. На Гданьском мосту останавливаемся, чтобы полюбоваться на Вислу. Полина держится, будто бы холодно, но я остро чувствую, что она хотела бы тоже взять меня за руку. На Рыночной площади режиссер словно растворяется в течении времени и своих впечатлениях.
- Вы так всегда все и всех изучаете, - я вмешиваюсь в ее размышления.
- Гоша говорит, что я делаю рентген.
- Нет, вы будто хотите надышаться, насладиться, налюбоваться.
- Это так. Если я вижу что-то прекрасное или кого-то красивого, я не могу оторваться, - и Полина многозначительно глядит на меня.
- Пани Полина, поверьте, я не самый интересный экспонат здесь, - на самом деле, я хочу купаться в ее озерах-глазах.
- Конечно, вам не сравниться с этой архитектурой, - она переключает внимание на символ Варшавы. - И вон с той женщиной с мечом и хвостом.
- Это сирена, - я нахожусь на грани того, чтобы завладеть ее рукой.
У сувенирной лавки моя спутница выбирает сувениры. Преподносит мне серого кота из дерева. Маленький сувенир наполнен для меня особым смыслом. Это знак ее щедрости, дар любви, мой амулет от плохого настроения. "Я не смогу отпустить тебя в Россию, - крутится у меня в голове. - Останься со мной, пожалуйста. Позволь отдать тебе свою любовь". Смогу ли я сказать эти слова вслух? Тогда стоит сразу предупредить, что у меня больное сердце. Я покупаю ей сирену. Полина сама на нее чем-то похожа. Милое лицо, но в руках ее - щит и меч. Если русская не испытывает ко мне глубоких чувств, она разрубит меня своим ответом пополам. Я не могу признаться.
Ночью мой кошмар повторяется, но в других деталях.
-Я люблю тебя, Полина, - шепчу я своей возлюбленной. - Пожалуйста, останься.
-Ты для этого снял меня с поезда? - она смотрит холодно.
Перрон наполнен людьми, состав стоит, машинист смотрит на нас из окна.
-Чтобы ты осталась, - я крепко держу ее милые ручки.
 -Но я не хочу, - она вырывается. - Отпусти, мне больно!
-Почему? - я освобождаю ее пальчики, но преграждаю дорогу к вагону.
-Потому что ты неликвидный.
Она уезжает. Вокзал становится абсолютно пустым… как и я внутри.
Утром на меня из зеркала смотрит бледный человек с красными от недосыпа глазами. "Нет, Милош, так не пойдет, - говорю я сам себе. - Нужно выглядеть хорошо. Ты же переводчик при режиссере". Одевшись, я иду к алхимику. Еще с университетских времен знаю, что он работает в соседнем здании, у него есть голубая гербера. Настойка, бодрящая и помогающая придать свежий вид.
-Что-нибудь еще? - продавец опасных цветов порядком постарел с моих студенческих времен.
-А для сна что-нибудь есть?
-Смотря для каких. Если нужны галлюцинации, то вот черная белладонна, - он достает банку с сушеными соцветиями.
-Она же для приворота.
-Белладонна много для чего, - седой мужчина подмигивает.
-Нет, мне бы просто, чтобы спать.
-Ну, голубую ромашку можно в аптеке раздобыть.
Я бегу в свой номер. Там торопливо выпиваю свою герберу. Нужно лечь и, как бы не болела голова, терпеть и не двигаться полчаса. Превозмогаю боль, раздумывая над тем, почему Полина так всем сразу понравилась. Может, она душится одеколоном с черной белладонной. Как получилось, что я погряз в ней? Я анализирую каждую нашу прогулку… Нет, она сама и есть черная белладонна. Красивый, но опасный цветок. Умная, веселая, легкая, добрая, щедрая, тонкая…
-Поляк, с печки бряк, - стучится ко мне Георг. - Ты там живой?
-Пока еще да, - кричу в ответ.
-Ну, идем. Скоро пробы.
Я приношу нам кофе и еду. Режиссер ест и параллельно смотрит список актеров, листает сценарий. Торопится жить и работать. Я когда-то сам был таким. После поспешного завтрака вызывают первого. И череда желающих играть у русским не иссякает несколько часов. Аистова все так же требовательна. Но на двух мужчинах останавливает восхищенный взгляд. Любуется ими во время прогона текста. Я опускаю глаза, потому что меня душит ревность. Я не имею права на это чувство. "Успокойся, успокойся, успокойся"...
 - Пан Милош, может, выручите и сниметесь в маленьком эпизоде? - я слышу свое имя и смотрю на пани.
- Я? - растерянность мешает мне понять, что происходит. - Я все испорчу, я же не актер.
-Да, Поля, принцесса в состоянии испортить даже секундную сцену, - Георг, как всегда, пытается меня задеть.
- А знаете, мне очень интересно, - признаться, я рассержен. - В принципе, я все равно от вас не отстану и буду путаться под ногами на съемках. Мне очень хочется увидеть все. Поэтому я - лучшая кандидатура.
 - Вы любопытны, спонтанны и переменчивы, - большие глаза смотрят нежно.
- Я уже разочаровываю вас?
- Еще нет, но ходите по краю…
В поезде Полина садится рядом. Она уже поняла, что я готов ее подпустить к себе близко. Разворачивает передо мной газету. Водит нежным пальчиком по строчкам.
-Переведите, пожалуйста, пан Милош.
В моей груди разливается тепло. Глупое воображение подкидывает ощущение, что мы уже женаты, сидим дома у камина. И моя супруга просит прочесть ей заметку.
-Тут написано про вас, - улыбаюсь я, - вы это и так поняли по своему имени в тексте.
-Да. Но хочу знать содержание полностью.
-"Георгий Климин" там хоть упоминается? - Георг наслаждается своим монпансье.
-Да, - я хочу уколоть его. - Тут написано, что актеры пожаловались на присутствие лишнего на кастинге.
-Они правы, - делано вздыхает соперник. - Один краковский котяра там мешался.


Итальянская фурия


А в отеле меня ждет скандал. "Черт бы тебя побрал", - думаю я, глядя в глаза Каролины.
-Нехорошо уезжать, не предупредив, - укоряет меня женщина.
Она бесстыдно лжет. Пытается перечеркнуть мою надежду на счастье. Итальянка кричит и пытается дать мне пощечину.
-Я не ваша собственность, пани Каролина.
Какая ты пани? Ты - базарная баба. Мне удается увести ее, чтобы невольные свидетели не узнали слишком много.
-Что с вами, Каролина? - я пытаюсь воззвать к ее разуму. - Вы должны были уехать!
-Я прониклась вами, дорогой Милош! Вот что со мной!
Женщина смотрит яростно. Начинает искать свои проклятые сигареты.
-Вы шутите? - я не ожидал услышать эту фразу.
-Какие шутки?! Вы играете со мной. Целуете, а потом отталкиваете. Становитесь неприступным… Как не влюбиться?
Вдох-выдох, вдох-выдох, вдох-выдох… Мне уже не до стеснения. Я глубоко дышу, чтобы перестало жечь между лопаток.
-Мое признание вызвало волнение, милый Милош? - Каролина сидит на окне и дымит.
-Нет, - я ненавижу признаваться в своих слабостях. - Просто я не люблю вас. Вы это знаете. И не надо говорить, что многие живут без любви.
-Хорошо, зайдем с другой стороны, - женщина выкинула сигарету. - Вы никому не нужны. Оглянитесь, уважаемый Милош. Даже меня ваш отец нашел через знакомых и заманил хорошим приданым. Так что возьмите себя в руки. И попытайтесь найти во мне что-то, за что меня можно полюбить.
- Не могу обещать, - раздражение сквозит через портьеры моей вежливости. - Вам стоит собрать вещи, купить билет и отнестись ко всему, что произошло, как к приключению в отпуске.
Я не даю женщине что-то ответить. Выхожу и снова хлопаю дверью. На несколько дней в моей голове воцаряется тишина. Полина проходит мимо, все вопросы решает через Георга. Даже если она и любит меня, она имеет гордость. Маленькая русская сирена. Мне остается только носить сувенирного кота, которого она подарила, во внутреннем кармане пиджака, чтобы не так сильно кололо в груди. В один момент я даже беру себя в руки. Убеждаю себя, что стоит сделать предложение Каролине. Но мою решимость рушит странный незнакомец. Он очень высокий, крупный. Ящик в его руках кажется шкатулкой. Большие голубые глаза смотрят мечтательно. Он говорит по-норвежски, что хочет видеть Полину Аистову. Прижимает свою передачку к широкой груди. Лезвие ревности разрезает мое и без того никуда не годное сердце. Я стараюсь смотреть нейтрально, растягиваю насильно улыбку, отвечаю ему, что режиссер занята, не в отеле. Когда вернется? Понятия не имею!
-Я тогда подожду, - иностранец устраивается на диване.
-Простите, но не положено, - пытаюсь я возразить.
-Что вы, - мужчина говорит мягко, но я понимаю, что он никуда не уйдет. - Я никому не помешаю.
Целый час я сижу словно в морозилке. Периодически повторяю себе: "Успокойся, успокойся, успокойся". Я не хочу видеть радость Полины при встрече с этим человеком. Он ее муж? Наложник? Поклонник? Кем бы мужчина ни был, он в миллион раз лучше меня. И это лишает спокойствия. Наконец, незнакомец поднимается.
-Передайте, пожалуйста, подарок, - просит он.
-Хорошо, - цежу я сквозь зубы.
Мечтаю сжечь к чертям проклятый ящик. Спустя полчаса в вестибюле появляются русские. Моя любимая не желает смотреть мне в глаза. Но приходится, потому что я подаю ей посылку. Лицо женщины светлеет, глаза полны радости и благодарности.
-А, это же Пол, - она гладит своим тонким пальчиком надпись на ящике, она говорит с нежностью. - Жаль, что мы задержались. Я не увидела его.
- Знаете, Полина...Пани Полина. Этот человек очень подозрительно выглядел.
Я теряю контроль над собой. Мое лицо предательски краснеет, голос срывается.
-Ну, это же Пол Олафссон, актер, - Георг на удивление спокоен. - Вы что, не видели его в фильмах? Он очень популярен.
-Гоша, оставь, я хочу посмотреть сейчас же, - Полина горит от нетерпения.
-Да, откройте сейчас, - я тоже желаю знать, что оставил этот двухметровый Казанова.
-Вы слишком нервничаете, - она вчитывается в мои мысли.
-Это в целях безопасности… - я не сдаюсь и делаю самое серьезное лицо.
Внутри ящика лежит свитер, который на размер точно больше моей сирены. Потом они начинают с Георгом обсуждать приворотные ягоды, вызывая у меня приступ любопытства. Ноги сами несут к этой сладкой парочке шутников. Полина хитро смотрит и безбожно ерничает. "Кого вы собираетесь привораживать?" - этот вопрос пытается вырваться из моего горла, словно кашель, но я держусь из последних сил.
-Посылка безопасна. Поэтому привораживайтесь в свое удовольствие в номере.
-Спасибо за заботу, - женщина забавляется со мной, заставляет мое сердце замирать и биться, замирать и биться. - Поможете отправить ответную посылку?
-Даже не знаю. У меня много дел.
"Я не буду собирать чертову посылку твоему любовнику! Пусть катится к дьяволу! - стучит у меня в голове. - Пусть его посадят на вилы и окунают в котел с кипящей смолой!" Они, наконец, уходят. Я могу спрятаться за стойку и сделать свои проклятые десять вдохов и выдохов. Но против ревности это не помогает. Может, выпить эту несчастную голубую ромашку? Я выхожу из своего укрытия и вижу, что Полина заскакивает в ресторан. Идти или не идти? "Успокойся, успокойся, успокойся". Я мнусь перед дверями и все же захожу.
-Я хочу заварить особые ягоды. Их лучше пить на ночь, - любимый голос звучит игриво. - Хотите и вас угощу?
-Если они такие чудесные, то давайте, - соглашается Марек.
-Пани Полина, - я не дам ей снова играться со мной. - У меня к вам вопрос.
-Прямо сейчас?
-Да.
"Успокойся, успокойся, успокойся"... Давай, Милош, наври. Как обычно. Ты же умеешь…
-Я подобрал коробку под вашу ответную посылку. Что бы вы хотели в нее упаковать? - после этих слов мой язык прилипает к небу.
Черт, придется искать упаковку для подарка  этому Дон Жуану…
-Ну, всю мою радость и любовь ни в какую тару не уместить, поэтому я хотела купить сувениры.
От этих слов я снова замираю, перестаю дышать, а потом дрожу и краснею. Кулаки сжимаются от бессилия.
-Хорошо, я помогу вам после обеда.
“Улыбайся, Милош. Соберись, тряпка… Угомонись уже, тупое сердце”, - злые мысли дают сил, чтобы сохранить остатки достоинства в прямой осанке и походке. Отправляюсь в кладовку. Не могу же я во всем обманывать самую желанную женщину на этой бренной земле. Нахожу коробку, похожую по размерам на ящик, ставший моей плахой. После обеда Полина уже возвышается над столешницей. У меня возникает соблазн сказаться больным и отказаться от своей личной казни. И все же я иду с женщиной на сувенирный рынок. Там чиню препятствия счастливому сопернику, предлагаю ей купить что-нибудь самое уродливое и неприятное в качестве дара этому актеру.
-Да ну нет. Пол же сам мне такой свитер связал. А я ему вот этот кошмар? - я слышу в голосе спутницы раздражение.
-Хорошо, пошлите веник, - она отвернулась, а я кусаю губы. - Это символ очищения.
-Пожалуйста, пан Милош, больше ничего не советуйте, - женщина повернулась и увидела мое лицо в тот момент, когда я был совсем беззащитен.
-А что ж мне порекомендовать еще для этого идеального мужчины? - о да, по сравнению со мной это настоящий Аполлон.
-Да, он такой. Добрый, милый, талантливый. Что же вы так переживаете?
Я стою обескураженный и гляжу, как любимые пальчики перебирают бусы. Хорош викинг. Он любит цацки? Наконец, Полина щадит меня и объясняет, что Олафссон - просто муж подруги. И он прислал ей приворотные ягоды… Для чего? “Я словно выкупался в чае с этими ягодами! - хочу сказать я. - Чего тебе еще?” Но вместо этого несу околесицу. Не знаю зачем тоже тянусь к сверкающим бусинам. Мы соприкасаемся на секунду. Я хочу сделать этот момент своей временной петлей и жить в ней вечность. Полина поворачивает голову ко мне. И я балансирую на грани безумия, в сантиметре от ее алых губ. Меня разрывает на части. Но мне кажется, эта злодейка просто забавляется, почувствовав свою безраздельную власть надо мной. “Я не игрушка”, - успокаиваю я свои порывы. Десять вдохов и выдохов.
-Милош, что происходит?
Мы ужинаем с Мареком. Мой друг словно видит меня насквозь, подмечает мое растрепанное состояние. Я выдерживаю паузу. Пытаюсь наколоть кусочек курятины на вилку. Но мясо не поддается.
-Милош…
-Мне нужно тебе очень много чего рассказать, - я не могу поднять глаза на Марека. - И ты имеешь полное право врезать мне хорошенько, когда дослушаешь до конца…
-Я так и знал, что тебе тоже нравится Полина, - друг откладывает вилку в расстройстве.
-Нет, дело не только в ней…
-Тогда в чем?
-Давай поговорим наверху?
Я хочу оттянуть момент. Но не могу. Еда не лезет в рот. Сердце заводится в бешеной пляске. "Успокойся, успокойся, успокойся". Как бесит этот рефрен искалеченной жизни! Как и диета, и новые привычки, и сидячая работа! Мы поднимаемся в мои апартаменты.
-Ну так что? - Марек не дает мне опомниться.
-Хорошо… Я вернулся и начал здесь работать не потому что соскучился, - я словно вижу себя со стороны, собственный голос мне кажется чужим. - У меня случился приступ. Левый желудочек сердца захлебнулся. И мне сделали шунтирование. И сказали вести размеренную жизнь. Я не говорил тебе… отец попросил никому не рассказывать...прости…
Друг смотрит на меня во все глаза. Он бледнеет.
-Я не знаю, что и сказать, - шепчет Марек.
-Нет, сначала дослушай… Нельзя говорить об этом. Потому что мы с отцом решили уклониться от клейма. Я, понимаешь, струсил. Хотел семью… Думал, что встречу свою любовь. Но тут уже не до поисков. Папа через знакомых вышел на Каролину. Мы обменялись парой писем. Ее привлекло приданое.
Я вижу жалость в глазах друга. Она жалит сильнее скорпиона. Не сочувствуй! Это хуже всего!
-А потом я начал помогать Полине… она такая… такая…
-Добрая, - Марек подсказывает со знающим видом.
-Поверь, ты ее почти не знаешь. Что у вас было? Пили кофе? Я ночевал с ней на одной кровати! Мы кормили белок, проводили вместе по полдня, я переводил ей наши газеты… Она светлая, ласковая, женственная, хрупкая, строгая, гордая, живая… Она так рисует… А Каролина говорит, что влюбилась в меня. А я уже растворился в своих мечтах о Полине…
Я стою опустошенный перед лучшим другом. Давай, Марек… Ударь меня. Прокляни. Скажи, что ты больше достоин любви!
-Как-то все сразу навалилось, - он водит желваками. - Надо переварить. Давай завтра договорим. Хорошо?
-Ладно.


Русская сирена


Ночью меня снова терзает сумасшедший коктейль снов и фантазий. Я завариваю чай с синими ягодами и подаю его своей любимой.
-Пан Милош, вы очень заботливый, - отвечает она.
А выпивая зелье, роняет чашку и набрасывается на меня. Я исступленно целую ее лицо, глаза, губы, волосы.
-Ты мой, - шипит женщина голосом Каролины. - Только мой.
Я очнулся от того, что мою грудь придавил мурчащий Сигнал. От его тепла я успокаиваюсь. Утром ко мне подходит Георг.
-Скажите, пан Милош, - его слова вежливы, но голос пропитан ехидством, - а можно ли заказать обеды на несколько месяцев вперед? Видите ли, нам нужно будет с Полиной как-то питаться на съемках…
-Уже начинаются съемки? - меня наполняет трепет от ощущения, что происходит что-то невероятно важное.
-Да, только не визжите тонким голоском и не просите автограф, - яд соперника не может отравить мое предвкушение.
-Спасибо, у меня уже есть автограф Олафссона. Мне этого достаточно.
-Ну так, а что насчет еды?
-Все будет.
-Только можно его будет приносить какой-нибудь дряхлый старик? Это сексуальная фантазия главного режиссера.
После смены я сам не в себе. Мечусь по своей комнате, пытаясь понять, под каким предлогом попасть на съемочную площадку. Увидеть закулисье кино. Узреть Полину в ее образе сильной и коварной сирены. Меня отрезвляет стук. Я надеюсь, что это Марек и распахиваю дверь.
-Милый Милош, - как всегда, Каролина появляется не вовремя. - Соскучились по мне?
-Каролина, здравствуйте. Нет, не соскучился.
-Неправильный ответ, - женщина зашла.
-Что вам надо?
- Хочу предупредить, - кивает она. - Я передумала. Ну так. Выпила коньяку. Переспала с Тадеушем уже в третий раз. И поняла, что не влюблена.
-Что ж, - пожимаю я плечами. - Это хорошо, что вовремя разобрались в своих чувствах.
- Но вы все равно по праву мой, - женщина говорит спокойно и холодно, приближаясь ко мне, - поэтому мы готовимся к свадьбе.
- Я еще не сделал… - я пытаюсь сбить с нее спесь.
- Да зачем нам эти условности? - смеется итальянка мне в лицо. - Ну, тогда я делаю предложение. Вам остается только дать положительный ответ.
- Я могу дать только отрицательный.
-Повторяю снова: у вас, Милош, два варианта. Первый - это я. Второй - клеймо неликвидного.
Каролина гордо удаляется. Теперь хлопает дверью она. Я страшно надеюсь, что ее слова - правда, что она не влюблена. Но время уже потеряно. Усталость наседает мне на плечи холодными гирями. Плетусь в сосновую рощу.
-Что мне делать? - спрашиваю я у своей сосны. - Как мне вежливо выпроводить Каролину?
Дерево, конечно же, молчит.
-Милош, - ко мне подходит Марек, - а ты почему не пришел на обед?
-Нет аппетита.
-Ты это зря, - он садится рядом. - Нужно соблюдать режим.
-Мне уже все равно.
Друг сжимает мне плечо. Я вижу по его глазам, что он уже обдумал наш вчерашний разговор и простил.
-Знаешь, я хочу тебе врезать, - шутит Марек.
-На чем же дело стало? - улыбаюсь. - Я открыт к новым видам коммуникации.
Он толкает меня плечом. Мы хохочем. Совсем как школьники, будто лет пятнадцать назад…
-Ты же не злишься? - я все равно хочу завершить начатую беседу.
-Моя очередь держать трагический монолог, - подмигивает друг. - Я подозревал, что с тобой что-то не так. Но ждал, когда ты проговоришься сам. Поэтому вчерашний разговор просто сбросил камень с души.
Я порывисто обнимаю его. Мой друг. Почти как брат.
-А насчет Полины… Сегодня я принес обед, по ее лицу понял, что она ждала другого сотрудника нашего отеля. Такого голубоглазого, с широкой улыбкой. Точно не меня.
-Марек…
-Нет, я себе придумал свою историю. Понимаешь? В противовес Тадеушу. Что Полина - его пани в постели. А со мной она - вежливая, добрая пани, разрешающая пить с ней кофе.
-Тадеуш с ней не спал, он солгал.
Марек не может сдержать хитрую ухмылку.
-Что делать с Каролиной, не знаю, - мне так нужен совет друга. - Она не хочет отступать. Говорит, что не влюблена. Но и не уезжает.
-А ты отбрось дипломатию, - Марек становится серьезным. - Прямо скажи: не женюсь никогда. И отцу скажи честно.
Эх, Марек, я уже говорил, что не женюсь и не люблю…
-А с Полиной… ты уверен в своих чувствах? - друг не дает уйти в свои мысли.
Я смотрю в его широко распахнутые глаза. Прокручиваю все, что произошло со мной за последнее время.
-Конечно, я уверен, - мой голос наполнен горькой усмешкой. - Только она уедет. А я останусь.
-Не уедет! У меня есть один колдовской рецепт. Мой прадед был знахарем.
-Что? - я отказываюсь слушать байки.
-Да не смейся! У меня с помощью его пирога с морошкой женились по любви дед, отец и дядя.
-Ну а сам ты чего тогда холостой до сих пор? - я не могу прекратить веселиться.
-Так я еще не встретил свою судьбу, ведь нужно любить всей душой, желать быть рядом.
Марек строит коварный план. Обеды буду носить я. Пару раз принесу что-то стандартное. А потом угощу ее волшебным пирогом. Вдруг поможет? Я таскаюсь больше недели на съемки. Радуюсь благодарности в глазах Полины. Потом делаю вид, что слишком захвачен магией кино. Хотя меня больше удерживает колдовская сила моей пани, моей сирены, моей непревзойденной… Что ж, Полина, берегись. "Дедовское колдунство" заставит тебя стать благосклонной и ласковой.
-Не хохочи, - командует на кухне друг. - Думай о возлюбленной!
Он разбивает яйца, вливает масло, велит хорошо взбить. Просеивает для меня муку. Друг, готовый даже дать мне семейный знахарский рецепт. По его указанию, я закрываю глаза и представляю, что мы с моей сиреной уже вместе. Сидим у камина. Она запускает ласковые пальцы в мои волосы. Просит перевести ей заметку в газете. Я безоблачно счастлив. Целую ее сам, когда хочу.
-Представил?
-Да.
-Замешивай тесто.
Потом нужно протушить белую морошку с сахаром. И прошептать признание в любви.
-Даже если бы я мог выбирать, из всех женщин мира… я бы выбрал только тебя, - доверительно сообщаю я сковороде, накрытой крышкой.
Пирог испекся, я его трижды целую, как велит Марек. Смех меня раздирает.
-Если Полина меня отвергнет...- хохочу я и получаю в лицо заряд из муки. - Нет, Марек! Это будет самое большое пятно на репутации твоего прадеда-знахаря.
-Смейся-смейся! - сердится в шутку друг. - Вот увидишь! Будет знак!
Я приношу в очередной раз обед. Как всегда так торопился, что не поел сам. Я боюсь опоздать, подвести Полину. Она смотрит нежно. Мое бешеное сердце рядом с ней успокаивается. Режиссер, как всегда, делится со мной едой. Я чувствую злой взгляд Георга. "Ну, отстань уже, - думаю я про себя. - Я понимаю тебя, но ничего не могу поделать с собой".
-Ух ты, целый пирог, - моя сирена достает из пакета мой шедевр, упакованный в фольгу.
-Я сам испек, - шепчу я, стесняясь.
-Не спалил, принцесса? - куда же мы без замечаний соперника…
Давай же, моя пани...Попробуй...Даже если он не волшебный, ты все равно поймешь, что я готов. Стану твоим мужем. Научусь готовить. Буду читать тебе книги и газеты. Поеду за тобой на край света. Стану опорой, защитой и тылом. Женщина откусывает кусок пирога. Задумчиво жует. Смотрит на меня искоса. Мое сердце начинает стонать, словно его кто-то сжал с силой.
-Это потрясающе, пан Милош, - Полина смешно говорит с набитым ртом.
-Да ладно? - Георг тоже берет кусок.
Надеюсь, на мужчин магия выпечки не распространяется…
-Он не до конца пропекся, - язвит русский, но ест.
Я пробую сам. Да, у самой начинки тесто кажется сырым.
-Гоша, ты привереда, - Полина тянется за добавкой. - Оставь тогда все мне.
Ее глаза, словно бездны, манят меня, просят окунуться в них и раствориться. Сказать или нет?.. Что я уже никогда не буду прежним...Что всему виной ее пронизывающий взгляд…
-Послезавтра будем вас снимать, - обращается ко мне режиссер. - Готовьтесь морально.
Это знак? Когда будет некое знамение?
-Я уже готов.
"Да я упаду замертво послезавтра и сорву вам съемки", - мрачно думаю, прислушиваясь к трепету своего сломанного мотора.


Печать позора


Я почти угадал. В мой день Икс на площадку приходит Каролина и позорит меня перед кучей свидетелей. Она требует ответа на свое постыдное предложение. Но меня спасает моя Полина.
- Пани Каролина, я попрошу вас освободить площадку, - она говорит жестко, - все вопросы вы выясните потом.
- Зачем вы лезете? - моя псевдо-невеста упряма, как баран.
- Простите, но режиссер здесь я, - русская сильнее итальянки, ее взгляд острее и холоднее.
- Хорошо… пани Полина!
 Итальянская фурия отступает перед грозным ликом моей сирены. И отстояв мою независимость, режиссер строго смотрит на меня, обжигает отстраненностью. Требует замолчать, одеться для эпизода. Приходится повиноваться. Вот тебе и пирог прадеда, Марек. В гримерке делаю шумные вдохи и выдохи. Пальцы не справляются с петлями на камзоле. "Спокойно, Милош, - приказываю я сам себе. - Шанс всегда есть. Один на миллион. Но есть". И я безбожно мухлюю. Специально перекашиваю усы, бороду, парик, чтобы Полина поправляла их на мне. Ощущаю ее теплые руки и таю, словно сосулька в весенних лучах солнца.
-Прекращайте этот цирк! - ругается Георг, поняв мой коварный план. - Двадцать дублей, разнеси хлопушку!
Но режиссер словно назло своему помощнику настаивает на идеальной картинке. Она одергивает актера, который играет королевича. Требует больше эмоций от меня. Ругает осветителя. И все же приходится закончить. Я стою в раздевалке и думаю, как сказать Полине, что хочу быть только с ней.
-Пан Вацлав, - она врывается в гримерку и застает меня без рубашки.
"Что ж, Милош, - горько думаю я. - Уже и говорить ничего не нужно. Она все видит сама". Я прикрываю свое уродство, но поздно. Полина отступает на шаг и немного наклоняет голову набок, словно любуется моей вспаханной скальпелем грудью.
-Шрамы украшают мужчину, - она вспоминает старую присказку из Ушедшей эпохи.
Эти слова звучат в моих ушах весь оставшийся день. Сейчас или никогда. Я должен выпроводить Каролину, пока она не похоронила мою надежду. Прежде мне нужно подышать воздухом. Но итальянка видит меня в вестибюле и идет следом. Значит, получится совместить разговор и лекарство от той чуши, которую я услышу в ответ.
- Простите, пани Каролина, но помолвка не состоится, - я стараюсь говорить отстраненно-вежливо.
- Может, еще подумаете, милый Милош? - она пытается завладеть моей рукой. - Мы уже обо всем договорились. В конце концов, вы первый начали…
Я понимаю: мое письмо к Каролине было самой страшной ошибкой.
-Не могу. Это выше моих сил, - выдыхаю я.
- Ну почему?
- Вы меня не любите, и я вас тоже. Я не смогу так жить.
Уже начинаю злиться. Каждый раз итальянка спрашивает одно и то же. Она словно отказывается воспринимать свой родной язык.
- Я поняла, - моя визави говорит злобно и насмешливо. - Все дело в этой режиссерше из дикой страны, где по улицам ходят медведи?
- Не говорите чушь, тем более, за глаза!
Не смей, итальянская фурия! Не трожь мою маленькую сирену! От гнева я становлюсь беззащитным. На лице проступают эмоции. Ну, смотри, Каролина, какая угрюмая маска будет тебя преследовать, если мы поженимся.
- Да, я вижу, как горят ваши глаза. Что ж, милый Милош, не хочу вас огорчать, но вы для этой русской - просто экзотическое приключение в командировке. Я видела, как пан Тадеуш заходил к ней в номер после своей смены. И актер из Норвегии ждал ее в фойе. Вы хотите такую любовь?
- Нет, все не так.
Ты видела только верхушку айсберга! Полина другая! Не такая, как ты!
- А я ехала к вам через всю Европу. Я так волновалась. Когда увидела вас, то поняла, что вы самый чудесный на свете, - Каролина подошла очень близко, но ей уже меня не смутить. - И не стала просить треть доходов от отеля, согласилась на четверть. Какие еще вам нужны доказательства, что я отношусь к вам с уважением и трепетом?
- Я тоже вас уважаю. Поэтому прошу: просто пакуйте вещи. Скажите отцу, что передумали, - предлагаю хороший вариант развязки.
- Я не отступлю. Вы - мой по праву.
- Я не товар! - не могу держаться, кричу. - Я не продаюсь! Я не ваш! И никогда не был вашим! И не буду! Что вам еще сказать, чтобы вы поняли?
- Я ваш последний шанс! - в этих словах оживает мой самый страшный кошмар. - Вы - неликвид! И Полина сама не захочет с вами связываться, когда узнает, что вы больны. И никакая операция не спасет от рождения больных детей! Посмотрите в глаза правде. Ей вы годитесь только на одну ночь.
- Вы ее не знаете, - я пытаюсь соблюсти хотя бы немного приличия. - Сохраните гордость, сохраните лицо. Просто уезжайте.
И Каролина дает мне хлесткую пощечину. Интересно, все женщины прибегают к насилию? Или только сумасшедшие фурии? Ищу ответ на этот и кучу других вопросов, сидя под своей сосной. "Говорить Полине, что люблю ее? Я для нее экзотика? Просто сувенир? Кто я, моя пани, для тебя?" Стало совсем невыносимо холодно, приходится ретироваться в отель. В апартаментах меня ждет теплый и ласковый Сигнал. Ставлю на видное место деревянного кота из Варшавы. Долго смотрю на него, пока глаза сами не слипаются.
-Полина, останься, пожалуйста…
Опять вокзал. Я держу чемодан своей единственной.
-Ты всерьез подумал, что я люблю тебя? - ее глаза безразлично бродят по моему лицу.
-Но ты же…
-Отдай багаж, пожалуйста.
Я сдаюсь. Я сломан. Я стою один на перроне и смотрю уходящему поезду вслед.
Этот сон приходит ко мне за ночь в нескольких вариантах. Различаются слова, детали, но суть одна. Полина уедет и не вернется.
Рано утром я иду на променад, хотя сил почти нет. Слишком много потрясений, слишком мало сна. И теряю сознание в аллее. Просыпаюсь у себя.
-Милош, ну что с тобой? - надо мной сидит взволнованный отец. - Сердце болит? Я послал за кардиологом.
-Нет, я не выспался, - я пытаюсь говорить убедительно.
-Все равно тебя осмотрят.
Стук в дверь. Заходит коридорный и говорит, что внизу шумит пани Каролина.
-Интересно, что все же творится? - отцовский взгляд пытается вытрясти из меня откровение.
Проводив коридорного, я стою у дверей и колупаю трещину в косяке.
-Просто скажи, - папа говорит спокойно. - Хватит ломать комедию. Будто я тебя заставляю жениться.
-Дело не в этом, - решаюсь взглянуть на отца. - Я мечтаю о Полине. Но я, конечно, не очень-то ей и нужен…
-Она сама так сказала? - папа надел свое фирменное выражение лица с каплей сарказма.
-Нет.
-Ну, тогда стоит сначала уточнить, - он замечает моего милого деревянного кота, берет и крутит в руках. - Знаешь, Полина всегда очень внимательно смотрит на тебя. Это хороший знак. Может, тебе стоит показать ей свою любовь? А потом признаться. Обязательно. Женщины без слов не понимают.
-И что потом?
-Уговорим остаться твою ненаглядную. Как-нибудь.
-Спасибо…
-Сынок, - отец встал, похлопал меня по плечу. - Ты же знаешь…
-Да, я не женщина. Я знаю без слов.
Мы оба улыбаемся. Наконец, папа отдает мне мой амулет от плохого настроения.
-Что, выпроводить Каролину?
- Я сам справлюсь.
В лифте шепчу себе: "успокойся, успокойся, успокойся". Засовываю кота во внутренний карман, поближе к сердцу. Каролина требует меня, поносит Тадеуша, который пытается ее угомонить. Именно сейчас его обаяние не работает.
-А вот и наш принц изволил спуститься, - она пылает от гнева.
-Если я принц, то вы королева, - я напротив холоден.
-Ну что, попрощаемся?
- Я еще вчера сказал "прощайте".
Дверь в ресторан хлопнула. В вестибюле появилась Полина, вызвав у меня волну морозных мурашек. "Нет, уходи, - молюсь я в уме, - я не хочу, чтобы ты все это видела".
-У вас последний шанс… - Каролина стоит, подбоченившись.
-И все же прощайте.
-Не боитесь меня разозлить, милый Милош? - женщина заливается краской от возмущения. - Вы причинили мне боль. И я имею право отомстить. Рассказать ваш маленький секретик.
Вот что ты хочешь, злобная ведьма? Отомстить. Раздавить меня напоследок. Ты тоже заметила, что Полина стоит и следит за нами. Она уже видела мой шрам, уже знает про шунтирование. Эта женщина достаточно умна, чтобы понять про меня все. Но горе-невеста открывает рот и, плохо справляясь с произношением, изрыгает слова на польском.
-Пан Милош, а все знают, что вы…
Моя сирена оказывается быстрее всех.
-Пани Каролина, ваш акцент даже мне режет ухо, - делает она замечание.
Маленькая и хрупкая против своей соперницы, Полина ничего не боится. Смотрит на фурию с вызовом, хоть ей и приходится задирать голову.
-А что вы, соблазнительница чужих мужчин, стали экспертом в польском? - итальянка надвигается на смелую женщину.
Мне становится тревожно, я иду скорее на помощь к своей пани.
-Во всяком случае, прикусите свой злой язык, - успеваю я расслышать.
Пощечина звучит, как выстрел. Оглушает меня, сводит с ума. Но режиссер находится, что сделать в ответ. Итальянка получает в лицо чаем. Я не даю ей снова замахнуться. Бей меня! Но только не мою нежную Полину! С трудом получается вытолкать сумасшедшую на улицу. Выкидываю ей следом чемодан. Хочешь, продолжай мстить. Мне все равно. Сейчас. Здесь. При всех. Моя сирена меня защитила. Но она горит от температуры. Я не хочу слушать, что это пустяки, что я сам неважно выгляжу и должен идти к себе. "Я не оставлю тебя в таком состоянии!" - хочу я кричать. Наш врач пан Жирински слишком долго идет. Георг посмел идти в аптеку, покинув женщину, которую так ревнует. Я бы не отошел от нее и на шаг.
-Я просто слегка простудилась, - сообщает Полина, придавая голосу бодрость.
-Ваши актерские приемы не сработают, ложитесь, пани Полина, - я чуть не силком укрываю ее.
Наконец, приходит доктор и говорит, что это простуда. Но сильная, могут быть осложнения. Георг снова идет за лекарствами. А когда возвращается, с наслаждением выставляет меня, как кота, который путается под ногами. Нет, я докажу, что я лучше тебя, чертов русский. Приходится делать вид, что больше некому доставить обед и ужин, лишь бы убедиться, что с женщиной все в порядке. Выдерживаю косые взгляды соперника и злые шуточки про то, что мне еще надо передник повязать. Ночью мысли о Полине навязчивыми птицами садятся на мои плечи, мешают спать. Наконец, мне снится, что успеваю не дать Каролине замахнуться даже в первый раз на мою единственную.
-Милош, ты такой хороший, - шепот Полины ласкает мой слух.
-Повтори, пожалуйста, еще раз, - я прикасаюсь к ее губам и дрожу всем телом.
-Ты хороший, милый, умный, самый лучший…
-Полина… я не могу без тебя, - я решаюсь, останавливая трепет. - Не уезжай.
-Хорошо, - она кладет голову на мою грудь, это в тысячу раз приятнее прикосновения ее рук.



Влюбленный кот


Утром вскакиваю от резкого звонка будильника. Я поставил его на еще более раннее время. Поспешно одеваюсь, на прогулке снова думаю только о маленькой женщине. Все ли у нее хорошо? Могу ли я зайти без приглашения и повода? Сам на скорую руку варю кофе, даже не разбираясь, какой сорт зерен намолол для напитка. Марек, есть ли рецепт приворотного кофе? Сооружаю кривые бутерброды. Милош, не быть тебе мужем. С тобой разведутся на второй день… С волнением несу завтрак к своей сирене. Она стоит среди номера почти одетая, но не может натянуть пиджак. Бледное лицо будто похудело за одну ночь, красные глаза лихорадочно блестят. Мои уговоры не действуют. Стучусь к Георгу, прошу повлиять на Полину.
-Хотя бы один раз меня послушай. Ну хочешь, я буду снимать потихоньку? - он знает, как уговорить свою коллегу.
-Я присмотрю за пани Полиной, - вызываюсь помочь.
“Полина, дай возможность показать свою любовь, разреши быть рядом”, - обращаюсь мысленно к своей единственной. Она вглядывается в мое лицо, словно читает книгу.
-Это восхитительно, - карие глаза соперника готовы меня прожечь насквозь. - Надеюсь, хотя бы это удержит тебя от ненужных подвигов.
-Ладно, договорились, - устало соглашается режиссер.
Ее заместитель брезгливо смотрит на мои бутерброды. Делает мне жест, что нужно выйти вдвоем в коридор.
-Каланча краковская, я вижу, к чему все идет, - указательный палец соперника утыкается мне в грудь. - Если ты ее любишь… наверное, приложишь все усилия, чтобы Полине не стало хуже. Ведь так?
-Если ты и вправду умный... недомедведь, - я тоже умею проявлять пассивную агрессию. - То прекрасно понимаешь, что я не отступлю.
-Ну, тогда убери свои тупые бутербродики. И свари ей кашу или суп. Это полезнее. И кофе страшно воняет. Он слишком крепкий.
-Постараюсь учесть твои замечания, шеф-повар.
Я возвращаюсь к Полине. Но она уже жует второй бутерброд, почти опустошила чашку. Пытаюсь подавить улыбку. Моя маленькая сирена не так придирчива, как цербер при ней.
-Вы очень голодны, простите, что принес так мало. Я сейчас сварю вам кашу.
Господи, Милош, ты самый знатный лжец во всем этом мире. Ты никогда не брал кастрюлю в руки. Как ты сделаешь нормальный завтрак? Но повара уже заступают на смену, Марек тоже на месте.
-Доброе утро, - приветствую я его.
-Привет. Как там пани Полина?
-Пока не лучше. Я уже отнес кофе, но…
-Но нужен завтрак. Это понятно, - кивает друг и идет в сторону кухни. - Пан Дерек! Молочную кашу, пожалуйста!
Иду к Ярославу. Он еще не выспался, соображает плохо. Но все же принимает от мне взятку и соглашается поменяться сменами на несколько дней вперед со мной. Сегодня утром прошу выйти Тадеуша. Он смотрит на меня сердито, бурчит что-то про то, что не готов вот так просто прямо сейчас выходить на утреннюю смену.
-Хорошо, так ты согласен помочь? - я кладу ему в руку пачку из сотни злотых.
-Ммм, почти мои чаевые за ночь, - хитро тянет коллега. - Я готов на трудовые подвиги.
Теперь я свободен. Кормлю кашей больную, выдаю ей лекарства по расписанию и рецепту, поправляю подушки, одеяло, читаю, точнее перевожу сходу труд о Сигизмунде Вазе с польского на русский. Все это доставляет безумное удовольствие. Соприкосновение с маленькими ручками, благодарный и нежный взгляд.
-Вы потрясающий, пан Милош, - она уже не стесняется говорить напрямую мне комплимент. - У вас очень хороший перевод книги.
-Спасибо, - я воображаю, что это уже началась наша семейная жизнь. - Я долго работал переводчиком при дипломатических миссиях.
-И были в других странах?
-Конечно.
Полина разрешает сесть поближе и подробно расспрашивает о Германии и Норвегии. Я, опьяненный тихим счастьем, осознаю, что мое сердце спокойно, как никогда. Оно не жжет меня изнутри, словно гигантский пожар. Заступаю впервые в ночную смену. Ярослав дежурит первую половину ночи. Я все равно в это время обычно не сплю. Сижу, опустив руки и грудь на стол, кручу в руке перед глазами милого кота.
-Здравствуйте, - слышу над собой мягкий женский голос, говорящий на французском.
-Доброй ночи, - поднимаюсь из-за стойки, узнаю новую постоялицу, - пани София.
-Кота я не нашла, но мне сказали, что ночные администраторы понимают с полуслова.
-Простите, но… - я так и не придумал отговорку, да и бейдж забыл надеть.
-Вас забронировали? - женщина спрашивает быстрее, чем я ворочаю уставшими мыслями.
-Да.
-Ну, тогда наденьте значок, - пани немного обиделась, но все равно держит дружелюбный тон.
-Простите, - вежливо улыбаюсь и достаю позолоченное сердце.
Она следит, видимо, чувствуя, что я мухлюю. Нет, пани София, я опытный лжец. Я прикрепляю значок брони, не краснея и не бледнея. Мне все равно, что подумает гостья обо мне.
-А кто же меня опередил? - интересуется француженка, оценивающе изучая знак на моей груди.
-Пани Полина из России.
-А, режиссер которая?
-Да, она самая.
Ночная гостья уходит. Я решаю, что не буду снимать сердце с лацкана. Так проще и понятнее. В конце концов, Полина меня будто забронировала, но на дневное время. Рано утром подниматься уже совсем не сложно. Почти бегу по дорожкам сосновой рощи. На кухне Марек мне заботливо оставил арабику средней прожарки, молоко и геркулес. Я практически справляюсь. Это моя репетиция семейного счастья. Проплываю мимо Георга с завтраком для Полины. Смотри, я все успеваю, все умею. Ты еще сомневаешься? Сегодня она выглядит уже веселее. Шутит со мной, расспрашивает про ночных сирен. Веселится, говоря, что меня может утащить в номер какая-нибудь русская. Я пытаюсь ее отвлечь сиропом от кашля.
-Полина, прекращай шутить и играть со мной. Ты же видишь… Ты должна была давно заметить… - слова сами срываются с языка. - Что мое никчемное раненное сердце пульсирует в твоей хрупкой ручке. И я ничего не могу с этим сделать. И ты сейчас можешь либо остановить его навсегда, либо дать мне шанс. Маленький шанс…
Женщина не сводит с меня испуганных глаз. Я осознаю, что наговорил лишнего. Так в любви не признаются.
- Я… Я… тебя не заслужила.
Это очень вежливый отказ? Или она говорит тоже то, что думает?
-Нет, - я чувствую, как огонь больно разливается между ребер. - Это не так.
Женщина будто хочет что-то сказать. Но замолкает. В конце концов, я понимаю, что мне нужно выйти, иначе сойду с ума от затяжной паузы.
-Простите, я не буду вас больше мучать такими разговорами. Простите, что говорил с вами фамильярно.
Я уныло бреду под свою сосну. Что сказать моей дорогой Полине? Как исправить ситуацию? Дерево, как всегда, молчит. “Успокойся, успокойся, успокойся!” - приказываю я сердцу и самому себе. Через полчаса беру себя в руки. Нельзя. Оставлять. Полину. Она разбита, больна, слаба. Нельзя налетать со своей глупой любовью. Я сижу у постели своего главного в жизни счастья. Перевожу книгу для нее. Держу голос и лицо, хотя стыд душит меня и мешает нормально читать, заставляет буквы прыгать перед глазами. За обедом замечаю, что у женщины дрожат руки. Кормлю ее с ложки, хоть она храбрится и говорит, что может все сама. Я снова борюсь с танцующими строчками, болью между лопаток.
-Простите, - Полина останавливает меня.
-Что?
-Простите, что молчу. Я…  я не знаю…
-Нет, пани Полина, вы поступаете правильно. Я эгоист. Вам плохо. А я лезу со своими признаниями.
"Позволь, отмотать все назад, позволь заново признаться в любви", - вертится на моем языке. Но женщина продолжает говорить, и я прикусываю своего врага.
-Я не ангел и не самая добрая, как вы сказали. У меня за плечами - масса некрасивых историй. И это вы не захотите иметь со мной дело.
"Если бы ты знала, что Каролина забрала мой первый поцелуй… что бы ты сказала?"
-У нас у всех есть некрасивые истории. И мне безразлично прошлое. Меня волнуют настоящее и будущее, - умерший цветок надежды поднимает свою голову в моей душе.
-Я хотела бы выбрать вас из всех мужчин на свете. Вы благородный, сильный, умный…
Я не помню себя от радости. Книга летит на пол. Сигнал, сидевший у меня на коленях, обиженно спрыгнул. Я исступленно целую любимые, милые, маленькие ручки. Теперь я точно не могу и не хочу выходить из ее номера. Но приходится идти за ужином. В ресторане не выдерживаю, трясу Марека за плечи:
-Она меня любит! Любит!
-Отпусти меня, - друг искренне рад, он хохочет.
-Да что там у вас происходит? - шеф-повар Дерек высовывает свое красное лицо в окошко выдачи.
-Качайте Милоша! Он скоро женится! По любви!
Работа кухни встала. Прибежали официанты. Они дружно подкидывают меня. Посетители сгрудились, чтобы понаблюдать за сумасшедшими поляками.
-Пустите! - ору я в полете. - Меня Полина ждет! Ей нужен стейк!
-Чуть подождет. Женщины любят сильнее, если им приходится потерпеть, - с умным видом заявляет Дерек.
Я иду, качаясь, словно меня еще выталкивают под потолок руки коллег. С трудом держу свои порывы при моей сирене. Нельзя ее больше пугать. Потом провожу свою смену в мечтах о том, как сделаю предложение пани своего сердца.


Под соснами


Утром понимаю, что силы берутся словно из воздуха, словно сама любовь превратилась в мое топливо. У холодной плиты меня ждет испытание. Манная каша. Марек мне оставил рецепт. И все же в первый раз коварное молоко убегает из ковша. Идет жуткий дым. Визжит пожарная сигнализация так, что у меня закладывает уши.
-Кого тушить? - в дверях появляется мокрый от пота Георг.
-Все в порядке.
-А, это ты беспорядок учинил? - русский заходит и любопытно щупает взглядом кухню. - Хочешь отравить Полину и приворожить меня? Не получится, пока не научишься огонь у конфорки убавлять.
-Спасибо за ценнейший совет, о мудрейший из мудрейших!
Выпроводив Климина, колдую над вторым дублем. Даже размешиваю кашу венчиком. Все равно получаются гадкие комки. Выбираю их ложкой и выкидываю. Полина встречает меня самой теплой и нежной улыбкой. Ест с удовольствием. И только сейчас я замечаю, что не все комки выбрал.
-Милош, ты лучше всех, - она возвращает мне почти чистую тарелку.
-Но там… я это…
-Я обожаю комочки. Спасибо.
Она меня, действительно, любит. Она сможет остаться. Поменять гражданство. Если готова есть мою стряпню. На меня накатывает цунами счастья, сносит с ног, ставит перед ней на колено.
-Пожалуйста, разреши мне признаться еще раз…
-Зачем? - Полина пытается меня поднять.
-Я сказал вчера по наитию. Просто потерял голову… я имел ввиду, что ты - хозяйка моего сердца, моя маленькая и отважная сирена, мой палач, мое самое великое счастье.
-Я поняла с первого раза, - она усаживает меня рядом с собой, держит за руку.
Нет… Я готов ехать за ней на край света. Лишь бы быть рядом.
 Мы, конечно, с Полиной мухлюем. Она притворяется больной еще несколько дней. Георг не смеет ей перечить. Хотя по его взгляду ясно, что оно обо всем догадывается.
-Можно тебя обнять? - спрашивает женщина наедине.
-Конечно, моя единственная, - я сам заключаю ее в объятия.
Ее нежные и теплые ручки обхватывают меня, дарят самые потрясающие минуты за всю мою жизнь.
-Ты простишь меня? - я говорю шепотом от смущения.
-Что случилось?
-Я… меня… - надо признаться скорее, Милош, давай. - Меня целовали до тебя. Я не чистый девственник.
Она гладит мою спину, прижимает лицо к моей груди, вызывая еще больший экстаз.
-Милош, мой смешной и глупый кот, - Полина говорит, не отрываясь от меня, - мне это неважно. Ты же сам сказал, что главное - это настоящее и будущее.
Когда все же Полина идет на съемки, я готовлюсь к предложению. Она должна запомнить этот миг. У моей сосны мы устраиваем стол с аркой из цветов. Здесь каждый день моя сирена заговаривала со мной сама, здесь я мечтал о ней, именно это дерево нарек именем главной женщины в своей жизни. И моя пани приходит в восторг. Я вижу его в восхитительных глазах. И моя невеста дарит мне еще больше счастья. Надевает мне на палец перстень в знак помолвки. И перед нашим первым поцелуем соблюдает приличия. Спрашивает: позволю ли я… Я сам ее целую. С Полиной я чувствую себя мужчиной, который волен делать выбор.
-Отец, я женюсь.
Папа вернулся из деловой поездки. Я спешу поделиться с ним.
-На Полине?
-Конечно, на ней.
Он треплет меня за плечо. Всматривается в мое лицо. Потом хлопает по щеке.
-Вижу, что ты счастлив. Это главное. Но смотри. Полина должна обсудить со мной свадьбу и твое приданое.
Мое приданое. Цена моего настоящего счастья.
-Что с тобой? - Марек щелкает пальцами перед моими глазами.
-Да я так… - я с неохотой оставляю мысли о лучшей женщине в мире. - Задумался.
Друг вызвался помочь мне в подготовке. Мы стоим перед рядом мужских костюмов. Марек, оказывается, показывал мне синий комплект-тройку.
-Хороший вариант, - отвечаю я. - А ты другом жениха же будешь?
-Дурацкий вопрос, Милош. О чем ты так задумался, что обо всем забыл?
-Завтра Полина должна будет выбрать приданое. И я… - я даже не знаю, почему рядовой вопрос меня мучает. - Я вот… размышляю…
-Тебе любопытно?
-Да.
-Давай я завтра подслушаю. Для тебя, - у друга улыбка настоящего искусителя.
-Спасибо.
Утром немного волнуюсь, хотя понимаю: Полину устроит любой вариант приданого. Да и отец всегда знает, что и как предложить. Все же прогулка у меня выходит нервной. Мимо проносится Георг. С ненавистью смеривает меня взглядом. Останавливается чуть дальше и загораживает собой тропинку.
-Почему ты просто ходишь? - глаза соперника сверкают в утренних лучах. - Учись бегать, додик. А то догоню.
-Успокойся, - впервые за последние полтора года я произношу это слово для другого человека. - Георг, ты проиграл. Если, конечно, вообще, боролся.
-О да. Я-то боролся. А ты?
Мужчина не дает мне его обойти и задиристо смотрит. Я понимаю, что не избежать конфликта.
-Я тоже.
-Не видно. Я знаю Полину почти десять лет. Слышишь, кот заморский?
-Это не делает тебя лучше, злобный гном.
-От занудного жирафа слышу, - Георг хохочет. - Зато до меня информация быстрее доходит.
-Ты хочешь драться? - я достаю руки из карманов, переношу центр тяжести, готовлюсь к удару исподтишка.
-О нет… Тебя от нокаута хранит святая Полина, - соперник ухмыляется. - Если она заметит, что я тебя отметелил…
-Ну давай останемся приятелями, - я подаю ему руку. - Может, Полина захочет видеть тебя вторым мужем. Почему нет?
Климин смотрит на меня, сутулится, треплет свои волосы, усмехается.
-Да, ты, действительно, глупый, как жираф.
-Ну так мир?
-Нет, отвали. Гусь свинье - не товарищ.
Смена тянется долго. Наплыв женщин не прекращается. Они видят мое кольцо на безымянном пальце. И все равно пытаются пристать. Днем после обеда отец просит Марека закрыть ресторан и приготовить чай и кофе. Мое сердце снова колотится в ребра, мешая дыханию. Какая компенсация тебе нужна за бракованного жениха, моя сирена? Наконец, ко мне стучится управляющий ресторана.
-Милош, ты не представляешь! - друг возбужден.
Он шагает по комнате, хватается за голову.
-Что? Что она попросила?
-Ни-че-го… Слышишь? Ничего! - кричит Марек. - Сказала, что твоя любовь - главная награда!
"Успокойся, успокойся, успокойся", - шепчу я сердцу, но сложно совладать с ним. Моя Полина благороднее, чем я думал.
-Отец все равно ее уговорит, - отвечаю я после паузы.
-Да понятно, - друг сел рядом. - Но ты… я бы хотел, чтобы женщина так сказала обо мне…
-Ты встретишь свою единственную. И она так и скажет.
-Ну, во всяком случае, я всегда могу приготовить приворотный пирог.
Сегодня я снова смеюсь и не могу остановиться. Но не на нервной почве. Просто накатило ощущение сумасшедшего и внезапного счастья. Будто меня поместили в роман про вечные чувства.



Паутина кошмаров


Надо ли говорить, что я готовлюсь к свадьбе очень трепетно? Каждая деталь имеет для меня значение. Полина должна быть самой изысканной, я должен соответствовать. На счастье, у нас похожи вкусы. Она соглашается на торжество в нашей роще, на банкет в нашем ресторане, ей нравится мой костюм, принимает платье, которое я выбрал для нее. Я с удовольствием повесил наши наряды на видном месте, у кровати. Мой стимул, моя отрада.
-Останься, пожалуйста, - упрямо твержу я.
-Милош, не настаивай, - Полина не сдается под напором моих поцелуев. - Ты же знаешь, я должна ехать.
-Вызови меня следом, - я знаю, что это глупо, но не хочу расставаться.
-Это не наш вариант. Я уже объясняла, - она положила ласковую ручку мне на шею, - я хочу только одного мужа. Только тебя.
Я уже слышал эту фразу. Но готов услышать еще миллион раз. И все же моя цель - не отпустить свою пани, свою невесту. Ведь ее поддельный паспорт уже готов. Я лично носил взятку консулу Франции за возможность подтасовать документы. И буквально вчера я забрал паспорт. Полина уже сейчас свободна.
-Мне до сих пор снится, что ты не вернешься, - она знает о моих кошмарах.
-Эх, ты испуганный кот, - женщина успокаивает меня нежными касаниями. - Это же просто сны.
-Полина…
-Милош, ты вытащил из сундука своего избалованного внутреннего ребенка?
-Я не хочу расставаться. У меня предчувствие.
-Ты не веришь мне? - ее слова звучат укором. - Думаешь, что я тебя брошу?
-Нет, - внутри меня дрожит израненное ночными видениями сердце. - Конечно, нет…
Я продолжаю тренироваться на кухне, репетирую наши семейные завтраки. В очередной раз порчу самое простое блюдо - глазунью. Я не сомневаюсь, что Полина простит мне неумение готовить. Но я не смогу чувствовать себя достойным. Ищу русское пособие для идеального мужа. Может, в этой розовой книжице объясняют, что такое "на глаз", "по вкусу", "до корочки". А главное - меня волнует расшифровка понятия "до готовности"... Чтиво не абы какое. С трудом продираюсь сквозь глупые правила. За обедом ко мне подсаживается моя невеста. Ее взгляд останавливается на пособии. В них загорается пламя ненависти.
-Подари мне ее, пожалуйста, - просит моя сирена.
Она не терпит отказа и забирает книгу сама. Говорит, что содержание издания претит ее убеждениям.
-Я не знал, - я немного растерян. - Я хотел знать, как…
-Как унизить себя? Спасибо, мне этого не нужно. Польский аналог есть?
-Да. И есть итальянское пособие.
-Ага, Каролина подарила последнее?
Кажется, что это имя напоминает об очень давней истории, которая случилась будто не со мной. На лице Полины лежит печать безумной ревности. Я отдаю ей все книги. И она сжигает издания на заднем дворе.
-Полина, - меня переполняет ликование.
Моя сирена, моя супруга…
-Не стоит жалеть дурное чтиво, - невеста хитро улыбается и подмигивает. - Давай жить так, как нам подсказывает сердце.
-Хороший рецепт семейного счастья, - я обнимаю ее. - Только я так никогда не научусь готовить.
- Мой глупый и милый кот, - ее пальчик нежно чертит линию по моей шее, - любят не за борщ или пирожки…
С ней я чувствую себя прежним Милошем Вуйчиком. Нужным. Свободным. Имеющим право на слово. Перед отъездом Полины я замерзаю от холода тоски. И параллельно горю в огне своего любопытства. Я хочу ощутить себя желанным. Стать всецело ее мужчиной. Это мой выбор.



Пыльная страница


Я иду к своей единственной сам. Полина сначала не понимает, зачем я явился к ней в полночь.
-Подожди, ты уверен? - ее маленькие ладони легли мне на грудь. - Иначе у тебя не будет шанса передумать...
Все совсем, как в моих сладких грезах. Любимая, гордая, маленькая женщина пытается меня остановить. Из желания защитить. Из приличия. Но сама смотрит страстно.
- Нет, не говори такие вещи, - я ныряю в ее большие глаза-озера с головой. - Ты в моем сердце - навечно.
А дальше - твой ход Полина. В первую брачную ночь невеста раздевает жениха. Ты знаешь об этом? Она ловко расстегивает мою рубашку, любуется моим уродливым шрамом, обжигает его поцелуями. Шепчет, что так долго искала меня. Обещает вернуться поскорее. Называет самым нежным и трепетным из всех. Я таю на острие необычных ощущений от ее касаний. Чувствую себя не игрушкой. Нет. Ощущаю себя мужчиной, который может выбирать.
Утром просыпаюсь по привычке рано. Затаив дыхание слежу за своей спящей принцессой. Она приоткрыла губы, черные ресницы подрагивают с веками, волосы разметались по подушке. Моей женщине что-то снится. Надеюсь, это хороший сон. Я прикасаюсь к ее тонким пальчикам, стараясь не разбудить.
-Еще рано, мой милый кот, - бурчит сонно Полина.
Ее рука обвивает меня за шею, невеста утыкается носом в мою подушку, прячась от солнца. Ее теплое дыхание щекочет мое плечо. Я недвижно лежу с ней еще три часа. Надо бы идти за завтраком. Но я так хочу быть рядом. Наслаждаюсь нашим временем, воображаю, что это семейная идиллия. Жадно впитываю неизведанные впечатления. Наконец, моя сирена просыпается окончательно. И не торопится вставать. Водит пальцем по моей скуле, по шее, ключице, плечу. Я хочу попросить в последний раз, чтобы она осталась. Но понимаю, что это бесполезно. Полина упрямее меня. И я - не мой отец. Не смогу остановить поезд.
На перроне не хочу отпускать ее маленькую ручку. Это ужасно тяжело. И все же приходится.
-Я постараюсь приехать, как можно скорее, - напоследок моя невеста дает мне сладкую пилюлю обещаний.
-Я буду ждать тебя, сколько нужно.
Дни без Полины сливаются в одну серую линию. Вставать по утрам вновь тяжело. Снова нужно твердить себе: "Успокойся, успокойся, успокойся". Любая мелочь на работе выводит меня из себя. Я нахожу спасение в подготовке дома. Отец решил преподнести нам в виде подарка на свадьбу маленькое, но очень уютное жилье на другой стороне Вислы. Я сам выбираю обои. Они - с синими узорами и цветами. Лично слежу за ремонтом и установкой мебели. Самостоятельно чищу камин. Даже заранее привожу новую лежанку для Сигнала. "Приезжай, скорее, моя сирена, - шепчу я, поглаживая обои. - Я готов тебя встретить". Но Полина не слышит меня. Она далеко. Во сне я вижу, как стою на перроне и тщетно жду главную женщину в своей жизни. Поезда проходят мимо. Я стою за стойкой, погруженный в формалин своей тоски. Мое сердце словно вынуто из груди и пульсирует приколотое к моему левому лацкану. Десять вдохов и выдохов не помогают.
-Пан Милош, что с вами?! - я слышу крик будто через толщу воды.
Прихожу в себя в больнице.
-Так не пойдет, пан Вуйчик, - надо мной стоит врач. - Придется класть вас в стационар до операции.
-Это надолго? - тихо спрашиваю я.
-До вашей очереди - несколько недель. Может, все произойдет и быстрее, если появится подходящий донор.
Мне разрешают привезти все необходимое. Я забрал и платье Полины. Глажу его нежную ткань. Обнимаю, словно человека. Пытаюсь почувствовать аромат духов моей невесты. Нет, они уже выветрились. Я целую перстень, грею сувенирного кота в руках. Мечтаю увидеть свою сирену быстрее.
-Тебе будто лучше, - замечает отец.
Он принес мне новые книги. Я чувствую себя активным и веселым.
-Да, думаю, это хороший знак.
Я верю в новую жизнь. Проживаю две недели в палате. Хотя ничего из не помню - настолько эти дни однообразны. Я их раскрашиваю фантазиями, что мы с Полиной уже поженились. Очередной ночью мне снится, что встречаю поезд из России. Из него выходит Георг, постаревший и уставший.
-Полина умерла, - грустно сообщает он.
Меня пробирает дрожь, я просыпаюсь в холодном поту. Чувствую, как сердце захлебывается. В ушах стоит гул.
-Нет, это конец - шепчу я сам себе.
И осознаю, что скоро приедет моя невеста. Я не хочу, чтобы она увидела меня жалким и слабым. Превозмогая невероятную ломоту между лопатками, пишу письмо для своей единственной. Но сначала текст кажется совсем безрадостным. Моя женщина не утерпит. Получив известие, как я безумно тоскую, она примчится сюда. Но я не хочу умирать у нее на глазах. Вторая версия выглядит слишком настойчиво. Наконец, я заканчиваю письмо. Вдох-выдох, вдох-выдох, вдох-выдох…
-Милош, на тебе лица нет, - Марек сидит на стуле напротив. - Как ты себя чувствуешь?
-Так же, как и выгляжу.
Мне поставили капельницу. Препарат тонкой струйкой пытается вдохнуть в меня жизнь. Я ненавижу себя и свой сломанный мотор. Если бы я был прежним Милошем Вуйчиком…
-Но ничего, - я пытаюсь подбодрить друга. - Скоро будет операция.
-Чем тебе помочь?
-Отправь это письмо Полине, пожалуйста. В нашем журнале есть ее данные. Только не по почте. Ты сам понимаешь…
Долгие объяснения отнимают последние силы. И я замолкаю. Друг дрожащими руками берет исписанный лист. Я чувствую, как мне становится все хуже. Я закрываю глаза. Представляю, как сижу в кресле и держу свою маленькую жену на коленях.
-Мой добрый кот, - шепчет Полина, запуская пальцы в мои волосы, - переведи, пожалуйста, заметку.
-Снова о моей сирене? - я счастлив только рядом с ней. - Здесь написано, что ты лучший режиссер в Европе.
-Ты это выдумал.
-Ну вот смотри: здесь так и написано.
Я растворяюсь на ее губах, погружаюсь на глубину своих чувств.
-Милош, ты главный мужчина в моей жизни…