Глава 17. Путешествие в Царьград

 

       Вернувшись из похода, после короткого отдыха   Рюрик с Тишилой занялись укреплением  Новгорода и  порубежных* городов, в первую очередь Ростова.  Его дружину значительно пополнили,  в том числе конным отрядом хазар  Умара для ведения в степи разведки. Добавили и населения из бывших полоняников с  охочими людьми, недостатка в которых не было. Прослышав о походах Рюрика    и  богатстве его земель,    туда   стал    стекаться народ из других, давая городу клятву и получая  наделы.
       Заневестившуюся  Злату  князь с Любавой выдали замуж   за Псковского воеводу  Ярополка, попросившего ее руки. На западных рубежах кроме Фродо, появился еще один союзник.
       Минул год, заканчивался  июнь.
       На нивах созревали  рожь с пшеницей, в садах наливались яблоки,  с огнем, венками на реке и хороводами отпраздновали Купалу.  Хазары на порубежье так и не появились. Из Киева доходили слухи, на них пошли войной  печенеги. В степях шли жаркие сечи, лилась кровь.
       Одним таким днем Рюрик вместе с  Любавой и Тишилой  (тот изрядно постарел), сидели в тенистом саду  городища за детинцем, наблюдая  поединок. Игорь,  ему шел седьмой год,    бился на деревянных мечах с  сыном  Хорика,  тот был на два лета старше.
       По примеру викингов, Рюрик велел обучать  мальчиков - детей  дружинников, воинскому делу с ранних лет. Специально назначенные «дядьки» из престарелых бойцов поднимали их чуть свет, заставляя обливаться холодной водой,  бегать  и ходить волчьим шагом.  А затем  обучали биться на мечах, метать стрелы из  малых луков и камни из пращей. 
       Игорю поблажек не делалось, он был как все. А вечерами Осмомысл учил мальчика грамоте и счету, но особого рвения княжич к наукам не проявлял. Зато, открыв рот, слушал рассказы о великих воителях, сражениях и походах. Чем был весьма доволен отец.
       Бились мальцы  умело, ловко нападая и отражая удары. Глухо стучало дерево, слышалось сопение, сталкивались  плетеные щиты.  Младший не уступал старшему,  поединок закончился ничьей.
       - Можете   смыть  пот и грязь, - отпустил бойцов  «дядька» находившийся  при них и те, поклонившись старшим, чинно направились вниз  к реке.
       - Что скажешь о внуке? - подозвал его  Тишила.
       - Делает успехи. Из него выйдет хороший воин, господин.
       - Только не потворствуй и гоняй в три шеи, - усмехнувшись, добавил Рюрик. - А это тебе за труды, - сняв с руки, протянул  наставнику серебряный браслет.
       - Благодарствую, - одел  тот на свою.
       - Зачем  так гонять? Он же еще ребенок, - осуждающе взглянула на мужа Любава.
       - И будущий князь, - значительно изрек  Рюрик. -  В битве должен быть примером.
       - Это так, дочка - кивнул седой головой тесть.
       А на следующее утро к причалам новгородского торжища, кишевшим народом причалила византийская ладья с посольством  из Царьграда. Оно было встречено   стражей и препровождено  в детинец. Рюрик в это время находился в городище, где на воду спускали очередной драккар, принял гостей спустя час в детинце.
       Они вместе с Любавой   сидели  на помосте   в высоких креслах, здесь же находились посадник с воеводой,  бояре, Осмомысл и личная охрана.
       - Посольство от ромейского императора Михаила! -  первым войдя в гостевой зал, стукнул жезлом в пол  домоправитель.
       За ним, мягко ступая по коврам, вошли прибывшие. Впереди  средних лет   гололицый  человек  в парчовом, расшитым золотом кафтане  и  чернобородый осанистый монах в  клобуке и рясе; за ними десяток разодетых слуг, неся в руках шкатулки с   ящиками. Гости поклонились, челядь* осталась у двери,  те закрылись. Господа чинно прошли к центру. 
       Оба представились,   Осмомысл перевел, что вызвало общее оживление.   
       Гололицый оказался  посланцем императора Луцием, второй - экзархом Константинопольского патриарха Макарием.
       - С чем пожаловали? -  положил руку на подлокотник кресла новгородский князь.
       - До императора  дошли слухи  о твоих походах и делах, он желает познакомиться. А в подтверждение своего благоволения, шлет  вам с княгиней подарки (махнул слугам рукой Луций).
       Те проследовали вперед, опустив у помоста  свою кладь, открыла крышки.
В шкатулках мерцали украшения и самоцветы, в ящиках   -  золоченые ромейские доспехи, меч и шлем с гребнем.
       Хозяева,  выразив благодарность, пригласили гостей отобедать.
       В пиршественном зале уже были накрыты столы. На  серебряных блюдах красовались  всяческие закуски,   амфоры с заморским   вином, сулеи хмельного меда, жбаны кваса и золотые кубки.
       Первый тост поднял Рюрик во здравие ромейского императора, второй - гости, за князя с Любавой. Как только утолили первый голод, гридни из поварни доставили горячее: стерляжью уху, жареных молочных поросят, гусей, начиненных яблоками, глухарей и рябчиков.
       Вслед за первой переменой   последовала вторая, Тишила  хлопнул в ладони -   скоморохов и песенников!
       За дверьми тут же послышались звуки пищалок, бубнов и рожков. Створки распахнулись, и в зале  появилась   из дюжины человек  группа  в шутовских  нарядах и с размалеванными лицами.

       Ах вы, сени, мои сени,
       Сени новые мои,
       Сени новые, кленовые,
       Решетчатые..!
 
грянула под сводами веселая песня.  Под нее одни  стали выделывать коленца,  двое пошли по кругу колесом, остальные надув щеки, пищали и гудели.  За первым последовали очередные номера, фокусы и шутки
       Когда скоморохи закончили их одарили серебром и те исчезли,  в зал чинно вошли гусляр и скальд  со щипковыми инструментами. Первый спел былину про Садко    заморского гостя, скальд - сагу о Торстейне, сыне викинга. Их, наградив, тоже отпустили, пир продолжился.Закончился на закате.
       Хмельного Луция  с Макарием, только пригублявшего  чару, княжьи гридни под руки бережно сопроводили отдыхать в специально отведенные  покои.
       Утром в том же составе состоялся завтрак, после которого гости пожелали осмотреть   город. Из ворот детинца выехала блестящая кавалькада, проследовав по широким улицам.
       Посланца с экзархом впечатлили их чистота и дубовые мостовые, высокие рубленные дома, многочисленные лавки купцов,  мастерские  и склады. А еще народ - крупный, добротно одетый, спокойно шествовавший по своим делам. Увидев княжий выезд, они, уступая дорогу, отходили в сторону, кланялись, но раболепия не проявляли.
       - Чувствуется свободолюбивые  эти варвары, сказал на латыни посол едущему рядом экзарху.
       - Все потому, что не знают истинно веры и прозябают во тьме, - осенил тот себя двуперстием*.
       Потом их внимание привлек чистый звон колокола,  что удивило, группа оказалась на площади  близ детинца. В одном ее конце стояла  небольшая, выстроенная из камня церковь с крестом  на  ее луковке, куда входили прихожане.
       - Откуда здесь христианский храм? - обратились пораженные гости к князю. Едущий  чуть позади Осмомысл подъехав, сообщил, в городе имеется небольшая община, обращенных им в христианство.
       -  Кто ты монах? -  удивленно вопросил  Макарий. - Знаешь нашу письменность и язык, - откуда?
       Тот коротко поведал свою историю, что впечатлило обоих,  а затем экзарх поинтересовался, как относится к этому князь.
       - Господин не препятствует в моем деле, хотя  остается в своей вере. Поклоняется Вотану и Перуну.
       - Мы  расскажем об этом императору с патриархом -  переглянулись ромеи. - Ты получишь награду.
       - Я делаю это не ради наград, просто несу свет истинной веры.
       Ехавший рядом Рюрик (Осмомысл обучил  его знанию греческого), все это слышал и понимал. Но не подавал виду.  Гостям показали также верфь, на которой строились новые корабли и шумящее народом торжище. Впечатляющее изобилием товаров - новгородских и заморских.
       -  Позволь узнать, князь, есть ли в твоих землях есть еще города?  - обратился Луций к Рюрику. Осмомысл перевел вопрос и ответ, что мол, таких немало.
       -  М-да, - снова переглянулись гости. - Это целая страна.
       Пробыли они в  новгородских землях  еще три дня. Рюрик организовал для Луция охоту, где тот убил  в пуще лося и кабана, восхищаясь обилию  в ней зверя. Макарий же  совершил в храме богослужение  и подолгу беседовал с монахом о церковных делах.
       На четвертый  день, оставив князю  личное приглашение императора, скрепленное    личной печатью,  Луций с Макарием  отплыли обратно, везя императору княжеские подарки.    А еще его обещание   навестить   Царь-Град  в начале осени, после сбора урожая.
       Когда ромейская  ладья с поднятым парусом  скрылась в речной дали, провожавшие    вернулись в детинец.
       - Что можешь сказать о столь необычном визите? - уединившись с Тишилой и Осмомыслом, вопросил у монаха князь.
       -  Император явно желает  иметь тебя в союзниках на своих северных и восточных рубежах. После падения Рима, его преемница Византия  подвергается нашествиям  арабов, тюрков  и булгар, от которых с трудом отбивается.
       - А что дает Новгороду  сей союз? - вскинул  бровь Рюрик. - Ведь они мыслят нас варварами.
       - Уже нет, - чуть улыбнулся  Осмомысл. - Их поразило, что у нас есть христианский храм и община, а еще то, что практически все новгородцы  знают письменность.   В Византии она доступна лишь богатым. Ну а союз с ромеями позволит усилиться против хазар. Их царство  крепнет и расширяется.
       - Верно говоришь, - потеребил бороду Тишила,  а Рюрик  заходил по палате. -  Ну что же, навестим  их  императора.
       После праздника Овсеня, когда полевые работы закончили, летняя жара начала уходить, а росы стали холодными, от причалов Новгорода,   отошел   спущенный на воду весной   драккар.  Он имел имя «Тор»,  был больше «Змея» и мог нести на борту  команду в полторы сотни человек.
       Туда Рюрик отобрал лучших викингов с дружинниками, назначив кормчим Хорика. Помимо князя  на борт  поднялись Тишила с Осмомыслом  и новгородский купец  Богша, не раз  бывавший в  столице Византии.  Как и монах он знал ромейский, их обычаи и нравы. 
       Посольство впечатляло: князь со свитой  надели лучшие одежды, команда блестела  посеребрёнными доспехами, снаружи, по бортам,  висели  червленые* щиты. Чешуйчатую шею «Тора»   украшала позолота, химерная голова  мерцала  янтарными глазами, пасть, скалясь клыками из зуба моржа. Вздетый на высокой   мачте   тонкошерстный  парус нес в центре   шитое изображение   солнца  - коловрата.       
       Пройдя водным путем к Смоленску, на пару дней  задержались там. Князь осмотрел расстраивающийся город с укреплениями,    оставшись довольным Рагвальдом, а посадник по такому случаю устроил в детинце пир. По кругу ходила круговая чаша, звенели гусли, пели   варяжские саги и словенские былины.
       С первыми  лучами солнца, драккар, подняв с его тотемом* парус, заскользил по Днепру вниз. Миновав высившийся на холмах Киев  и делая остановки на ночь, вошли в устье   ставшей  безбрежной  реки.    Изобиловавшее  множеством протоков, островов и густыми плавнями.
       Рядом с Хориком у правила встал Богша, тот повел  корабль дальше, следуя его указаниям.
       К полудню  днепровская вода  стала голубей и на вкус соленой, из гирла Славутича вошли в открытое море, именуемое Понт Эвксинский.  Навстречу покатили  гребни волн, в вантах запел соленый ветер. Стоя на корме и раздувая ноздри, Рюрик  любовался родной стихией.
       То же делала и свободная от вахты команда, перебрасывая репликами и  озирая  горизонт, над которыми плыли белоснежные облака, направляясь в дальние края. 
       - И сколько идти до Царьграда? - обернулся князь к Богше.
       - С попутным ветром и если не попадем в  бурю, три ночи господин. Но следует опасаться пиратов.
       -  Это еще кто-такие? -   удивленно вопросил Тишила.
       - Морские разбойники. Нападают  на все проходящие суда и  их  захватывают. Команды убивают или  продают в рабство, как и  товары.
       Переглянувшись, Рюрик с кормчим  расхохотались, вспоминая  свои походы в северных морях.
       Днем шли по солнцу, а ночами по Матке* в  свете пушисто мерцающих звезд. Иногда  в глубине море светилось, впереди и сзади, кувыркаясь, неслись стаи дельфинов.
       На второе утро, следуя указаниям купца, приблизились к неизвестному побережью, над которым туманились горы, пошли вдоль него. А спустя час с носа донесся крик впередсмотрящего  -  справа по курсу корабль!  Обернулись туда. От берега отвалило  судно под парусом, часто мелькая  веслами,  помчалось на перехват.
       - Пираты, - выпучил глаза  Богша. -  Не к добру я их поминал.
       Рюрик, приложив к глазам ладонь, с минуту наблюдал, а потом  выкрикнул - сигнал!
       На носу загнусавил рог, свободная от вахты смена быстро одела доспехи, и поменялась с гребцами - те сделали то же самое. Лучники  захлестнули тетивы на луках, пращники приготовили свинцовые шары.
       - Сближаемся борт к борту, - облачившись в кольчугу и шлем,  бросил князь Хорику. Тот молча кивнул.
       Судно меж тем, гоня перед собой бурун, приближалось. Было оно не меньше «Тора»,  у бортов   тесно скучившись,  стояли чужеземцы. Когда приблизилось на полет стрелы, размеренные удары гонга на драккаре перешли в частые, рванулся навстречу.
       По команде весла правого борта поднялись вверх  («Тор» сломал корпусом левые у противника), на его палубу полетели абордажные крюки, и с ревом повалили   новгородцы. 
       Не ожидавшие  ответного нападения разбойники опешили, что стало для них роковым. Часть  команды драккара  бросившись на корму, изрубили  кормчего с помощниками и других, остальные, сдвинув щиты, заработали мечами с топорами. Лучники    засыпали врагов стрелами,  пращники дробили кости свинцовыми шарами.
       Пираты оказались храбрыми  бойцами, но противостоять варяжскому строю не смогли. Тут и там на залитую кровью палубу валились их тела, стальная стена приставными шагами  неуклонно двигалась вперед.
       Когда  поредевшую  команду оттеснили к носу корабля, бившийся в первом ряду князь  рассек клинком горло  ее   главарю  в чалме с пером и  пластинчатом доспехе, рубившегося кривым мечом. При виде   смерти предводителя, оставшиеся   побросав на палубу оружие,  с возгласами «иншаллах»* опустились на колени.
       Их тут же загнали вниз, выставив охрану, подсчитали свои потери. В схватке погибли  викинг и три дружинника, еще пятерых  легко ранили. Всеми тут же занялся   Осмомысл. Сбросив за борт убитых врагов  (тех оказалось четыре десятка), осмотрели корабль.
       Как пояснил Богша, это был византийский  дромон*, по всей видимости захваченный,  добротной постройки и  весьма ходкий. Гребцы -  полсотни  рабов в цепях, их тут же расковали. Один, с длинными волосами и густо заросший бородой оказался  родом с Дона, попавший в полон при набеге хазар и проданный в неволю.
       - Кем был у себя?  - оглядев мускулистые руки с  выпуклой грудью, - вопросил Рюрик.
       - Десятским* дружинников  в посаде. Степняки взяли его штурмом и сожгли.
       - Сдался?
       - Нет, рубился, пока мог, Затем метнули аркан и свалили. 
       - Имя?
       - Ратибор.
       - Даю тебе свободу.
       От него же узнали, что пиратский корабль  из  Берберии.  Пришел в это море из соседнего, именуемого Средним.   В  трюме обнаружили немало награбленных товаров: тюки  бархата, парчи и шелка, оливковое масло и вином  в бочках, благовония, пряности и  ковры. А в каюте капитана,  в ларце - золотые   украшения, самоцветы и  крупный жемчуг.
       - Видать немало  купцов ограбили, -  прогудел Тишила, вертя один в пальцах.
       А еще  в носу  обнаружилось невиданное устройство: медная, в четыре аршина  труба на поворотном колесе с какими-то  причандалами, рядом три бочки с черной густой жидкостью.
       Позвали от раненых Осмомысла.
       - Это греческий огонь, - осмотрел тот устройство. А затем опустил палец в  бочку, вынул и понюхал.  - Таким римляне,   сжигали вражеские  корабли в битвах. Им же пользуются византийцы. А вот как работает, мне неведомо. Держат  втайне.
       - Нарисуй все на пергаменте и расспроси   пленников, -  приказал князь. - Нам сие пригодится.
       Затем приказав накормить изможденных гребцов, оставил на дромоне десять викингов и суда тронулись под парусами дальше. Впереди «Тор», за ним  пиратский
Утром  четвертого дня  в бескрайней морской дали открылся широкий  пролив.
       -  Боспор, господин, - поклонился стоявший рядом с Рюриком  на корме драккара  Богша.-  Считай, приплыли.
       Вошли туда.
       Насыщенный цвет воды  изменился на зеленый ультрамарин*,  в легком тумане  очертились берега, корабли заскользили   друг за другом по  мелкой зыби. Через пару часов справа открылся более узкий залив, - ворочай туда, обернулся  купец к Хорику.
       Тот навалился на правило. «Тор»  под ритмичные взмахи весел и звяк гонга, плавно покатил   в нужную сторону. За ним, в сотне саженей резал воду  дромон.  Берега приблизились, стали видны песчаные косы и зелень лесов и   в легкой дымке горы.
       А потом  у южного берега возник  сказочного  вида город на холмах, раскинувшийся  до горизонта. С моря он был защищенным  каменной цитаделью со    стенами, многочисленными зубчатыми башнями,  валом  и   рвом.  Перед ней, насколько хватало глаз,  тянулись причалы  с лесом корабельных мачт, и виднелись  толпы народа.
       От одного из причалов  отходил  крутобокий, похожий на  утку  корабль    - туда! указал рукой князь...