Терновый венец 1-14

Кажется, началось бабье лето! Либо это просто осень радовала хорошей погодой. После дождей и холода первый октябрьский  день заблестел золотыми красками. С раннего утра  гулял приятный теплый ветерок,  но уже к обеду стояла настоящая жара. Казалось, сейчас не сентябрь, а самое начало июня и только повсюду желтевшие и краснеющие листья, незаметно опадающие с печальных деревьев, извещали всем, что это лето в агонии прощается со всеми до следующего года, из последних сил пытаясь сохранить свое увядающее очарование.
Всю эту неделю первокурсники с нетерпением ждали дня посвящения в студенты. Большой праздник назначили на вечер субботы, и каждый теперь молил, чтоб и завтра было также тепло и  солнечно. От старшекурсников пошел слух, что на этой вечеринке можно отлично погулять, даже лучше, чем в школьный выпускной. Все дозволялось и почти никакого контроля: лишь в начале, когда присутствовали преподаватели, нужно вести себя примерно, как на занятиях, а уж потом можно пуститься во все тяжкие, тем более, что завтра воскресенье ¬¬– выходной.
 Само торжество делилось на две части: официальную – в актовом зале, когда вручались студенческие билеты, звучали поздравления, а потом разливали медовуху, и неофициальную, которую студенты праздновали между собой и где придется, но уже за территорией колледжа.
Студенты с большой неохотой сегодня шли на занятия в душные аудитории и классы, но каждый уже жил праздником сегодняшнего вечера. Группе МЭ-11-01 особенно повезло: в этот прекрасный день у них было лишь одно лекционное занятие,  которое начиналось только в десять утра. После этой пары и до семи вечера, когда начинался праздник, группа была свободна.
В большой аудитории читал лекцию по физике старенький преподаватель. Седой, в роговых очках и в строгом сером костюме, он монотонно рассказывал о кинематике, совершенно углубившись в свои записи, лишь изредка поднимая свои усталые, раскрасневшиеся глаза на равнодушных сегодня к его предмету студентов. Каждый из них уже знал, что зачет по этому предмету получить легко, достаточно лишь ходить на все занятия этого старичка и быть отмеченным в его списках.
- Надеюсь, ты не передумал и придёшь сегодня на праздник? – у входа в столовую неожиданно, подкравшись, спросила у Максима Катя, когда он после лекции зашел пообедать. – Из нашей группы должны быть все.
- Да, приду, конечно – не глядя ей в глаза, ответил Максим. Не особо нравилась ему вся эта затея с вечеринкой. Он вообще не любил шумные компании и старался обходить их стороной, но на это торжество решил пойти, тем более что его пригласила эта милая девушка. Сейчас, когда он слышал нежный голос Кати, почувствовал приятный, сладкий аромат ее духов, он уже не мог быть твердым и сказать «нет». Ему, конечно, было приятно, что она не забыла про его и даже не спрашивала  теперь про все эти неприятные ситуации, в которых он невольно оказывался последнее время.
Ближе к обеду, в большой столовой  колледжа собирались, кажется, все студенты и преподаватели. Максим и Катя, которую он пропустил в очереди впереди себя, успели купить чай,  воздушные горячие булочки и молочную рисовую кашу, перед тем как в просторном зале, с колоннами и цветами стала собираться толпа. Они сели в дальнем углу у окна, за колонной, и с любопытством смотрели на это сборище проголодавшихся людей.
- Здесь все по-другому, ни как в школе, но я уже привыкаю и мне даже нравится учиться тут. Со всеми уже успела перезнакомиться, вот только тебя плохо знаю еще. Ты какой-то загадочный… - то ли с интересом, то ли с упреком сказала последние слова Катя. Она посмотрела на Максима, но, не поймав его взгляда, стала наблюдать за окном неспешное течение темно-синей реки. - Ты, наверное, очень переживаешь из-за нашего куратора? Я думаю, что он просто важничает, цену себе набивает и не сделает тебе ничего плохого. Хотя, признайся себе, что твоя вина в этом тоже есть.
Катя с удовольствием доедала булочку и ее красивое лицо от движения пухлых губ, покрытых остатком пудры и сахара, делалось еще милее и прекраснее:
- Потрясающие, воздушные булочки здесь пекут. Знаешь, еще куча времени, может быть, пока погуляем на набережной?
Максим молчал, но, кивнув головой,  дал понять, что согласен. Он, пожалуй,  впервые испытал ощущение сладкого чувства от не совсем понятного интереса к себе малознакомой красивой девушки. Выйдя с ней из колледжа, он полностью растворился  в звуках ее очаровательного голоса, что даже не понимал порой, о чем она так увлеченно ему рассказывает. Они шли вверх по набережной, прячась от палящего солнца под рядом ветвистых деревьев. Широкая дорога, уложенная в аккуратную красно-серую брусчатку, раскалилась и даже сквозь обувь приятно грела ступни.
– Может, покатаемся на чертовом колесе – предложил Кате Максим и, не дождавшись ответа, взял ее за нежную ручку  и повел в сторону главной площади. Колесо приостановилось для забора пассажиров, и вот-вот должно было начать свое медленное движение. Когда их панорамная  двухместная кабинка поднялась на самой верх, открылась потрясающая панорама их небольшого, но такого милого города. Справа извивалась река, как синяя толстая змея, а слева, где заканчивались жилые постройки, город окаймлял жиденький лес, изредка прерываемые ухабистыми пожелтевшими полями и дорогами. Сквозь прозрачный пол кабинки можно было рассмотреть всю площадь, где в это время обычно копошится много людей, с высоты похожих на маленьких букашек.
Однако Максим украдкой старался больше любоваться Катей, красота которой на фоне голубого солнечного неба была особенно пленительной. Колесо, плавно сделав круг, остановилось и, оказавшись снова на этой грешной земле, Максиму очень хотелось чем-нибудь удивить эту девушку и сделать ей приятно, но у него совсем не осталось денег.
У старого большого дома они прошли в городской парк  и в тени высоких тополей, кленов и берез -   присели на  скамью  в форме каменного белого сердца. Изредка, видимо, со стороны реки сквозь густую листву прорывалась приятная прохлада, нежно касавшаяся лица, рук и ног, расслабляла и толкала к воспоминаниям и мечтам.
- Как я успела заметить, ты не очень разговорчивый молодой человек, но я бы хотела узнать о тебе больше. Нам же учиться вместе еще три года – тоном, не терпящим возражений, сказала или попросила Катя.
Да, Максим действительно не был общительным человеком. Обычно он обижался, когда кто-то упрекал его в этом, но где-то в душе свою нелюдимость считал достоинством. У него всегда вызывали интерес «закрытые» люди: ему казалось, что они замкнулись в себе из-за того, что в их жизни случилась беда или из-за того, что им известно что-то такое, чего не ведают другие. Хотя он не любил рассказывать о себе малознакомым людям, но Катя так очаровала его, что он решил поведать ей все потаенные уголки своего прошлого. Подумав и отбросив последние сомнения, он доверчиво посмотрел в ее черные глаза, а потом, быстро переведя взгляд на церквушку вдалеке за рекой и сделавшись очень серьезным, начал свою историю.