31. Глава Рассказ матери

 
  А потом состоялось знакомство бабушки Варвары со своим внуком. Тут просто словами не рассказать. Это надо было видеть, как бережно женщина прижимала к груди маленького человечка. И тот, вопреки тому, что все ожидали его испуга чужого по сути человека, радостно скалился беззубой улыбкой и что-то аукал. Варвара и плакала, и смеялась, и целовала Серёжку. Она по-настоящему была счастлива.
 
  Когда радость этой встречи немного утихла, Яна обратилась к матери:
- Мамочка, как же так получилось, что ты вдруг исчезла? Мы твои письма с дедушкой по несколько раз перечитывали. А они приходили все реже и реже, а потом совсем перестали. Мы даже не знали, что думать. Дедушка ездил даже в военкомат справиться о вас с папой. Но ничего вразумительного ответить они не смогли. А когда прошло три месяца после последнего письма, мы поняли, что случилось что-то страшное. А тут еще и бабушка умерла…

- Дочурка моя родная, если бы я только знала, чем это все закончится, то никогда бы туда не поехала. А может, из-за меня и отец погиб…
- Мамочка, расскажи все по порядку.

- Когда начиналась эта чертова чеченская война, все были просто уверены, что она быстро закончится. Ну, месяц – два, придут туда наши войска, наведут там порядок и все будет спокойно. Но нет, война затянулась.

  Когда отца послали туда, я решила ехать с ним. Отец меня долго отговаривал, но мне казалось, что будет спокойнее и ему и мне, когда я буду рядом. Уговорила его на свою голову…

  Приехали мы туда, отец в казарме, а я в полевом госпитале. Видимся раз в неделю. Он все на заданиях где-то далеко. А нам все чаще привозят раненных. Работы полно. Да и «груз 200» часто увозят в Россию. Знаешь, что это? Это гробы с погибшими нашим воинами. В открытую называть было нельзя, вот и придумали «груз 200». Жалко было ребят. Сколько покалечили!

  Пока была зима и начало весны, бои шли там, где-то далеко в горах. А как весной появились листочки, там это называлось «зеленкой», душманы стали появляться все ближе. Совсем обнаглели. Сами нападали на воинские части. Среди зеленой листвы им было легко скрыться.

  И вот в тот день перед самым рассветом чеченский отряд напал на наш госпиталь. Отряд был большой, человек 50. А охрана наша 2-3 бойца и блок-пост далековато. Мы заканчивали очередную операцию, кода услышали выстрелы во дворе. Но они быстро стихли. И тогда в госпиталь ворвалось человек 10 бородатых мужиков. Они ворвались в палаты и ножами приканчивали лежачих раненных. Те же, которые могли вставать, хватали оружие. Но им не дали сделать ни одного выстрела, автоматными очередями уложили всех. Ворвались и в операционную. Мы только закончили операцию. Наш начальник госпиталя капитан Калюжный только успел достать пистолет, как его тут же пулей уложили. Я ждала, что следующей буду я. Но они стрелять в меня не стали, подскочили, скрутили руки, отобрали пистолет. Пистолет постоянно был со мной в кобуре на поясе. Меня и еще одну медсестру прапорщика Олечку связали и усадили в углу операционной.
 
  На блок-посту услышали выстрелы и подняли тревогу. Ближайшим подразделением оказалась рота, где служил отец. Они бросились нам на подмогу. Завязался бой. Чеченцы засели в здании госпиталя, отстреливались через окна, а наши бойцы атаковали здание снаружи. Звучал сплошной треск автоматных очередей и редкие разрывы гранат. Мы с Олечкой вжались в угол и следили за ходом боя. Бой шел и за пределами госпиталя. Большинству тех, кто не входил в здание и оставался снаружи удалось уйти, а те, кто был в здании, продолжали отстреливаться. Наши уже ворвались в здание и прикончили нескольких чеченцев. Среди наших был и отец. Он знал, что я нахожусь в этом госпитале и рвался мне на помощь. Он успел ворваться в операционную, где мы с Олей находились в углу, но чеченец, что стоял у окна, срезал его автоматной очередью. Он упал замертво на моих глазах…

  Варвара закрыла лицо рукой и умолкла, заново переживая те страшные события. Яна слушала ее, открыв рот и затаив дыхание. Немного успокоившись, мать продолжила:
- Видимо, от всего пережитого, я потеряла сознание. Очнулась от того, что меня куда-то тащили. Мои руки и ноги были связаны. Чем закончился бой я не знала, но нас с Олей чеченцы захватили и куда-то тащили. Рот был забит кляпом, дышать было трудно. Сколько это все продолжалось, я не имела представления. Но времени прошло много. Если чеченцы напали на рассвете, то, судя по солнцу, было уже около полудня, значит уже прошло около 6 часов. За это время нас увезли далеко от госпиталя. Шли мы еще долго по горам почти без привалов. После всего пережитого у меня наступило какое-то оцепенение, полное безразличие.  Я шла, едва передвигая ноги от усталости, горя и безысходности.

  Только к вечеру мы добрались до какого-то небольшого селения в горах. В самом центре этого селения стоял среди небольших бедных хижин огромный дом, обнесенный высоким забором. Вот туда-то нас и повели. Встретил нашу группу сам хозяин, старик лет семидесяти, весь седой. Судя по тому, как к нему обращались прибывшие, это был какой-то их важный начальник. Он отдавал приказания, и они тут же исполнялись незамедлительно. Говорили они по-чеченски, мы с Ольгой ничего не понимали.

  Он удостоил нас беглым взглядом и что-то сказал своим подчиненным. Нас тут же повели куда-то в дом. Дом был большой, комнат много. Нас привели в какую-то крайнюю большую комнату совсем без мебели и оставили там, закрыв за собой двери. От усталости мы просто растянулись на полу и тут же уснули.

  Проснулась я от того, что кто-то тряс меня за плечи.
- Вставай, кушать, кушать надо, - по-русски с большим акцентом говорила старая чеченка.

  Она поставила перед нами глиняные тарелки с куском баранины, какими-то вареными овощами и куском кукурузного хлеба. Несмотря на то, что не ела уже почти сутки, есть не хотелось. Перед глазами так и стоял Серёжа, прошитый автоматной очередью.
Потом она еще принесла два старых ватных матраса и две большие овечьи шкуры. Нам с Ольгой очень хотелось в туалет, но мы не знали, как об этом ей сказать. Кое-как удалось ей объяснить, и она вывела нас во двор и показала деревянный домик, служащий туалетом.

  Ночь мы провели на этих матрасах и под овечьими шкурами. Утром нас покормили снова. Теперь уже был в рационе еще овечий сыр и кружка чая.
 
  Услышали звук открываемого замка в дверях и без стука вошел молодой парень чеченец и, показав на меня пальцем, жестом пригласил следовать за ним. Выхода у меня не было, пришлось подчиниться. Мы с ним поднялись на второй этаж, как я поняла, в апартаменты самого хозяина. Мой провожатый постучал в дверь и услышал оттуда какое-то слово, открыл дверь и впустил меня.
 
  Я вошла и сразу обратила внимание, что комната обставлена вполне современно. За столом в кресле сидел хозяин.  Жестом он показал мне на стул, стоящий перед его столом. Я присела.
- Как тебя зовут? – на чистом русском без акцента спросил меня.
Я ответила.
- Ты врач?
Я молча кивнула головой.
- Твоя специализация?
- Последнее время полевая хирургия, а так всего понемногу: терапия, гинекология, педиатрия.
- Ну что же, это хорошо. А то у нас нет здесь медицинских работников. А лечить есть кого. Вот хотя бы моего внука.
- Рустам, приведи Алишера, - крикнул мужчина, обращаясь к кому-то.
Из соседней смежной комнаты вышел молодой мужчина лет двадцати пяти, ведя перед собой худого, бледного мальчишку лет 8-9.

- Варвара Степановна, осмотрите мальчика. Попробуйте поставить диагноз, что с ним, почему он такой худой и плохо ест.
Мне было приятно, что он уже перешел со мной на «Вы». Значит, возможно, мое положение в этом доме изменится к лучшему.
- Извините, а как мне к вам обращаться?
- Ибрагим Сулейманович, можно просто Ибрагим.
- Ибрагим Сулейманович, Алишер говорит по-русски?
- Нет.
- Тогда, будьте добры, переводите ему мои вопросы.
- Мне сейчас некогда, пусть этим займется Рустам.

  Я осмотрела мальчика, задала ему несколько вопросов, а Рустам переводил. Вскоре я поняла, что мальчишка любит возиться с собаками и кошами и у него, просто обыкновенные глисты. Но для этого мне нужно было в этом убедиться. Я объяснила Рустаму, что для этого требуется. И уже на следующий день я получила доказательство своего предположения. Но здесь в отсутствие аптек лечить можно было только народными средствами. Я вспомнила, как в деревне отец меня лечил от этого недуга тыквенными семечками. Благо этого добра здесь было достаточно. И через две недели такого лечения Алишер пошел на поправку. И, как результат, мой статус в этом доме поднялся. Теперь мы с Ольгой жили в небольшой отдельной комнате с кроватями, столом и шкафом. Правда в шкаф нам вешать было нечего.
Домочадцы, а их было немало, относились ко мне с уважением, не делали даже никаких попыток к приставанию, а вот Ольге прохода не давали, может еще и потому, что она была моложе.

  Долго бездельничать нам с Ольгой не дали. После моего удачного дебюта с Алишером, мой авторитет, как врача, поднялся, и ко мне потянулись вначале жители этого большого дома, а затем и аула со своими болезнями и болячками. Но лечить мне их было нечем. Во всем доме я обнаружила только несколько бинтов, клочок ваты, йод и таблетки от головной боли. И я уже не выдержала. Без разрешения почти ворвалась в кабинет хозяина.
-Ибрагим Сулейманович, у вас хоть какая-то связь с внешним миром есть, или вы так и живете, как отшельники?

  От такой наглости хозяин просто опешил.
- Послушай, красавица, ты что кричишь на меня? Ты без разрешения врываешься ко мне в кабинет и орешь на меня. Это у нас не принято, чтобы женщина поднимала голос на мужчину. Но учитывая твои заслуги по заботе о здоровье моей семьи я прощаю тебе. Но больше так не делай. Так что тебя привело ко мне?
-Ибрагим Сулейманович, если есть какая-то связь с внешним миром, нужно послать человека в аптеку. У нас нет элементарных лекарств. Чем я буду лечить людей? А люди проходят уже из аула, и я принимаю их во дворе. И неровен час могут быть и раненные.
Хозяин задумался. Потом сказал:
- Послать человека в город – это не проблема. Ты напиши список, что тебе потребуется, а я пошлю человека. А вот насчет помещения ты права. Найдем тебе местечко в доме, где ты сможешь принимать больных. Видно сам Аллах послал тебя к нам.

  И место мне нашли. В задней части дома с отдельным входом была маленькая комната без окон, видимо, служившая ранее чуланом. В нее провели свет, поставили стол, кушетку и пару стульев. Теперь это был мой медпункт. Медикаменты привезли по моему списку. Слух о медпункте в ауле распространился быстро и потянулся народ. Меня удивляла беспросветная элементарная санитарная безграмотность местного населения. Словно мы жили не в двадцатом веке, а в средневековье.
Мой авторитет поднялся настолько, что мне уже разрешали входить за пределы двора и перемещаться по аулу. Казалось, что это уже почти свобода. Но все равно, разве убежишь.

  А Ольгу тоже сразу привлекли к домашним работам. То она помогала на кухне, то занималась уборкой в доме и во дворе, то задействовали ее на строительстве бани во дворе.
 
  А потом на нее глаз положил Рустам, сын хозяина. У случился у нее с ним тайный роман. Теперь она часто пропадала по ночам и возвращалась только к утру. И добром это не закончилось. Где-то через год после нашего заточения мне пришлось делать ей аборт. Хотя по тамошним законам это запрещается и считается большим грехом.
Так мы и жили эти четыре года.

   Часто мы с ней, оставаясь вдвоем в комнате, мечтали о том, как убежать отсюда, как вернуться к своим. Но как тут убежишь? Во-первых, дом охраняется и нам запрещено выходить за пределы двора. Во-вторых, мы не знали, где мы находимся, и если даже удалось бы улизнуть из двора, то куда идти мы не знали. А если бы и ушли, то нас тут же поймали, и еще неизвестно, чем бы это нам потом обошлось. Приходилось просто терпеть и ждать. Потихоньку стали изучать чеченский язык. Это могло нам пригодиться в дальнейшем

  Война близилась к концу. Основные банды-формирования были уничтожены. Началась «зачистка местности». Отряды наших солдат ходили по селениям, заходили в каждый дом и искали боевиков. Дошла очередь и до нашего аула.  Помню, как сейчас, утром громкий стук в ворота. Во двор вошла группа солдат с оружием так, человек 10 и начали проверку всех живущих здесь.

  Какое же это было счастье! Нас освободили и вернули в Грозный. Правда еще почти месяц шла проверка, прежде чем разрешили мне вернуться на родину. Похоронку на мужа вручать было некому, у папы родителей в живых уже давно не было. Квартира наша в отсутствие хозяев перешла в распоряжение города, и там уже жили другие люди. Деваться мне было некуда, и я поехала в деревню к отцу. Но увы, папы не было уже в живых, дом был заколочен. Мне одной его не освоить. Я оставила свои координаты соседям и вернулась в город.

 

 Через военкомат мне удалось выбить однокомнатную квартиру, выдали денежное пособие за время моего плена. Устроилась работать в окружном военном госпитале. И тут твой звонок, моя родная!
Мать крепко обняла дочь и прижала к себе.

продолжение http://proza.ru/2021/12/11/543