Когда качается океан НК

     Сегодня снова и как вчера океан играл кораблём. Он подбрасывал его вверх вознося на белые пенные вершины волн и ронял в пропасти чёрной солёной воды.
     Вверх это было и понятно, и закономерно: ну как не поднять их к солнцу?
     Ключевое слово «их».
     Ключевое слово «солнце».
     Если говорить за солнце, то они его заслужили. Хоть на минуту. Хоть на секунду. Но заслужили. Точно так же, как заслужил такой награды и этот старенький, скрипучий, трещащий по всем швам, стонущий металлом и деревом тральщик ТЩ-24. Забава в недетских руках разбушевавшегося океана. Эти руки, ещё недавно ласкающие нежно борт корабля, сейчас вскидывали его вверх, а потом словно забыв поймать, смеясь и издеваясь, под неестественный, тонкий, пронзительный рёв винтов, ищущих воду, под разбойничий посвист ветра, рвущего троса гнилыми нитками, запредельно-могильный ухающий рёв накрывающей хляби, разрывали океан до дна. Кораблик, консервной банкой, с тридцатью человеков, заправленной мазутом и солёной водой, летел куда-то вниз. В пустоту. Чтобы со всего маху шлёпнуться о брюхо раскрывшейся на мгновенья пучины.
     Темные облака, выкрашенные в свинцовый цвет бортов, заигрывали с белыми шапками волн. Может быть, провожая падающий в бездну боевой корабль, а может с интересом наблюдающие за тем, как сверху, над ним смыкается океан. Над ними. С любопытством ожидая, выпустит ли их из своего глубинного покоя, выплюнет ли целиком или разметает мазутным пятном и рваным деревом рассерженная вода.
     А они заслужили солнце.
     Даже не так – они заслужили огромное и счастливое солнце, а не эту объединённую вакханалию неба и воды. Для них уже давно стёрлось понятие верха и низа. Неба и земли. Низ был там, где стоят ноги, низ был там, где оказываешься упав, низ был там, где пыталось лежать то, что лежало, стояло, висело. Времени, сколько это продолжалось, не считалось. А тем более и не думалось, когда это закончится. Сейчас живы. Сейчас здесь. Тут и сейчас. И слава Богу. И командиру.
     Если бы не командир, с его спокойствием, стоящим в рубке… Словно каменная, слегка побелевшая статуя со впавшими глазами. Как началось, так и стоит. Смотрит… Да что он там видит в этом аду?! Что-то кричит, пытаясь перекричать всё. Стоит. Рулит. Молодой…
     А океан рвёт. Пытается достать, сминая листы стали, выкручивая дерево бортов. Хочет попробовать его на вкус, словно понимает: сломает, вырвет его и всё.
     А он стоит. И ещё, кажется и улыбается… нет! Он смеётся и что-то поёт, поёт и поёт.
     Словно факир с дудочкой.
     Перед коброй.