Не божественная комедия

Средь гор скалистых монастырь
Один — как перст божий стоял.
Взирая в небес синих ширь —
Он вечность с небом разделял.
Здесь жизнь — мирна, всюду — покой;
И тишина царит над всем.
Век здесь чудесен — простотой;
Богатство ненужно совсем.
Монашки здесь скромно живут;
Роднит их вера — как семья.
О есть монашка одна тут;
То сказ о ней, что же друзья.
Звалась монашка та — "Надежда";
Ей двадцать лет было годов.
Её обязанность — вода;
Кувшин пустой ей уж готов.
.
Итак, монашка с именем — "Надежда";
С кувшином шла в жару к ручью.
Скромна монашечья одежда —
В ней моды я не узнаю.
Идёт Надежда, Солнце блещет —
В небесах синих над землёй.
Ветер в кустарниках трепещет;
Лист всякий шепчет шорох свой.
Зверёк какой-то травоядный;
С опаской вслед Нади глядит.
Он вечно чем-то перепуганный,
Он в каждом хищника, знай, зрит.
Но неопасна ведь Надежда;
И — вновь грызёт он корешки.
Покинул страх, важна еда;
Полны должны быть вы — кишки.
Вот, Надя уже у ручья;
В кувшин водицу набирает.
Ручей бежит в кувшин, звеня —
Водой, до верха наполняет.
Полный кувшин воды набрав,
Поставив у ручья его —
Надежда, обувь с ножек сняв;
Моет ступни, нет ли кого?
Да, нет! — и моет ножку до колена;
Рясу свою к вверху задрав.
Красива ножка, на ней вена —
Мило змеилась, вид теряв —
В покровах нежных её тела;
Спеша таинственно к ступне.
Изъян ли это? То ли дело —
Прыщ, бородавка на лице.
Омыв одну ножку, вторую —
Надежда принялась уж мыть.
И обнажив ножку другую —
Водицу начинает лить.
Вдруг рядом хруст, камень катится —
К прохладе вод, к току ручья.
Вся встрепенулась — словно птица —
Надежда, ну, а с ней и я.
Одела обувь, огляделась —
Ох, нет ли здесь рядом кого?
Кувшин подняв, прочь устремилась;
Не по себе ей, отчего?
И взгляд мужской, ось спины чует,
Что кто-то вслед её глядит.
Страх дрожью в Наде пробегает;
К монастырю она спешит.
И вот уж деревце у входа —
За ним калитка в монастырь.
Зло не проникнет внутрь сюда;
Сёстры читают тут псалтырь.
.
Там, у ручья, ты не ошиблась —
Был взгляд мужской к тебе остёр.
Ты с демоном там повстречалась;
Тебя приметил его взор.
Он к твоей ножке гимны сложит,
Он вечность перед ней склонит.
Он тебя встретить снова хочет;
Кто ему это запретит?
Вот — он, у деревца таится;
Но в монастырь не сделать шаг.
Как он сейчас на небо злится,
Что он святыне его — враг.
Так пламень кожи его тлеет —
Что деревца чернеет ствол.
Он сейчас злится и тоскует —
Что тебя встретил и нашёл.
Устав, тебя там дожидаться —
Он вниз, к ручью один спешит.
Он жаждет к тебе прикоснуться;
На след твой на земле глядит.
К нему склонился и целует;
С землёй его уста слились.
Рыдает, о тебе тоскует;
Твой след ему — что неба высь.
Дороже этот след — вселенной,
Дороже — райских всех садов,
Дороже — вечности бездонной,
Дороже — всех звёздных кругов.
Любя и нежно он целует —
Поступь ноги твоей в земле.
Он о тебе, бедный горюет —
Всем одиночеством во мгле.
.
И вот опять наша — Надежда;
К ручью, с кувшином, держит путь.
Жизни любой нужна вода;
Жив без воды ли кто-нибудь?
Идёт она, а страх за нею;
Уж в этот раз — так страшно ей.
Могла б она бросить затею —
Коль б жажды не было людей.
Идёт она к ручью, поспешно;
В шаг до ручья — она бледна.
На месте встала и ей страшно;
Боится тайного она.
— Кто тут? Ну же откройся;
Знаю, ты здесь, ты у ручья.
Откройся, или убирайся —
Как будто не встречал меня.
Сейчас же, или никогда —
Яви себя, не издевайся!
Коль трус, то сгинь уж навсегда;
Рядом со мной не появляйся.
Откройся, прошу крайний раз —
Так тайному Надя велела.
Демон исполнил тот приказ;
Прозрачность — тело обрела —
Рога резные, хищный взгляд,
Ноги, руки и то мужское —
Что зреть приличья не хотят,
Как будто в том есть — что плохое.
Бросив кувшин, Надя бежит —
Оттуда прочь, увидев срам.
Ей стыд так девичий велит;
Забыть бы то её глазам.
Не видеть б штуку эту век;
Ужас какой! — Как же рога?
Ужели каждый человек,
Лишь этим похож на врага?