2 В неглубоком будущем Гл. 1 Благая весть

Благая весть

Павел, хозяин лесопилки на Дальнем Востоке, приезжал в Москву решить некоторые вопросы, связанные с расширением производства и экспортом продукции. На Ярославском вокзале партнеры по переговорам загрузили в спальный вагон Павла, уставшего от пьянок, невыносимых даже для такого мощного молодого организма, каким обладал Павел. В купе Павел оказался один – спальными вагонами мало кто пользовался. Состоятельные зажиточные граждане предпочитали добираться в дальние края самолетом, а народ попроще ехал плацкартными вагонами.

Вскоре после прощания Павел вырубился окончательно и очнулся где-то уже в районе Кирова. Состояние было крайне тяжелым. С трудом Павел включил все свои электронные устройства, и обнаружил множество пришедших сообщений. Приятели-партнеры Син и Линь поздравили его с успешно проведенными переговорами и добавили, что, поскольку условием расширения экспортной лицензии является привлечение инвестиций с китайской стороны, они занялись этим вопросом и договорились с товарищем Куном – миллиардером и членом Центрального Комитета Коммунистической Партии Китая. Тут же Син и Линь с почтением пояснили, что Кун – очень редкая фамилия, и все люди, носящие фамилию Кун – прямые потомки великого Конфуция.

Прочитанное письмо повергло Павла в недоумение. Прежде всего, было непонятно, как римский император Конфуций очутился в Китае, да еще и обзавелся там потомками. Если только на пару с Александром Македонским. Но вроде Македонский добрался только до Индии. Хотя, конечно, от Индии до Китая рукой подать, и если уж попал в Индию – отчего бы не махнуть заодно в Китай. Но о Конфуции можно будет как-нибудь между делом выяснить, к основному делу вопрос о Конфуции никакого отношения не имел.

А вот откуда китайские парни узнали о результатах московских переговоров, было загадкой. Павел давно решил для себя, что деловая деятельность и алкоголь несовместимы, и, без крайней необходимости, даже после бутылки пива никаких деловых разговоров и деловой переписки старался не вести. А уж в том состоянии, в котором он вчера находился… Неужели он так нажрался, что полностью потерял контроль над своими действиями, и отправил-таки письмо в Китай? Он начал проверять все отправленные письма и сообщения, но сосредоточиться было тяжело, экран расплывался перед глазами. К тому же, Павел почувствовал, что у него пусто в желудке – на прощальном банкете, который Павел организовал перед отъездом, он ограничился салатиками и бутербродами – вторых блюд он не дождался, надо было спешить на поезд.

Хотелось поесть чего-нибудь плотного и сытного. Но пойти в вагон-ресторан представлялось в его состоянии необычайно сложным предприятием, к тому же, он не имел ни малейшего представления, в какой стороне вагон-ресторан, сколько вагонов до него добираться, работает ли вагон-ресторан в это время, и найдется ли там то блюдо, которое ему сейчас так необходимо. Мелькнула спасительная мысль: быть может, провожающие что-нибудь положили ему поесть. Но, последовавшая за этой мыслью, мысль о том, что предстоит рыться в своих сумках и чемоданах также вызывала отвращение.

Павел мучительно размышлял, как быть, когда неожиданно дверь купе открылась, и на пороге возникла проводница с подносом в руках, на котором были стопочка, очевидно, с водкой, бутерброд на закуску, тарелка супа и огромный ломоть хлеба. Наверное, провожающие хорошенько зарядили проводницу, отстегнув ей приличную сумму за заботу о пассажире. Скорее всего, в купе установлены видеокамеры, и проводница точно отследила момент, когда пора подавать поесть. Находиться под непрерывным наблюдением было немного неприятно, но в данный момент Павлу было не до обдумывания неприятных ощущений. От стопки водки стало чуть полегче, и он принялся за густой наваристый суп. Только он доел последнюю ложку, как проводница появилась вновь, уже со вторым блюдом и новой стопкой. Затем появился графин все с той же водкой, необычайно чистой и легко пьющейся. Вскоре Павел заснул богатырским сном.

Проснулся он со свежей головой – очевидно, выпитая водка была самой, что ни на есть, высочайшей степени чистоты. Павел твердо решил, что вынужденный запой, без которого решить в Москве все его вопросы было бы невозможно, остался в прошлом, и пора браться за дело. Сперва он тщательно проверил все, что было им отправлено за последние дни, и ничего серьезного, по делу, не обнаружил. Следовательно, китайские приятели отлично были осведомлены о каждом его шаге. Опять же, он догадался, что отныне находится, и, наверное, и впредь будет находиться под непрерывным наблюдением.

Поскольку Павел окончательно пришел в себя, ему захотелось женщину – женщины у него давно уже не было. Каких-то женщин в Москве ему постоянно пытались подкладывать, но он понимал, что все эти женщины – б.... и проститутки, до которых без презерватива даже дотронуться стремно. А презервативами он пользоваться не мог – стоило ему натянуть резинку, как член моментально опадал. Можно, конечно, уговорить проводницу, но совершенно ясно, что если проводница чем-то и отличается от московских б....., то только тем, что меньше имеет возможности следить за своей чистотой. Тут Павел подумал, что, наверняка, за оказание интимных услуг проводнице также проплатили, и как только та догадается о желании Павла, сразу же явится в купе, и устоять будет ох как нелегко. Так что придется потерпеть немного времени, до возвращения в родные края, а пока лучше отвлечься, занявшись делами. И он начал с просмотра входящей почты.

От Сина и Линя писем больше не приходило, зато уже довольно давно пришло письмо лично от товарища Куна. Прочитав еще раз, повнимательнее, последнее письмо Сина и Линя, Павел обнаружил там слова о том, что он сам должен был немедленно связаться с Куном. Тут же Павел написал Куну письмо с извинениями за задержку, вызванную тем, что он был занят поисками переводчика с китайского. Ответ Куна пришел через две минуты. Кун писал, что ему отлично известно о том, как в Москве решаются вопросы деловой деятельности, и то, что Павел, не доехавши еще даже до Омска, уже готов вести осмысленную переписку, свидетельствует о его высочайших ответственности и работоспособности. А вот начинать общение с обмана, пусть даже мелкого и невинного, не стоит. Что же касается языка общения, Кун написал, что сам он может и переписываться по-русски, и даже разговаривать, но, все же, в дальнейшем общение должно вестись на английском. Павел поморщился – английский он более-менее знал, как и все молодые люди, и даже многое понимал в компьютерных играх, песнях и фильмах, но к серьезному общению на английском языке готов не был.

Павел приступил к подготовке документов, договоров, выяснил, каковы текущие дела – за время пребывания в Москве заниматься повседневной работой лесопилки не слишком-то получалось. Он и сам не заметил, как неожиданно купе оказалось заполненным шумной толпой с необъятными объемами багажа, который они, отчаянно споря между собой, распихивали по всем свободным уголкам купе.

«Сколько их тут?» - мелькнула мысль. «Неужели все поедут со мной? Как же они здесь поместятся?». Ответ на вопрос вскоре появился. Две женщины, одна совсем молоденькая, другая постарше, не принимавшие участия в рассовывании багажа, взволнованно просили Павла присмотреть за маленьким мальчиком, который один едет в Читу к бабушке, и помочь по прибытии в Читу вынести весь багаж на платформу.
Женщины сообщили Павлу, как они довольны тем, что попутчиком оказался абсолютно трезвый деловой молодой человек, а то проводница кажется слишком уж легкомысленной особой, не заслуживающей доверия. Мальчик, совсем маленький, в очках, курносый, длинноволосый, с мелкими приятными чертами лицами, уже тихо, но независимо и с достоинством, уселся у окна. В руках он держал закрытую шахматную доску, собираясь, видно, открыть ее, как только уляжется предотъездная суматоха.

Вскоре провожающие исчезли, и за окном плавно поплыли здания Новосибирского вокзала. Мальчик раскрыл шахматную доску, которая на самом деле оказалась компьютером, и тут же возникли объемные изображения шахматных фигур. Павел прикинул, сколько может стоить такой компьютер с голографическим экраном, и ему стало не по себе – даже он, человек весьма состоятельный, не мог позволить себе такую игрушку, несмотря на то, что очень хотел, когда такие компьютеры только-только появились в продаже.

- Ну, попутчик, давай знакомиться, - начал разговор Павел, протягивая руку. – Павел.

- Данила, - мальчик, нисколько не смущаясь, протянул ему свою руку.

Наступило молчание. Чтобы нарушить затянувшееся молчание, Павел спустя некоторое время сказал:

- Ну что, ботаник, сыграем в шахматы?

Данила внимательно глянул на Павла:

- Право, не стоит. Ни мне, ни тебе это не принесет никакого удовольствия. Ты будешь беситься от каждой очередной проигранной партии, а мне будет скучно постоянно выигрывать. А подставляться без какой-либо особой корысти для себя я не вижу смысла.

Такой ответ Павлу очень уж не понравился. К тому же, Павел заметил, что мальчишка сразу же стал обращаться к нему на «ты». Павел был не против такого обращения, но все-таки мальчишке следовало бы получить для начала разрешение. Павел сказал:

- Знаешь, парнишка, не был бы таким мелким, и если бы я не обещал твоим родичам о тебе заботиться, сейчас был бы другой базар.

- Я это все великолепно понимаю. И пользуюсь, а точнее – злоупотребляю складывающимися обстоятельствами.

Ответ поразил Павла. Он не сразу пришел в себя от такой самоуверенной наглости:

- Хорошо, убедил. В шахматы играть не будем. И чем мы тогда будем заниматься? Не о бабах же с тобой говорить…

- Почему бы и нет? Можно о бабах, можно о великом древнекитайском мыслителе Кун Фу-цзы, известном в европейских странах под именем Конфуций, и о его прямых потомках, до сих пор играющих существенную роль в политической и экономической жизни Китая. Но, начнем, пожалуй, с баб.

Шахматные фигурки исчезли, и появилось объемное изображение пухленькой брюнетки в зеленом платье с огромным, до пупка, декольте. Павел обратил внимание на то, насколько быстро и без перебоев двигалась фигурка, и оценил мощность компьютера. Потом все-таки обратил внимание на брюнетку. Несмотря на то, что она была отнюдь не худенькой, талия у нее была что надо. Когда девушка, проходя, обернулась, из-под декольте стала видна грудь, не меньше пятого или шестого размера…

- Грудь натуральная, не силикон и не гель, - со знанием дела пояснил Данила. – если интересуешься, она может к нам подсесть в Иркутске.

Павел сглотнул слюну и разочарованно произнес:

- Да, это нечто действительно потрясающее. Но, увы, это проститутка, с ней без резинки нельзя…

- То, что Надя занимается проституцией – это ты верно угадал. А вопрос с резинкой легко решается. Девочка сдаст анализы, и ты получишь точные и достоверные результаты. Но гарантии должны быть взаимные. В Красноярске зайдет медсестра и возьмет анализы у тебя. Это, естественно, потребует дополнительной платы, но разницу я готов компенсировать…

- Да ладно уж, доплачу…

- Договорились. Настаивать не буду – это не в моих правилах. А что будем делать дальше, сам решай – можно обсудить идеи конфуцианства, а если тебе это не столь интересно, займемся своими делами. Ты займешься руководством своей лесопилкой, а я потренируюсь в шахматы. Ты не думай, я не фанат шахмат, но, при моем возрасте и прочих обстоятельствах, это – пока единственная для меня возможность иметь левые доходы, неподконтрольные родителям…

Павел задумался: откуда мальчишка проведал про Куна и про лесопилку? На первый взгляд, никакой угрозы от этого мелкого парня Павел не чувствовал, но, тем не менее, осторожность не помешает…

В Иркутске в их купе вошли двое: молодой человек с бутылкой дорогого французского коньяка, а с ним та самая брюнетка в зеленом платье. Брюнетка широко раскрыла глаза, и Павел с Данилой поразились редчайшему чистому изумрудному цвету ее глаз – стало понятно, почему она предпочитает носить зеленое. Надя с притворным удивлением сказала:

- Я же подписывалась на одного. Которого мне забирать – который покрупнее? Чувствую, работа предстоит нелегкая… Хорошо, давай к делу. Мы договаривались без резинки. Твои анализы я получила, у тебя все в порядке. Вот мои анализы.

Надя протянула Павлу распечатку. Тот взял ее и в растерянности пробормотал:

- Что-то тут мудреное все. Может, ботаник разберется.

Данила взял распечатку и внимательно всмотрелся:

- Чего тут разбираться, все ясно. Девчонка чистая, как свежевыпавший снег. Так что, можешь не опасаться.

Теперь удивление Нади было уже не притворным. Она погладила Данилу по голове и чмокнула в щеку:

- А ты парнишка забавный. Подрастешь – заезжай, поработаю с тобой со скидкой, а если хозяин позволит – то готова и бесплатно. – Далее она обратилась к Павлу: - ну, пошли, что ли. Предупреждаю сразу: больше семи раз я не выдержу. Зае.... насмерть – будешь оплачивать похороны и поминки.

Данила и молодой человек остались в купе вдвоем. Молодой человек в растерянности спросил:

- А коньяк-то для кого?

- Для нас с тобой, Михаил. Ты две рюмки принес, как я заказывал? Ставь на стол и разливай. Пить я, естественно, не буду, в моем возрасте это преждевременно, только чисто символически помочу губы. А ты можешь выпить. Хоть ты и за рулем, я знаю, что тебя не тормознут и прав не лишат, кто же будет резать курицу, несущую золотые яйца?

Растерянность молодого человека только нарастала. Но, все же, он собрался с силами, открыл бутылку и наполнил рюмки.

- Ну, за знакомство, - серьезно сказал Данила.

Они чокнулись. Михаил, от неожиданности происходящего, выпил рюмку залпом, до дна. Данила, действительно, как и обещал, только символически обмочил губы.

- А теперь мой к тебе вопрос, ради которого мы с тобой и встретились, - начал Данила: - зачем люди заводят детей?

Михаил недоуменно молчал.

- Чтобы облегчить тебе ответ на мой вопрос, приведу три главных варианта ответа, к которым, в общем-то, сводится все бесконечное многообразие возможных ответов. Вариант один: из чисто практических соображений, в первую очередь – чтобы обеспечить себе поддержку в старости. Вариант два: для того, чтобы иметь продолжателя своих занятий, и передать близкому, надежному, понимающему человеку свое дело и свои знания и умения. Вариант три: просто потому, что хочется иметь вблизи крохотное существо, которому можно отдать любовь и заботу, не ожидая и не требуя ничего взамен.

Наконец, Михаил пришел в себя:

- Конечно же, второй вариант. Я хотел бы, чтобы мой будущий сын принимал участие в делах моей фирмы, а потом – сам взялся за ее руководство, надеюсь, более удачное, чем это получалось у меня.

- А ты уверен, что такой жизненный путь – это то, что нужно твоей дочке?

- Дочке? – удивился Михаил.

- Да, да, именно дочке, которая вскоре у тебя родится. Не отвлекайся, а то стоянка поезда ограничена, а мы еще не завершили нашу беседу… Родители детей не выбирают, за теми единичными исключениями, которые лишь подтверждают это положение. Дети иногда могут выбирать себе родителей, но, в любом случае, последнее слово остается за Богом…

Это было что-то новое и необычное. Такого Михаилу слышать никогда еще не доводилось. Чтобы чуть прийти в себя, ошарашенный вконец Михаил налил себе вторую рюмку и мигом опрокинул ее в себя.

- Не увлекайся. Хотя, конечно, от двух рюмок ничего тебе не сделается. Основная цель нашей с тобой беседы заключается в том, чтобы ты постепенно, по мере своих сил, переходил от второго варианта ответа к третьему. Если Бог доверил тебе маленькую личность, для которой он уже начертал ее жизненный путь, твое дело – не препятствовать исполнению его замыслов.

«Кто это? Ангел? Но ангелы не занимаются сводничеством»- в полной растерянности думал Михаил. Рука вновь непроизвольно потянулась к бутылке. Вдруг мелькнула мысль: «Если это на самом деле – ангел, он знает…».

Данила, очевидно, понимал, что интересует Михаила, и ответил на вопрос Михаила прежде, чем тот успел открыть рот:

- По поводу железной дороги на Чукотку и Аляску не беспокойся – никакой железной дороги не будет, все выделенные средства уже распилены и разворованы, так что самая разумная стратегия для тебя – развивай свое дело здесь, в Иркутске. В обозримом будущем никаких новых железных дорог в этих краях не появится. Ну, тебе, я понимаю, пора идти, поезд вот-вот отправится. Увидимся еще, но не скоро.

Уже незадолго до Улан-Удэ в купе вернулся Павел. Он плюхнулся на сиденье и, сладко потягиваясь, блаженно закрыл глаза.

- Ну, ботаник, угодил. Ты, я вижу, паря толковый не по годам. Давай-ка, как подрастешь немного, приезжай ко мне, возьму тебя своим помощником, а если хорошо будешь справляться – могу взять в долю.

Данила ответил с присущей ему скромностью:

- Да я хоть завтра мог бы взяться за дело, и за три месяца так раскрутить твою лесопилку, что и под ханей не нужно было бы ложиться. Но мне начертан иной путь.

Продолжение: http://proza.ru/2021/12/11/570
Начало: http://proza.ru/2021/12/05/374