Парад. Воспоминания юнкеров

То, что я должен сказать.

А. Вертинский.

Рассказ “Тюва-губа-83” заканчивается фразой, несущей в себе информацию о близости предстоящего парада. Был октябрь на дворе. Имелся в виду, конечно, парад, посвящённый празднику 7 ноября. Что это за день такой? Люди постарше вспомнят и так. Для молодёжи поясню. Это День Великой Октябрьской социалистической революции. Один из величайших праздников Советского союза. День, с которого начинался отсчёт времени новой эры — эры коммунизма. По крайней мере, этому нас учили с трибун.

Так или иначе, но в Советской стране годовые планы выполнялись именно к этому дню. Грандиозные стройки завершались к 7 ноября. Рекордные плавки стали, сборы хлопчатника, надои и намолоты, путИны и выработки — к этому дню! В октябрята принимали когда? — Правильно! Можно не уточнять… Это был первый советский праздник. Второй — День Победы. Сии красные даты знаменовались парадами. В Мурманске было незыблемой традицией проведение двух обязательных парадов в году.

Первое время пребывания в училище в новом для нас качестве курсанта ассоциируется со строевыми занятиями. Бой барабана и маршевая мелодия в исполнении духовых инструментов звучали над плацем всё светлое время суток. Роты маршировали против часовой стрелки, или вычищенный от снега асфальт плаца вращался в другую сторону под нашими ботинками-гАдами, порой было не разобрать.

Колоннами по четыре или по восемь мы отрабатывали движение строем; поворот колонны, когда внутренний фланг топчется на месте, а внешний, наоборот, ускоряет шаг; маневрирование колонны и перестроения. Вспоминается такой приём строевой подготовки, когда старшина командовал “ро-вняйсь!”, весь строй, на выдохе, отвечал “и-раз!”... Далеко не сразу наша рота научилась выдыхать одновременно.

— “Сми-рно!”, — руки прижаты, печатаем шаг!

— “Равнение, на…”

— Здравствуйте, товарищи курсанты! — начальник ОСО Туманов в ...цатый раз здоровается с нашей ротой.

— Здравия желаем, тарищ-ктан-третьего-ранга! — отвечает рота и, по команде “правое плечо вперёд”, заходит на очередной круг. За нами следует вторая рота, другие факультеты. Далее: второй курс, третий.

Четвёртый и выше курсы так сильно не напрягались. Они свой марш оттренировали годами ранее.

Ярко запомнился образ барабанщика Сергея Гарбарова из третьей группы. От природы крепкий парень, шинель в обтяжку, спереди огромный барабан. Он, весь пунцовый, щёки и уши горят, пар на морозе поднимается, неутомимо бьёт в барабан! Бесконечный марш “Прощание славянки” сотрясает морозный воздух над всеми корпусами Системы.

Думаю, что даже при всём моём желании описать именно тот парад 7 ноября 1983 года у меня не получится. На воспоминания о том параде наложились воспоминания о парадах последующих лет. Потому, настоящее описание есть нечто усреднённое, что хранит память.

Подготовка формы к параду начиналась накануне. Утюжились брюки, чистились парадные ботинки, подшивался белоснежный подворотничёк на галстук или “слюнявчик” — так мы его называли. Бляха натиралась пастой ГОИ до блеска. Смотр формы одежды роты на предмет исполнения перечисленных действий дополнялся проверкой пуговиц на шинели, иголки в шапке, завязкой шапки (чтоб без бантиков-антенн), подтяжкой ремней.

Построение на парад начиналось сильно заранее, сразу после завтрака, на плацу, напротив двухэтажного здания старого камбуза. Опять осмотр. И мы колоннами поротно шагали к проспекту Ленина. С юга на север по главной улице Мурманска будет двигаться парад. Мы на исходной позиции.

Команда заместителя старшины роты Масалытина “смирно”. Выравнивают. Опять «смирно». Потом на минуту «вольно». Опять «смирно». Позволяют размять ноги, не передвигая ступней. Так без конца. Так бывало всегда на парадах. Следовало бы эту цитату взять в кавычки. Ведь она относится к 1888 году. Александр Куприн, роман “Юнкера”. Никаких изменений за сто прошедших лет. Так мы стояли.

Пока стоим, сообщу, какие у нас были предпочтения в форме одежды. Офицерская шапка с кожаным верхом. Шарфик вместо слюнявчика. Пожалуй, любой аксессуар, позволяющий как-либо выделиться: бляха ремня с якорем немного другой формы, кожаные перчатки вместо вязанных казённых, ботинки с тупыми носами (или наоборот с острыми)... У меня была единственная самобытность — шапка на размер больше (чтоб по брови, так теплее). Была у нас такая мода.

Стоим, ждём высочайшей команды, переминаемся с ноги на ногу. Подходят две девушки-хохотушки.

— Ребята, вы с механического? — спрашивают они, имея в виду факультет.

— Дэвушки, зачэм вам мэханический, у нас натуралный! — громко за всех отвечает находчивый грузин Заза. Вот как надо отвечать! А я, бездарь, только собрался объяснить девушкам, где именно стоит рота механиков.

Пока нет команды. Стоим дальше, мёрзнем. Особенно мёрзли ступни ног. Мне выдали ботинки на тонкой кожаной подмётке, промокали они моментом. Командир роты Владимир Иванович Плаксунов перед строем. У него замечательные ботинки: подошва — дюйм микропористой резины толщиной. Мечта курсанта! Тридцать восемь зим прошло с тех пор. Я, нет-нет да и вспомню эти ботинки. До сих пор не купил себе таких, а хотел…

Стоим… пока команды выступать не было. Так… хохму от Зазы, которую впоследствии многократно со смехом пересказывали в курилке, рассказал… про промокшие ботинки тоже…, александровских юнкеров Куприна вспомнил…

Юнкера и революция — невесёлая параллель. Кого бишь, в 1888-м ждали александровцы? — Государя, вестимо… Куприн в своём романе писал о “жажде беспредельного жертвенного подвига”, овладевшей им при виде его императорского величества. Такие возвышенно-трагичные слова писатель употребил, имея в виду страшные московские события октябрьского переворота. Когда юнкеров, защищавших Кремль, расстреливали шрапнелью. (Роман писался в 1932 году).

Внимание, начинается, встрепенулись, подравнялись. Музыка! Шагом марш! Командир, старшины впереди коробки. Голова моя в момент очистилась от еретических мыслей. Бодро маршируем по проспекту. Слева и справа восхищённые взгляды мурманчан. Ладонь — интервал, поднятая вперёд рука — дистанция. Правая рука к груди, левая максимально назад. Носок тянем. Памятнику Ленина — “смирно”! Руки прижали. Держим темп.

Маршевая миля заканчивается. Это всё? — Оказывается, нет. Офицерская изобретательность безмерна. Новая вводная: бегом по Шмидта на исходную. Пока двадцать пять рот Вышки следуют маршем по проспекту Ленина, мы, головная рота парада, пристраеваемся сзади, и второй раз торжественным маршем проходим по мостовой. Таким образом, колонна МВИМУ на параде выглядит ещё более внушительно! — Гениально.

Действуем по указанному плану. Как ртуть, слились в парадный строй на исходной позиции. Выровнялись. Шагом марш! Снова справа по ходу проплывают трибуны с ветеранами, ударниками, руководителями города и области. Шестиметровый Ленин в бронзе на постаменте из красного гранита над ними. Взаимные приветствия. Ура!

Обращаюсь к литературному творчеству Александра Куприна, пропитанному горьким духом ностальгии о потерянной Родине неслучайно. Не могу избежать подобного привкуса в своём рассказе. История уготовила для России страшные испытания в ХХ веке. Воспоминания собственной юности Куприна перекликаются с болью в душе о павшей Российской империи. Я — аналогично, с чувством великой утраты представляю себе крах СССР.
Настоящий рассказ также о том, что в советские годы курсанты высшей мореходки были фаворитами Мурманска. Город, жители их любили. Школьники искренне хотели стать курсантами, будущими моряками. Прекрасные мурманчанки были к ним благосклонны. Парады были квинтэссенцией этого фавора.

09 декабря 2021 года.

Post Scriptum.

Важное и историчное добавление от Сергея Анатольевича Долинина на музыкальную тему. На тему соперничества двух мореходок: нашей высшей и ММУ им. Месяцева. Одногруппники по С-133, бывало, звали его Дол. Иногда, впрочем, добавляли качественное прилагательное “злой”, посмеиваясь при этом.

“Добавлю немножко к теме парадов. Мы с Серегой Горбаровым играли в училищном оркестре — я на теноре, он — на большом барабане. На парадах “средуха” шла раньше и, дойдя до перекрёстка с улицей Карла Маркса, разворачивалась и шла назад. Таким образом, в районе кафе «Юность» наши колонны расходились на встречных курсах. И у оркестрантов была такая мулька — поскольку в этот момент играли оба оркестра, — то кто сыграет громче, кто кого «забьет». Объективности ради надо сказать, что у “средухи” оркестр был получше — у них и репертуар был посложней, и организация получше. У нас же постоянно чего-то не хватало, то организации, то личного состава. Даже руководительницу оркестра, Галку, приходилось регулярно маскировать в мужскую курсантскую форму, и она тоже маршировала, играя на трубе. «Соревнование» двух оркестров проходило с переменным успехом, но мы «забивали» “средуху” чаще. Обычно в этот момент мы врубали марш «Тоска по родине», но не с самого начала, а с самого громкого места, как раз где соло теноров. Впрочем, иногда и проигрывали. Например, однажды был такой случай. Если в день парада температура воздуха была отрицательной, начальник ОСО Туманов всегда выдавал на оркестр бутылку спирта — заливать в трубы, чтобы клапана при попадании слюны не примерзали. Естественно, большая часть заливалась отнюдь не в те трубы. На самой большой и тяжёлой трубе — тУбе — у нас играл курсант Чебураков, из электриков. Сам маленький, худенький. Так вот в тот день он и так с утра был с похмелья, а тут ещё усугубил, ну и «не рассчитал свои силы»... Его развезло, и к ответственному моменту он так устал, что еле-еле волочил себя самого и свой тяжеленный инструмент, не говоря уж о том, чтоб в него дуть! А без басов мощь звука оркестра уже совсем не та! В тот раз “средуха” нас переиграла!”