С неба упало

                С НЕБА УПАЛО…

      Бабушка стряпала блины, и в то время, когда она поворачивалась, чтобы поставить на плиту сковородку для очередного блина, Дениска успевал стянуть с тарелки предыдущий блин и со смехом убегал за перегородку. Дак ты сядь за стол, – говорила бабушка, улыбаясь забаве внука. – Я тебе сейчас сгущёнку открою…

  – Ворованное-то всегда слашше, – усмехаясь в бороду, отозвался дед Гордей из своего угла, где он починял рукавицу.
   – Деда, когда на рыбалку… – загундел Дениска, давно просившийся на подлёдную рыбалку, всё откладываемую из-за морозов.
   – Бедный, истомился.… Неси-ка свою удочку, какую тебе купил отец, посмотрим, на что она пригодна.

      Удочка была красивая, товарная, но дед забраковал крючок из-за «бородки» - насечки на кончике крючка:
   – Надо крючок без «бородки», чтобы не отцеплять рыбу и не морозить руки – сама будет слетать.…На месте покажу. И мормышку на хайруза лучше другую… – Он достал свою заветную баночку с рыболовными снастями, выбрал самодельную мормышку, отрезал ножницами фабричную. –  Смотри, как надо привязывать. Вот, продеваем конец изнутри, от загиба крючка – это чтобы рыба не срывалась. Теперь так… – дед сделал петлю, дважды продёрнув в неё конец лески. Петлю сложил вдвое и, просунув мормышку, затянул концы. При этом в лад со своими действиями, он шевелил губами так, точно обсасывал абрикосовую косточку. А Дениска зачарованно наблюдал попеременно то за его пальцами, то за губами и никак не мог взять себе в толк, почему насечка на конце крючка называется «бородкой» когда решительно ничего общего не имеет с дедовой бородой.

      Утром дед выгнал машину из тёплого гаража. Стали грузить монатки . Заметив ажиотаж, подошёл пёс по кличке Герой. Смотрел очень вопросительно. Бывало, на охоту Гордей иногда брал его до места с собой на машине.
   – Не угадал, – «утешил» его дед. Дениска был отбойный малый – он схватил Героя за ухо, на что тот недобро сморщил верхнюю губу и показал клыки.
   – Цапнет! – сурово предостерёг дед. Но не внимая предупреждению, Дениска перекинул ногу через спину кобеля и схватился за второе ухо. Обезоруженный такой бесцеремонностью, пёс скособочился и повинно упал на бок, показывая тем самым, что тот волен делать с ним всё, что захочет, только не ехать верхом.
   – Деда, возьмём Геройку с собой? – заныл Дениска.
   – Нашто? На таборе пакостить от безделья? Ему не рыбу, ему белку, соболя подавай.…На каникулах он теперь, до осени в отпуске. Пускай остаётся дома.

      На спуске к реке на обочине стоял «Урал».
   – Агапыч уже на месте, – констатировал Гордей, узнав по мотоциклу владельца. В посёлке Агапыч как бы не имел ни имени, ни фамилии – одно лишь отчество, и все, "от велика до мала", звали и упоминали его только Агапычем. Так, спроси сейчас Гордея, какое у Агапыча имя, он не вдруг скажет и, может быть, фамилию не назовёт сразу.

      Агапыч – состоявшийся пенсионер и умеренный рыбак. Он восседал на раскладном брезентовом стульчике у лунки и время от времени выдёргивал на лёд хайрузОв. На каменистом берегу, между огромными валунами скальной породы полыхал костёр – значит, приехал недавно.
   – Это ты всё набурил? – после взаимных приветствий, увидев множество лунок, удивился Гордей.
   – Какой… Кто-то рыбачил тут вчера, лунки не заросли. Я только подчистил.
   – Из наших вроде никто не ездил.… Это из города!

      Гордей обошёл и забормошил все лунки из пластиковой «полторашки» оранжевым варёным бормошем, который частью медленно тонул вместе с белесой мутью, частью плавал на поверхности, как тёртая морквА. Себе он взял складной брезентовый стульчик, точно такой, как у Агапыча, Дениске отдал на сиденье бушлат.

      Хайруза подходили с перерывами, стайками в несколько штук.
   – Видел, как! – Дед неспешно, картинно вытягивал из лунки хайруза, отводил удочку на сторону и давал рыбе свободно упасть на лёд. Трепыхнувшись, раз - другой, хайруз сам слетал с крючка. У Дениски первый же хайруз сорвался и упал прямо в лунку.
   – Ты отводи на сторону! – Учил дед. – И не торопись, не дёргай!

      Дальше у Дениски дело пошло, и он ликовал, не забывая ревностно подсчитывать улов по количеству. Целых семь штук! Почти как у деда. И все – точно – сами слетали с крючка! Но дальше дело остановилось. Дениска перебегал от одной лунки к другой, пробуя тут и там, но у него нигде не клевало, и он сердился на то, что у деда и Агапыча клевало, а у него нет. Как на вред…
   – Не бегай ты с места на место! – ворчал на него дед. – И не становись коленками на лёд – настудишь! Сложи вчетверо бушлат и садись. Кому говорю, встань с коленок!
   – Ты пошто его ругаешь, Гордей? – заступился за парня Агапыч.
   – Как же не ругать! Ругать полезно… Лучше всяких витаминов!
               
      Мороз никак не отпускал с утра. По реке тянул пронизывающий хиуз. Леска обмерзала. Отложив удочку на сторону, Гордей обсасывал заледеневшую мормышку. Дениска, пользуясь тем, что тот сидит полубоком и не видит его, шмыгнул к лунке, где Агапыч недавно выдернул несколько хайрузов, но тут же был настигнут воплем деда, как палкой по спине. Он резко, испуганно обернулся. Агапыч, приподнявшись со своего стульчика, пристально вглядываясь, уставился на Гордея поражённый диковинным зрелищем: дед Гордей, воздев кудлатую бороду, мыча, с перекошенным лицом судорожно толкал пальцы в рот, как будто вознамерился его разорвать. Дениска, сбросив с валенка дедову удочку, стоял ни жив, ни мёртв, сам не свой. Дошед в чём дело, переломившись в поясе, Агапыч со страдальческим выражением глаз подавился смехом. Гордей вытащил крючок из губы и сплюнул сукровицей на снег. «Смешно ему… – пробормотал он. – Ишо хорошо, что крючок без бородки…». Затем повернулся к Дениске. Грозный взгляд его не предвещал ничего хорошего, но он только рыкнул, как припечатал: «Допрыгал… Варнак!»
   – Но ты даёшь, Денис… – потешался Агапыч. – Тайменя с бородой одной ногой поймал!
      Дениске было не до смеху. Он набычился и ждал, что будет дальше. Дед за леску подтянул удочку, смотал леску до нужной глубины, опустил мормышку в лунку.
   – Сядь на одном месте и жди! ХайрузА сами подойдут.
               
      Поближе к обеду хайрузов накидали дивно. Собрав в пакеты рыбу, пошли на берег пить чай. Возле костра на сложенный брезент выложили провизию. Гордей вырубил из сухой тальничины рожни и со знанием дела стал сочинять шашлыки, перекладывая кусочки мяса пластиками сала, кольцами репчатого лука. Изворачиваясь от дыма, подкатав угли, он закрепил шампуры между камнями. Проверив тыльной стороной ладони интенсивность жара, приклонил их пониже.

   – Вот нет ветра, и сразу чувствуется тепло. Этот ветер опостылел уже…
   – Пора бы теплу… – поддакивал Агапыч. – В прошлом годе в это время, однако, «свежУн» уже был – шла верховая вода.
   – Год на год не приходится… Раннее тепло – тоже плохо. Как растает снег, ветер высушит всё, потом пожары начнутся.… И так уж лесу выгорело сколько.… Потому и ветры!
      Солнце уже поднялось выше скал, и теперь откровенно пригревало.
   – Теперь в сапоги надо будет переобуваться, у берегов подтаивает уже…. Сегодня поплывёт… Хорошо-то как! Бутылочку бы сейчас… – мечтательно произнёс Гордей, окидывая взглядом освещённые весенним солнцем берега.
   – Куда ишо хорошЕе, когда и так хорошо? – простодушно подивился Агапыч.
   – Не понимаешь ты толка, – Гордей с сочувствием посмотрел на него как на человека ущербного. Всем в посёлке было известно, что Агапыч – одно из двух: или убеждённый, или заклятый трезвенник. Почём знать, хоть и давненько, но – человек всё же приезжий.  – Ладно, о чём разговор, обойдёмся чаем….

   – Прошлой осенью с Матвеем рыбачили здесь на спиннинг… – искусно перевёл стрелки Гордей. – Матвей – сын Петра Анкудинова, товарища по молодости. Но да ты видел, его, поди.… В отпуск приезжал…
   – Он пилот, однако?
   – Но. На вертолёте летает. Добрая по осени рыбалка была! Крупный ленок, таймешки. Насолили бочонок.… Жили палаткой. Вон там, на бугре, под берёзами, палатка стояла.… И погода тогда – прямо как по заказу! Он ещё по уткам бегал на озёра…. Уехал потом довольнёхонький!

      После обеда клёв перемежился, но спустя какое-то время хайрузА стали напористо хватать один за другим, и были они крупнее и темнее окрасом, в большинстве своём как на подбор. Дениска был возбуждён, весь светился от азарта и теперь уже не бегал от лунки к лунке – клевало везде.
   – С другого плёса подошли… – радовался Агапыч, умеренный рыбак.
   – Хватили свежей воды, через день - другой полезут на нерест, – соглашался Гордей. – Такое тепло – подле берегов верховая вода к вечеру пойдёт.

      Вдалеке послышался слабый гул, постепенно переходящий в характерный вертолётный стрекот. Над Витимским хребтом обозначилась чёрная точка, которая приближалась прямо по направлению, обретая очертание винтокрылой машины. Это был вертолёт МИ-2, и шёл он на небольшой высоте. Погадав, куда летит вертолёт, рыбаки сошлись на том, что не диво, кто его знает, куда. Но, ясно, что не в посёлок по какому-то сан заданию – не то направление. А вертолёт тем временем, пройдя над ними, со снижением стал разворачиваться, затем завис над галечной косой, напротив, по ту сторону реки, и, вздымая снежную пыль, медленно приземлился.

   – Рыбнадзор? – пришёл в некоторое замешательство Агапыч.
    – Не сетями рыбачим – удочкой, – возразил Гордей. – Да если бы рыбнадзор – летели бы вдоль Витима, а тут поперёк.…

      Не глуша двигатель, только убрав обороты до остановки лопастей, пилот выпрыгнул из кабины и с пакетом в руке энергичным шагом направился к рыбакам. Движимый какой-то неясной догадкой, Гордей настороженно, неуверенно – как бы не ошибиться – подался ему навстречу. И не ошибся! Точно, это был Матвей. Надо же, кто бы мог подумать!

      Встретились, как родные. Матвей приветственно помахал рукой Агапычу и Дениске.
   –  Только что вспоминал тебя.… Как будто в воду глядел.
   – По фигуре, да по бороде узнал, – смеясь, говорил Матвей, оглядывая Гордея. – Как здоровье, как тётя Пана?
   – Как видишь, на печке не лежу. С внуком вот рыбачить приехали. А тётя Пана – что ей сделается! Хозяйство не держим, топчется от дивана до печки…
   – Вспоминаю, как мы осенью тут спиннинговали.… Даже от курса немного отклонился, чтобы посмотреть на памятное место. Как-нибудь приеду ещё. Может, так же осенью, может в другое время.… А сейчас позволь вручить тебе приз… или сюрприз – как хочешь, называй. За то, что браво выглядишь, – Матвей достал из пакета бутылку водки, протянул Гордею. – По заказу везу, но у меня с прибавкой, так что с полным правом – от меня.
   – Вот спасибо, дорогой, уважил! – расцвёл Гордей, почтительно принимая драгоценный для него дар. Он любовно погладил бутылку и прикоснулся к ней губами. – Может, к костру пойдём?
   – Да нет, Михалыч, у меня время, по точкам надо…
   – Погоди, гостинцы домой увезёшь. Денис, живо, набери-ка полный пакет хайрузОв!


   – Подфартило тебе! Вот уж верно что «как с неба упало…» – порадовался Агапыч за Гордея, когда вертолёт скрылся за ближним утёсом. – Услышал тебя Господь.… Но теперь причаститься, поди-ка, надо…
   – Да уж… – Гордей не стал продолжать фразу, давая понять, что тот попал в самую точку. – Пойду костерок подвеселю…

      Агапыча и Дениску за компанию заведомо не приглашал. За их полную  профнепригодность  в вожделенном для него мероприятии. День разыгрался тёплый, по-настоящему весенний, и верховая вода уже натекала на лёд. Помахивая, как барышня, раскинутыми руками – для остойчивости, чтобы в сапогах, случаем, не раскатиться и не шлёпнуться на гололядке, он перешёл наледь, поднялся на каменистый берег. Там ещё раз с удовольствием полюбовался красочной наклейкой и, расстегнув верхнюю пуговицу куртки, опустил бутылку во внутренний нагрудный карман... Неожиданный хлопок у ног привёл его в недоумение. Глянув под ноги, Гордей оторопел, не веря своим глазам в то, что на самом деле произошло. А случилось на этот час нечто непоправимое – на каменной плите, на которой он в это время стоял, темнело мокрое место, и валялись осколки бутылочного стекла с отлетевшим на сторону горлышком…

      Гордей какое-то время тупо, растерянно смотрел на место катастрофы и когда, наконец, пришёл в себя, у него запрыгали губы. Судорожно сглотнув слюну, он отвернулся. Крепко зажмурив глаза, сморгнул слезу, невидящим взором окинул дальние хребты и обречённо, наотмашь, махнул рукой, будто ртутный градусник стряхнул….