Чтение Оси

Моё имя Остап-Сулейман-Берта-Мария Бендер-бей. Но зовут меня по-другому. В детстве я полюбил чтение. Мой отец турецко-подданный напрасно старался привить мне привычку и вкус к более подобающим мальчику, а потом мужчине, занятиям, как-то: ястребиная охота на перепелов и сухая возгонка метаданных на животном масле. Жареные перепела с тех пор вызывают у меня чувство отвращения. А наш домашний ястреб Измаил называл меня фамильярно Осей. Так и повелось, и вошло в известный роман. И даже в политические реалии того неспокойного времени: Ося Берлин – Рим – Токио, – слыхали? Ох уж эти мне абстракции, претендующие на роль моделирующих абстракций... Да невооружённым грамотой глазу видно – нисколько не моделирующие, ни разу не моделирующие...
Когда я читаю книгу, где есть подобные претензии, выраженные буквально, то есть буквами, я испытываю такое чувство (не знаю как вы), словно читаемое выдавливает из головы пустоту, и эта пустота недолго остаётся собой, а принимает формы-копии прочитанного. Что вверху, то и внизу, как гениально подметил Гермес Трисмегист. Что на языке, то и на уме. Это уже я сам гениально подметил.
Поначалу моя гениальность пугала меня. А потом она напугала и моего отца турецко-подданного. В те неспокойные времена у нас в Палестине было как-то не принято высовываться. Впрочем, в Бердичеве и Хацепетовке – тоже. Иногда наезжали казаки, у нас они говорили на арамейском, и меня выводили в слюнях и всклоча волосы дымом, и выставляли в окно вместо иконы – на поругание. Вот, мол, казачки, какое наказание придумал для нас ваш бог и сын, пусть будут здоровы...
Побив меня по щекам для порядка и увидев, что поживиться нечем, казаки отъезжали. И подоспевшие хлопцы из спецназа ЦАХАЛ имени Григория Котовского били по ним из пулемётов и забрасывали гранатами, купленными по сходной цене у соседей-арабов. Самопальные гранаты имели тенденцию взрываться через раз и несколько дней. Что придавало апокалиптический и вневременной характер рядовой разборке на почве.
Если человек соображает иногда о том, что некоторые вещи влияют на жизнь не сами по себе, а под влиянием других вещей, которые невозможно обнаружить эмпирически, но они тем не менее существуют и влияют, то что такой человек делает? Он садится и пишет бумагу в органы, я думаю. Когда его спросят, он всегда имеет что предъявить, плюс квитанции об оплаченном назаде. И если умный человек, так он всё поймёт и не станет задавать, а если другой какой – так если по щекам побьёт для порядка, и всё...
Всё в слове, с этого началось и продолжается с чего началось. Ничего другого: слово, и только. Всё в слове есть. А мы занимаемся визуализацией, некоторые говорят, литературой, – это в школе была литра, и за деньги – литра, а мы занимаемся визуализацией преимущественно вербального контента. Я, признаться, визуализацией существую. У меня дом в Хацепетовке из первых. Так уж, господа, и проходит как дом Остапа... и так далее, бея. Почему деепричастие? Где ты шлимазло увидало деепричастие? А-а... бея. Вернитесь тогда в начало и освежите, если запылилось. Оно же и немудрено. Всё, всё визуализация, решительно всё. Отсюда берут начало конфликты и срывы психического свойства. Потому – дискрепанция. В голове одно – перед головой другое. Это где глаза. На языке вообще третье. Сам посуди Измаил это ничего если я буду звать тебя Измаил мне-то по барабану как тебя звать думаю что и тебе тоже по барабану ведь мысленный план и реально случившийся план – два плана нет Я говорю своей Хвеське я только хотел бы поделиться с тобой своими наболевшими мыслЯми а ты зачем-то лифчик расстёгиваешь.


14 марта 2019 г., 11 декабря 2021 г.