Простая история

Сплин и идеал

Я веду жизнь обыкновенного третьекурсника гуманитарного факультета. Вступаю в философские диспуты на заполненных смогом кухнях и лестничных пролетах женских общежитий. Пью напропалую. Изящно матерюсь, стряхивая пепел цинизма на наивных слушателей. Трахаюсь только с эрудированными девицами, чаще всего - с психологического факультета. Если герой Ильфа и Петрова был измучен Нарзаном, то прелестницы с этого факультета были измучены недостатком натуралов. Мне - 20. Я знаю о жизни все, и мне уже скучно. Я уже прочитал всю русскую и английскую классику. Меня сложно удивить. Я уже представляю, как буду с упоением заниматься саморазрушением и войду в "Клуб 27" небритым поэтом с гитарой. И близ моей могилы будет скорбеть великое множество девушек. И сухопарый священник в помятой сутане молвит, что мир потерял очередного героя, непонятого современниками.

От скуки я бросаюсь в сообщество "неформалов". Но и они карикатурны. Готы для меня недостаточно угрюмы. Эмо - смехотворно слабоэмоциональны. Панки недостаточно смелы. Металлисты погрузились в лес своих немытых волос. И тут я встречаю тебя.

Ты стрельнула у меня сигарету на одной из маргинальных сходок. Невысокая, черноволосая и увешанная фенечками, как растаманская елка. Еще и дерзко так: "Э, ты, сигу кинешь на ладонь?" Я проворачивал в уме уже несколько уничижающих ответов. Но сам не заметил, как в это же время мое тело решило за меня и уже протягивало тебе искомое. Тебе было 17, мне - 20. Громадная пропасть. В следующие 10 минут ты успела стрельнуть у меня еще 2 сигареты, выпить на спор залпом две бутылки "ягуара" и затем бурной струей исторгнуть их. Я держал твои волосы. Ты взглядом разрешила мне это сделать. До сих пор это самое мое странное романтическое переживание. После излияния напитка ты попросила жвачку. И сказала, что в следующий раз мы будем целоваться.

"Следующий раз" был через 15 минут. Раньше время текло быстрее.

 -//-//-//-

Парижские картины

 Мы вместе уже 2 месяца. Наконец-то мои энциклопедические знания мне пригодились. Я тебе рассказываю о любимых писателях. Ты не знаешь ни одного. Но слушаешь с интересом, тараща свои громадные карие глаза на меня. Я рассказываю о любимых поэтах. Рэмбо, Есенин, Бодлер. Я пересказываю тебе сюжет своих любимых книг. Больше всего тебе понравился "Евгений Онегин". Оказывается, твоя мама любила оперу, и часто на весь дом звучали арии из одноименного произведения Чайковского. Как же я сейчас ненавижу эту оперу, именно из-за тебя. Но тогда я изумился. Оказалось, что ты знатно шаришь в операх. И уже ты, захлебываясь от восторга, рассказывала мне о красоте пения, истинном величии огромных оперных залов. И как ты мечтаешь побывать во Дворце Гарнье. Уже я ни черта не понимал, но был счастлив от твоих сияющих глаз, когда ты рассказывала о нем.

Мы были из совершенно разных миров. Я претендовал на краткое, но изящное будущее. Ты же о нем вообще не думала. Училась в своем техникуме на задворках и жила моментом. И я завидовал чистоте твоего восприятия мира. Несмотря на твой постоянный мат. Неумеренное потребление дешевого и вульгарного алкоголя. Ты как-то сказала, что пьешь, чтобы продолжать жить. Я оценил парадокс выражения.

Как-то мы шумной имбецильной компанией поехали на чью-то дачу. В богом забытой деревне. Мы пошли гулять. И нашли в непроглядных зарослях заброшенную сцену. Настоящую. Покинутую всеми, но гордо возвышающуюся над погаными борщевиками. Тогда я сказал: "Вот твой Париж, твой Гарнье. Спой для меня". И ты спела. И ты была счастлива. И я был счастлив от того, чтобы была счастлива ты. Ты не попала ни в одну ноту. Но попала прямиком в мое сердце. Как бы пошло это ни звучало. А потом я взошел на сцену к тебе. И мы занялись любовью. На одной из величайших оперных сцен мира. И мы уже не были одиноки.

-//-//-//-

Вино

Твой алкоголизм становится проблемой. Ты напиваешься до судорог. Я уже дважды вызывал к тебе скорую. Ты говоришь, что у тебя жизней, как у кошки. Я пытаюсь тебя вразумить, но ты уходишь в глухую оборону. На одной из вписок ты во всеуслышание объявила меня стариком и начала целоваться со своим ровесником. Я не выдержал. Избил его. А потом меня начали бить его друзья. Их было четверо. И судя по следам на моем теле, все как один с честью носили обувь фирмы "Dr Martens". Я лежал на полу. А ты ушла пить с ними дальше в другую комнату. Я уснул в бессильной ярости. Утром я проснулся с болью во всем теле. Все спали в разных местах. На полу, в ванной, на тумбочке. Ты спала на диване в обнимку с какой-то мразью. Я оделся и ушел.

Я ждал, как полнейший глупец, ждал, что ты мне напишешь, позвонишь, будешь извиняться. Но нет. Я вернулся в свой мир. Оказалось, что все свое время на протяжении последних месяцев я посвящал только тебе. Я оказался на грани отчисления из университета за непосещение. Забил на всех своих друзей. Родители уже готовы были поместить объявление о моей пропаже на всех городских столбах. Я взялся за себя. Успешно сдал экзамены и зачеты. Прекратил пить. А друзья.. Мне было стыдно перед ними. Особенно, когда увидел искреннюю радость в их глазах, когда я подал о себе весточку. Я был такой сволочью, но они все равно меня любили и ждали возвращения. Я проронил украдкой ни одну слезу от благодарности им, внешне оставаясь все тем же циничным бонвиваном.

Все было хорошо. Все налаживалось. Но любовь не приемлет аскезы. Она настойчиво и капризно требует внимания. И в посиделках с друзьями я периодически выходил один на балкон покурить. И сразу воспоминания о тебе наваливались издевательски подробно. И когда мы внезапно пересеклись в одной компании, ты просто посмотрела на меня. И я мигом тебя простил. И мы ушли. Вместе.

-//-//-//-

Цветы зла

Мы сняли крохотную однушку и стали жить вместе. Первые пару месяцев я был на вершине мира. Все было по-прежнему. Мы негласно договорились не лезть в жизнь друг друга и просто наслаждаться временем вместе. Ты завязала с выпивкой. Почти. Иногда мы баловали себя вином. А потом жадно и первобытно занимались любовью. И после процесса у меня не было отторжения, как это зачастую бывает у мужчин. Наоборот, меня захватывала волна первородной нежности к тебе.

Но ты не могла так долго держаться. В тебе жил какой-то чертик, который призывал тебя исследовать все новые способы падения и саморазрушения. Сначала это выражалось в слишком агрессивном сексе, после которого я был весь в синяках, порезах и засосах. Затем ты начала приглашать своих подруг присоединиться к нам. Это было весело, но все-таки настораживало. Ты ушла с подработки и зачастую оставалась одна дома. И как я тогда не понял.. Вечером я приходил и встречался с тобой, нежной, расслабленной и дурманящей. Ты стала добрее и легче. Понакупала разных кружевных комбинаций с длинными рукавами. И была, казалось, без ума от меня. А я, дурак, радовался.

Я пришел после учебы. Я помню, что в тот день пошел первый снег. Мерзлый октябрь. Я открыл дверь и почувствовал странный запах. Будто воздух в квартире украли и продали по завышенной цене. Ты в странной позе лежала на кровати. На полу лежали подгорелая ложка, вата и зажигалка. Твой рукав был задран. И фиолетовый оттенок твоего предплечья был красноречивее любых моих возгласов.

Я не помню, что было дальше. Точнее, помню, но вспышками. Помню синие газовые огни скорой. Люди в форме, которые допрашивали меня. Родителей, которые приехали за мной в отделение. И холодную пустоту своих зрачков.

-//-//-//-

Мятеж

В то время еще не знали, что слово "депрессия" - это не просто блажь. А болезнь. Мама мне рассказывала, что я молчал две недели. Сидел дома. Ел и пил через силу. И как-то я сидел с отсутствующим взглядом, вскинул голову и хрипло спросил: "Где она?" Мне не ответили.

Я вернулся в жизнь слишком резко. Рвал и метал. Нашу съемную квартиру уже сдали другим. Мои вещи увезли родители. Ее вещей там тоже не оказалось. Я хотел позвонить ее маме, но вспомнил, что ее не было. Я звонил ее подругам, но они сбрасывали мои звонки. Друзья сочувственно глядели на меня, и меня бесили их взгляды. Одна из ее подруг наконец ответила. Мы встретились у нее. Она предложила выпить. Она грамотно отклонилась от всех моих вопросов и постоянно подливала мне. Мы погрузились в воспоминания о веселых моментах с ней. А потом мы переспали. 3 раза. И каждый раз я видел перед собой лицо не подруги. А ее. Утром я проснулся в объятиях подруги и мне стало тошно от самого себя. Я быстро оделся и трусливо уехал.

А она. Она просто пропала. Все вело к одному. Но я отказывался верить. Но время неустанно латало мои раны. Я уехал в другой город через несколько лет. И там началось совсем другое время.

-//-//-//-

Жизнь

Я приехал навестить родителей в родной город. Боже мой, насколько здесь все маленькое. А раньше казалось таким огромным. Я пошел гулять по старым местам. И, как ни странно, я вспоминал только хорошее. Возможно, я помудрел.

Я шел по набережной. Все тут стало много красивей. И даже люди. Я шел, вдыхал воздух современности с нафталином воспоминаний. И вдруг услышал знакомый смех. Меня будто ударило током. А потом в людском потоке я увидел огромные карие глаза. С хитринкой и мягкостью. И отражением всего моего прошлого. И ребенком на плечах. В нелепом, но милом коричневом комбинезоне. Глаза появились и исчезли. То ли девушка, а то ли виденье.

Я вернулся в ставший родным город. Пошел на любимую набережную с мостом-рогаткой. Встретил закат сигаретой и воспоминаниями. И сбросил с плеч казавшийся неподъемным груз.