Лён

«Я ещё помню, как в округе нашей славной деревеньки растили лён.

Бывало, несёшься по просёлку на велосипеде. Педали накручиваешь — пыль за спиной, струйкой торнадо. Норовит догнать — обнять. Солнце июльское в маковку печёт, плечи уже обгорелые жарит./ Ты их, уж и сметаной, что из ближней деревни молочница возит и продаёт по цене высокой, не магазинной. Лечила, лелеяла. И мазями заморскими — на ночь — травила. Лупятся, проклятые! Всё равно! А лето — тогда ещё настоящее, от и до — не отменишь. И на речку сбегать охота, и обновки сезонные поносить. Пощеголять! Вот и терпишь жжечь и неудобства… /

Ветер волосы рвёт и полощет, на лицо забрасывает. Стрекозы — медленные планировщики — не успевая сбить курс. В грудь ударяются. И падают поверженные. Кузнецы своего счастья — саранча малая и огромная — тютелька в неё же. По обочинкам рыщут, рекорды высоты ставят. Но под шины не лезут. Умные! А я — резвая пятнадцатилетка — преодолевая пространство и время. Мчу к дому от ближнего поселения. Городского, типа. Мадаполановые цветастые подолы на коленках танцуют. Небелёные парусиновые полукедишки, в шнурках красных, уже покрылись слоем производственных травм. Здесь грязь с педальки мазнула, там во вчерашний непросохший лужняк втяпалась. Не проста — жизнь деревенская! Не только парадная — изнаночная имеется…

А сбочку, да по обе стороны. Море голубое! Льна цветущего лазоревые осыпи. Будто небушко краской поделилось и слило излишки — «На-те, берите, граждане!» И я бросаю косые взгляды — не удержаться!.. А если руль начинает вихляться, в цепких тренированных руках — в седле, можно не удержаться. Тож! Останавливаю транспорт. И, бывалым всадником, оставляя «конягу» — пардон… — между ног. Стою зачарованная и пялюсь. То в поле, то на небеса. То в поле, то на небеса. То…

Но тут. Сзади, раздаётся рокот мотора — грузовушка-полуторка тараканит что-то ценное из МИСа. Я почтительно пододвигаюсь, с серёдки тракта на край. Привычно огораживаюсь от клубов пыли. Вдёрнув предплечье и заслонив загорелой ладонью висок, глаза и щёку. Пережив «нашествие» взгромождаюсь на «Урал». /Мой велик так называется. В прошлое лето ещё «Орлёнка» гоняла. Теперь — взрослая уже! — получила в пользование достойное двухколёсное. Но росточку пока не хватает. И торможу — рывком, при надобности — напрягая крепко сбитые икры. Не вполне прожимая ступнёй, оказавшуюся понизу педаль. /И продолжаю путь…

Я ещё помню. Как у нас, возле Любохово. Выращивали лён!..

Какая я стааааа…»