За кого ты пойдёшь воевать

             
 
                ЗА КОГО ТЫ ПОЙДЕШЬ ВОЕВАТЬ
               
               
                Истинное мужество просвещенных народов состоит в               
                готовности к самопожертвованию во имя родины.               
                (Георг Вильгельм Фридрих Гегель)

 
      Такой провокационный вопрос пять лет назад задал мне некий автор, усомнившийся, что у человека может быть не одна, а две родины. Это была реакция на мою публикацию, в которой я признавался в любви к месту своего рождения  острову Сахалин и Украине, называя их своими родинами. Я не вижу в этом ничего необычного, в моём сознании эти два места остались частями одной страны, за которую воевал мой отец. И после её развала я не стал любить меньше свой родной остров или «ридну нэньку» Украину. Разве мог я помыслить тридцать лет назад, что «единая и неделимая» рассыплется на отдельные государства и одна моя родина будет воевать с другой, а я буду доживать век в чужой стране. Правда следует признаться, что хоть я отношусь с уважением, благодарностью и любовью к месту своего нынешнего проживания, но Родиной назвать не смогу.

      Итак, после моей публикации на тему «родина», вышеупомянутый автор задал провокационный, но вполне резонный вопрос «за кого ты пойдёшь воевать, если одна твоя родина нападёт на другую». Очевидно, это была проверка на патриотизм. Несомненно и то, что задавший вопрос, связывает два понятия «любовь к Отечеству» и «патриотизм» в одно единое целое. Кстати, так считает не он один, а большая часть авторов сайта и в этом нет ничего предосудительного. Другое дело, когда недостаток или полное отсутствие патриотизма приравнивается к враждебности. Иными словами, если ты патриот – значит – «свой», если нет – «чужой». Разделение на «своих» и «чужих» настолько обострилось в последнее время, что я решил провести маленькое исследование: а чем, собственно, отличаются эти два понятия друг от друга –  «любовь к Отечеству» и «патриотизм»?

      Оказывается, слово «патриотизм»  пришло в Россию из Англии  в середине XVIII века и происходило от  римского patriota(cоотечественник). Изначально термин употреблялся для выражения своей любви к отечеству, т.е. к месту рождения, но со временем смысл начинает меняться, приобретая явную политическую окраску. Очевидно, большое влияние на эту трансформацию оказали революционные процессы во Франции, да и в самой Англии. Любовь к отечеству начинают подменять понятиями любви к государству и существующей власти.  У некоторых просвещённых людей того времени подмена понятий вызывала протест и даже отвращение. Так, литературный критик и публицист Сэмюэл Джонсон в  программной статье британского консерватизма резко высказался, назвав патриотизм «последним прибежищем негодяев». Позже, при составлении «Словаря английского языка» в 1775 году Джонсон смягчил своё прежнее определение новым – «ироничное прозвище того, кто стремится сеять раздор внутри парламента». К концу XVIII века истинными патриотами в Англии называют себя те, кто находится в конфронтации с существующей властью. Кстати, и американские борцы за независимость тоже  называли себя «истинными патриотами».

      Нужно ли говорить, что во времена Французской революции, главным лозунгом которой был «Свобода, Равенство, Братство»,  термин «патриотизм»  очень быстро приобрёл кроваво-красный оттенок?

      Ну, а как обстояло дело с патриотизмом в России? А никак! До конца XVIII века этого слова тщательно старались избегать. На примере Великой французской революции монархическая власть в патриотизме видела явную угрозу своему существованию.  Как оказалось, не зря. Его мигом подхватили на щит всевозможные революционно настроенные товарищи и вольнодумцы – от декабристов до народников. По вполне понятным причинам государственная власть Российской империи всячески презирала этот термин, а к его носителям относилась, как к врагам. Так продолжалось до определённого времени.  В 1833 году при вступлении в должность министра народного просвещения, граф С.С. Уваров предложил на высочайшую подпись государю свою теорию официальной народности. В противовес лозунгу Великой французской революции появилась новая триада  «Православие, Самодержавие, Народность». Её быстро подхватили все, поддерживающие государственную власть движения, в том числе, церковные и около-церковные. Достаточно вспомнить «черносотенцев», на хоругвях которых красовалась эта триада.
Всё перевернулось с ног на голову: недавно презираемый монархистами термин, начинают эксплуатировать в своих целях и патриотизм становится главной опорой государственной власти. Но такая идеология была противна самому духу христианства и на это несоответствие обратили внимание многие выдающиеся деятели того времени. В их числе был и Лев Николаевич Толстой.
В своей статье «Христианство и патриотизм» он писал о представителях «правительственного патриотизма»:
 
...«В таком «патриотизме» не только нет братской любви, которую исповедовал и завещал Христос, но нет любви к своему народу и своему отчеству...»
 
...«Патриотизм в самом простом, ясном и несомненном значении своём есть не что иное для правителей, как орудие для достижения властолюбивых и корыстных целей, а для управляемых – отречение от человеческого достоинства и рабское подчинение себя тем, кто во власти...»

... «То, что называется патриотизмом в наше время, есть только, с одной стороны, известное настроение, постоянно производимое и поддерживаемое в народах школой, религией, подкупной прессой в нужном для правительства направлении, с другой – временное, производимое впечатление   низших  по нравственному  и умственному даже уровню людей народа, которое выдается потом за постоянное выражение воли всего народа....»

      Нет надобности цитировать все нелицеприятные высказывания великого русского классика о «правительственном патриотизме», лучше прочитать всю статью полностью, а заодно, познакомиться с другой его статьёй «Патриотизм или мир?»
Как и в первой, Лев Николаевич камня на камне не оставляет от «правительственного патриотизма», изобличая абсолютнейшую подлость этого явления, когда любые правительства взывают к патриотизму народа, как только собираются развязать очередную войну или любое не богоугодное дело.  Там, что ни цитата – сплошные проклятия тем, кто поднимает слово «патриотизм» на свой щит, а потом,  идёт крушить и убивать, таких же, как сам, но чужих  патриотов. Если у вас хватит терпения дочитать статью классика до конца, думаю, многие задумаются, как и я. Доживи Лев Николаевич до наших дней и опубликуй он свои размышления о патриотизме на нашем сайте, на его голову посыпались бы проклятия и обвинения в злобной русофобии, а то и вовсе, закрыли бы страницу.

      Так что же есть искренняя любовь к своему Отечеству и патриотизм? Может быть, между двумя этими понятиями существует пропасть, как считает Лев Николаевич Толстой?
Или он ошибается, давая такое объяснение?

«...условия жизни до того изменились теперь, что то, что мы называем отечеством, то, что мы должны как-то отличать от всего остального, перестало быть ясно определенным, как оно было у древних, где составлявшие одно отечество люди принадлежали к одной народности, одному государству и одной вере. Понятен патриотизм египтянина, еврея, грека, римлянина, которые, защищая свое отечество защищали вместе и свою веру, и свою народность, и свою родину, и свое государство»
 
      Стоп, стоп, стоп! Неужели всё это говорит человек, написавший самый патриотичный роман русской литературы – «Война и мир»?! Роман, который  называли «библией русского патриотизма» ?
Эпопею Льва Николаевича Толстого, действительно, можно считать самым патриотичным произведением русской литературы девятнадцатого века. Однако, не следует забывать:  роман был посвящён войне 1812 года, когда весь народ, от мала до велика, сплотился для защиты своего Отечества от нашествия французов во главе с Бонапартом Наполеоном. Уверен, если бы классик жил во времена, когда фашистская Германия напала на нашу страну, из-под его пера вышло бы аналогичное, а может, более масштабное и глубоко патриотичное произведение.

      Роман Толстого был опубликован в 1869 году, а статьи о патриотизме вышли в конце девяностых. Неужели за тридцать лет отношения классика к патриотизму настолько изменились? Радикализация взглядов, несомненно, произошла, но и в самом романе Лев Николаевич чётко разграничивал истинный патриотизм и показной. К тому же, одно дело, когда враг напал на твою Родину и совсем другое, когда правительство взывает к патриотизму и призывает народ для борьбы непонятно с кем и за что.

       Великая  Отечественная – это исторический пример, когда патриотизм стал всеобщим, когда весь народ был готов к самопожертвованию не за правительство, а  за свою Родину. Как тут не вспомнить слова самой патриотичной советской песни:

«Вставай, страна огромная,
Вставай на смертный бой
С фашистской силой тёмною,
С проклятою ордой!
Пусть ярость благородная
Вскипает, как волна
Идёт война народная,
Священная война!..."               

      У меня, как и у любого,  родившегося в СССР, не вызывает ни малейшего сомнения, что без этого, объединившего всех патриотизма, нашему народу не удалось бы одолеть врага.
 
      Стараясь вникнуть в сущность этих двух понятий – любовь к Отечеству и патриотизм, я понял, что в мирное время второе теряет актуальность. Оно востребовано лишь тогда, когда есть внешний враг или при экономическом спаде. Не считая ещё одной причины, о которой сказал Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин:

«НА ПАТРИОТИЗМ СТАЛИ НАПИРАТЬ. ВИДИМО, ПРОВОРОВАЛИСЬ»

С внешним врагом всё, более или менее, ясно, особенно, когда он(враг) не вымышленный, а реальный, как «фашистская орда». Что касается спада, здесь прослеживается довольно странная зависимость: чем хуже живёт народ, тем чаще власть взывает к патриотизму и, обязательно, при этом, ищет виновных. Сначала,  как обычно, обвиняют во всём Америку и Запад, а потом, начинают выявлять внутренних «врагов».
 
      После внимательного прочтения всех статей великого русского писателя, посвящённых этой теме, меня уже перестало удивлять разделение на «своих» и «чужих», когда речь на нашем литературном сайте заходит о патриотизме. Столкновения «забугорных» с «глубинными патриотами», как они друг друга величают, происходят здесь так часто, что у многих, особенно, молодых авторов возникает сомнение «сюда ли я попал». С суровыми лицами (родина в опасности) «глубинные патриоты»  озабочены поиском новых «врагов народа», получая в ответ «злобный русофобский оскал забугорных». Остаётся лишь радоваться, что всё это происходит (пока) не в реальной жизни, как это уже было в нашей истории. Но и здесь страсти бушуют нешуточные, разбрызгивая искры ненависти и оставляя раны. Пять лет назад, желая уколоть больнее, один автор обозвал моего отца «каптёрщиком подворовывавшим тушёнку у своих боевых товарищей». Бати давно уже нет в живых, он умер в сорок пять лет, его убили два осколка, остановившихся возле самого сердца в феврале 1945-го.  А меня ранила в сердце фраза подонка и она до сих пор болит.  Оказывается, в виртуальных войнах тоже могут ранить и даже убить.

      Нет ни малейшего желания диалога, воюющие стороны обмениваются взаимными оскорблениями и безапелляционными утверждениями, звучащими, как абсолютная истина, не требующая доказательств. Эти «истины», частенько, подаются, как мнение всего народа, а одна дама в свои сторонники пытается привлечь самого Господа. Как пастырь с амвона она вещает «неразумным овцам», что настоящим патриотом России может быть лишь тот, в ком есть Русский Дух. Очевидно, подразумевая истинно-верующего православного христианина. Впрочем, оговариваясь, что таковым может быть хоть татарин, хоть даже еврей, однако, наличие Русского Духа – обязательно.
Так и хочется спросить православную даму: откуда у татарина возьмётся Русский Дух, если он молится в мечети, а еврей, прости, господи, – в синагоге?
Но это не мешает им любить свою Родину. Как любили её три знаменитых еврея Михаил Львович Матусовский, Вениамин Ефимович Баснер и Марк Наумович Бернес, создавших, на мой взгляд, одну из самых патриотичных песен о Родине.

      Лично для меня любовь к Родине – глубоко внутреннее чувство, не требующее  постоянной демонстрации с битьём себя в грудь. От того, сколько раз человек публично признается в любви, она не станет значимей или более искренней. Как вера в Бога – или она есть, или её нет.

      Возвращаясь к «каверзному» вопросу «за кого ты пойдёшь воевать», хотелось бы кое-что объяснить. Не зря в своём творчестве я часто возвращаюсь к теме войны и участия в ней моего отца – гвардии сержанта, механика водителя танка, кавалера ордена Славы. Возможно, кто-то из «глубинных патриотов» будет продолжать глумиться над этим и кривить рот, дескать, таким образом «предавший свою Родину» сын пытается прикрываться отцом-фронтовиком. Думайте что угодно, господа, только правда заключается в том, что я абсолютно искренне завидую своему отцу и многим сотням тысяч советских граждан, знавшим за что они шли воевать и за что были готовы отдать свои жизни.

      


ДАТА ПУБЛИКАЦИИ - 11/12 2021 ГОДА



                ПОСЛЕСЛОВИЕ


      Этот материал был опубликован за три месяца до начала, так называемой, «спецоперации».   24 февраля российские войска пересекли границу соседнего государства с целью  «денацификации и демилитаризации Украины». Так президент России Владимир Путин объяснил своим гражданам и всему миру главные цели спецоперации.

      Сегодня идёт уже 302-й день. За это время многие аналитики, да и простые граждане, не боясь быть арестованными, называют спецоперацию войной. Впрочем, для жителей Украины она таковой и была с первых ракетно-бомбовых ударов. По мере продвижения российских войск вглубь Украины, первоначально заявленные цели тоже начали меняться. Если раньше российское руководство заверяло мировое сообщество, что не собирается захватывать чужие территории, сегодня мы уже слышим на российских телевизионных каналах ликование из уст политиков и депутатов Государственной Думы по поводу «приращения русских земель». Как говорится, тайное стало явным – день за днём российские вооружённые силы пытаются оттяпать часть территории соседнего государства.
 
      Не думал я, когда писал очерк, что гипотетический вопрос оппонента «за кого ты пойдёшь воевать, если одна твоя родина нападёт на другую» так скоро обретёт жуткую реальность. Эта реальность уже стоила обеим сторонам многие десятки тысяч убитых и искалеченных. А сколько ещё человек уже никогда не обнимут своих близких? Думаю, не одно поколение сменится, прежде, чем некогда братские народы смогут без ненависти смотреть в глаза друг-другу.

      В первоначальной редакции я, всё –таки, попытался ответить на каверзный вопрос.  Повторяю, очерк был опубликован за три месяца до войны и был завершен так:
«Если одна моя родина нападёт на другую, скорее всего, буду молить Господа, чтобы ОН остановил это безумие и возьму в руки оружие, если враг будет угрожать моей стране и жизни моих близких»

      Сейчас, когда война идёт уже 302-й день, я отвечу иначе.

Если бы сейчас жил в Украине, помогал бы своей стране и делал бы всё, что в моих силах для её защиты.