Радость Митрохи

– Ну здорово, Степаныч! Я вчарась глянул в окно, а там машина проехала, а вродя твая, я ж её запомнял, када ты на Иловай нас  с бабкой возил, вот и решил, што эта опеть Степаныч приехал к Василихе. А то она надысь в магазине бабам жалилась, штой-то унучик давненько не был. Нябось продукты кончились, какие ты ей на пропитание возишь? – Митроха хитро глянул на  идущего от калитки к дому Степаныча, ожидая ответа.
– Дед, ну ты же знаешь, – поздоровавшись, ответил Степаныч. – -Я примерно знаю  на сколько бабушке хватает, а на этот раз задержался, в командировке был, но как вернулся, сразу же к бабушке, я знаю как она ждет меня и скучает. Я тут соседку пригласил, чтоб за бабушкой приглядывала, пока меня нет. Если что, она всегда на связи со мной, позвонит.
– Эта да, ты молодец, што тах-та придумал, Василиха таперь под присмотром, значить. Молодец! Вот за што я те хвалю и уважаю, эта за уважению, какую ты бабке  под старость устроял, прям как Бог те надоумял, твою мать! Она  ж как на воздусьях счас летаить, апосля твоих визитов. Тока и слышно: «Унучик дорогой приехал! Унучик родной привез всяго!» Этак она яшо лет двадцать протянить! А чо?! Под присмотром, да под такия харчи, тока живи и радуйси!
– Вот и хорошо! Пусть бабушка живёт и ни в чём себе не отказывает. Она это заслужила. Вон какую тяжелую жизнь прожила. А мне что, мне только в радость, да в удовольствие баловать бабушку! Ну ладно, что мы всё о бабушке да обо мне, вы-то как тут? Живы, здоровы? Хозяйка твоя как?
– А чо ей подеется, шмыгает потихоньку, куды ж таперь деваца! Бывает, и прихварнёть, ну мы тут, ты знаишь, сами лечимси, сваими  лекарствами, тваю мать! Ни одна хворь ни возьмёть, апосля   наших деревенских мазей и растирок, тока самогон готовь поболей, вить все эти мази и растирки на ём, родимом. Ды и вовнутрь как примишь, как прожгёть, мать тваю, до печёнок, всё как рукой снимить! Во! А ишо в баньку, как сходишь, всю енту заразу в парной на полку оставишь, как снова родился, твою мать, выйдишь из баньки на свет Божай, на солнышку глянишь! Красота! Ды апосля баньки, ишо самогоночки хряпнишь, тут к табе никакая зараза ни прилипнить!
– Ладно, дед, ты я вижу своего любимого конька оседлал, тебя теперь не остановишь! Притормози немного! Чего тут новенького у вас?
    Они зашли в избушку. Степаныч поздоровался с хозяйкой, та заколготилась, но Степаныч остановил её:
– Я ненадолго зашёл вот проведать, да узнать как дела, может чего надо?
– Ды ничаво нам не надо, слава Богу, – сказал Митроха, – всё есть, а чего нету – в магазине  есть! Табе спасибо, што заходишь проведать. А новостя, я табе счас скажу, не поверишь!
     У мине до войны был брат младшай, Мишкой яво звали, лет двенадцать яму тада было, или тринадцать. Вот он чаво удумал: ухитрилси как-то с ишалоном, ну, поездом воинским, на фронт смотаться. Уж и не знаю, как яму это удалось, но не сняли яво, и оказалси он  на  Украини апосля войны, в западной её части, иде счас бандеры правють. Да, вот не поверишь, а это так и есть. Жить-то он там жил, а родину свою не забывал, помнял иде родилси, детям и внукам рассказывал. Про наш лес, про Иловай, про Радостную родную. Они всё время искали каво-нить из родных, и вот ить нашли. Намедни приносит почтальонка нам письмо, я думаю, от каво ж ето? Оказались сродственники у нас на Украини.  Дети яво. Вот и написали нам. Уж я-то как обрадовалси. Я-то думал, яво давно в живых уж нету. А оказалось, вон как. Живой Мишка, тока болеить очень, и хотелось бы яму вместе с детьми, а их у няво двое, две дочки и двое внучат, переехать на родину. Уж больно жисть там невозможная, совсем эта бандера замучала! «Москали геть отсюда!» – и всё. Проходу не дають, а детишек вобще замордовали, не велять по-русски разговаривать. Тока дома, между собой, и говорять. На улицу не выходють, тока «москали» и всё. Жана у нево умерла, болела чем-то сильно, да и  сам таперь тожа плохой, вот дети и просють, как бы им сюды приехать, не хочуть  там жить с этими гадами, просють разрешения отца привести и самим приехать. Уж я-то обрадовалси! Сподобил Господь  на старости  сродственников послать. Пущай приезжають, места всем хватить. У нас тут и пустые дома есть. Дажа и не верится! Уж я и в сельсовет сходил, девкам, какие там работають, шоколадки купил, штоба они ответ написали и пригласили моих дорогих сродственников  к нам на жительство, пущай приезжають! Вот сидим таперь и ждём ответа с бабкой,  можить,  и у нас детки-то появятся на старости, унучки, уж мы ба их как своих стретили и пригрели ба!  Можить, решатся и приедуть, а? – дед вопросительно поглядел на Степаныча.
      А тот всё пережёвывал эту новость. Он и раньше слышал о Мишке, брате Митрохи, убежавшем на фронт... Но все думали, что он  погиб где-то на дорогах войны, а тут... Да, новость, так новость! А дед всё заглядывал ему в рот, что скажет? Он-то городской, поболей знает. Наконец Степаныч  произнес:
 – Да, дед, новость так новость! Всем новостям новость! Очень рад за вас! Раз решили, то конечно приедут, только не просто это всё так быстро сделать.. А я как представил, что у вас тут ребятишки могут появиться, я имею ввиду, в доме, это ж радость какая будет! А вам остаётся ждать и надеяться, что так именно и будет!
– Ды мы с бабкой Бога молить будем, она уж и так кажнай вечер просить у иконы, молитвы читаеть и просить, штоба  приехали сродственники наши, и не пришлось ба нам умирать без пригляду! Ждём вот таперя ответа и Бога молим.
– Ладно, дед, прощайте, как снова буду – загляну, а вам скажу: ждите и надейтесь, приедут ваши родственники, и мы ещё погуляем на встрече!
– Уж ето не сумлевайси, Степаныч, за нами не станить, приготовим как следуить. Тока бы приехали, родныя! Уж мы бы их так стретили!
– Пока! Всё будет хорошо, и мы ещё погуляем!
– От спасиба, родной! Уважил, проведал! Привет Василихе и тваим всем! Еслив приедуть мои сродственники, то ты с семьёй будишь первым гостем, и Василиха тожа! Господи, неужели  и правда  тах- та будить!?
    И дед даже перекрестился, а Степаныч подумал:  может, и правда приедут, вот старикам радости-то было бы!
Степаныч