Детство

  Детские воспоминания самые яркие, они как цветные сны. И настолько они врезались в память, что ничем их не вытеснить. Я помню себя с трёх лет. Вернее, не себя, а эпизоды каких-то событий, которые происходили в это время. Ну и свои эмоции: страх, горе, радость, восторг. Я не помню, как выглядела я, умела ли разговаривать, но я точно помню что была ещё очень маленькая, когда мама сшила мне белое платье в мелкий голубой цветочек и одела на меня. Выйдя в нём на улицу, я забыла, что оно новое и белое. Прошёл дождь, и прямо на дороге перед нашим домом я уселась в лужу и стала лепить куличи. Почва у нас везде песчаная, причём песок очень жёлтенький. А по улице проехала машина и сделала колею. Песок да ещё с водою - это то, что надо! Кто-то из соседей привёл меня домой и рассказал маме, что я на дороге сидела. Помню, что с меня текла грязная вода, а платье было серого цвета. Не помню, наказала ли меня мама и плакала ли я. Вообще мама говорила, что я была плаксой. Если меня обижали братья, то я могла плакать часами. Когда я ходила в гости к тёте Кате на другой конец села, то по дороге меня останавливали маленькие хулиганы-драчуны, братья юрочкины. Их было человек пять, и они всегда видели, когда я иду. Такое впечатление, что они только меня и караулили. Я так думала в то время. Они таскали меня за волосы, сыпались песком, просили выворачивать карманы и забирали всё, что у меня было. Иногда я их задабривала, давала им конфету, пряник, тогда они меня пропускали без боя. Но лакомства для меня самой были редкими, и поэтому чаще доставалось мне от них. Я шла после встречи с ними и плакала.  Кто-то мог остановить меня на дороге и расспросить, почему я плачу. Я рассказывала всё подробно, а потом продолжала путь опять со слезами.
   Я очень любила играть в сюжетные игры. Однажды старшие сестра и брат были в школе, родители на работе, и я за старшую дома, с двумя маленькими братьями. Если брат старше меня на полтора года, а он в первый класс пошёл, то мне было пять. Я устроила дома баню. Позвала ещё и соседских малышей, и все мы мылись в холодной воде, а была осень. Я мыла их в тазу и мылась сама. Никто не заболел, кроме меня. Я заболела ангиной и несколько месяцев провела в больнице. Были осложнения. Летом купалась в речке с утра и до вечера, причём, плавать не умела ещё и барахталась на мели. На берегу лежала ватная фуфайка, в которой я грелась. Вылезала из воды с синими от холода губами, завернусь в фуфайку, погреюсь и опять купаться. Очень сожалела, когда приходил Ильин день. Было ещё тепло, но говорили, что купаться уже нельзя. И ведь никто не купался. Ещё мне запомнилось детство запахом аира и берёзовых веточек. Все соседи, на Тройцу, полы в доме покрывали аиром, он рос в болоте. Его рвали, отделяя от корневища. Это такая трава высокая. Её разъединяли и извлекали молоденький, очень нежный побег, который употребляют в пищу. Очень вкусное лакомство! А вот этими верхними листьями  аира устилали полы. Запах очень душистый и пьянящий. И все иконы в доме украшали веточками берёзы. Заборы тоже ветками берёзы украшали. Мне очень нравился этот запах! Тройцу в народе называли «Духов день». Я уже знала значение этого праздника, и у нас, христиан веры Евангельской, отмечали этот праздник по- другому. Но вот этот дух сухого аира и берёзы я воспринимала буквально, как аромат Святого Духа. Приезжая в деревню, я всегда ходила на болота за аиром.
Мы называли его на деревенский манер «явор». Иногда побег аира, который мы ели, был с маленькой шишечкой, тоже нежной и вкусной. Найти такую шишечку было удачей. Сейчас не растёт аир, болота осушили. А если и встретишь где, то он красный и горький: мало влаги, поэтому и запах другой.
   Я была очень впечатлительной и ответственной. Однажды выпросила ( так как она не хотела мне давать) у одной подруги детское ведёрко -  поиграть на один день. А у неё их два было. И у него сломалась ручка. Я так расстроилась, не спала ночь и боялась, как я скажу ей об этом. Мне так хотелось умереть, я не знала, как поступить, и винила себя за то, что поддалась желанию обладать этим ведёрком. Странно, я не помню, какой выход был из этой ситуации, но я на всю жизнь запомнила урок и следую ему всю жизнь. 
  Я очень любила ходить в лес за земляникой и собирала её очень быстро, раньше всех наполнялось моё лукошко. Запах земляники - это тоже запах детства. И варенье, которое варила мама, имело незабываемый вкус.
Собирая днём землянику в лесу, ночью продолжаешь это делать. Перед глазами ягоды, ягоды, и ты не можешь расстаться с ними (грибы так же).
Помню дерево, посаженое отцом в палисаднике, и какие на нём были вкусные ягоды. Спустя много лет я спрашивала у папы, что это за ягода, но он и не помнил уже. Потом, во взрослом возрасте, я в питомнике увидела это растение — это ирга. Конечно, я первым делом посадила её на даче. Дерево, а вернее, куст вырос и стал огромным, правда, ягоды полностью съедают дрозды. Зато я вспоминаю детство…
  Однажды мы с двоюродной сестрой чуть не утонули в реке. Была весна, половодье. Вода уже бежала через мостики, по которым люди переходили реку (это такие сооружения в виде подвесных переходов с перилами, их обычно сносило водой по весне, потом строили новые). Нам с сестрой захотелось пойти к нашей тёте Гале, которая жила за рекой, именно в половодье. Мы пошли по этому мостику, через который уже бежала вода, и нас снесло в речку.  По случайности тётя шла на работу и увидев нас тонущих, спасла, выловив в речке. Привела к нам домой, мама раздела и отправила нас на печку. Тётя Галя, видя, что нас не наказывают, сама залезла к нам на печку и отметелила как следует, при этом сильно ругаясь матом. Я так была возмущена, почему это она нас наказывает? У меня есть своя мама. И когда пришла за сестрой Таней её мама, то сказала: «Хорошо сделала». Мне кажется, если бы меня наказала моя мама, то мне бы было не так обидно. С тех пор я боюсь большой воды и почти не купаюсь.
  Когда мне было семь лет, мы переехали  в другое село, на мамину родину.  Это десять километров от прежней деревни, и уже другой район. К сожалению, лесов с земляникой здесь не было, а так хотелось поесть ягод, и мы ездили за ней в топальский лес к деревне Рудня.
  В школу я пошла в селе Медвёдово в семь лет, это был 1962 год. Конечно ни читать, ни писать я не умела. Меня посадили за парту с мальчиком, мама у которого была учительницей.
Он так хорошо учился, а я не тянула. Его домой отпускают, а меня после уроков заниматься дополнительно оставляют. Но так было недолго. Что-то внутри у меня переключилось, и я задумалась: «А почему это он может, а я нет?» И стала учиться лучше его, поняла, что для этого надо трудиться. Наверно, тоже перебор был. С тех пор у меня должно быть всё только на пять, а если четыре, то болезненно воспринималось мною. И так во всём. Если я за что-то бралась, то должна была делать лучше всех. Таков мой девиз по жизни. С годами я пытаюсь от этого освобождаться, и что-то получается с помощью Бога.
С этим мальчиком, его звали Вовка, я сидела за партой все восемь лет. Первого сентября мы приходили в школу, и он говорил: «Садись со мной.» И я садилась. Он был рыбак, угощал меня сушёной рыбой, конфетами, фантики от конфет помогал мне собирать. К ним  гости часто приезжали и привозили конфеты, каких не было у нас в магазине. Поэтому у меня набор фантиков был самый богатый.
Он много читал и давал мне книги, у них была библиотека. Также он очень интересно пересказывал прочитанное, особенно где стреляли, и фантастику.  Я больше любила сказки и про любовь, но слушала и его рассказы.
Ещё он знал все места на реке, где росли лилии, и мы с ним ходили их рвать. Ходили за цветами на дальние поля соседнего села, за ландышами в лес, за сиренью и за жасмином на заброшенные огороды. Наша дружба не перешла во влюблённость, просто детская, чистая дружба, хоть все думали, что у нас что-то будет большее. Наши пути разошлись после восьмого класса. Я уехала в Москву, а он куда то на север, и с тех пор мы ни разу не виделись. Родственники говорили, что он даже на родину ни разу не приезжал, только на похороны родителей.